Во глубине сибирских руд

Так получилось, что по образованию я гидрогеолог. Им и работаю.

— И что? (с пренебрежением) Это ты, значит, в походы ходишь? Палатки всякие, костры?

Не, мы туда ездим. На личной машине или служебном автомобиле слегка повышенной проходимости с водителем, если ехать далеко. Кроме того, палатки — прошлый век. Фургончики, трейлеры, домики в пансионатах — вот век двадцать первый. В пансионатах нас к тому же кормят не тушёнкой.

— А у меня на даче есть вода?

Есть. Глубину точно не скажу. Грунтовая в вашем колодце для питья малопригодна, а до более глубоких горизонтов вы не докопаетесь: бурить нужно.

— А можно пить воду из моего колодца?

В лабораторию. Могу дать адрес. Поговорю с шефом — может, будет сопроводительное письмо. Но платить будете сами.

— А определи, что у меня на полке за камешек лежит.

Ну, тут вы где-то правы: геолог должен владеть полевым определением минералов и пород. Только это от моей специализации далековато. Кварц с полевым шпатом определю. Всякую экзотику — вряд ли.

— А в геологии работа есть вообще?

Ага, учитывая то, что две трети экспорта из России уходит по трубам. Применительно к моей специальности — каждый день люди расходуют 350 л воды на человека. Откуда же она берётся? Её ищем, разведываем и подготавливаем к эксплуатации мы. Если для водоснабжения используется поверхностная вода, то это потому, что необходимые объёмы подземной ещё не разведали. Это дело времени.

Наконец:

— Ты не геолог — ты на гитаре играть не умеешь!