Образование

Один из главных врагов русского языка в наши дни — ленивый, но вечно куда-то торопящийся переводчик. Видимо, в большинстве случаев он не является профессионалом, потому что совершенно не осознаёт своей ответственности перед читателями и всем языковым сообществом в целом. Когда в тексте ему попадается какое-то незнакомое слово на английском языке, то он не располагает ни временем, ни желанием для нормального перевода. Ему вечно лень и вечно некогда искать русский эквивалент, поэтому он, недолго думая, передирает (простите уж за грубое слово) его прямо из английского.

Merchandising. Что же это такое? А, @#$ с ним, так и напишу: «мерчендайзинг».
Coaching. Как же это по-русски? Не знаю. Напишу: «коучинг», авось поймут.
Reception. Где же это было в словаре? А, лень, пусть будет «ресепшн».

И примеров таких — сотни. «Клининг», «копирайтер», «промоушн», «тизер» — это лишь наиболее известные образцы. Меня всё чаще посещает мысль, что лет через пятьдесят благодаря самоотверженному труду этих людей переводить новости, например, с сайта BBC будет легче лёгкого:

Apple лаунчит лэптоп MacBook Air

Компания залаунчила ревэмпнутый MacBook Air на ивэнте «Back to the Mac» в её хэдквотере в Купертино. «Мы видим это как некстовую генерацию MacBook. Мы думаем, что все ноутбуки уан дэй будут лайк зис. Мы были инспирированы тем ворком, который мы хэвданили над iOS, и мы хотим брингбэкнуть их на Mac», — сказал по этому оккэйжену мистер Джобс. Аналисты думают, что нью продакт посылает индустрии чёткий сигнал. «Это сильный римайндер для эвриуана, что Apple всё ещё в писи-бизнесе», — сказал рисёрч-директор Gartner Майкл Гартенберг.

Сегодня возвращалась из института, несла кучу ватмана с курсовым. На Воробьевых горах в вагон завалилась толпа болельщиков со своими обычными прыганьями в вагоне и матерными пошлыми кричалками. Ужасу моему не было границ: жуткие мучения по добыче ватмана с транспортировкой его через метель и работа над курсовым грозили пойти прахом.

Мне повезло. Среди фанатов старшего подросткового возраста нашлись четверо мужчин, по возрасту явно закончившие институт. Когда они увидели девушку с ватманом и диким ужасом в глазах, они встали передо мной и отгородили меня от орущего, матерящегося и прыгающего красно-белого месива. Спокойные и понимающие футбольные болельщики оставили гораздо больше впечатления, чем вся оруще-матюгающаяся масса. Спасибо вам, ребята!

Всем читателям и писателям этого сайта, удивляющимся человеческой тупости, посвящаю эту историю.

Автор метода обучения слепому десятипальцевому набору на клавиатуре Владимир Шахиджанян в своей программе-тренажёре вспоминает, как однажды, отнеся рукопись по машинописи в редакцию, он вдруг решил проверить своё детище в школе для умственно отсталых детей. Испытывая огромное уважение к больным ребятишкам, которые, несмотря на свой недуг, старательно учились, журналист тщательно записывал все их вопросы в процессе обучения. Закончив курс, автор отозвал свою рукопись из редакции и внёс сотни поправок, справедливо полагая, что если это было понятно больным детям, то у здоровых дядь и тёть вообще не должно возникнуть никаких вопросов.

Боже, как он ошибался! Взрослые, вменяемые люди, начальники, бьющие себя в грудь, и прочие сильные мира сего задавали тупейшие вопросы, которые самостоятельно решали малолетние олигофрены, имбецилы и прочие «несчастники»! (Господи, со слезами прошу, облегчи им их участь.)

Так что, хорошие мои, давайте перестанем удивляться человеческой тупости и надеяться, что она иссякнет. Писать нам ещё всем — не переписать, читать нам ещё всем — не перечитать...

Учусь в ветеринарной академии. Безумно задолбали девочки-однокурсницы, до обморока боящиеся мышей и крыс. Препараты принято готовить из лягушек. Видимо, не на всех студентов хватает бедных животных, поэтому большинство занятий проводятся на крысах и мышах. Мёртвых, разумеется. Казалось бы, вот он, трупик, бери и режь, но бедные девочки верещат так, будто их грабят.

— А-а-а, у них длинные хвосты!
— О-о-о, а они точно не укусят?
— А-а-а, они переносят заразу!

Кто, лабораторные мыши, выращенные здесь же? Я сама девушка, но такой ерундой точно не страдаю. Страшно подумать, что случилось бы с нашей медициной, пойди они на хирургический факультет. Там, говорят, и в морг водят...

Делаю на заказ курсовые работы. Сама тоже учусь в институте, так что зачастую своих заказчиков знаю в лицо и много с ними общаюсь. Соответственно, знаю, кто что из себя представляет, кому в курсовике можно написать чуть-чуть «воды», а кому приходится простейшее действие расписывать на три страницы, иначе преподаватель спросит. Поэтому при выполнении заказов я частенько стараюсь сделать так, чтобы ко мне вопросов было меньше всего. Если это формула, то описание будет максимально подробным, а вычисления будут разжёваны до мелочей. Если это рисунок, то я постараюсь сделать его предельно чётким. Если таблица — там будет минимум сокращений типа «стр.» и «пнк.». Разумеется, я не всезнающий гений — я вполне допускаю свои ошибки и всегда говорю народу: «Если что, возвращайтесь, помогу переделать».

Задолбали гнущие пальцы однокурсники, у которых на лбу написано: «Я плачу деньги — прогибайся передо мной дугой». Идёт такой показывать проект преподавателю. Тот замечает небольшую помарку (например, не указана размерность). Человек бежит ко мне, размахивая файлом и крича, что я некомпетентна, попутно рассказывая сидящим рядом людям, что мне нельзя доверять. Ему-то пофиг, напишу я ему эту размерность, а вот люди ещё подумают, прежде чем ко мне идти. Обидно.

На чертеже необходимо выполнить разрез детали с двумя видами одинаковой штриховки с разным углом наклона штриха. У преподавателей тоже бывают заклины: они могут попросить исправить штриховку на заведомо неправильную, чтобы увидеть, что человек варит котелком и понимает, какую именно штриховку надо стереть. Человек, разумеется, котелком не варит и скачет ко мне, обвиняя меня в том, что я неправильно выполнила чертёж. В чём проблема, не объясняет; я сама, верно, должна догадаться о предмете разговора с преподавателем. Неделю прыгаю вокруг чертежа, стараясь иначе нарисовать правильную штриховку, пытаюсь понять, где обломалась. Спустя неделю человек внезапно вспоминает, что именно ему сказал преподаватель. Дел на пять минут. Курсовик хочется надеть на уши.

У одной моей подруги с детства жуткий страх перед преподавателями. Предмет знает, ответ знает, но при защите рот закрывается, лоб покрывается испариной, и она молчит. Сделала ей курсовик, подруга понесла его на защиту. Не защитила, пришла, накричала на меня при куче народа. Теперь половина института думает, что я плохо знаю предмет. Через два дня защита прошла успешно. Вместо денег я выставила подруге условие: пусть ходит и рассказывает всему институту, как замечательно я делаю курсовые работы. Вроде пока работает.

Каждый год обещаю себе: не буду связываться с людьми, которых знаю лично. Но каждый год находится очередная бедная овечка, которой срочно-срочно, нужно-нужно, очень-очень, за тройную цену. И я таю... Задолбало.

Смотрю, тут масса историй от бедных студентов, задолбанных преподавателями. А вот я препод. Как меня задолбали студенты!

Есть правила игры. Соблюдай их — проживёшь спокойно пять лет и получишь диплом. У нас они таковы: посещать занятия хотя бы в конце семестра, прийти отчитаться за долги, а потом выучить хотя бы какой-то минимум к экзамену. Никто не требует от студентов сверхзнаний. Не борзей, и будет тебе счастье. Тем не менее постоянно находятся студенты, уверенные, что правила должны прогнуться под них. Любимый список отмазок:

— Я работаю! А вот Вася Пупкин не работает, делать ему нефиг, сидит на шее у родителей, вот поэтому он ходил на все занятия...

Уважаемый, не поверишь: с момента появления университетов есть студенты, которые подрабатывают. Ты не восьмое чудо света. И как-то, знаешь, приспосабливаются. Не тянешь дневное? Я тебя здесь не держу — для таких, как ты, есть вечернее и заочное отделение. И работаешь ты на своё собственное благо, а не на моё. С какой стати мне оказывать тебе снисхождение? Вася Пупкин не имеет твоей зарплаты, зато он имеет знания в голове и своё «отлично» без всяких унижений. Каждый выбирает для себя.

— Если вы мне не поставите, меня заберут в армию!

Ага, значит, тебя самого весь семестр не беспокоило, что тебя заберут в армию? А вчера, когда ты должен был зубрить, а сам гулял с девушкой? Я должен беспокоиться о твоей судьбе больше, чем ты сам?

— Я болел!
— Справка есть?
— Нет, я, это...

Разговор окончен.

— Я много болел, есть справка.

Точно, болел. Две недели в сентябре. Дурака из преподавателя не делай. Думаешь, он читать не умеет?

— Мне вообще это ничего не нужно, я потом в бизнес пойду.

А чего тогда вообще сюда поступил? Ах, армия? Дорогой, это не мои проблемы. Купи медсправку — и тебе проще выйдет, и не задолбаешь толпу добрых людей почём зря.

— Мне нужен только диплом.

Купи в переходе метро.

Дорогие «хвостисты»! Когда ж вы перестанете относиться к преподавателям так, как будто мы вас поймали и за уши притащили в наш вуз? Это вам нужны знания, диплом, отмазка от армии и стипендия. Так делайте то, что надо. На халяву в этой жизни ничего, кроме материнской любви, не даётся.

Меня задолбали преподаватели в моём универе. Почему нельзя просто читать лекции, вести семинары, а потом спрашивать материал? Почему нельзя просто нас учить? Так нет: многие преподы требуют «особого отношения». Кому-то нравится, когда перед ним заискивают, кто-то может десять раз объяснить тему какому-нибудь дебилу, в то время как успевающий студент наткнётся на фразу: «Ты умный, разберёшься сам». Кто-то относится к неуспевающим, как к мусору, и объясняет постоянно «для самых одарённых». Никогда не знаешь, что взбредёт в следующую минуту в голову пожилому профессору или молодому ассистенту. Понятно, что все мы люди, свои тараканы в голове есть у каждого, но задалбывает каждый новый семестр со страхом ожидать, что же придумает новый препод.

Предлагаю сделать так: к каждому преподавателю выпустить инструкцию по эксплуатации. Думаю, студенты будут счастливы.

Каждый год я перед одним из уроков химии в восьмом классе захожу в цветочные магазины с целью разжиться лепестками. Лепестки к радости детишек используются в качестве лакмусовой бумажки: Бойль, фиалочки, то-сё, бла-бла, природные красители, чай с содой. Вы поняли. Всегда всё было нормально.

Сегодня я вышла из дома пораньше и пошла в школу, заходя по пути в цветочные магазины: «Нет ли у вас нескольких опавших лепестков? Мне для урока надо, пожалуйста». В трёх магазинах подряд мне сказали: «Мы эти лепестки продаем, 350 рублей за пакет, а так не дадим». Я им объясняю, что мне для школы, и мне не пакет надо, а десяток лепестков. Они мне: или пакет, мол, или ничего, идите отсюда.

В четвёртом магазине девушка мрачно посмотрела на меня и сказала коллеге: «Принеси два лепестка». Я вслед сказала, что мне бы не два, а хотя бы пять, и лучше разных. Мне принесли ровно пять. Одинаковых. На «спасибо» не ответили, и всем видом показали, что больше не дадут. И куда мы катимся?..

Наступил очередной учебный год. Мне хочется признаться в любви родной кафедре. Той самой, что самым важным делом, от которого её обитателей не может отвлечь даже нашествие всех курсов в преддверии сессии, считает распитие чая. С каждым годом, узнавая всё больше особенностей жителей нашей кафедры, мы всё же относились к ним с юмором, чем и спасали свои нервы. Но, как известно, человек не может спокойно перейти к удовлетворению высших потребностей без предварительного удовлетворения низших (спасибо Маслоу за пирамиду).

Наша родная кафедра находится в отдельном двухэтажном корпусе. Первый этаж принадлежит ей, второй — другой кафедре. На каждом этаже по одному туалету. Жители нашей кафедры, недолго думая, заперли туалет на своём этаже и красиво его оборудовали исключительно под собственные потребности. Нам же, студентам, ничего не оставалось делать, как ходить побираться на второй этаж, потому что бежать до другого корпуса к вожделенному туалету минут пять, и там, помимо нас, ещё полно желающих. Однако и такое наше счастье продолжалось недолго: людям со второго этажа в конце концов надоело принимать у себя толпы чужих студентов, беспрерывной вереницей навещающих их туалет и мешающих в тиши проводить пары, тогда как кафедра первого этажа наслаждается вдумчивым уединением. И наша последняя надежда, туалет на втором этаже, закрылся для посещения.

Жители кафедры на наше, хоть и унизительное, но правомерное требование допустить нас до сортира, долгое время отвечали риторическим вопросом: «А кто там будет убирать?» Почему же наши соседи смогли позволить себе уборщицу, а мы не можем? Толковых объяснений услышано не было. С тех пор заветный ключ от унитаза выдаётся нам строго по праздникам, а первые месяцы это случалось только после продолжительных переговоров. При этом преподаватели вовсе не хотят, чтобы мы опаздывали на занятия, даже по такой причине, как банальная нужда. Повторюсь: теперь, чтобы почувствовать себя человеком, а не бомбой-вонючкой, надо доскакать до другого корпуса, до нужного этажа, отстоять огромную очередь и победоносным галопом вернуться обратно. Нам за такие отлучки даже грозили докладными.

А один преподаватель превзошёл всех. При очередной попытке растолковать ему наше бедственное положение он прочёл лекцию на тему того, что мы плохо себя контролируем, тогда как должны воспитывать себя в порядке: спать, кушать и ходить в туалет строго по расписанию. Не знаю, что за самообладание надо иметь, часами просиживая с запертым толчком под боком, да ещё когда приходится постоянно ржать, чтобы сохранить психическое здоровье при подобных заявлениях.

Оказывается, творческая мысль должна быть не только голодной, но и с затычкой в известном месте.

А я вот не понимаю, что это за позорное клеймо: «провинциал». Да, я провинциал, живу в городе с населением в полмиллиона человек, официальное образование у меня — девять классов средней школы. Почему — это моё личное дело, не ваше.

Умиляют жители столицы, фырчащие что-то про колхоз, мою необразованность, сознание провинциала, отставшего от жизни... Конечно, я отстал от жизни: грамотно писать нынче не принято, это только необразованные колхозники типа меня могут подобными анахронизмами увлекаться, а столичной деве или молодому человеку не пристало. А читать что-то, кроме того, что положено по учебной программе, и того, что нынче модно, попросту невозможно. Особенно для провинциала. Как? Я читаю? Боже мой, ну что за тупые провинциалы, ну кто ж читает немодные книги?! А так же носит не брендовую, но удобную и вполне качественную одежду, пользуется дома расчёской, не отдавая безумные деньги салонам за фигурную укладку, слушает музыку, выпущенную до девяностых годов... И никому не приходит в голову, что мои вкусы — это мои вкусы, а не следствие провинциального сознания.

Дорогие москвичи, ваши понты даже не задолбали. Они просто смотрятся глупо и смешно.