Государство

Я не бросаю мусор. Нигде и никогда. На улицах, проспектах, переулках и проездах, во дворах, на асфальт, газоны, грунтовые и гравийные дороги, тропинки в парках и вообще в парках, в снег, грязь и лужи, на лестничных площадках, лестницах, в окрестностях мусоропровода, в вагонах, переходах и на станциях метро, в автобусе, троллейбусе, трамвае и маршрутных такси, в лесу, в поле, на водоёмах и в болотах. Серьёзно. Ни окурочка, ни бумажки, ни пакетика, ни-че-го.

Как именно я должен начать с себя, чтобы мир вокруг перестал быть засранным по колено?

За всю свою сознательную жизнь я не украл ни копейки. Я даже в магазинах возвращаю лишние деньги, если понимаю, что продавец сам себя обсчитал — после тяжёлого рабочего дня бывает у них и такое. Я не воровал ни ручек на работе, ни ложечек в кафе. Каюсь, зачитал одну книжку, до сих пор не могу вернуть: потеряны все контакты с её хозяином.

Что мне нужно изменить в себе, чтобы перестать поминутно нервно ощупывать кошелёк в общественном транспорте, потому как трижды я этого ценного предмета уже лишался?

Права я получил поздно, водительский стаж у меня невелик, но за те несколько лет, которые я провёл за рулём, я никогда не парковался там, где это делать нельзя, включая места для инвалидов. Пошлите следом за мной специальную машину с камерой — за год она не найдёт ни одного повода обвинить меня в неправильной парковке.

Какие изменения мне нужно внести в свою манеру вождения, чтобы на улицах города перестали парковаться вторым рядом с аварийкой?

Что нужно перестать делать простому программисту, чтобы из бюджета страны перестали воровать миллиарды? Как поступать тихому, неконфликтному человеку, чтобы ему перестали хамить в транспорте? Где тот волшебный modus operandi, которого нужно придерживаться, чтобы остановить торжествующее невежество и мракобесие?

Начни с себя, говорите? Я начал с себя. И, увы, не вижу вокруг перемен. Что я делаю не так?

Есть такая тема — бесплатные образцы, которые иногда можно получить от производителей той или иной продукции. Многие из фирм, производящих микроэлектронику, охотно раздают такие образцы, что очень хорошо для разработчиков электроники, так как купить подобные детали в розницу практически невозможно. Большинство компаний, торгующих электронными компонентами, продают их катушками, например, по пять тысяч штук. А здесь высылают по несколько штук, притом бесплатно. Естественно, не просто так: обычно нужно достаточно детально описать разработку, для которой предназначается этот компонент. Ну, и в адрес частных лиц обычно не шлют, чтобы отсечь халявщиков-радиолюбителей.

В одной из таких компаний мы не раз запрашивали образцы, они их исправно присылали. До тех пор, пока один из московских поставщиков радиокомпонентов не стал её официальным представителем. Запрос был переадресован ему, и через неделю к нам пришёл курьер и принёс конверт.

Можно не говорить о том, что из самой фирмы компоненты приходили в герметичной пластиковой коробочке с осушителем воздуха, а здесь — просто в пакетике. Но когда пакетик открыли, стало ясно: микросхемы были откуда-то выпаяны. А дальнейшая проверка показала, что они просто неисправны.

В московской конторе со мной просто не стали разговаривать, обозвали халявщиком и крохобором и бросили трубку. Я написал письмо в саму компанию, пожаловавшись на поведение их представителей в надежде, что те призовут их к порядку и, возможно, посодействуют приобретению компонентов за деньги в розницу.

Где-то недели две никакого ответа не было. А через две недели тот же курьер привёз толстый конверт. Отправителем значилось представительство вышеупомянутой фирмы в одной из европейских стран. Внутри было пространное письмо: мол, компания приносит извинения, мы персонально для вас увеличиваем лимит образцов в три раза сроком на год, доставлять будем напрямую, как раньше, и в качестве компенсации высылаем небольшой подарок. Им оказался достаточно дорогостоящий оценочный комплект одного из новых чипов, который компания вывела на рынок в этом году.

Мне очень неудобно и стыдно перед нашими партнёрами за такой вот «русский бизнес».

Люто задолбал стереотип про русский менталитет. Про то, что Россия — страна рабов, немытых крепостных крестьян, быдла и алкоголиков. Про «Тагил», про «паркуюсь, где хочу», про «дачинг», «синие ведёрки» и прочие проявления гражданской, так сказать, сознательности. Сравнение России XIX века с современностью, вычёркивание советской культуры, принятие её как единственной в истории, поголовная канонизация монархистов, увековечение памяти всех коммунистов, война или дружба с Украиной, и прочее, и прочее…

Стереотипами мыслить всегда проще. Сколько обличительных постов в ЖЖ, казалось бы, вменяемых людей! Все прогрессоры по неизвестным причинам считают: чтобы развиваться, надо кому-то подражать. Англичанам, китайцам, немцам, американцам, хоть Сингапуру. Но обязательно подражать. А то, что в нашей среде стать немцем технически нереально, это мелочи. Хотим, чтобы все завтра стали немцами.

Почему желание работать за идею, а не за деньги, стало называться «рабским менталитетом»? Службу как смысл жизни ставили для себя во все времена образованные и самодостаточные люди. А рабы как раз всегда исповедовали психологию «меньше работать, больше жрать».

Так почему же теперь работа на совесть считается уделом рабов, а умение впарить какую-нибудь свистоперделку ради личного обогащения — признак принадлежности к новой аристократии? Сколько протянет такое общество?

Меня задолбало явление, именуемое в так называемом западном мире «Russian business».

Моя функция в компании состоит в обеспечении взаимосвязи зарубежного производителя-поставщика и русского клиента-закупщика. Это может быть как большой оптовик, так и небольшая розничная фирма, закупающая и ввозящая в Россию-матушку разные полезные штуки из-за рубежа. Когда только начинала работать, было смешно глядеть на тот бардак, который творится в наших русских головах. Теперь же с каждым годом становится всё страшнее и страшнее, ибо бардак воистину неистребим.

Крупный оптовик. Всё начинается с требований отгрузить товар не по стандартным условиям (100% предоплаты), а с отсрочкой в сколько-нибудь месяцев. Клянётся мамой, Папой римским и собственным бизнесом, что всё будет в срок. Заказывает изначально больше, чем физически может влезть в машину. Меняет, дополняет и сокращает заказ раз 15–20, последний раз за несколько часов до прибытия машины на склад. Сам путается в своих изменениях и не помнит, что ему действительно нужно. Все полученные документы подтверждает, даёт команду грузить. Естественно, машина не резиновая, и больше её грузовместимости запихнуть в контейнер нереально; часть из подтверждённого к отгрузке остаётся сиротливо стоять на складе. Клиент истерит на тему «компактной загрузки». Объяснений, что стекло и керамику нельзя паковать компактно (они от этого бьются), не слышит в упор, но готов взять на себя риск повреждения товара из-за неправильной загрузки, но лишь бы всё влезло… Отгружаем, ждём две-три недели, пока товар из-за кордона приползёт в Москву на склад. Слушаем истерики клиента на тему, что отгрузили не то (все документы высылались заранее и были подтверждены, ага), что товар пришёл битый и мятый (да-да, «компактная загрузка», про риски мы помним), что на таможне был простой из-за неправильных документов (а мы тут при чём?). Пытается спихнуть свои ошибки на поставщика, грамотно посылается на фиг. Грозит судом. Тут подходит время платить. Теперь судом начинают грозить уже поставщики. Кое-как расплачивается, прихватив очередной кредит, начинает размещать и менять следующий заказ на количество большее, чем влезает в машину.

Мелкий закупщик. Как правило, некоторое время безупречно работает, получая кредит доверия от поставщиков и не вызывая никаких нареканий в свой адрес. Потом начинает что-нибудь клянчить. Например, отгрузить что-то без предоплаты, потому что надо срочно-срочно-срочно, а деньги идут обычно больше недели. Ему идут навстречу — а потом ещё от нескольких недель до нескольких месяцев выбивают оплату… Или ещё лучше: проявляется покупатель, который что-то купил у фабрики года так три-четыре назад (документы потеряны, номера счетов не сохранились) и внезапно просит дать на это скидку. Потому что убытки, хранение, спроса нет, а деньги нужны. Я даже не поверила, когда услышала просьбу. Потом долго объясняла, что все условия предоставления скидок есть в контракте и оговариваются до размещения заказа, а не через несколько лет после покупки. Покупатель, кажется, очень сильно обиделся.

Застройщики. О, эту касту мне иногда хочется повесить, четвертовать, сжечь, воскресить и повторить всё сначала. Несколько месяцев изучают ассортимент. Долго выбивают нереальные скидки (идеальная ситуация — чтобы им ещё и приплатили за то, что берут товар). Ещё дольше утверждают окончательный заказ — и-и-и… (Дальше читать скороговоркой на одном дыхании с выпученными глазами, чтобы прочувствовать момент.) Сдача объекта через две недели, товара заказано больше тысячи единиц, надо прям вот сейчас, а то каюк, штрафы, провал, суд, приговор, Сибирь! Сроки производства? Не, не слышали, нам надо завтра, а лучше сегодня вечером. В режиме аврала выполняем заказ, клиенту рапортуем о готовности. Ему только остаётся заплатить и пригнать машину. Дальше начинается цирк. Оплата приходит хорошо если через месяц после готовности товара (срочность? Какая срочность?), машина — ещё через две-четыре недели. К чему был режим кипятка и упоминание Сибири? Непонятно.

Представители покупателей на экскурсии на территории поставщика. Про это даже говорить не хочется. Русские на халявной вылазке за границу в странах, где пиво и вино льются рекой, да ещё и не за их счёт. Переговоры и осмотры производства частенько оказываются сорванными из-за того, что гости не в состоянии выползти из номеров. Если же и выползают, то хочется затолкать их обратно и запереть на ключ, ибо столько позора, как за несколько дней сопровождения этого алкотура, я не испытывала, пожалуй, никогда. Ну ёлки-палки, не умеете себя вести и контролировать объём потребляемых спиртных напитков — ну сидите вы дома, не позорьтесь и других не позорьте! Или потом не удивляйтесь, что в западных странах русских считают дикими алкоголиками. Поверьте, у них на это есть все основания.

В мои обязанности в том числе входит проведение обучения наших дорогих клиентов. Я учу этих милых людей от 20 до 50 лет читать. Все наши прейскуранты и каталоги на русском языке, в них дана вся необходимая информация, но прочитать и воспринять её большинство людей не в состоянии, будь это продавашка в торговом зале какого-нибудь строительного молла или начальник отдела оптовых закупок крупной компании. Только после того, как я при личной встрече зачитаю им написанное, они воскликнут: «Ай! Как хорошо! А мы не могли понять, как это нужно заказывать!» Мило улыбаюсь и тыкаю пальчиком в соответствующую строку. Передать знания дальше по цепочке они, правда, не в состоянии, и если одну продавашку заменят другой, мне снова надо будет учить её читать. Иногда у особо непонятливых особей хочется спросить, какие учебные заведения они заканчивали, сходить туда и попросить аннулировать выданные аттестаты и дипломы. Не может быть диплома о высшем образовании у человека, который не умеет читать на родном языке!

Весь этот бред и называют «рашн-бизнесом». Из-за этого бардака с нами не особо и хотят иметь дела в загнивающих западных странах евро и доллара.

Читал тут историю про «школу жизни строгого режима», сиречь армию РФ, и чем дальше читал, тем больше меня мучил вопрос: а с какого перепугу эту контору называют «школой»?

В школе, как правило, есть педагоги, которые при помощи специальных знаний и оборудования обучают людей, то есть вкладывают в них знания, следят за процессом усвоения этих знаний, корректируют, если требуется. Если в процессе обучения необходимо привить какие-то навыки — используют специальные педагогические приёмы, упражнения и внимательно следят за ходом выполнения этих упражнений, особенно физических. Есть же спортивные школы, где обучающихся подвергают порой весьма серьёзным нагрузкам. Причём как физическим, так и психологическим, направленным на ковку спортивного характера. Но при всей жёсткости нагрузок учитель действует не просто так, а с очень точным расчётом, чтобы нагрузить, но не сломать, не навредить.

Что же мы видим в «школе жизни», описанной автором со знанием дела? Ни обеспечения, ни педсостава, ни программы обучения, ни желания обучать, ни даже дисциплины, а также какого-либо желания её поддерживать — одна сплошная уголовщина и наплевательство. За исключением нескольких спецчастей постоянной боевой готовности, которые можно уподобить лицеям при университетах — их мало, там сложная и очень специфическая программа. Так что от школы там ничего нет. Там есть экстремальные условия, но они просто стихийно существуют, не контролируемые никем. Это даже не школа выживания, там не учат выживать — там просто бросают в воду и даже не смотрят, выплывешь ты или нет. Это никоим образом не походит на процесс обучения. Это похоже на процесс отбраковки металлических изделий, котором те «изделия», которые отбраковку прошли, в большинстве случаев никак не используются. Для какого дальнейшего использования их отбирают и почему отбраковку обязательно должны проходить все молодые люди в начале своей сознательной жизни — мне не ясно. Ведь судьба не прошедших «отбраковку» незавидна и при этом никого, по большому счёту, не волнует.

Дальше автор упоминает сравнение армии с тюрьмой, порядки, которые роднят эти два института, хотя, по идее, ничего общего у них быть не должно в принципе — и тут же говорит, что вот такую вот «школу» все пройти должны. «Школу», персонал которой совершенно не заинтересован в сохранении жизни и здоровья своих подопечных, не заинтересован в приобретении подопечными каких-то навыков, «школу», в которой нет и не предвидится материальной базы, «школу», где процветает прямая уголовщина. Кого же такая школа учит? Ну да, из любой, даже самой поганой ситуации выживший человек способен извлечь некие уроки. Например, из отсидки в тюрьме или выживания в районе стихийного бедствия. Но это не повод называть это «школой» — и уж тем более не повод отправлять туда всех, кого видишь.

И в этой ситуации меня сильно задалбывают те, кто продолжает бубнить мантру: «школа жизни, должен служить». Не автор истории — он-то как раз внятно аргументировал свою позицию, — а просто досужие товарищи, а особенно чиновники, которые любят тыкать во всех, кроме себя, и вопить «должен». И почему-то все обходят неловким молчанием тот момент, что государство в ответ тоже много чего должно. Оно должно прикладывать достаточно большие усилия, чтобы поддерживать на уровне материально-техническую базу, условия жизни, дисциплину и соблюдение базовых прав и свобод человека, которые статус военнослужащего не отменяет. А пока государство только делает вид, что соблюдает всё вышеперечисленное, то и молодые граждане страны только делают вид, что проходят обучение в этой «школе», предпочитая сдать экстерном.

Мораль истории проста: если хотите, чтобы в вашу школу шли, сначала наведите порядок сами, а потом пеняйте на других.

Одни кричат: «Не служил — не мужик!», другие — «Нечего там делать, армия всё равно ничему не учит». Задолбали и те, и другие, потому как обе позиции в корне неправильные.

До собственного призыва к срочной службе я относился крайне негативно. Мне это казалось необоснованным ограничением моей свободы, лишением меня права самому сделать выбор. По чести, я принадлежал ко второму из описанных мною лагерей полностью и безраздельно. Призыв в армию стал для меня неожиданным, очень сумбурным и по нервам вдарил, что тот металлюга по струнам гитары.

Первые два месяца я находился на грани истерики. Моральное давление со стороны офицеров, старослужащих, обстановки — всё это доводило многих здоровых парней до слёз. Тут главным было перетерпеть. Найти себе какое-то дело, которым можно периодически заниматься, отвлекаясь от реалий службы хотя бы ненадолго. Желательно, чтобы при этом можно было побыть наедине с собой (что в армии довольно трудно).

После этого я привык. Смирился, но не сломался. Оставалось только покорно ждать демобилизации. А потом попал в постоянный наряд к офицеру из военного следствия. Сразу после этого служить стало проще и интереснее.

Но это мой личный случай, а вот что происходит в общем.

Военная часть, конечно, может оказаться хорошей, плохой или так себе. Хорошие части — это те, где слабый дух воинского братства ещё всё же витает, периодически давая о себе знать. Плохая новость: это части специального назначения, например, ВДВ. Там отношение к молодым солдатам именно как к молодым солдатам: их нужно научить, закалить и натренировать. Там тяжело физически, но коллектив сплочённый — солдаты стоят друг за друга стеной.

В части, где «так себе», всем на всё просто наплевать. Твои дела — только твои дела, офицеры там целыми днями ничего не делают, солдаты по большей части тоже. Плохо, что обеспечение ниже плинтуса, но зато хотя бы никто не трогает без особых на то причин.

Наконец, хуже всего — части «образцово-показательные». Вот там происходит настоящий ад. Это как современная Россия в миниатюре: никто не знает, что и зачем они делают, но продолжают делать. Сотни дебильных правил, противоречащих друг другу и не имеющих ничего общего с уставом, и офицеры-самодуры, в строгом соответствии с вертикалью власти занимающиеся ментальными сношениями с мозгом подчинённых. Отношение к солдатам — как к мусору. Отношение солдат друг к другу — как к врагам. В таких частях просто звереют. На выходе это уже не люди — это потенциальные преступники, уставшие прогибаться под систему, но научившиеся прогибать под систему всех вокруг.

То, что в военных частях солдат избивают — это правда. И даже что похуже. В военном следствии насмотрелся, поверьте. Под это же самое следствие подвёл собственного командира роты. Что солдаты друг друга бьют — тоже правда, хотя тут хотя бы все несколько честнее. То, что выходцы из Дагестана и других южных республик кидаются на русских с ножом — и такое было, сам не видел, в расследовании участвовал. Тут уж как повезёт. Даже служба в кремлёвском полку от этого не защитит. Даже наоборот — там служат сынки всяких полковников и генералов, которые не смогли умолить своих папашек их откосить, и простым ребятам там, в общем, несладко приходится. Защищаться от побоев, если такие случаются, нормальному парню там просто страшно. Посудите сами: дашь такому в глаз, а потом тебя в дисбат на три года (дольше — уже в тюрьму), а на твою семью постоянное давление со стороны какого-нибудь генерал-майора ФСБ или ФСО.

Обеспечение — совсем никакое. Даже полк с самой лучшей едой во всех Вооружённых силах может похвастаться только фруктами по праздникам и для больных, а ещё тем, что в нём чай с кофе не мешают. В большинстве частей процветает воровство. Воруют все и всё — от личных вещей до деталей формы. Украсть перчатки, шапку, заколку для парадной формы, фуражку, берцы или даже всю форму целиком в такой части считается нормой. Никто даже пальцем не пошевелит, чтобы что-то изменить. К сожалению, выбора тут ни у кого не остаётся — воруй в ответ. Пару раз останешься без шапки в критический момент, когда надо, например, срочно бежать на построение, и всякая жалость о содеянном исчезнет моментально.

Девушки. О, у них модно говорить, что они хотят, чтобы их парень отслужил. Верьте, ребята, ага. 80% занятых парней оказываются свободны в первые две недели армии. Ещё 10% сами бросают девушек во время службы. Зато оставшиеся 10% счастливы со своими избранницами долгие годы.

Плавно переходим к положительным моментам. Итак, армия — это экстренные условия длиною в год. От зоны, как говорят, отличается тем, что срок у всех один. Жизнь в таких условиях закаляет. Человек, это прошедший, морально готов к любой неожиданности. Его гораздо сложнее сломать, он лучше соображает и меньше беспокоится о пустяках. Да, в большинстве частей совершенно не учат защищать Родину. Но всё равно, это бесценный опыт, который так или иначе пригодится в жизни. Опыт общения с людьми, разрешения конфликтных ситуаций, нестандартного мышления. Человек, прошедший армию, не будет бояться гнева начальника — что ему начальник, когда на него орал комбат (а комбаты, кажется, успевают хоть по разу, но наорать на каждого)?

Так вот, возвращаясь к двум лагерям, указанным в начале.

«Не служил — не мужик» обычно говорят те, кто служил в «хороших» частях. Там, где служить было интересно. К ним присоединяются те, кто от осознания собственного дембеля искусственно надул самомнение. Это ошибочно: совершенно не обязательно служить для того, чтобы быть мужиком. Там, в общем, при некой доли невезения можно перестать быть мужиком навсегда. Один полковник розыска не советовал каптёрам пить с командирами рот. Серьёзно, надо беречь тылы. В армии вообще лучше не пить. Большинство тех, кто служил в «плохих» частях, вообще перестают быть людьми — до того они становятся озлобленными и неадекватными. Ложатся под систему, которая заранее неправильна.

Те же, кто считает, что в армии нечего делать, тоже неправы. Чтобы там ни говорили, выражение «армия — это школа жизни» правильное. Хотя осознание этого приходит уже после демобилизации. Потом всё это вспоминается уже с долей иронии и юмором. Стоя одной ногой в раковине, а второй сжимая зубную щётку, я думал, что выгляжу как полный идиот и занимаюсь бессмысленным делом. Сейчас смеюсь над этим с друзьями: и такое бывало. Разве удивишь меня теперь уборкой в доме или сломавшимся будильником? Вряд ли.

Что бы вы ни делали и куда бы ни попали, самое главное — оставаться собой и жить по совести. Смириться с окружающим вас миром, но не прогибаться под него.

И этот урок я вынес из армии.

В далёком детстве я очень верил советскому телевидению. Я точно знал, что в Советском Союзе всё самое лучшее, а Запад загнивает. Но шло время, я научился сопоставлять разрозненные факты и видеть, что является реальным, а что — «картинкой» для пропаганды. В реальности была отстающая промышленность, тотальное враньё официальных лиц, показуха, непродуманная организация труда, всеобщий дефицит, блага «по блату» и многое, многое другое.

Не пытайтесь найти это в официальных материалах того времени — не найдёте. Реальность проскакивала в анекдотах, роликах «Фитиля», едких фельетонах «Крокодила» и изредка — как обстановка в некоторых фильмах. Все всё знали, но всеобщее молчание создавало иллюзию стабильности.

Тогда я понял, что в этой стране я жить не хочу, а хочу на тот самый Запад. Не потому, что это Запад или что там сто сортов колбасы против трёх в местном магазине — а потому, что хочется жить в современной высокоразвитой цивилизации.

Но вот очередной генсек решил что-то исправить. Не будем сейчас о его ошибках (они, конечно, были), но когда люди внезапно почувствовали, что теперь можно говорить свободно — они заговорили. И когда они все заговорили и назвали голого короля голым — королевство лжи развалилось, как карточный домик, а его осколки захапали самые хитрые и находчивые.

Тогда я понял, что незачем ехать на Запад: теперь у нас тут, дома, есть все шансы построить современное государство, добиться того, чтобы Родину уважали за её достоинства, а не боялись атомных боеголовок в руках дикаря. Некоторые знакомые, правда, не поверили в будущее этой страны и свалили — кто в Америку, кто в Германию, кто в Нидерланды, а кто и в Японию. Но время шло, и вот как-то постепенно и незаметно пришло…

У нас отсталая промышленность, которую банально невыгодно поднимать. У нас засилье бюрократов. У нас власть командно-административной системы, когда почти ничего нельзя добиться официальными методами без распоряжения сверху, зато если распоряжение есть — хоть законы физики отменяй! У нас тотальное враньё по телевизору, а теперь пытаются делать то же в интернете, распространяя одну версию событий и заглушая альтернативные.

Накатывает сильнейшее ощущение дежа-вю: я это всё уже видел, это уже было!

А тем временем мои знакомые, живущие в тех же Нидерландах, с некоторым сарказмом спрашивают у меня: ну что, как оно там у вас? Да вот так, как было уже раньше: у нас всё самое лучшее, Запад загнивает, кругом враги, но наша «Булава» всем булавам булава — в общем, по списку из далёких времён.

И я понимаю, что зря на что-то надеялся. Надо было ехать, когда звали.

А задалбывают меня те, кто сейчас трудится на ниве пропаганды, выдумывая новости, репортажи и просто истории. Всего этого не происходило бы сейчас, если бы не ваше враньё, пусть даже из лучших побуждений. Правда снова всплывёт, королевство лжи снова рухнет — но как уже надоело вылезать из-под обломков!

Недавно на одном сайте видел новость, что, мол, хотят у нас ввести закон о запрете продажи газировки детям до 14 лет. В комментариях, как обычно, люди разделились на два лагеря и начали спорить.

Одни радовались, говорили, что это хорошая инициатива, что во всех газировках море сахара, а детей с диабетом ещё до 18 лет становится всё больше, да и избыток веса среди детей не так и редок, как раньше.

Другая же половина людей возражала, что диабет в таком возрасте без наследственных проблем приобрести очень сложно, пусть ты хоть сахаром питаешься, а если ребёнок жирный, то, возможно, дело в том, что он слишком много жрёт.

Согласиться можно и с первыми, и со вторыми, но на второй сотне гневных криков меня посетила мысль: люди, что с вами не так? Если вы считаете, что ваш ребёнок не должен употреблять конкретный продукт — не покупайте его. Речь идёт не о вреде газировки, сахара или чего-либо ещё — речь идёт о запрете. Это не указание домашнего врача, не рекомендация Минздрава — это, мать его, закон. А с какой стати ответственность за здоровье и благополучие ребёнка у нас больше не лежит на родителях? Зная наше государство, сразу задумываешься: а кому это было бы выгодно? Вот вы можете представить, как у вас просят показать паспорт, чтобы продать вам бутылку колы? А как доблестные защитники закона закрывают магазин за то, что продавец этот самый паспорт не спросил у какого-нибудь студента, которому на вид за двадцать?

Ну, а если так же добровольно-принудительно защищать здоровье граждан, то почему бы на законодательном уровне не запретить пить чай с сахаром? Убрать из продажи специи, ведь они могут вызвать гастрит. Запретить продажу рыбы, ведь косточки маленькие, не заметишь — подавишься. Конечно же, мясо убрать с прилавков, ведь его можно жирно приготовить, а ожирение сокращает жизнь. Фрукты тоже несут в себе потенциальный вред — а вдруг у тебя аллергия?

А что есть? А есть будем гречку, только без молока (про индивидуальную непереносимость лактозы не забываем) и без соли (соль — белая смерть).

Не подумайте, что для меня нет в мире ничего ценнее банки колы и ругаюсь я из-за этого, просто задолбали чиновники, не видящие границу личного пространства семьи. Вы бы добились сначала, чтобы дети перестали курить и употреблять алкогольные напитки, а потом за газировку брались.

С самого раннего осознанного детства я «заболел» авиацией. С годами моя страсть становилась сильнее, и в выборе профессии на всю жизнь сомнений не было никогда. Я твёрдо и осознанно решил: стану пилотом.

Последние классы я готовился к поступлению в наше Ульяновское училище, усиленно готовился к экзаменам, брал дополнительные уроки у репетитора — и не прошёл медкомиссию. Знаете, что самое смешное? Я пробега́л тогда километр за три с небольшим минуты, отжимался в минуту шестьдесят пять раз, спокойно двадцать раз подтягивался, зрение было — единица на один глаз и 0,9 на второй. Я увлекался скоростным катанием на велосипеде (тут у меня рекорд вообще приближался к двумстам километрам за день). Если честно, я было здоровее огромного числа ребят, которые проходили комиссию со мной, и уж тем более — пятидесятилетних пилотов с пивными животами, которые встретились в очереди к врачам. Меня завернул окулист, который требовал строго единицу на оба глаза, ни больше ни меньше. Я просто попал к ней под вечер. Может быть, ей не хотелось возиться, может быть, хотелось взятку — я не знаю, не могу сказать теперь.

Оставался шанс на центральную комиссию, я даже пропил курс «черники-форте», но чуть-чуть не успел. Меня забрали в армию, к которой я, естественно, оказался годен чуть более, чем полностью. На просьбу отправить поближе к авиации меня почему-то послали к психиатрам, которые задавали тупые вопросы: «Вы что, считаете себя космонавтом?» — а потом записали в танковые войска.

По возвращении я попробовал ещё раз, и меня ещё раз завернули уже на ЦВЛЭКе, после чего прямой путь в авиацию мне оказался закрыт. Оставался один путь: заработать два с половиной миллиона, уехать за рубеж, там отучиться, вернуться и пойти на комиссию не как абитуриент, а как действующий пилот — там требования помягче. А дальше — либо заработать ещё больше и летать в авиаклубе за деньги по выходным, либо пройти через весь ад бюрократии, сделать валидацию зарубежной лицензии, устроиться на заочку в Питер и попробовать всё же связать с гражданской авиацией свою жизнь.

Сейчас мне двадцать девять. Я работаю менеджером в крупной торговой компании, у нас сеть магазинов по всему городу. Я одинок. Я снимаю себе квартиру подешевле. Я ненавижу свою работу. Но больше всего меня задолбало отношение ко мне.

— Что ты всё со своими самолётиками? Вон Вася из твоего класса уже двойню в коляске выгуливает, а у тебя нет девушки. Почему бы тебе не поступить, как все нормальные люди? А ты всё витаешь в облаках своих…

А я ведь почти сломался, особенно с такой поддержкой. С извечными упрёками: «Остальные люди же как-то живут, не заморачиваясь на какие-то детские мечты…» Но всё ещё и не оставляю надежды бросить свою работу и подработку однажды, скопив те необходимые два с половиной миллиона. Я ведь потому и экономлю на всём: на вещах (ношу тряпки, пока совсем не развалятся), на развлечениях (никаких тусовок с друзьями, отпусков и прочего), на престиже (никаких безделушек, машин, айфонов, как у коллег).

Эта экономия стоила мне двух девушек. Какие отношения, если мужик ничего не приносит в дом, об ипотеке речи не идёт, об айфонах, ресторанах и шубах с брильянтами и подавно, а ещё он на год на учёбу свалить собирается?

Отдельно мне «доставляют» разговоры про эзотерику, которые практикуют девчата из моего отдела: «Нужно материализовать в подсознании свои желания», «Достаточно лишь захотеть и действовать, и всё сбудется». Я гоню от себя очевидное, но… боюсь, что не сбудется. Ибо за последние десять лет происходило разное — и острые разговоры с семьёй, и угрозы лишить меня наследства, если срочно не подарю всем внуков, и разрыв отношений с девушками, и осознание того, что с учётом съёмной квартиры и жратвы у меня получается копить по 5–7 тысяч в месяц. Такими темпами я скоплю необходимые миллионы через тридцать лет, в том возрасте, в котором капитаны уходят на пенсию. Что экономия на жратве даёт свои плоды в виде гастрита и лишнего веса, что подработка редактором и постоянное просиживание задницы перед монитором ухудшает моё зрение, что у меня сейчас чуть больше миллиона — это только половина необходимого, а если я ещё больше напрягусь и скоплю по-быстрому, то с полностью убитым здоровьем просто не пройду даже облегчённую версию комиссии.

И ещё достал пофигизм, который меня окружает, и государство, которое гордо именует себя современным, цивилизованным, но ломает судьбы таких, как я, мальчишек идиотскими и полностью устаревшими требованиями (не секрет, что зарубежный medical проходится за час, и в анус, и в глотку там никто не заглядывает, и в очках там летают, и в линзах, и высшее техническое образование не требуется). Никакие банки и друзья в долг дать не могут без гарантий своей выгоды. Никому вообще нет дела до какой-то детской мечты. Я даже понимания не нахожу, мне выплакаться некому, ибо все разговоры быстро заканчиваются банальным: «Да забей, засунь своё хобби себе поглубже и живи, как все!»

Живу. Проклиная свою работу и свою жизнь, проводя досуг за симулятором на компьютере. Отдельные индивиды ставят диагнозы: «Чувак, у тебя депрессия просто, вот, начни в свой тридцатник пить антидепресанты, и так и живи на них!»

Если честно, я скатился до государственной лотереи, в которую за два года скинул около тридцати тысяч рублей. У меня осталось два-три года, после которых будет откровенно поздно. А самое обидное, что и мечта, в общем-то, благородная: заниматься общественно полезным делом. Не разжиться какой-нибудь бесполезной в своей дороговизне штучкой-дрючкой. Но оказывается, что мы живём в таком мире, в котором иногда самые хорошие, добрые, благородные и достижимые мечты не сбываются.

Я никогда не был патриотом. Точнее, я никогда не был ура-патриотом. Или квасным патриотом. Я не кричал, как мои знакомые: «Я слушаю блатняк, потому что я патриот!» С надрывом так…

В принципе, я понимал, что Россия резко двинулась в сторону западного пути развития, но я не хотел ждать, поэтому уехал в Европу. Сейчас я возвращаюсь обратно, потому что повзрослел, даже постарел — и понял, что России бесконечно повезло опоздать.

Вечно голодающие плачут, что теперь сырок им будет не найти? А я вот живу в стране, где запрещён импорт абсолютно любого сыра. Доступен только сыр местного производства. А он, должен заметить, редкая дрянь. Но — так надо, местные фермеры им живут, поэтому — никакого импорта. И никто не ноет.

Чтобы подключить интернет, нужно, как в том анекдоте, и унитаз принести, и задницу показать. То же самое с мобильной связью.

Люди живут в тотальном страхе, но так к нему привыкли, что считают его нормальным. Например, боятся смотреть или скачивать порно в сети. До сих пор хранят в чуланах видеомагнитофоны и кассеты на случай, если захочется разнообразить сексуальную жизнь. Почему? Да потому, что всё тотально отслеживается. Сегодня вы посмотрите пикантный ролик — завтра вас уволят с работы. Это вроде бы легально, но не поощряется, а фактически — запрещено. Есть мнение, что легально именно для возможности выявлять интересующихся.

Ну, про то, что мужчины смертельно боятся женщин, все и так знают. С детства мальчикам вбивают в головы, что нельзя интересоваться девушками и ухаживать за ними.

С местным паспортом можно ехать в любую точку мира, но налоговая найдёт вас и там, потому что все переезды тщательно фиксируются и отслеживаются. Не обманывайтесь видимым отсутствием границ. Да, ехать можно куда угодно, но как только вы захотите что-то сделать, купить, скачать — вам не уйти от идентификации личности.

Вообще, нам много рассказывали про пресловутый средний класс, который якобы счастливо живёт, но по факту здесь вы либо сверхбогатый человек, который стоит над законом, либо вы и чихнуть не смеете без разрешения. Эти люди, на которых мои соотечественники смотрят с завистью (как же — у них дома и машины), фактически находятся в положении рабов. Иметь свой дом — это каторга для нескольких поколений. Если у вас скромный бизнес, вы платите порядка 83% налогов, причём многие из них даже не с прибыли, а просто так. Оставшегося хватает только на то, чтобы выжить.

Мои русские знакомые фотографируют младенца для семейного альбома — с ними перестают общаться. Почему? Да потому, что для нас купающийся младенец — это ми-ми-ми и кавай, а для них — статья и тюрьма.

Местные жители совсем не такие честные и правильные, нет — они бесконечно запуганные. И если для русского потеря каких-то привилегий — это вызов и «пошли вы в задницу», то европеец за свои крохотные привилегии будет унижаться и целовать все задницы подряд.

Если кто-то оступается и разоряется или залезает в долги, а хуже всего — как-то «замазывается» с полицией, он становится изгоем.

Здесь спокойно живут только тупые и безынициативные люди. Желательно, чтобы ещё и геи. Вот тогда их никто не трогает, и они становятся уважаемыми членами общества. Вся эта насаждаемая толерантность, вегетарианство, ЗОЖ и прочее — это инструмент. Как ножницы, которыми подстригают газон.

Европа — тоталитарное государство, куда там СССР. Если ничего не изменится, через несколько десятилетий это будет общество будущего — но будущего из антиутопических романов, где всё регламентировано, пища выдаётся строго порциями и состоит из правильного количества витаминов и питательных веществ, а передвигаться можно только общественным транспортом по разрешённым маршрутам. Все будут сыты, здоровы, но… кому нужно такое будущее?

И это меня задолбало. Хорошо, что я не менял гражданство. Теперь я точно знаю: я в такое будущее не хочу. Я его боюсь.