А он такой, а я ему такая

Уважаемые пассажиры электрических поездов, а также примкнувшим к ним автобусов, маршрутных такси и прочих видов транспорта! Когда вы едете в вагоне, а рядом едут другие люди, умоляю, не надо посвящать их во все подробности своей жизни, беседуя по телефону!

Потому что мне неинтересно, во сколько Валера вчера приехал домой, и зачем он соврал маме, что в девять, когда на самом деле это было в одиннадцать.

Потому что мне неинтересно, милая девочка, как ты вчера встретилась со своим Димкой, и что он тебе «такой говорит», и что ты ему «такая говоришь», и что он тебе «такой отвечает», и отслеживать реакцию твоей телефонной собеседницы на эти потрясающие новости я тоже не хочу.

Потому что мне неинтересно, что сказал Борис Палыч «этому уроду из транспортного», что ему ответил «этот урод», как оправдался, и почему в результате всего этого оказался виноват ты, молодой, симпатичный, с портфелем на коленях.

Потому что мне плевать на то, что «сестра Танечкиного мужа захватила квартиру мамы», не дав возможности самой Танечке захватить квартиру. Вот ведь тварь какая, ты подумай!

Потому что меня не волнует, что вы вчера «пошли к Седому, там так нажрались, ваще, а потом где-то мутили — я не помню ваще, ну чё... Да, а чё... Да ну, ваще». Подозреваю, кстати, что на том конце трубки отвечают точно такими же словами, и на чём держится этот диалог — загадка лингвистики. Ваще.

Меня бесят девочки, которые едут на учёбу компанией и громко-громко обсуждают какие-то свои, глубоко неинтересные окружающим дела, но окружающие почему-то вынуждены их слушать. Тем же наплевательством отличаются компании работяг из Петушков, едущие на свой «Серп и молот» организованной группой — с подкидным дураком, с громким обсуждением последних новинок кино, поражающим глубиной и тонкостью суждений: «На „Железного человека“ я ходил — говно полное!»

Я начинаю тихо умирать, когда после тяжёлого рабочего дня я усаживаюсь в вагон, счастливая, довольная, что скоро буду дома, и тут на соседнее сиденье падает дама в возрасте и достаёт трубку. Дама начинает названивать домой, выясняя, покакала ли её ненаглядная внучка Настенька или всё еще страдает запорчиком? И правильно ли сука-невестка меняет Настеньке памперс? И дает ли ей, кровиночке, тыквенное пюре и настойку чернослива, которая хорошо помогает «от животика»? Через десять минут мне хочется облить даму серной кислотой, утопить в унитазе, лишь бы только не слышать этого сверлящего, пронзительного голоса. Весь вагон переживает за Настеньку аж до слёз, а дама всё не успокаивается.

Конечно, вы мне скажете: «Если вам так не нравится, наденьте наушники и слушайте музыку!» А вот не хочу я слушать музыку, дорогие мои сограждане. Прежде чем завести в транспорте долгий разговор по телефону, подумайте, а будет ли интересно слушать о всех ваших проблемах окружающим вас людям? Будьте милосердны — дайте тишины!