bash.im
ithappens.me
zadolba.liТри преступления, три наказания
Жизнь сложилась так, что большую часть трудовой деятельности я провёл в различных правоохранительных органах. Сейчас я тоже связан с правосудием, но уже в качестве адвоката. Ещё вчера я обвинял, а сегодня — уже защищаю. Это нормально, если подойти к этому без эмоций. Критика правоохранительной системы связана в основном с эмоциями. А эмоции эти зависят от того, какой человек ближе: преступник или жертва. Сколько было случаев, когда отношение к одному и тому же менялось в зависимости от личности преступника! Когда подросток выхватил у женщины сумочку — ату его! А когда сын этой самой женщины сорвал с другой женщины шубу — мальчик просто оступился.
Тоже, в принципе, нормально, свой своему — поневоле брат. А критикуют судебную систему либо за излишнюю гибкость, либо за предельную жёсткость. В идеале все преступления предусматривают диапазон наказаний, который и должен учитывать обстоятельства, но практически все жертвы — максималисты. Да, понимаю, им пришлось тяжело, говорить «сам виноват» — последнее дело. Но обстоятельства остаются обстоятельствами, они объективны. Не будем рассматривать вопросы коррупции, которая имеет место быть. Я вам расскажу три истории. Во всех трёх историях был обвинительный приговор суда, вступивший в силу, все осуждены за совершение преступления, предусмотренного частью первой статьи 131 УК РФ. «Простое» изнасилование. Везде я выступал на стороне обвинения. Рассказы основаны на фактах, доказанных следствием.
Решение об изнасиловании зрело у него долго. Женщины не было давно, жена была где-то далеко, работа тяжёлая, хозяин не отпустит в разгар торгового сезона. К девушкам в одном из древних русских городов он относился однозначно: шлюхи. Не будут себя так вести приличные девушки. Он верил, что ему помогут, что его не накажут. Он мужчина, он прав. Вечером в парке много народа — молодёжные компании, да и патрули заходят, поэтому для преступления было выбрано раннее утро. Жертву он присмотрел издалека: девушка бежала по дорожке прямо в его сторону. Потная будет, ну и ладно. Шумела она так, что ему не было надобности высовываться из-за укрытия раньше времени. Молниеносный бросок, удар кулаком в висок — и оглушённая жертва оттаскивается в кусты. Работал быстро, но основательно: одежду срезал ножом, руки перехватил за спиной ремнём, «полицейской петлёй», болевым приёмом парализовал сопротивление. Закончив дела, забрал ремень и пошёл работать на рынок. К обеду ему сказали, что его ищут. Бросив всё, сбежал на автовокзал. Сел на первый попавшийся автобус, потом на попутках до соседней области и уже потом — к себе, на Кавказ.
Через два месяца его практически случайно поймает опер в Волгоградской области. Диаспора наймёт двух дорогих адвокатов, девушку и её родственников будут запугивать и дискредитировать. Адвокаты будут цепляться ко всем запятым, протестовать, приносить справки и документы и добьются переквалификации действий на 131 ч. 1. Одно из СМИ попробует оказать девушке информационную поддержку и горько пожалеет об этом. Из-за угроз следователя будут менять пять раз, девушку заставят подписать отказ от претензий.
Суд, тем не менее, состоялся. Шесть лет в колонии строгого режима. Чтобы вынести этот приговор, судья сконцентрировался на главном, не давая адвокатам повода к очередным жалобам и проволочкам.
Его характеризовали исключительно с положительной стороны. Многие добавляли: «Только хозяйки в доме нет». Мало в деревнях девушек, а у него — собственный дом, пасека, сад и даже работа. Но никто не оценит. Приехавшая на лето девушка красотой не отличалась, но парня привлекла. «А почему бы и нет», как он скажет потом. Девушка приняла ухаживания и даже поощряла их. Не отказалась от совместной поездки на ночное купание.
На его машине они забрались в настоящую глушь: до ближайшей обитаемой деревни — километров двадцать лесной дороги. Мягкое песчаное дно тёплой лесной речки, из освещения — только лунный свет. Молодые люди резвятся в воде. Он подхватывает её на руки и выносит на берег, начинает целовать. Девушка «прозревает». Она сопротивляется, но он настойчив. Оставшись без купальника, девушка уступает. Потом он пробует объясниться, но она молчит или плачет. Он психует, пробует убедить её в своих чувствах. Потом он отвозит её в деревню. Девушка вместе с дедом едет в полицию, парня задерживают ещё до полудня — он работал по подряду в соседней деревне.
На допросах не запирался, вину признал, на девушку не перекладывал. Озверел и сорвался, так он утверждал. Переживал, что девушка поцарапала спину. От адвоката отказался, защищал его местный юрист, принёсший в суд только характеристики и инициировавший особый порядок рассмотрения дела. Девушка с этим согласилась, гражданский иск не заявляла. Приговор возмутил в основном знакомых девушки: два года и шесть месяцев общего режима. Меньше минимального срока, суд счёл такое возможным.
Про этого говорили, что он нормальный пацан. Высокий, но тощий и дрищеватый. Постоянной девушки не было, но на отсутствие интимного общения он не жаловался: «замутить» на ночь в клубе, уговорить однокурсницу на развлечение периодически получалось. Норма для его круга общения — а что тут такого?
По какому поводу собрались, внятно не мог пояснить никто из компании. Двенадцать человек в зале двухкомнатной хрущёвки, много выпивки и мало закуски — обычное для компании застолье. Она встречалась с Вадиком. Или нет, с Вадиком они только познакомились, а она встречалась с Лёхой. Нет, не так: она рассталась с Лёхой, а Вадик просто хотел её развлечь и утешить. В общем, в отношениях, царящих в этой компании, следствие так и не разобралось, настолько противоречивыми были показания. Как бы то ни было, заигрывала она именно с Вадиком, прямо за столом, позволяя ему всё больше и больше, под одобрительные комментарии остальных. Когда Вадик прямо при всех снял с неё платье, им рекомендовали удалиться в другую комнату. Закончилось всё быстро: пара минут стонов — и Вадик, молодцевато застёгивая штаны, вернулся к столу.
Нет, он ничего такого делать не собирался. Так он утверждал. Он просто хотел покурить на лестничной клетке, она сама виновата. Она спала, абсолютно голая, раскинувшись на неразобранной кровати. Он подошёл, снял штаны и приступил к делу. Остальная компания? Смеялась и комментировала происходящее, в том числе и Вадик. Она очнулась ближе к концу, возмущение свелось к пьяной ругани. Окончательно она очнулась через несколько часов и побежала в отдел. Он скрывался у бабушки, но был быстро обнаружен.
Через пару дней они пришли к следователю вместе, сказали, что договорились, и попросили прекратить дело. То, что это невозможно, привело их в ярость. Она вовсе не хотела его сажать, она была готова его простить за пятизначную сумму. Он тоже не хотел садиться, он был согласен эту сумму заплатить. Вот такая вот ситуация.
Суд состоялся. Его приговорили к четырём годам колонии общего режима. Условно. Ещё он выплатил ей символическую сумму по гражданскому иску.
Вот такие три истории. Что, ребята, всем насильникам надо было дать поровну? Может, их всех надо было кастрировать, посадить на кол, распять или клеймить, если вам не нравятся наказания в УК?
На мой взгляд, всё справедливо. «Герой» истории № 1 опасен для всех. Непринятие закона, спонтанность, неразборчивость. Он получил максимум из возможного в той ситуации. Если бы гражданские эксперты не пошли на попятную, он мог получить почти в два раза больше. Впрочем, и так неплохо. При отсутствии коррупции в колонии срока изоляции ему хватит, чтобы опасаться закона в будущем. Шесть лет — это достаточно много.
«Герой» истории № 2 тоже опасен своим преобладанием животного над человеческим. Только опасность эта возникает не всегда. Обойтись без наказания вообще нельзя, чтобы не создавать опасный прецедент, но можно применить особый случай. Для этого «героя» два с половиной года — это много. Пасека придёт в упадок, сад тоже потребует усилий по восстановлению. И с работой может тоже не повезти.
Опасен ли «герой» № 3? Опасен — для одного конкретного человека, поведение которого далеко от норм морали. Судимость надёжно закроет перед ним кое-какие жизненные пути, и он навсегда запомнит, что не уехал на зону только потому, что «она сама такая».