В персональном аду памяти

А меня задолбали две категории людей. Это предатели и люди, пытающиеся их хоть как-то оправдать.

За мою жизнь у меня были не одни отношения. От кого-то уходила я. Кто-то уходил от меня. Разрыв — это всегда болезненно, но жизнь продолжается. С кем-то из бывших у меня сохранились ровные приятельские отношения. С кем-то я просто не общаюсь. Но ни к кому из них у меня не осталось негатива. Ни к кому, кроме одного. По одной простой причине: с остальными расставались честно.

«Я встретил другую девушку, я ухожу» — это тяжело, но честно.

«Я поняла, что не люблю тебя, я ухожу» — это тяжело, но честно.

Мы поговорили и решили, что общего будущего нет и надо разбегаться — это честно.

Лить в уши приторную воду, клясться в любви до гроба, планировать общее будущее — и в мгновение ока начать недоговаривать, прятать глаза, врать, вести двойные игры, манипулировать, превращая в ад месяцы жизни влюблённого в тебя, а потому беззащитного человека, при этом изо всех сил стараясь остаться «чистеньким» — это предательство.

Знаете, что самое мерзкое в предательстве? Это даже не сам факт предательства. Мир не рушится. Жизнь продолжается. А незаменимых, как известно, нет.

Самое мерзкое — это то, что предательство не проходит и не забывается. Это то, что теперь навсегда с тобой. До самого конца. Предателя можно вычеркнуть из жизни. Можно найти в себе воли и силёнок перетерпеть, удержаться на плаву и жить дальше.

Самое мерзкое — это то, что «как было» уже никогда не будет. Это как битая машина: можно отремонтировать, но всё равно не станет «как было».

Самое мерзкое — это то, что другой человек уже не получит того безграничного доверия, которое в своё время получил предатель. Другой человек, который, возможно, на предательство и не способен, который, возможно, как раз и достоин этого самого доверия. Только поздно. Не получит не потому, что «кругом враги, никому нельзя доверять», а потому, что неизбежно будет включаться банальный инстинкт самосохранения: «Тут ещё можно раскрыться, а дальше уже нельзя, там было очень больно». Перебороть это — невозможно. И хвала небесам, если хватит воли и силёнок не отравить этим жизнь другому, ни в чём не повинному человеку и не разрушить новые отношения, а только самому периодически подвариваться в персональном аду памяти, страхов и глюков.

И немного о второй категории «добрых защитников».

Не быть столь категоричной, ведь «все мы люди»? Давайте называть вещи своими именами. Есть люди, а есть недочеловеки, умело маскирующиеся под людей.

Постараться влезть в шкуру предателя и понять его? Понять — можно. Оправдать поступки и тем более простить их — увы.

Корчить из себя благородство и жертвенность, великодушно прощая? Увольте. Прощать предательство — это способствовать его повторению и помогать предателю утверждаться в собственной безнаказанности.

Благодарить за бесценный жизненный опыт и за то, что сделали сильнее? Благодарить надо не предателя. Благодарить надо маму с папой за характер и воспитание, близких людей, которые в тяжёлые времена вытирали тебе сопли, выслушивали, а потом давали хорошего пинка, чтобы шёл дальше.

Не мстить, ведь «жизнь сама накажет»? Жизнь — не накажет. А вот заставить человека пройти то же, что прошёл ты по его милости — логично и справедливо. Не зря во времена Чингисхана у монголов самое страшное наказание было за обман доверившегося тебе. И это более чем справедливо.