Всё будет так — исхода нет

Серый утренний полусвет среднеазиатского января. Смотрю на часы. Мне нет дела, опоздаю ли я в университет: о нём, задолбавшем, напишу в следующий раз.

Автобус упорно стоит. Уже минут пятнадцать стоит на крупной остановке; менее заинтересованные в ней маршрутки проехали мимо уже в нескольких экземплярах. Вот загружается кто-то на заднюю площадку, и гроб на колёсиках нехотя трогается.

Мне видно, как расслабленно потягивается и зевает водитель. Ему некуда торопиться, он уже на работе. Он может позволить автобусу плестись со скоростью улитки-инвалида. За окном медленно проползает по асфальту белая полоса разметки. Девушка рядом со мной кидает беглый взгляд на дисплей телефона и нервно прикусывает губу.

Обычный круговорот людей в транспорте: заходят, выходят, освобождают желанные сидячие места. Сильные мужчины не упускают ещё одной возможности проявить себя победителями и завоевателями перед нами, слабыми женщинами. Освободившееся место передо мной мгновенно занимается дюжим детиной с чёрными снежинками на серой шапке. Для меня ещё не окончилось вчера, о чем косвенно свидетельствует тубус и прямо — мешки под глазами. Но падать я, пожалуй, не буду.

Мелькают синие стекла университета. Мне пора. «Вы выходите?» — обращаюсь к рядом стоящему. На меня смотрят два стеклянных глаза, в которых даже я не отражаюсь, о мыслях и говорить не стоит. Меня бы абсолютно не обидела подобная аморфность, если бы тело не загораживало торсом путь к выходу. Все силы моих 170 см и 58 кг концентрируются на тычке под рёбра. Глаза оживают. Правильно говорят, что нет шифра, который нельзя было бы взять брутфорсом.

Ощущение родства с фекалией, рвущейся к выходу из прямой кишки сквозь строй тех, кто не верит в жизнь за пределами задницы и отчаянно цепляется за стенки. Многовековая ненависть в глазах людей, стоящих у дверей. Всё будет так — исхода нет.