Мы — актёры-любители. Снимаем короткие клипы и просто забавные сюжеты. Нет, не за деньги, просто у нас такое увлечение. Часто приходится снимать на натуре, в лесу или в городе. Граждане, как вы нас задолбали! Вы непременно пытаетесь влезть в кадр в момент съёмки. Вы же спешите, а эти придурки с камерой подождут, верно? Молодой человек, не знаю, какое вы хотели произвести впечатление, но вашу перекошенную рожу при монтаже всё равно вырежут. Кстати, спасибо за запоротый эпизод!
Съёмка требует тишины, но толпа тёток за сорок с шумом бронетанковой роты ломится сквозь кусты: как же, там не бухают и не жарят шашлык, значит, надо срочно на это попыриться и потыкать пальцами! Да поймите же, мы ничего не будем делать, пока вы не уберётесь по тропинке туда, откуда пришли. Мы с удовольствием покажем вам наши готовые работы — они в свободном доступе в интернете. Но мы не нанимались работать клоунами для скучающих ротозеев, которых не научили уважать никого, кроме себя. Если уж так любопытно, постойте в сторонке тихо. Но не лезьте оператору под руку, не гыгыкайте на всю улицу — ваше ржание нам под запись не нужно.
Такое ощущение, что в продавцы художественных магазинов набирают только невменяемых мизантропов. Я учусь в архитектурном вузе и в подобных заведениях бываю очень часто. Почти каждый раз я выхожу оттуда либо в состоянии шока, либо с испорченным настроением.
— Здравствуйте! Подскажите, пожалуйста, эти папки с ремнём или без? (У папок на стенде ремни обычно убираются в карман или просто внутрь.) — Где это вы видели, чтобы папки такого формата продавались с ремнём? Их не бывает! — Почему же? Я видела не раз. — Что это вы выдумываете? Нет таких!
Я привыкла, что 8 из 10 продавцов не здороваются. Это уже даже не вызывает никакой реакции. Я понимаю, что я человек творческой профессии, и мне свойственен определённый склад характера, но не привиделось же мне! Нет смысла доказывать обратное, тем более на повышенных тонах. На выручку пришла женщина со склада, объяснив и мне, и истеричке за прилавком, что они заказывают товар только одной фирмы, у которой ремень к папкам не прилагается.
— Скажите, а у вас есть такой картон формата A1? — Там всё смотри, на окне.
На окне рядами выставлены листы картона во всех вариациях, но на ценнике ни размер, ни формат не прописаны. Увидеть лист полностью, а не его край с ценой, невозможно: всё перегорожено. Говорю об этом — никакой реакции. Продавщица смотрит на меня взглядом «как же вы меня все бесите» и молчит. Решаю сберечь нервы и называю товар. С тем же взглядом, полным отвращения к миру, тётка достаёт картон и швыряет сдачу сверху. Спасибо, чё!
— Девушка, я не вижу наименовании красок, давайте я назову вам нужные, а вы скажете, есть они или нет?
Вроде бы соглашается. Начинаю перечислять:
— Кармин. — Нет кармина. — ФЦ. — Нет ФЦ. Почему сами-то не можете посмотреть, прежде чем спрашивать?
Кажется, я уже объяснила: я не вижу. Мне нужно ещё рассказать о моих проблемах со зрением, о том, почему я не ношу очки-линзы, почему я сегодня пришла сюда и смею отвлекать её от важных дел в пустом салоне?
Всё это регулярно гасит настроение. Новые материалы для меня — это маленький праздник, с их помощью я осваиваю любимую профессию и выражаю себя. Но с такими продавцами поход в художественные магазины превращается в лотерею: повезёт или нет? У меня даже появилась своя коллекция истеричек за прилавком — уж они-то знают, как превратить совет «не обращай внимания» в пустой звук.
Я не художница, никогда и нигде не училась рисовать, однако люблю это дело — выходит достаточно неплохо. Особенно я люблю рисовать природу; на моё счастье у нас есть дача в очень живописном месте. Зачастую мы ездим к реке большой компанией отдыхать. Вот тут-то и начинаются мои проблемы: друзья берут с собой детей, а какой нормальный ребёнок спокойно пройдёт мимо рисующего человека?
Нет, стояние за спиной и вопросы меня совсем не раздражают. Я даже рада объяснить детям некоторые законы перспективы. Но, о Силы, почему все, совершенно все дети тут же начинают сами хотеть порисовать — даже те, кто раньше интереса к рисованию не проявлял? Мне не жалко одолжить ребёнку карандаш, кисти и бумагу, даже не лень каждые пять минут менять воду, которая их стараниями мгновенно чернеет. Но краски — можете считать меня жадиной — я одалживаю со скрежетом зубовным и стараюсь отговориться тем, что у меня последний лист бумаги или единственная кисть.
С красками дети обращаться не умеют совершенно. Акварель, которая должна быть воздушной и прозрачной, они кладут толстым слоем. Кисть, опущенная в краску, напоминает поросёнка, опущенного в лужу: юные творцы набирают в разы больше краски, чем надо, а потом смывают её, загрязняя воду. Краска у меня дорогущая, стоит больше полутысячи. Душа на части рвётся, когда детки загрязняют палетки. Вот и приходится изворачиваться, чтобы и не обидеть никого, и краску сохранить.
Я живу в довольно крупном городе, посещаю разные поэтические тусовки. На них, сами понимаете, приходит мало народу — поэты слушают поэтов. Контингент примерно такой:
Страдающие от несчастной любви девочки-ангелы, падшие с небес.
«Капитаны Очевидность» со стихами из разряда: «Небо голубое», «Россия — моя страна», «Люди, почему вы такие дураки?». Темы хорошие, в принципе, но не прямым же текстом...
«Старички», пишущие действительно хорошие вещи.
Экспериментаторы. Неважно, о чём стих, главное — новизна формы и куча закрученных неологизмов, понятных только после принятия чего-нибудь.
Маргиналы. Мат в стихах — дело тонкое. Матерный стих и стих ради мата — вещи абсолютно разные.
Задолбали ругаться, что на творческие вечера или чтения приходит 10–15 человек, жаловаться на необразованность людей! Что вы сделали, чтобы проинформировать их о мероприятии? Ах, создали встречу в «контакте»... Расклейте объявления! Приглашайте! Пропагандируйте! Но нет же: вы — Творцы, Гении, вы пишете стихи. Вы не обязаны ничего объяснять простолюдинам! Пусть сами ищут, в каком Смольном проходят чтения, пусть сами узнают об авторах. Извините, откуда? Почему вы так боитесь сторонних людей на чтениях? О, да, они ничего не поймут, они глупы, им это не надо, иначе они бы давно знали нас, умных и гениальных. Причём так думают не юные бумагомаратели, а вполне зрелые люди, давно пишущие, умные, интересные.
Не надо считать людей глупыми амёбами. Может, тогда и получится построить образованное общество. А вы, дорогая Элита, варитесь в собственном соку дальше.
Я пообщалась с режиссёром и сценаристом, сфотографировалась с порядковым номером в руке, меня сняли на видеокамеру и дали кусок сценария с монологом героини, на которую пробуюсь. Это называется кастингом.
Выхожу на улицу. У меня есть ещё примерно двадцать минут, чтобы ознакомиться с текстом, а затем прочесть его на камеру. Стою около здания, смотрю в листочек и пробую проговаривать слова моей героини, пытаясь подобрать нужную интонацию. Внезапно сзади кто-то хватает за плечи. Разворачиваюсь.
— Девушка, вы больная? — участливо спрашивает какой-то пузатый мужик в клетчатой рубашке.
От удивления не нахожу слов и молча смотрю на него, попутно выворачиваясь из объятий.
— Вы сама с собой разговариваете! Что с вами? Девушка, что с вами?
Твою ж мать, что это было? Я не танцую голой на крыше, не жонглирую тремя младенцами и не кусаю прохожих за ноги, я всего-то стою на одном месте и тихонько читаю текст с листка вслух! Это, что, так невероятно и из ряда вон, что надо обязательно влезть с идиотским комментарием? Удивительно, как человек, которого видишь буквально минуту, может безумно задолбать.
Я делаю кукол. Чаще всего на заказ, почти всегда — на продажу. Работа как работа, профессия как профессия. Никаких «в детстве не наигралась» — наигралась. Просто однажды подумала, что если куклы есть, то их кто-то делает. Я тоже хочу. Научилась.
Кукла стоит немало: во-первых, недёшево стоят материалы, а я работаю с фарфором и только натуральными тканями, во-вторых, я куклу делаю долго — минимум три недели. И это моя профессия, не хобби. Я работаю дома, исправно плачу налоги.
Приходит заказчик, тщательно и долго обговаривает детали, материалы, фурнитуру, отделку. Потом снова приходит, смотрит модель, ещё раз всё обговаривает. Через месяц работы, часто по десять-двенадцать часов в день, отдаю готовый результат. Результат нравится и забирается со словесными благодарностями и обещаниями заплатить «буквально на днях». Я верю: заказчик не с улицы случайно зашёл. Ко мне вообще заходят только по рекомендации. Да и я его знаю — не лично, разумеется, а по «информационному фону»: город у нас не то чтобы маленький, но и не слишком большой. Через две недели звоню: денег хочется. «Да-да, обязательно, у меня совещание, я сам перезвоню». Через неделю снова напоминаю, думая, что совещание должно было закончиться, ан нет — это было особенное совещание...
Короче, таких вот «совещательных товарищей» у меня набралось на приличную сумму — я безбедно могла бы полгода прожить, не обременяя себя хлопотами о новых заказах и новых заказчиках. Добил аргумент: «А зачем вам деньги? Во-первых, художник должен быть голодным — тогда он лучше творит, а во-вторых, вы, пока куклу делаете, в неё играете, удовольствие получаете». Задолбали!
Я часто езжу в метро. Нашла себе занятие по душе: срисовываю людей напротив, благо рисовать умею. Я не хочу привлекать внимание и по возможности выбираю место подальше от «объекта».
Ну почему находятся люди, готовые пройти полвагона и громко крикнуть: «А чё ты только того мужика рисуешь? Рядом же ещё тётка сидит». Конечно же, после этого «жертва» предпочитает пересесть или вовсе выйти. Особенно раздражают маленькие детки, которых мамы послали посмотреть, «что тётя делает». Естественно, они не могут тихо посмотреть — им надо потыкать пальцем в тетрадь, а потом со смехом в «дяденьку, который так смешно получается». Задолбали!
В любом театре всегда есть два буфета. Один, с бешеными ценами — для зрителей, другой, где чашка кофе стоит два с половиной рубля — для сотрудников. Здесь едим мы все: актёры, режиссеры, работники сцены, звукари, балет, миманс. Я так люблю нашу «столовку»! Единственное обстоятельство, портящее всю картину — Великие Народные Заслуженные.
Они расталкивают очереди — как же, Артист идёт! — и грациозно шлёпают полсуммы от своего заказа на кассу: «Потом донесу!» Как же, как же: сколько лет работаю, не видела. А ничего, что у нас, стоящих в очереди, перерыв заканчивается через десять минут, а потом надо нестись на генеральную репетицию? Ничего, что нам за это время надо не только сжевать чего-нибудь по-быстрому, но и надеть костюмы, потому что в столовой нельзя появляться в сценической одежде? И это мне ещё повезло: я не «подтанцовка», я тоже актриса, хоть и гораздо моложе — Мэтры Сцены перед тем, как оттеснить меня плечом от кассы, хотя бы здороваются.
Знаете, когда дослужусь и получу награду, если в довесок мне вручат манеры напыщенного индюка — не возьму ни то, ни другое.
Больше всего на свете я люблю посидеть вечером под яркой лампой, окружённая кусками лески, проволоки и россыпью бисера. Это приносит душевное равновесие и успокаивает меня. Задолбали меня милые и добрые друзья, знакомые и все, кто каким-то образом прознаёт про моё увлечение.
— А сплети мне такую вот штучку, как у тебя на шее.
С удовольствием: гоните деньги, через месяц будет готово. Уже не надо? Почему так долго? Я учусь, у меня есть муж, родители, которым надо тоже помогать, и работа не сможет простить мне того, что я променяю её на часы работы с вами.
Если я прошу снять мерки, не надо на меня смотреть как на врага народа. Будет малó — переделывать не стану: покажу вам язык, отдам деньги и оставлю работу себе.
Следующая категория ещё хуже. Это те, кто прорвался в мои пенаты и всё же высмотрел забытое на столе свежее творение.
— Ой, какая прелесть! Подари мне, у меня скоро день рождения (Новый год, день независимости Уругвая).
Я дарю свои работы только родным и очень хорошим друзьям. На них я выкладываюсь по полной, и подарки связаны с их пристрастиями и увлечениям. А изделия, сделанные по новоосвоенным методикам, я вовсе не дарю: суеверная очень.
Следующие люди вообще не имеют представления о моём увлечении:
— Это ведь фенечки плести. Я в детстве тоже плела, там ничего сложного нет.
Таким надо только показать одну из работ, и вопросы отпадают.
— Это всё бред, ты только тратишь свое время. Это никому не нужно, ты это не продашь!
Во-первых, покупатели есть. Во-вторых, я делаю это для себя.
— Ты, наверное, мало времени посвящаешь мужу. Уйдёт он от тебя!
Муж меня понимает, времени я уделяю ему больше, чем хобби. Более того, ему это интересно, и зачастую муж подбирает со мной гамму.
— Бисер мелкий, ты испортишь глаза.
У меня есть специальная лампа, купленная для того, чтобы было видно мелких негодников.
— А вот у меня лет двадцать назад было аккуратней и интересней.
Поделитесь опытом? Уже всё забылось? Ну, а работы остались? Только фенечки в один ряд? Тогда прошу не катить бочку.
— Заделись схемой.
Не-е, друзья мои хорошие, это мои разработки, это я по четыре часа сижу вечерами и рисую схемы, пробуя элементы. Пусть я гадина, жадина и огурец солёный, но это мои сокровища.
— Научи меня делать так же.
Это неблагодарное дело. Не люблю я передавать свои умения, точнее, просто не умею. Когда я разрабатываю уроки, рисую вам схемки, для начала простенькие, но интересные, вы дуете губки, говорите, что это скучно, и бросаете. Я училась сама, по книжкам, — попробуйте и вы.
И ещё раз прошу вас: научитесь относиться к чужим увлечениям мягче и спокойней. А то мы, люди пугливые, перед вашим приходом так и будем по шкафам прятать свои несметные богатства, лишь бы вы их только не увидели.
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li