Твоя до шести

Меня задолбали трудоголики. Особенно если один из них — твой начальник.

Да, мне нравится моя работа, но личная жизнь мне нравится ещё больше, поэтому я не буду оставаться до 10 вечера вместе с тобой, чтобы хорошенько проработать поступившую заявку и вынести её на рассмотрение руководства завтра в обед. У нас есть чёткие сроки для выполнения работы, а за переработку никто не платит, ибо у руководства есть здравая позиция. Если ты задерживаешься на работе, то ты дурак, который не может её выполнить в установленные сроки, даже если ты делаешь по три заявки в день вместо одной.

Я не собираюсь оставаться на работе и сидеть до полуночи лишь потому, что клиент только спохватился о необходимости получить интересующие его документы сегодня утром, а нужны они завтра к вечеру. В итоге бросать всё, уйти с работы в десять часов, прийти в семь и сделать эту работу, за которую скажут только спасибо, и вычеркнуть из своей жизни лишних шесть часов жизни? Прости, я на такое не подписывался.

Я не собираюсь брать своё личное авто и после работы ехать к клиенту или на объект, потому что мне по пути и это всего лишь на часик. Эти расходы мне никто не компенсирует, как и не позволит на следующий день прийти на работу позже.

Да, бывают авралы и экстренные заявки от клиентов, когда сроки совсем горят или приходят запросы из надзорных органов. Тогда я понимаю, что если не задержусь на работе на лишних два-три часа, я останусь без этой самой работы. Поэтому и готов жертвовать своим временем, которое оплачивается руководством в виде премии в случае успешного прохождения проверки. Премия хоть и небольшая, но приятно стимулирующая.

Вывод простой. Если вам до безумия нравится ваша работа и вы готовы сидеть и перерабатывать только из любви к ней, не ожидайте, что ваши сотрудники будут согласны работать в одном с вами ритме. Ни тебе, мой дорогой руководитель, ни мне не платят сверх за наши потуги, которые увеличивают доход руководства, которое в связи с кризисом объявило, что не будет год или два повышать зарплату. Спасибо хоть не порезали её, родимую!