Мы — умы, а вы — увы!

Почитав все эти истории, решилась поведать миру о провинциальной околонаучной тусовке. Вот уж где настоящие монстры. Начальники, продавцы, соседки на скамеечке по сравнению с ними — сущие дети.

Несколько лет назад защитила кандидатскую. Один из последующих шагов — издание книги по теме диссертации. И тут началось… Вдруг откуда ни возьмись на мою бедную книгу налетела куча желающих быть указанными на обложке. Ответственным редактором надо обязательно поставить заведующего. И ещё его друга. Как авторитетно объяснил зав, если поставить его друга, можно написать на обложке: «N-ское историческое общество», это очень круто. И плевать, что эти двое текст даже не читали. И плевать, что это наше историческое общество — фикция, отчитывается оно за счёт вот таких, как я, на кого давит начальство, и я, вообще-то, в этом обществе не состою.

Научный руководитель, у которого я защищалась, который текст четыре раза читал и редактировал, как выясняется, к книге отношения не имеет, потому что у друга заведующего с ним плохие отношения. Когда говорю, что их размолвки меня не касаются, выясняю, что если упоминать научного, можно не ставить фамилии заведующего и его друга, не называть на обложке название исторического общества и не писать название кафедры. Да и чего там мелочиться — название вуза, в котором я работаю, тоже не указывать. Заведующий, видимо, возомнил себя ректором.

Дальше — ещё веселее. Несу читать текст другу заведующего (друг этот мне по телефону открытым текстом заявил: «Не могу же я всякую фигню не глядя подписывать!»), встречаю научного руководителя — они работают на одной кафедре. На расспросы отвечаю всё, как есть. Научный не в восторге: мой зав у него работает по совместительству, а его дружок моему научному — непосредственный подчинённый.

После того как меня рассорили с научным, мне надоело быть овцой. Рассказываю заву и о разговоре с научным, и о том, что милостью зава мы поссорились. Реакция: «А ты чего прямо на кафедру попёрлась? Надо было тайно где-нибудь встретиться! Что значит, всё равно бы научный потом узнал? Потом — это потом, поезд ушёл. Теперь звони научному и говори, что это твоя оплошность».

Мало того что заву и его дружку абсолютно безразлично, кто от их интриг пострадает, так мне ещё и вину на себя брать? Нет уж. Звоню научному, извиняюсь, рассказываю честно обо всём, не забыв, конечно, передать разговор и процитировать слова зава, что «потом было бы потом», сообщаю, что со скандалом отстояла право поставить его ответственным редактором. Научный соглашается, но чтобы рядом не стояло имени друга заведующего, и это, я считаю, правильно.

В итоге ситуация такова. Если не укажу в качестве редактора друга заведующего, поссорюсь с начальником, а на фоне грядущих сокращений не стоило бы. Если не укажу фамилию своего научного руководителя, просто поступлю бессовестно: он пять лет со мной возился.

А укажу-ка я редакторами всех троих! Будет книга по кандидатской диссертации, которую, пыхтя, в поте лица редактировали аж целых три доктора наук. А если учесть, что наше провинциальное научное сообщество отлично знает всех троих, все поймут, кто действительно редактор, а кто решил на чужом горбу в рай въехать.