Не шумим, братцы, не шумим

Меня дико задолбал шумный сосед. Казалось бы, проблема банальна, ан нет: дело даже не в шуме, а в том, что сосед не соответствуют стандарту «шумных».

Как вы думаете, какой тип соседей может шуметь сильно, систематически и безнаказанно? Студиозусы, проводящие от сессии до сессии время в шумных вечеринках? Алкоголики, устраивающие скандалы с воплями и битьём посуды? Меломаны, репетирующие басовые партии по ночам? А вот и не угадали. Главный ужас — пожилая интеллигентно выглядящая бабушка, страдающая возрастной тугоухостью и возрастной же бессонницей. Дни и ночи напролёт она держит включённым телевизор: сериалы она смотрит, в остальное же время «ящик» включён, очевидно, для фона. Сериалы и концерты отечественных юмористов, жареные новости и мистическая чушь, эротика и музыкальные клипы, — одинокой бабушке всё равно, чем разнообразить свою жизнь. Её древние уши уже почти не слышат, так что бабушка выкручивает громкость подаренного внуками телевизора на такую громкость, что слышно даже не через этаж, а через два. Но самое страшное, что бабушка категорически отказывается признать, что звук громкий: по её словам, она слушает «тихонько».

Казалось бы, одинокая старушка — не тот случай, когда можно ожидать множество проблем. Однако людские стереотипы играют здесь кошмарную отрицательную роль. Бабушка никоим образом не вписывается в образ «малолетних наркоманов», «неблагополучных алкоголиков» или «проклятых металлистов», и в то, что она не даёт спать парочке квартир, не верит никто, даже соседи, которым не досталось музыкального угощения, — чего уж говорить о чужих людях вроде домоуправления! Вызванная милиция тоже беспомощно разводит руками: бабулька трезва, не дебоширит, открыв дверь, трогательно теряется и удивляется, обещает «сынкам» сделать потише и даже делает — ровно до ухода наряда. Не заламывать же ей руки и не вести в отделение, ведь в этом самом отделении тоже никто не поверит, что это не произвол наряда… После парочки вызовов бабулька и вовсе перестала открывать дверь милиционерам, поняв, что её древний возраст гарантирует безнаказанность.

Вот уже более десяти лет три квартиры, граничащие с одной из комнат бабки, живут с непрерывным телевизионным аккомпанементом. Новости и сплетни, сериалы и реклама, безголосые распевки и вымученные эротические стоны, — всё это живёт в наших квартирах с шести-семи утра и до часу-трёх ночи: спит старушка очень мало, а всё то время, что она бодрствует, работает и её ТВ. На попытки подарить ей наушники и слуховой аппарат она обижается: у неё-де «отличный слух», телевизор она включает «тихонечко», да и вообще, это всё «вам, проклятым молодым, делать нечего, вот и придираетесь к несчастным старикам, героически строившим для вас, неблагодарных наркоманов, коммунизм». Милиция, как и прочие проверяющие органы, перед возрастом и трезвостью бессильна: стариков обижать нельзя; долг всех людей — всячески старикам служить и помогать; старикам позволено всё, так как они — старики; возраст — это универсальная индульгенция; старики чисты, непорочны и не способны никому мешать, а если они кому-то мешают, то тем, кому они помешали, должно быть стыдно за такие мысли, чувства, и ощущения. «Мешает шум — купите беруши».

Ворочаясь ночью, капая перед сном корвалол в чашку, укачивая не могущих заснуть детей, засыпая под блядские стоны и просыпаясь под идиотски-радостный бред ведущих, мы умоляем мироздание отнять наконец жизнь у глухой кочерыжки, вконец охреневшей от безнаказанности, пришедшей к ней с возрастом. Проклятая тварь, гордо отказавшаяся от дорогих и удобных радионаушников и кричащая из-за дверей наряду милиции: «Если вы ещё раз ко мне придёте, я позвоню в ОВД, скажу, что вы меня, старую больную женщину, толкали и оскорбляли, и вас уволят», мы искренне надеемся, что ты будешь подыхать долго и в муках, ибо осознанно устраиваемые тобой мучения нас, жителей трёх квартир, не должны быть оплачены твоей лёгкой кончиной.