Печкин-младший

Всех приветствует задолбавшийся сельский почтальон.

Во-первых, господа, меня задолбало ваше раздолбайство по части резервуаров для приёма входящей корреспонденции — тех самых почтовых ящиков. Многоквартирный дом с подъездами у меня на участке всего один, всё остальное — частный сектор, бараки, довоенные деревянные двухэтажки, где размещение ящиков никак не регламентируется, и каждый извращается по-своему. Ящики, если они вообще есть, висят на наружной стороне заборов, на внутренней, на калитке, на сетке Рабица с ячейкой, в которую без проблем пролезает кулак, за которой сидит большая злая собака, мимо какой и таракан в пятидесяти метрах не проползёт. Стоит ли говорить, что в 90% случаев у этих ящиков оторваны в лучшем случае обе крышки, а в худшем — только нижняя? Чтобы из них всё вываливалось, вы правильно подумали. Так что приводите свои ящики в божеский вид, если не хотите, вернувшись с работы, вынимать своё письмо с важными бумагами из грязной лужи. Я не собираюсь стоять и караулить, чтобы из вашего ящика ничего не выпало.

Одному семейству за гениальную стратегию в этом виде спорта стоит выдать просто золотую медаль. Осенью, когда им ничего не шло, кроме платёжек за электричество, у них, хоть и у чёрта на рогах — на заборе в сорока метрах от двери, — но висел почтовый ящик, никому, собственно, и не нужный. На первое полугодие нового года подписываются на местную газету. И что вы думаете? Ящик исчезает. Недавно, правда, вернулся на новое место, уже по-человечески, но неужели, чтобы его перевесить, нужны четыре недели?

Планировка и нумерация улиц — отдельная песня. У меня на участке довольно значительный кусок улицы, на которой домов номер 19 три штуки, напротив них, по чётной линии, стало быть, дом 20. А дом номер 21 — в полукилометре от них, когда по чётной стороне идут уже сороковые номера. Но это ещё ладно. Есть ещё такое изобретение, как нелинейные улицы. Куча частных домов в овраге, на возвышенности между двумя оврагами, в ещё какой-нибудь дыре, пронумерованных по желанию левой пятки. Давай, найди, где тут дом номер 5. Слабо? Вон он, за домом номер 10. А номер 4 — в другом углу улицы. Ладно, всё это ещё можно было бы пережить, если бы на этих домах висели номера — только вот их наличия там никто не гарантирует. Опытные старые почтари ещё как-то ориентируются. А чайники? На почте из-за весьма микроскопической оплаты труда дикая текучка. Спасибо моей предшественнице, которая тыкала мне пальцем даже в те дома, где всё в порядке, хотя я и без неё хорошо знал свой участок: живу на нём.

Песня с продолжением — нумерацией квартир. Кто-то когда-то изобрёл такие длинные одноэтажные кирпичные дома с двумя-четырьмя квартирами. Никаких подъездов, отдельный вход. Так вот, в нумерации извращались кто во что горазд. Стоят на улице два совершенно одинаковых таких дома, допустим, в каждом по четыре квартиры. Так какого беса с одной стороны в одном доме квартиры номер 1 и 2, с другой — 3 и 4, а в другом — 2 и 3 с одной и 1 и 4 с другой? Конечно, как-то обозначать квартиры и ящики никто и не думал. Сам ищи. Больше не морочусь. Висит ящик? Всё в него, сами разберутся. Ещё хуже с одноэтажными деревянными бараками, в которых квартир (или комнат) семь-восемь. И жилых из них — самое большее три.

Господа отправители, вы тоже задолбали. Знаменитая косметическая компания шлёт свои каталоги по адресам, которые представить в моём Простоквашине трудно даже в не очень ближайшем будущем. «N., 132, квартира 224». Да я в курсе, что вам мало дела до того, что на улице N. домов всего 29 (а на деле ещё меньше) и больше пяти квартир ни в одном нет. Но я не понесу ваш кирпич, потому что понятия не имею, кому вы его отправили. Пишите адрес верно. Контора, отвечающая за электричество, так и вовсе сделала всех одним махом: упорно шлёт счета на давным-давно расселённые, снесённые и брошенные дома, отрезанные от сети лет двадцать назад. И трудно поверить, что её сотрудники не знают об этом.

Подписчики, если вам не приносят вашу газету — звоните на почту, а не пытайтесь высказать мне, какая я сволочь, гад и фашист — уже две газеты вам не принёс. Если мне не передали вашу карточку подписчика, то я ни ухом ни рылом, что вы подписались не только на «ЗОЖ», календарь православных праздников и все существующие журналы про жрачку, но ещё и на «Охоту и охотничье хозяйство», и это косяк оператора, а не мой, потому что я не выписываю газеты. Звоните на почту. Разбирайтесь с ними. Мне передадут, что я куда-то чего-то не принёс по причине неосведомлённости, и если есть надежда найти пропущенные номера, я не поленюсь их поискать на почте. И да, на улицу N. я не хожу: она, знаете, вообще в другом конце, туда час ходьбы, наше Простоквашино слишком большое, чтобы держать только одного Печкина, и кроме меня, их там ещё четыре. Звоните на почту. Нет, не передам почтальону с того участка, что он в дом 30 не ту газету кинул. То есть передать-то передам. Если утром вообще вспомню об этом.

И до кучи. Да, блин, мне двадцать, и я бородат как в переносном, так и в прямом смысле слова. И не надо меня спрашивать, что меня сподвигло на эту «женскую» работу. Если я вам диплом техникума покажу, вы вообще в обморок свалитесь: у меня там, о ужас, «специалист по делопроизводству и архивному делу». Да, на настоящей суровой мужицкой работе работал. Мешки с цементом таскал, брёвна катал и вообще не самый плохой оператор станка продольной распиловки. Только вот спина у меня бо-бо для такой работы. А для нынешней скоро будет бо-бо голова. И даже свежий воздух не спасёт.

Задолбали, ребят!