Женсовет

Однажды между делом за полуденным чаем с печенюшками я через плечо бросила коллеге Олечке, что, де, так как детей не планирую, о пенсии своей заботиться надо уже сейчас. Тишина, последовавшая за этой фразой, опустилась пологом. Первой неловкую паузу прервала бухгалтер Оксаночка:

— Полинушка, не мелите чушь. В нашем офисе не может быть таких моральных уродов, которые не хотят деток! Мы такого не потерпим.

Дамы вокруг согласно закивали.

— Да постойте же, — растерялась я. — При чём тут вдруг дети?

— А при том, — настаивала Оксаночка, — что женщина, которая не хочет ребёнка, вероятно, психически больна и не может быть полноценным работником в нашей славной фирме.

— Дети — это счастье, — фальцетом выдала Оленька, женившая по пьяному залёту на себе менеджера Пашу, повесив на него не только младенца, но и свою ипотеку с кредитом на машину.

— Конечно, ангелочки от жизни, — басовито подтвердила Любовь Геннадьевна, старший экономист. Женщина, всю жизнь положившая на своих троих отпрысков, не именующая их иначе как «троглодиты-окаянные-когда-же-сдохнете».

— Позвольте, позвольте, — я совсем начала терять почву под ногами, и страх потерять столь чудесных коллег и столь приятный оклад начал затапливать моё сознание. — Это я, может, сейчас не хочу, а скоро уже захочу…

Договорить мне не дала Светушка, руководитель рабочей группы, известная своей любовью к детям, но своих не заводящая. То от стеснённых жилищных условий (трёхкомнатная квартира в центре города), то от отсутствия приличного мужчины, чтобы родить. Верный муж Игнат, проживший со Светушкой десять лет в браке, в расчёт не брался.

— Полиночка, вы во многом человек положительных качеств, но ваше нежелание иметь детей свидетельствует о халатности, безалаберности и глупости. Пойду-ка я проверю ваши отчёты…

Женсовет закончился, более меня пить чай в тот день не звали. Проворочавшись ночь без сна, я прибежала в офис за час до начала рабочего дня и кинулась в ноги к гендиректору Павлу Леонидовичу:

— Заставляют… — хныкала я, размазанная и униженная. — Давят авторитетом и беременными животами! Вгоняют, так сказать, в положение…

Павел Леонидович, человек многих достоинств, откровенно трусил перед женсоветом, в особенности перед могущественной Любовью Геннадьевной. Однако терять меня как специалиста ему тоже не хотелось:

— Ну что же, Полина Арсеньевна, даю вам день выходной, сходите-ка в больницу, анализы посдавайте, а вдруг что… — и заговорщицки подмигнул.

Следующий день был трауром по всем моим нерождённым детям. Плавали навзрыд Оксаночка и Оленька, Светушка на объёмной груди Любови Геннадьевны, даже сам Павел Леонидович промокал цветным платком глаза. Из положения недоженщины меня быстро переквалифицировали в жертву глютамата натрия, обречённую на жизнь без счастья. Мне начали приносить шоколадки и присылать в «Вконтакте» статьи о лечении бесплодия клизмами с кислотой. Жизнь потихоньку начала возвращаться в нормальное русло. Меня вновь допустили в элитный клуб чая с печеньками, а во время очередного разговора о мужиках и детях Оленька выдала:

— Столько хлопот, забот, на себя ни минуты! Муж изводит, ребёнок орёт. Вот сидит счастливая Полинка… Ой, да что я говорю? Несчастная, хотела сказать, конечно, несчастная…