Цена спокойствия

Не нужно, пожалуйста, мешать в одну кучу скрытое бунтарство и банальное нежелание трепать нервы.

Да, я попрошу мать не показывать моей девяностолетней бабушке фотографии меня с моим мужчиной — бабушке незачем знать, что я развелась с мужем, и незачем объяснять, кто этот человек на фото, она придумает себе драму и будет переживать за внучку. Как сейчас она переживает за внука, который тоже развелся, живет счастливо со своей подругой, а бабушка вечно страдает, что они никак не поженятся, и «наверное наш Сереженька ей не нужен, и жене не нужен был, айяйяй». Бабушки — они такие мнительные.

А моей маме, в свою очередь, незачем знать, что мы с мужчиной познакомились несколько раньше, чем развелись, и исходники фотографий я, пожалуй, потру — эта фотка была сделана, да, мам, «щас в отпуске», а не прошлым летом. Я не хочу, чтобы мама надумала, что кто-то из нас увел кого-то из семей, а не семьи затрещали по швам раньше, что и послужило предпосылкой к нашему знакомству. Это ее вечное «что люди подумают». А зачем, собственно, людям знать? И да, о том, что я курила и бросила, маме тоже знать необязательно, не потому, что «ругаться будет» — возраст не тот. Просто пусть для нее я буду некурящей, чем они с бабушкой хором придумают мне несуществующий рак легких и в каждом телефонном разговоре будут гнать на флюорографии и томографии на всякий случай под предлогом «ну мы же волнуемся».

А вот ненавистная школьная форма. Можно мимикрировать, нося всего-то бордовый пиджак вместо черного и цивильную блузку (подумаешь, бунт — пиджак не перестанет быть пиджаком из-за цвета), а не балахон «короля и шута», и тратить перемену не на общение с друзьями, поедание булочки из буфета, да мало ли чего еще, а на препирательства со школьной администрацией. Поговорим, когда поймают, а еще лучше — когда придут отчитывать на уроке за невозможностью отловить на перемене. Тут еще и одноклассники спасибо скажут за сокращение урока. Перемена — она для ученика, да и я не хочу трепать себе нервы и объясняться. Лучше съесть свою законную булочку, сидя на подоконнике в туалете, но не выслушивать езду по ушам

И на работе я, пожалуй, молча скину деньги на юбилей михалмихалыча, даже если туда не пойду, потому что я не хочу, чтобы против меня окрысился весь коллектив. Да, можно сказать, что мои нервы и нежелание приходить на работу, как в серпентарий, стоят вот эту сумму.

Иногда в том, что кто-то считает «недобунтом», нет вовсе ничего бунтарского. Это просто нежелание причинять беспокойство себе и другим.