Особенности государственной заботы

Здравствуйте. Я — тот самый упырь, которому «мешает» забота государства об инвалидах.

В моём доме узкая лестница. На ней установили пандус, ещё сузив её. Если его откинуть, он займёт всю лестницу, при этом он слишком скользкий, чтобы затащить по нему детскую коляску, а инвалид, скатившийся по нему, окажется зажат между скатом пандуса и дверью, открывающейся внутрь. Впрочем, инвалидов в моём доме не проживает.

Выйдя из дома, я иду по тротуару, усыпанному без всякой логики пятнами тактильной плитки. Зимой она превращается в ледяные надолбы, на которых все падают; летом сквозь её шипы не могут проехать ни ролики, ни тележки бабушек, ни инвалидные коляски, которых на улицах почему-то не видно.

За моим окном стоит светофор. Он свиристит незрячим так, что слышно сквозь тройной стеклопакет. Свиристит он круглосуточно, и его мелодию повторяют птицы. В последний раз на нашей улице я видел слепого двадцать лет назад. Он жил в соседнем доме, уверенно ходил по улице, в том числе через дорогу, и лишь иногда просил помочь ему подняться в горку, когда на улице была гололедица. Я был одним из немногих, помогавших ему.

Столица усыпана рельсами, имеющими такой наклон и ширину, что ими не может воспользоваться ни инвалид-колясочник, ни старик с тележкой, ни родитель с детской коляской. Столица усыпана пандусами, по которым колясочник просто не проедет, а часть из них ещё и заперта на замок. Столица облеплена тактильной плиткой, на которой ломают каблуки и ноги вполне зрячие люди. В столице есть пара лифтов, позволяющих колясочнику спуститься в метро и доехать буквально до двух десятков станций из сотни, однако они заперты на ключ и вынуждают беднягу вызванивать кого-то, кто бы пришёл и открыл злополучный лифт. Столица свиристит светофорами… кому?!

Когда я был в столице нашего «вероятного противника», той самой, которая «бездуховная» и «во власти жёлтого дьявола», я увидел там на улице огромное количество колясочников. На моторизированных и обычных колясках они рассекали по всему городу, спускались в метро, ходили в магазины. Я видел там слепых с белыми тростями, которые также чувствовали себя уверенно. Я познакомился там с девушкой с травмой спины, гулявшей с ходунками с маленькими колёсиками. Улицы этого города не были выложены тактильной плиткой, в которой застревали бы эти ходунки, они были гладкими и имели плавные съезды и заезды на всех-всех светофорах. Светофоры там не визжали дурными голосами, они имели тусклый запрещающий сигнал и яркий разрешающий, а если кто-то полностью незрячий и выходил на проезжую часть не вовремя, водители просто останавливались и не принимались истерично газовать и дудеть клаксонами. Станции метро в этом городе имели лифты — обычные среднеубитые лифты, не запертые на ключ, которыми пользовались и инвалиды, и просто ленивцы, которым проще дождаться лифт, чем проехать на эскалаторе. Магазины и заведения в этом городе давали возможность заехать в них на коляске — самому, без чьей-либо помощи.

Меня не задолбали инвалиды. Меня задолбала показушная псевдозабота о них за счёт налогоплательщиков вроде меня. Показушная, потому что все эти недопандусы ничуть не помогают реальным инвалидам, не способным подчас выбраться из дома без посторонней помощи, но зато портят жизнь тем, за чей счёт они построены. У нас ведь не меньше инвалидов, чем в Вашингтоне. Как вы думаете, почему же они не выходят на улицу, несмотря на все эти рельсы, надолбы и свиристелки?