Пенсионеры

Меня задолбали люди среднего возраста и пенсионеры с активной жизненной и политической позицией. У нас это проявляется так: «Разбираться не хочу, но если окружающие (соседка Маня) против, то и я тоже буду против». После слова «против» можете вставить что угодно — против смены дворника, против нового (удобного, как оказалось) расписания транспорта, против летающих хомячков.

Наш район находится практически на окраине города — дальше аэропорт, лётное поле, пустыри, мелкие сёла. Сейчас в городе утверждается проект строительства мусоросжигательного завода в районе аэропорта. Угадаете, как разворачивается ситуация?

По району уже расклеены листовки с призывами выступить против басурман, жизнь нашу захотевших отравить. В школах и детсадах массово собираются подписи против.

— У нас рядом мусоросжигательный завод собираются строить. Распишитесь, пожалуйста, на листочке, что вы против.

— Почему?

— Ну как же, тут же ваши дети учатся, будут этим дышать.

— Чем именно «этим»?

— Ну как же, жечь будут, это же вредно!

— А где именно его будут строить — на соседней улице или на пустырях за аэропортом?

Отвечают крайне невнятно, но «всё равно будет сюда лететь».

Впрочем, на своей памяти я была единственной, кто задал хотя бы первый вопрос. Остальные слышали страшное название «адского здания» и ставили подпись. Сразу. Я подписываться отказалась. Круглые глаза и всё такое, да.

Объясню сначала свои личные «эгоистичные» мотивы. Во-первых, мусор начнут вывозить регулярнее, а я двумя руками за, чтобы в моём дворе стало чище. Во-вторых, пока проект утвердят, пока построят нашими темпами, пройдёт еще года три как минимум, а мой сын через полгода заканчивает садик и в школу будет ходить уже в другом районе. Так что мне, по большому счёту… Ну да, все поняли. Но такие причины, конечно, не озвучишь.

А теперь перейдём к более глобальному осмыслению ситуации. Я свой район знаю хорошо. Я знаю, что вокруг нашей улицы плотная застройка ещё около километра, и даже при всём желании крупный промышленный объект ты туда не воткнёшь.

Во-вторых, у таких объектов есть определённые требования к дислокации, и строить завод в черте города, а тем более «на головах» у жителей никто не будет (да и никто никому не разрешит).

В-третьих, учитывая состояние нашей экономики, инвестироваться проект будет точно из-за рубежа, а там, как известно, мусоросжигательные и перерабатывающие предприятия — весьма широкая практика. По этой же причине строительство будет находиться под контролем оттуда же, а это весьма жёсткий контроль размещения, планировки, оборудования и экологичности.

В-четвёртых — люди, мы живём в XXI веке, никто не будет ничего наваливать в кучу и сжигать под открытым небом! Учитывая, что завод будет строиться с нуля, можно рассчитывать на то, что оборудован он будет в соответствии с современными требованиями, а это сортировка, специальные печи для каждого вида мусора, десятки фильтров вплоть до расщепления дыма на безвредные молекулярные составляющие: углекислый газ, воду и другие обычные атмосферные газы и элементы. Пусть даже расщепление — это слишком передовые технологии для нас, но жёсткую фильтрацию дым точно будет проходить.

А ещё это развитая инфраструктура вокруг завода, дополнительные рабочие места (возможно, даже с некоторыми льготами «за вредность»), ликвидация свалок, на которых плодятся крысы и бродячие собаки, более чистый город.

Так вот, жители, думайте своим умом, а то задолбали соседи-хомячки, которым что сказали в газете или по телевизору, то они и делают!

Люди, которым уже за 60, поливают молодёжь грязью: «Вот родители недосмотрели!», а сами не знают элементарных правил приличия.

Стоит задремать в автобусе, как слышишь: «Вот вырастили, невоспитанный, место пожилым не уступает! А ну вставай, конь здоровый!» Слушай, дедуля, конь ты и вся твоя семья кони, а ко мне попрошу относиться с уважением. Стоит просто спокойно попросить — я и улыбнусь, и место освобожу, и с сумками потом помогу, а так — не пойти ли тебе на фиг?

Очередь к стоматологу, платные услуги по записи. Очередной «ветеран» громко орёт: «Я воевал! Меня должны все пропускать без очереди!» Врач смотрит дату рождения — 1946 год. «Вы в качестве кого воевали? В качестве сперматозоида?» Дедуля краснеет и садится ждать, когда его вызовут.

Бабули сидят у подъездов и обсуждают, кто чем занимается и кто к кому зачем ходит (и это в лучшем случае) — это ли не невоспитанное быдло, которое лезет в чужую личную жизнь?

Большое спасибо вам, бабушки и дедушки, которые мило улыбнутся, вежливо попросят помочь и назовут так мило: «внучок»! Вам я всегда буду рад помочь, всегда буду с вами здороваться и приветливо вам улыбаться. Остальные же — валите обратно в ту дыру, из которой приехали. Задолбали!

Иду по аллее в центре города, музыку слушаю в наушниках. На обочине аллейки дедушка книги продаёт. Их много таких, что домашние библиотеки распродают за бесценок. Задержалась на минутку — меня привлекла толстая книга «Волшебник Изумрудного города», включающая в себя все до единой повести Волкова из этого цикла. У меня самой в детстве была такая книга, потом между переездами затерялась, и вот мне пришла в голову мысль купить её для маленькой сестры.

Стою я, в общем, смотрю на книги — и тут чувствую, что меня что-то ощутимо толкает в спину. Вынимаю наушники, оборачиваюсь — тот самый дедушка с палочкой, что продаёт, со спины зашёл.

— Смотришь-та! — начал он проникновенно, глядя мне в глаза. — Поди ж, полторы книги за всю жизнь прочитала-та!

Я только глазами изумлённо хлопнула. Откуда такие выводы? Вроде и выгляжу прилично, и даже корешок словаря из сумки торчит. Видя мою ошарашенность, находчивый продавец для верности ещё раз пихает меня в ногу палочкой.

— Ты смотри, смотри, у меня книги хорошие, умные! Ты про такого автора, поди, и не слыхала-та! — тыкает в «Таис Афинскую» Ефремова.

— Как раз эту книгу я читала, — всё ещё в шоке отвечаю я.

— А-а-а… Тогда эту точно не читала! — показывает дедушка на «Понедельник начинается в субботу». — Молодёжь вообще не читает-та! По клубам, поди, ходишь да к пацанам в койку ложишься, читать времени нет-та! Ты купи у меня книжку, купи!

Развернулась и убежала поскорее. Интересно, это такой способ товаром заинтересовать или что?

Вот откуда у наших людей такая страсть возмущаться и критиковать? Что угодно критиковать, чем угодно возмущаться, стоит оно того или не стоит. Особенно если не стоит.

Стали у нас в районе детские площадки реконструировать. Для начала демонтируют всё старое — качели, горки-лесенки, скамейки-песочницы. Сразу же:

— Что ж делают, ироды? Это ж тут столько лет стояло!

Лет за тридцать ручаюсь лично я. Состояние всего этого соответствующее.

Следующий этап — площадку покрывают асфальтом. Технология такая. Тут же:

— Что ж делают, ироды? Небось стоянку строят, мать их перемать!

Рядом висит рисунок будущей площадки, но кого это волнует?

— При коммунистах такого не было!

Действительно, при коммунистах там была помойка свалочного типа.

Ставят новое оборудование — возмущение уже потише, но тем не менее:

— Напридумывали тут! В наше время вот такого не было!

Последний этап — площадку покрывают резиновым «ковром» для безопасности. И снова ворчание. Какое — я думаю, и так ясно.

Дальше ворчать нет смысла: их же дети-внуки радостно осваивают обновлённую площадку. Но всё равно:

— Нет, ну вот было же… Ну вот помните… А эти… А вот в наше время… Вот тут такая лесенка была… Я на ней в детстве…

Люди, ну разве нельзя без такого вот негатива — бессмысленного и беспощадного? Ведь сейчас видно, что вы довольны тем, как на обновленной площадке ваша же мелкота играет. Зачем было целый месяц гундёж разводить, а?

Жаркий летний день. Вы только что отработали свои законные восемь часов (спасибо, если только восемь), убили час-полтора на дорогу до родного района и теперь стоите на автобусной остановке в ожидании транспорта до дома. Вокруг вас компания таких же страждущих: молодая пара, две женщины за сорок с пакетами из ближайшего супермаркета, тонкий-звонкий юноша-студент в огроменных наушниках и с печатью «Не трогайте меня» на лице — и оно.

Это, как правило, существо от пятидесяти пяти, порой с тележкой. Ему скучно. Оно могло весь день мотаться по своим делам, но у него очень, очень, очень много энергии. Для меня, двадцатитрёхлетнего молодого специалиста, остаётся и всегда будет оставаться загадкой, откуда у пожилых людей такой фонтан бодрости и почему большое количество моих сверстников, да и я сам, выматываются посильнее.

Ладно. Если бы оно просто стояло, оно никогда не стало бы им. Но нет, повторимся: ему скучно. Оно жаждет развлечения и общения.

Этапы общения таковы: оно неодобрительно скривится (минимум) на молодую пару, жалостливо и сниходительно посмотрит на женщин с сумками, выпучит глаза на наушники юноши-студента и зацепится взглядом за жертву: вас. Потому что у вас сел плеер (или вы вообще музыку не слушаете). Потому что читать стоя неудобно, а сесть некуда: на скамейке — женщины и их сумки, совесть не позволяет попросить убрать или подвинуться. И вообще, есть риск зачитаться и пропустить автобус или троллейбус. Впрочем, для него подчас наушники и/или книга не являются препятствием.

Оно начинает разговор с того, что душно, жарко, транспорта нет, все распосаялись, и вообще, и так далее, и тому подобное, и вон там (молодая пара) вообще гнездо разврата, и мужики пошли те ещё: у них жёны с сумками таскаются, а они сидят и футбол пырят, и, и, и… А ты чего молчишь? Я с тобой разговариваю, сынок!

Дорогое оно, а я с вами — нет. Знаете, я не слеп, у меня нет неправильного восприятия окружающего мира: я чувствую, что душно, жарко, я вижу, что транспорта нет, и, честное слово, я сам об этом думаю. И от того, что вы мне об этом говорите, мне хочется вас убить. Плеснуть бензина в топку — это самое правильное и лучшее, что вы можете сделать для повышения чужого настроения.

Я устал после работы. Я хочу домой, смолотить ужин, вымыть посуду, помочь жене с разбором свежепостиранного белья и упасть с ней же в кровать. Я хочу помолчать и послушать если не тишину, то хотя бы отсутствие слов незнакомого… человека в мой адрес: я наговорился и наслушался в офисе. И мне правда-правда неинтересно, что у вас в сумке тает замороженная курица, а дома внук плачет, потому что бабушки долго нет. При этом у вас в кармане звонит мобильник, но вы гордо его игнорируете. А если это ваш плачущий внук? А, ну да, я совсем забыл: вы же заняты.

Знаете, я всё могу понять. И что вам скучно, и что в ваше время, когда вы были в нашем возрасте, такие разговоры с «синдромом попутчика» были абсолютной нормой. Но сейчас другие времена, честное слово. Хотите поговорить — пожалуйста, не трогайте уставшую молодёжь. Молодёжь тоже устаёт, правда.

Спасибо вам, удачи, здоровья и зажим для губ.

Едем с годовалым сыном в автобусе после прогулки. Ребёнок устал, дремлет. Я наслаждаюсь тишиной. И вдруг:

— Ой, какой милый ма-а-альчик! Как тебя зовут? Какая у тебя красивая курточка! Это тебе мама купила, да? Не плачь, не бойся бабушку!

Ну да — не плачь! От этого скрипучего голоса даже мне не по себе. А ребенок теперь не уснёт до вечера, будет кукситься и хныкать всю дорогу. Спасибо, бабуля!

У соседнего подъезда нас часто подкарауливает соседка, считающая, что и я, и мой ребенок слишком худые. Поэтому у неё всегда заготовлено для сына «вкусненькое» — беляш, печенье или горсть карамелек. Ну и что, что печенье в крошках и пыли, а карамель, кажется, выпущена еще в Союзе! Вкусно ведь, да? Я научила ребёнка, что у незнакомых брать ничего нельзя. А теперь надо объяснить, что соседка, хоть и знакомая, но тоже попадает под это правило.

Малыш с друзьями возится в песочнице. К одному из детей подбегает сердобольная бабка и, смочив носовой платок слюной, оттирает ему испачканные щёки. Всё бы ничего, но она норовит заодно отмыть и моего ребёнка, на свою беду оказавшегося рядом. На мои возмущённые речи старуха пожимает плечами и бормочет что-то про непутёвых мамаш.

Блин, вы же взрослые люди! Держите себя в руках!

Летний день в самом разгаре, примерно полдень вторника. Троллейбус, заполненный лицами преимущественно пожилого возраста женского пола. И мы с подругой, две миниатюрные девушки, оживленно обсуждающие сюжет книги.

Нет, мы не произнесли ни одного неприличного или — ещё чего не хватало! — матерного слова. Мы не виделись чуть меньше трех месяцев и, чего греха таить, чуток увлеклись, поддавшись эмоциям. Разговаривали с улыбками — ни один скайп, ни одна аська не заменит живого общения и горящих глаз собеседника.

Нас оборвала кодла бабушек, криками (куда громче) призывая нас уменьшить громкость. В первое мгновение я, признаться, опешила. Во второе — тихо фыркнула и уставилась в окно. А потом позволила себе и вдоволь похихикать над ситуацией, оказавшись вне зоны слышимости.

Задолбало не то, что в общественной транспорте свято блюдётся тишина, а то, что когда я месяц назад ехала по делам в трамвае, семерых молодых людей, врубивших музыку на весь салон и подпевавших с видимым удовольствием, не посмел оборвать никто. Правильно, они ведь и ответить могут.

Езжу на работу на трамвае. Телосложение у меня крепкое, рост под два метра. Уже в третий раз за неделю попадается атлет-пенсионер, везущий в своей тележке что-то тяжёлое. Не задолбали бы они, если бы не считали меня трамвайным швейцаром.

Слушаю музыку, по выражению лиц вижу, что разговор пенсионера-тяжелоатлета с сочувствующими идёт обо мне. Выключаю плеер и слышу первый стандартный упрёк в том, что я не слышу их просьб о помощи. К первому упрёку добавляется второй, когда я отказываюсь помогать втаскивать нагруженную тележку. Подключаются сочувствующие пассажиры.

Вы скажете, что я бессердечная скотина, и, вероятно, будете правы. Но так было не всегда. Помню времена, когда я был очень даже сострадательным трамвайным швейцаром. Но любому терпению приходит конец.

В конце концов, чем руководствуются некоторые жадные до тяжестей пенсионеры? Видимо, ждут, что им будут с радостью помогать таскать их тяжёлые вещи. А нельзя начать надеяться на себя, а не на авось? Нельзя, в конце концов, попросить родственников помочь с доставкой груза покупок? Или, как бы это по-идиотски ни звучало, меньше нагружать свои сумки?

Что же качается «добрых людей», то большинство из них способно только облаять нерадивую молодёжь, но помогать сами не собираются. В итоге «бессердечной скотине» в который раз приходится совершать полезное действие, в то время как «добрые люди» и палец о палец не ударят.

Вышла на балкон погоду проверить. Наблюдала бабулек, выползших погреться да посудачить. Говорили в основном, как нонче девки гадко одеваются. Каждая проходящая мимо дама младше тридцати громко обсуждалась в оценивающем ключе. Ах да, я забыла помянуть, что жара стоит 30 градусов, поэтому дело весьма хлебное.

Девушка в светлом топе с небольшими рукавами и в шортах.

— Ты смотри, Галь, мы трусы длиннее носили, чем она шорты!
— Не говори, все шалавы щас, все шалавы…

Девушка в лёгких брюках и более открытом топе.

— Ты смотри, вона идёт, лямок нет почти!
— Да, вот в наше время, когда у нарядов толще лямки были, всё равно брали и кусок ткани пришивали, чтобы всё закрыть! Такая стыдоба была без ткани-то.
— Дык, вся молодёжь нынче — шалавы да шлюхи. Тьфу!
— То ли дело мы…
— Да, то ли дело…

Дальше в том же духе. Три девчушки в летних платьях длины миди без разговоров были записаны в проститутки за юбки чуть выше колена и шпильки, молодая мамаша в летнем сарафане — туда же, а ребёнок был объявлен невесть от кого нагулянным.

И вот смотрю — идёт она. По последней моде юбка в пол, на плечах изящное лёгкое болеро с длинным рукавом, декольте нет, на ногах сандалии на плоской подошве без намёка на каблук, в аккуратно собранных волосах — цветок. Воплощение невинности и романтики. Я аж дышать стала тише, вся обратилась во внимание: «Ну, что вы на это скажете? Неужели не понравится? Неужели не похвалите? Да монашки развратней одеваются».

Сначала бабки притихли, потом одна говорит:

— Тьфу, ведьма!
— Да, я передачу смотрела, там такие детей ели.
— Так то сектанты были.
— Так она сразу видно — сектантка, глаза пустые совсем.
— Наркоманка ещё, наверное…
— Все щас наркоманки.
— И не говори, то ли дело мы…

Сижу и думаю: что бы такое надеть, чтобы на весь двор не обругали?

В маленьком садике под моим кухонным окном с ранней весны и до поздней осени играют дети. Их фантазии можно только позавидовать: каждый день они придумывают новые игры, какие ролевикам-толкиенистам даже не снились. У детей есть дорогие игрушки с четырёхзначным ценником, которые летают в космос, ныряют в море и спасают мир каждые полчаса. И самодельные тоже есть, слепленные прямо тут же из веточек и картонных коробок.

Порой в садик черти заносят кого-то из местных кошёлок. И начинается… Дети, конечно же, играют неправильно. Как можно сидеть тут и без дела и не играть в школу?! Особенно летом, когда у детей наконец-то появляется возможность отдохнуть от этой убогой шараги. Так же можно неучами вырасти! Вот она, кошёлка, заслуженный ветеран торговли: с шестнадцати лет в мясном отделе местного гастронома. Равняйтесь, дети!

Игрушки их — дьявольские устройства. В кошёлкины времена играли консервными банками и были счастливы. Ведь это так развивает мышление, логику и творческое начало! Иначе смогла бы она так виртуозно придумывать на ходу несуществующие детали нового эпизода сериала, пересказывая его подружкам на лавке? И в топку красивые куклы. Сейчас кошёлка покажет вам, как из полена сделать чудо-трансформер: летом — кукла, зимой — дрова.

Естественно, дети мало двигаются. Сидят тут, в пыльном палисаднике, штаны просиживают. Побегали бы по проезжей части, ловкость и быстроту реакции потренировали бы. Или на площадку. Осторожнее только там, собачек не обидьте. Кошёлка их подкармливает, у них там уже который год лежбище.

Такие кошёлки встречаются на каждом шагу. Неважно, сколько им лет и какого они пола. И среди молодых людей такие на каждом шагу. Им не даёт покоя, что дети стараются всеми силами убежать от телевизора, за который их усаживают, чтобы «в подъезде травкой не кололись», встретиться с друзьями во дворе и социализироваться самостоятельно, как умеют.

Как же вы задолбали, доброхоты, чьё детство было таким упоительно убогим!