Образование

Почему у нас так любят путать идиотизм с подвигом? Разумеется, в военное и послевоенное время работать не пойми где, не пойми на чём по 28 часов в сутки было подвигом. Герои труда — действительно герои. Но сейчас…

Я живу и учусь в Москве. В конце ноября в институте сдохло отопление. Группа окоченевших студентов в промороженной лаборатории просит перенести занятия, потому что холодно, а работать можно только в халатах. Преподаватель, ещё не очень старая женщина, в ответ фыркает: «Хилые нынче студенты пошли!» — и с гордостью рассказывает, что лет семь назад у них прорвало батарею, пол был покрыт коркой льда, но они работали. Вся кафедра ходила на работу с воспалением лёгких, студентов заставили купить халаты на три размера больше, чтоб на куртки надевались, но все работали. Зачем? Я потом спрашивала у других преподавателей — все считают тот случай трудовым подвигом. А мне это кажется идиотизмом.

И так везде. Люди работают на оборудовании бородатых годов, которое рассыпается на куски и состоит из изоленты уже почти наполовину, и считают это подвигом.

Люди сидят на работе ночами, потому что через два дня дедлайн, а ничего не готово, и считают это подвигом.

Люди живут и работают в помещениях, где идёт ремонт, без воды, без света, под грохот перфораторов и считают это подвигом.

Люди ходят на работу, в гости, в магазины больными и считают это подвигом.

Подобные «подвиги» — результат плохой организации труда и собственного идиотизма. Чем здесь гордиться?

Меня практически не задалбывают люди, которые не читали школьную классику, не изучали историю, не интересовались прочими предметами, кроме тех, что считали для себя профильными. Мой принцип — живи и дай жить другим. Но хочется просто дать вам пищу для размышления, друзья.

Над вами когда-нибудь смеялись за плохое знание сюжета «Гарри Поттера», книг Азимова или, скажем, свежих новостей кибернетики? Вероятно, нет. А я видела, как человек попал в нелепый переплёт из-за очевидного незнания школьной программы. Пошли компанией на постановку «Медеи» в интерпретации гастролирующего японского театра. После показа — презентация и буфет с журналистами, критиками и прочей театральной публикой. Моему коллеге отрезали пути к отступлению и интервьюируют: как вам понравилась интерпретация, какие аспекты больше всего запомнились? А в его понимании «Медея» — это про невротическую бабу, которая невнятно пыталась отомстить неверному супругу. Колхида, Ясон, Креонт — все эти в буквальном смысле легендарные имена он просто не знал. Вы знаете, лучше бы он перед ними ширинку расстегнул: и не так было бы стыдно, и забыли бы быстрее.

Девушку предупреждаем: не водись с тем парнем, он «герой нашего времени». Она хлопает ресницами. Лермонтов — это скучно, не читала. Онегин был гламурный юноша, не ответил юной Татьяне взаимностью, а та из мести вышла замуж за генерала. «Слово о полку Игореве» — ну, это как бы про военный поход. То ли викингов на монголов, то ли татар на казаков.

Анекдоты про поручика Ржевского знаем десятками, а кто поручик такой и из какого произведения взят — никто нынче не знает. Хорошо, что благодаря усилиям кинематографа освоились с Булгаковым — но только с «Собачьим сердцем» и «Мастером и Маргаритой». Молодёжь смотрит «Трою» — не понимает, из-за чего весь сыр-бор. Слышали, что Елена была очень красивая баба.

Ссылки на легендарных персонажей, крылатые выражения и метафоры, которыми богата речь эрудированных людей — это не освоишь за один вечер. Это либо сложилось за годы чтения разнообразной литературы, либо нет, и если поймают на месте преступления, то за образованного человека себя не выдашь никак. Томики Зощенко не ставят на полку с бестселлерами в книжных магазинах. Ильфа и Петрова перестали читать, потому что фильмы уже не модны, и поколение уже не то.

Если вы себе говорите, что вырастете, и вам вдруг вдарит почитать Толстого, историю Первой мировой, крепостничества или революции в России, то это грустно. Сколько ошибок вы успеете наделать в годы взросления без этой базы! Вспоминается 11 класс школы, когда на лето накануне задали «Тихий Дон» Шолохова. Да в гробу я видела книги про войну, особенно про белых и красных! А оказалось, книга о том, что на каждое событие существуют множественные точки зрения; что белые, казаки, коммунисты и все остальные — они все люди, которые во что-то верили, за что-то искренне боролись до последней капли крови. Если бы нас всех хотя бы в 11 классе научили толерантности, жизнь сейчас была бы лучше. Но кто нынче читает «Тихий Дон»? Наверное, одни пенсионеры.

А напоследок я вас удивлю: я совершенно не книжный червь. Я с детства обожаю фантастику. Не фанат я «Войны и мира» — второй раз читать не буду. Но после того, как я прочитала её в школе, было много итераций, когда с высоты нового жизненного опыта я могла немного лучше понять решения героев. Культура, интерес к человеческой душе, понимание невероятной истории нашей страны начинаются не с «Гарри Поттера», понимаете?

Мы учим школьников и студентов телевизионной журналистике. Я очень люблю сферу своей деятельности, но до чего же меня задолбало место работы! Каждая инициатива сталкивается с таким количеством препятствий, что словами не передать.

Нужны были съёмки города с большой высоты. Договорились с университетской библиотекой: центр города, высокое здание, хороший обзор. На съёмки пошли ученик со своим отцом и педагог. Всё отсняли, всё хорошо. Ставим картинки в эфир. На одной из них ученик стоит на крыше библиотеки с видеокамерой. Начальство закатывает грандиозный скандал и давать в эфир такое запрещает. Почему? «Вы пропагандируете суицид!» Ну да, все суицидники забираются на крышу с видеокамерой, дабы поснимать виды города перед роковым поступком.

Делаем сюжет к Новому году о пиротехнике: как определить качество, как правильно пользоваться. Договариваемся с магазином, в сюжете не упоминаем и не показываем фирму. Ни одного названия нет! Сюжет забраковали. Почему? «Это реклама, вы с них деньги взяли». Какая, чёрт побери, реклама? Я с высшим журналистским образованием, и что такое реклама, как скрытая, так и открытая, знаю в совершенстве. Нет, блин, они лучше перестрахуются, если чего-то не знают или в чём-то не разбираются. А для ребёнка, который делал этот сюжет, это как пинок под зад: его первую в жизни работу забраковали.

Не знаю, какого лешего, но мою 60-летнюю начальницу что-то погнало в одну из соцсетей. Она нашла наши странички и устроила на совещании разнос. Тыкая пальцем в фото с Хэллоуина, она заявила, что мы пропагандируем некромантию и прочую чушь, разлагая молодое поколение.

Открытый урок. Все в восторге, но вот по внешнему виду педагога у проверяющего есть претензии. Какие же? На дворе лето, педагог в светлых брюках и блузе с небольшим вырезом. «У вас ученики взрослые, а вы с декольте к ним на урок заявились!» Две пуговки на блузке верхние расстегнуты, ничего не видно. Но педагог молодой, и поэтому даже этот вырез считается чуть ли не проституцией!

Сделайте что-нибудь со сферой образования. Поверьте, хуже структуры нет в природе.

Я знаю, как быстро научить «чайника» эффективно работать на компьютере. Надо встать у него за спиной, громко и матерно орать прямо в ухо, периодически толкать под локоть его руку, судорожно сжимающую мышку. Буквально через несколько таких сеансов обучения «чайник» станет если не матёрым программистом, то, по крайней мере, продвинутым пользователем.

Я знаю, как быстро обучить курсанта лётной школы всем премудростям управления самолётом. В первом же самостоятельном полёте его должен атаковать истребитель. Если увернётся и сумеет приземлиться — всё, можно смело сажать курсанта в командирское кресло пассажирского лайнера и выпускать в трансатлантический рейс.

Я знаю, как быстро сделать из ученика ПТУ опытного слесаря-наладчика. Надо выхватывать у него из рук инструмент и швырять оным в него же, не забывая при этом громко материться. Поверьте, уже на следующий день ученик сможет играючи отремонтировать самый сложный механизм.

Я знаю, как быстро обучить ребёнка читать и писать. Надо вырывать из его рук книжки и тетрадки, рвать их в клочья и расшвыривать с зычным криком. Буквально за несколько дней он не только обучится письму и чтению, а станет юным, подающим большие надежды писателем.

Что? Вы говорите, я несу чушь? Нет, мои опытные водители, я всего лишь переношу ваш традиционный опыт обучения «чайников» на другие профессии.

Достали эллочки-людоедки, лексикон которых строго ограничен санкционированными Луркмором словами и фразами. Дня невозможно прожить, чтобы многократно не услышать слова «троллить», «толсто», «печалька». Если человека можно заменить конечным автоматом («менеджера», например, который не в состоянии на полшага отойти от инструкции), если его словарному запасу можно обучить чат-бота, то что такой хомо ещё делает в рядах сапиенсов?

В одном фантастическом произведении тест Тьюринга пришлось перевернуть: речь программ стала лучше человеческой. Чувствую, не такая уж это и фантастика была.

Начало учебного года. Студенты узнали план занятий, примерное расписание сессий и темы курсовых работ, и в библиотеку потянулись вереницей их заботливые родительницы.

Первый вид протягивает на мятом клочке бумажки название учебника, написанное почерком первоклассника. Перепроверяю — действительно университетский курс. Почему недоросль сама не может заглянуть в библиотеку и выбрать себе нужные книги? Мы не кусаемся и в угол не ставим. Честно-честно!

Второй вид — воинствующего вида родительницы, которые не просто набирают книг для деточки, но и тут же садятся писать деточке курсовую у нас в читальном зале. В следующее посещение они будут жаловаться, что им незаслуженно поставили плохую оценку.

Третий вид — уставшие, замотанные, приходят перед закрытием, видно, что торопились после работы. Список нужных книг у них вроде бы есть, но прочитать его невозможно. Начинаются звонки по сотовому: «Васенька, солнышко, мама уже бежит! Какая книжка тебе нужна? Иванова? По экономике?» Больше чадо промычать ничего не может, и за десять минут до закрытия приходится искать тот самый «красненький по экономике».

И тут приходят редкие самостоятельные студенты. Казалось бы, вот оно! Раз зашли в библиотеку, значит, сами учатся, думают, интересуются, а не покупают готовые работы и не сажают матерей «помогать с уроками». Но на деле всё куда хуже.

Типичный студент спрашивает того же самого Иванова, «красненького такого». Ну ладно, студент сам ходил на занятия, должен помнить, что ему советовал преподаватель. Начинаю вытягивать подробности: как примерно назывался учебник, как предмет называется, какой раздел экономики, учебник новый или лохматых годов? В глазах студента — боль и отчаяние. Продолжаю раскручивать его дальше: факультет, вуз, специальность… Я-то, конечно, найду учебник по природопользованию или экономике туризма, даже если Иванов окажется женщиной, и не автором, а третьим составителем. Но как можно учится в вузе и не знать, какая у тебя специальность?! Не знать название факультета или кафедры? Как они туда поступали? Когда слышу: «Ну, э-э-э, экономический факультет. А предмет — экономика. А институт — ну, этот… Э-э-э», хочется ножку стула перегрызть.

Но больше всего я люблю дипломников. Самое то — прибежать за две недели до защиты и спросить «что-нибудь по этой теме». А последние пять лет они даже чего-нибудь не читали — здорово! Тема диплома, к слову, занимает три строчки, пересказать содержание работы такой студент не в состоянии. Смотрит на свою бумажку со списком тем, как в первый раз. А мне приходится на коленке перелистывать справочники, отчаянно гуглить, чтобы понять, что это за абракадабра. «Использование каких-то сплавов в изготовлении каких-то деталей каких-то моделей самолётов с точки зрения экологии». Составить качественный список за пять минут невозможно. Особенно когда студент не помнит, кто он, химик, эколог или всё же конструктор, и что он хочет в своей работе исследовать. После часа прыжков вокруг такого клиента всё же удается дать ему рекомендации, определить основные источники, посоветовать, в какие научные-технические библиотеки обратиться. Итог: «А что, мне все эти книжки нужно самому читать?! Я думал, вы мне дадите одну по моей теме, а это мне не нужно».

В отчаянии догрызаю вторую ножку стула. Не хочется думать, кто в будущем будет строить, лечить, изобретать.

В старших классах мы писали длинные конспекты на тему изучаемой литературы, представляющие собой набор пониманий классических произведений, который надлежит уяснить и верить в него всем сердцем как минимум до получения аттестата. Пачка однотипных клише. Вообще, у нас предполагались свободные обсуждения прочитанного материала, но с опорой на вопросы, часть из которых задавалась на дом, часть — учительницей на уроке. Вопросы должны были подвести нашу мысль всё к тем же стандартным пониманиям. Меня устраивала такая система, равно как и стандартные толкования буквы классиков. До тех пор, пока один случай не выбил меня из колеи изучения школьной литературы, а второй не дал в неё вернуться.

Первый случай произошёл в ходе изучения «Преступления и наказания». Образ Раскольникова пару раз встречался мне в книгах по психоанализу, которым я увлеклась в старших классах. С интересом я начала читать книгу и очень хотела своими рассуждениями о Раскольникове как невротической личности поделиться с классом. На уроке выяснилось, что «наводящие вопросы» не соответствуют тем ответам, которые я могла бы дать, и ведут совсем в другую степь. Мои бурные стремления высказаться не по плану и не по стандарту были проигнорированы и в итоге подавлены, так что я всю перемену ревела и следующие полгода к школьной программе не притрагивалась.

Перестала я халтурить, только когда программа дошла до Маяковского. Со своим мнением я уже не лезла, но с интересом прислушивалась к стандартному анализу творчества поэта. Однако для конспектирования нам была предложена мысль, которую записать я физически не смогла.

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?

Нам предлагалось сделать вывод (цитирую): «Маяковский тонко чувствовал природу». Природу чувствовал. Маяковский. На звёзды романтично засматривался. Застрелиться!

Когда на следующем занятии учительница поставила парню пятёрку за чтение этого же стихотворения с выражением (с романтическим придыханием, закатыванием глаз и паузами в духе любовных признаний), я окончательно отказалась от изучения школьной программы по литературе.

Я тоже не читал «Войну и мир». Нет, пытался: честно осилил первые три страницы, но, увы, на этом чтение и закончилось.

В списке для внеклассного чтения на лето оказался увесистый томик «Былое и думы» Герцена. Не осилил и страницы.

Очень многое не читал я из школьной программы, с лихвой компенсируя книгами Роберта Шекли, Рэя Брэдбери, братьев Стругацких, Александра Беляева… «Лишь за одно вчера» Джорджа Мартина читал чуть ли не в слезах.

А вы плакали, читая «Войну и мир»? Переживали за «луч света в тёмном царстве»? Многие ли эмоции вы испытали, читая произведения, включённые в школьную программу? Только ответьте честно, сами себе.

Книга должна быть интересной, захватывать внимание читателя с первого абзаца. Хотя нет: книга как раз никому и ничего не должна. Но увольте, я не стану читать её от корки до корки, если первые две страницы навевают тоску и скуку. И мне не важно, насколько «заслуженный» её автор. Я не ем шпинат и рыбий жир только ввиду их несомненной полезности.

Сделайте школьную программу прежде всего интересной для школьника, а серьёзные произведения оставьте для серьёзного возраста. И школьники будут читать.

Стоим кучкой перед институтом. Здоровенный накачанный лоб покурил и бросил окурок под ноги. Я указала ему, что урна в десяти метров от него, можно и дойти. И что получила в ответ? «Я болею». Ага. Насморк у тебя. То, что тебе лень дойти до урны, не сделает из тебя мачо. Для меня ты теперь чмо.

Свора мегер под названием «одногруппницы» тоже хороша. Никогда не видела, чтобы люди так исходились ядом. Ни одного перерыва не проходит без перемывания костей парням, подругам, знакомым, преподам и другим людям. Бонусом — вечное недовольство всем и вся.

Друзья. Мои прекрасные весёлые друзья, которые всегда помогут в трудную минуту! Все вы поголовно учитесь в технических вузах. Вы — будущая техинтеллигенция страны. Но почему же вы не хотите учиться? И я совсем не про академические занятия говорю. Надо повышать свой уровень: читать хорошие книги, смотреть фильмы хоть с каким-то налётом смысла. Но нет! Читать скучно. Смотреть «Иисус Христос — суперзвезда»?! Фу-у-у… Давайте «Мальчишник в Вегасе»!

Есть стишок небольшой:

в аду для перфекционистов
ни серы нету ни огня
а лишь слегка несимметрично
стоят щербатые котлы

Они смеялись над словом «перфекционист». А я плакать хотела.

Иногда так хочется высказать всё это в лицо, но потом осознаёшь: всё равно ничего не изменится.

По сравнению с моими школьными коллегами я работаю в тепличных условиях: больные и/или трудные дети, платят больше, отчётность облегчённая. Не скажу, чтоб меня всерьёз задолбали родители учеников. Скорее, меня регулярно потрясает родительская логика.

— Почему у сына тройка за полугодие?
— Он не читал «Войну и мир», не сдал ни одной письменной работы по роману. Соответственно, по оценкам вышла тройка.
— Невозможно за неделю прочесть четыре тома!
— Правильно, невозможно. Поэтому и выдаётся заранее список литературы для чтения летом. (А для тех, кто действительно не может, — краткое содержание романа по главам и список глав, которые надо прочесть в оригинале.)
— Он отказался читать!
— Отказался читать — получил тройку. В чём проблема?
— А мы думали, вы его заставите!