Есть у меня подружка Леночка. Умница, красавица, старательно делает карьеру и по полной в это вкладывается (повышения квалификации всякие и все дела), к тому же дама весьма культурная и общительная. Увы, с неудавшейся личной жизнью: с юности и по сей день постоянно западает на настоящих орангутангов — мускулистых, агрессивных самцов с собственническим отношением к бабам-дурам. Роль бабы-дуры ей тесновата, отказаться ради самца от своих целей она не может, отношения приходят к неизбежному конфликту, и они расходятся. Иногда Леночка успевает получить по лицу или другой части тела. Понять, с чего это её ведёт на таких типов, и что-то изменить в своей жизни Леночка не хочет. Сейчас Леночке сильно за тридцать, и она знает, что все мужики — козлы. У общительной Леночки полно подруг-коллег-приятельниц, которые замужем и вполне довольны жизнью, но это не беда. Мой муж, например, редкое исключение. Правда, он «не мужик».

Этой зимой мы купили мне шубу. С точки зрения Леночки ситуация выглядит так: мой муж купил мне шубу на мои же деньги (да, я зарабатываю больше, но это не значит, что муж не зарабатывает, а решения мы принимаем вместе, стараясь согласовать интересы), возможно, за что-то извиняясь (ого!). Тем временем Любин муж не купил Любе шубу, потому что козёл, и Любе теперь обидно (да, Люба хочет шубу, но кто сказал, что была реальная возможность её купить; да и я сильно удивлюсь, если она страдает по классическому сценарию «у Кати есть шуба, а у меня нет!»). Лизин муж не купил Лизе шубу, потому что козёл (они небогаты и делают ремонт, на завершение которого не хватает денег и сил, они купили двери на кухню и в санузел, Лизе это важнее, чем десять шуб). Светин муж не купил Свете шубу, потому что козёл (подкаблучник он, а не козёл, у него Света сразу всю зарплату забирает, а шубу она просто не хочет). «Ужасную» Любину обиду вместе со всеми вымышленными Леночка запомнит; то, что Любин муж сделал ей прекрасный подарок-сюрприз на день рождения — нет. Леночка чётко отсеивает информацию: всё хорошее «сомнительно» и «недостоверно», всё плохое — проверенный факт, даже если высосано ей же из пальца. Получается красивая непротиворечивая картинка.

Мои родители не лучше. Некогда они решили, что я — добрая растяпа, а моя сестра — аккуратная злюка. Кто-то готовил ужин и бросил немытую кастрюлю в раковине? Угадайте кто! Ничего, что не я сегодня готовила? Нет, мне не жалко этого бедненького мальчика. Это его проблемы. И я плохо умею жалеть. Мы обе не очень добрые и не очень аккуратные, но не ужас-ужас. Мы уже давно живём отдельно, а родителей все удивляет, что квартира моей сестры не стерильна, а моя — не завалена хламом и немытой посудой, о которой я забыла. Естественно, всё отличающееся от «правильной» картинки воспринималось как редкое исключение, не влияющее на общую картину. Ничего, что этих исключений хватит, чтобы поставить под сомнение правило?

Задолбали эти попытки натянуть реальность на шаблон. Делайте это подальше от меня, пожалуйста. А лучше — не делайте. Жить будет приятнее, обещаю.

Я очередной человек из многих, которого задолбали производители одежды.

Недавно купила замечательную шифоновую блузку типа футболки за полторы тысячи: ничего особенного, простой крой, прозрачная — пришлось купить майку, чтобы не просвечивало. Как оказалось после покупки, в ней почти невозможно поднять руки: так скроены рукава. Но всё это не имеет значения, потому что меня покорили наклеенные в узор бронзовые бляшки-стразы по воротнику и на рукавах. Этакий нюанс, придающий нейтральной блузке неформально-рокерский оттенок.

Бляшки начали осыпаться с меня, как только я надела блузку на работу. Просто от того, что я сижу за столом и перекладываю бумажки. Я уже не говорю о том, что я снимаю-одеваю верхнюю одежду, и — надо же! — блузку приходится стирать.

Я однажды подобрала одну деталь, думая, чем бы приклеить их получше. И обнаружила, что она вогнутая. Поверхность соприкосновения детали и ткани — окружность шириной в полмиллиметра. Я перестала удивляться некачественному клею и теперь ломаю голову: почему?

Обидно даже не то, что купленная за приличные вроде бы деньги вещь выходит из строя в первый же день. Обидно то, что такая классная вещь — а через месяц её у меня наверняка уже не будет.

А пока подыскиваю ателье и идею, как можно будет украсить облинявшую блузку без кривых бляшек.

Когда-то Шнур пел: «Да, ты права, я дикий мужчина — яйца, табак, перегар и щетина». И вот что удивительно: похоже, диких мужчин специально отбирают для того, чтобы сделать их водителями маршруток. Иначе как объяснить, что практически каждый первый среди них — такой?

Главное в жизни водителя маршрутки: никогда не мыться и не менять одежду. Чем сильнее несёт перегаром, гнилыми зубами, прогорклым потом и прелыми носками, тем, видимо, круче.

Слова наподобие всяких «спасибо — пожалуйста»? Нет, не брутально это как-то. «Отошли от двери, б#$!» или «Где я вам, нах, наберу сдачи?» (это реакция на любую купюру достоинством от 500 рублей) звучат гораздо лучше. Вежливость для слабаков.

Если на остановке есть люди, надо пытаться их подобрать, даже если маршрутка полна до отказа. Степень наполнения салона, кстати, легко проверяется: надо лишь чаще и резче давить попеременно на газ и тормоз. В салоне сразу появляется свободное место. Опять же, так забавно, когда пассажиры летают туда-сюда по салону, как кегли.

Да, надо ещё включить обогрев на полную мощность — в плотной толпе же все мёрзнут. Даже летом.

Самое удивительное, что бегущего на отъезжающую маршрутку пассажира, даже если в салоне для него может найтись место, ждать не нужно. Самый цимес — закрыть дверь прямо у него перед носом. Видимо, очень забавное у несостоявшегося пассажира бывает выражение лица. Ни в одном цирке и комедийном сериале такого не увидишь.

Когда салон оказывается набитым настолько, что никого больше взять не получается и можно ехать, пропуская остановки, водителю обязательно нужно закурить. Пусть оказавшиеся в салоне беременные, пожилые и дети понюхают чарующий аромат брутальности, пусть проникнутся.

И самое волшебное: ПДД явно не для этих ребят. Брутальность превыше правил, которые, как и вежливость, для слабаков. Развернуться через двойную сплошную, чтобы объехать пробку? Без проблем! Обгон по обочине? Это святое! Срезать через двор жилого дома, плюя на всякие там ограничения скорости, установленные для жилых зон? Странно, что больше никто не додумывается так делать! Бессовестно подрезать, а если не пускают, заходить на таран почище всяких там Гастелло и Кожедубов — пусть слабаки освободят дорогу альфа-самцу? Только так, и никак иначе! Отклоняться от маршрута по своему усмотрению, собирая все колдобины и рытвины, чтобы сэкономить пару минут? Так время — деньги, это же само собой разумеется!

Так вот, водители маршруток, желаю вам стать вашими же пассажирами. И быть ими долго-долго, чтобы вы сполна получили всё, чем «радуете» ни в чём не повинных людей.

Про богохульство и православнутых сказано много. У меня история конкретная и не столько меня задолбавшая, сколько опечалившая и вогнавшая в ступор.

Гуляли мы как-то летом в Кронштадте. Жара около 30 градусов, солнце, суббота, толпа народу гуляет по парку, по набережной, по площади. Все фотографируют свежеотреставрированный Морской Никольский собор. Он действительно необычайной красоты снаружи — и, конечно, нам было интересно, каков он внутри. Напомню, что на улице +30, поэтому одеты мы соответственно: шорты, майки, футболки. Я не отношусь к категории верующих, хотя в детстве меня крестили ещё до того, как я ходить начала. Церковные традиции я не соблюдаю, но все религии уважаю. Поскольку нам не было известно, является ли собор действующим или переведён в ранг музея, мы направились ко входу, чтобы заглянуть внутрь для определения, стоит нам в таком виде туда заходить или нет.

Уже метрах в восьмидесяти от входа я стала ловить на себе презрительные взгляды прохожих, только что вышедших из собора. На них были точно такие же шорты, майки, лёгкие сарафанчики на тонких бретельках или вовсе без них. Но, в отличие от меня, прихожане несли в руках шарфики, платочки или уже упаковали всё это в пакет, едва перешагнув порог собора. Метров за тридцать до входа я стала слышать уже не перешёптывания, а вовсе осуждения в полный голос: «Безобразие!», «Да как так можно вообще в храм!», «Совсем стыд потеряли!». Да-да, до входа в храм ещё метров тридцать, то есть я нахожусь на уличной площади, а меня уже осуждают не хуже дебоширок «Пусси Райот».

И вот момент истины: мы под недоброе шипение и ворчание попрошаек на лестнице добрались до дверей, которые держались открытыми. Сразу скажу, что дальше мы не пошли, даже порог собора не переступили, именно из уважения к действующему храму и его служителям.

На входе дежурил привычного вида охранник в чёрной униформе и с металлоискателем в руках. Чем он занимался на входе? Вовсе не отслеживанием воров или криминальных элементов, а контролем внешнего вида посетителей. Каждая женщина останавливалась и подвергалась детальному осмотру с ног до головы. «Что это у вас? Брюки?! Нет, в брюках нельзя. А, юбка такая узкая, ну ладно, проходите». Мужчинам тоже доставалось: «Шорты выше колен? Нет? Ладно, проходите». Мы развернулись и ушли, ещё раз прослушав скрежет зубов окружающих, а также возгласы: «Уже совсем в трусах в храм ходют!»

Было очень обидно всё это слушать по нескольким причинам:

1. Я не собиралась никого оскорблять ни своим видом, ни своим поведением, но об этом, конечно же, никто не догадывался.

2. Я подошла к храму, чтобы уточнить, можно ли туда пройти, как все туристы, в чём приехал или же готовиться нужно было заранее с подбором подходящей одежды.

3. Почему соответствие внешнего вида проверяет охранник ЧОП? Кем он на то уполномочен? И почему он делает замечания в такой категоричной форме, как будто это его храм, и вообще, он и есть Бог? Если бы на входе стоял священнослужитель и говорил прихожанам, что одежда неподобающая, то это было бы понятнее и логичнее.

4. Почему селфи на айфон на фоне иконы — это нормально и не порицается, а зайти в шортах, чтобы оценить убранство собора — это ужас-ужас и безобразие?

Вера — она ведь в душе. Уважение к культуре и религии — в душе. Кого вы готовы видеть в храме: девушку в шортах, которая оценит красоту храма, или одетого «по правилам» мужчину/женщину, который фотографируется на фоне свечей, чтобы выложить в инстаграм?

Вы можете мне сразу возразить, что не только наши православные храмы имеют дресс-код. Мусульманские мечети ещё более требовательны к одежде прихожан, но для туристов держат у входа платки и юбки, чтобы дать возможность всем желающим осмотреть мечеть.

Моя весьма верующая бабушка, которая живёт далеко от меня, поэтому не распространяет свои взгляды на родню, всегда говорила, что Бог всё видит. Именно он оценит все поступки, накажет или наградит. И даже если ты пришёл в храм голый, с непокрытой головой, неумытый и не знаешь ни одной молитвы, то истинные священнослужители помогут кровом, хлебом и советом и никогда не будут судить о человеке по его одёжке.

Вывод напрашивается только один: относиться к религии будут проще и лояльнее, если останется именно религия, а не культ вокруг её существования. Именно так я могу объяснить всё произошедшее: люди хотят напоказ выставить свою религиозность, знание традиций и уклада, осудить тех, кто не знает. Причём осудить необходимо тоже публично. Становитесь ли вы от этого умнее, честнее, чище и мудрее? Вовсе нет. А желание связываться с православными храмами отбивается.

Занимаемся оснащением предприятий питания. Профессиональное оборудование. Так что если у девушки с окнами заказчики — домохозяйки и пенсионеры, то у меня — будущие предприниматели. Бизнесмены и бизнесвумены, так сказать. И, знаете, я прекрасно понимаю, почему малый бизнес в нашей стране находится в… В общем, вы поняли где. 99% вообще ничего не соображают в том деле, которым собираются заниматься. Хуже того, они и не считают нужным разбираться!

Типичный телефонный звонок:

— Девушка, а почём у вас оборудование для пекарни?

— Уточните, пожалуйста, печи смотрим под газ или электрические?

— Ой, а я не знаю, мы помещение арендовали, но я даже не уточнила, что там с коммуникациями.

— Хорошо, какая выпечка планируется?

— Не знаю, мы ещё не думали. Но оборудование нам нужно вот прям щас, а то аренда знаете какая дорогая! Надо скорее отбивать! Вы мне посчитайте то, что все берут. Всё самое обычное.

— Оборудование разной производительности, давайте уточним планируемую загрузку пекарни.

— Ой, я не знаю! Ну, стандартная производительность. Не сильно мало, а то мы затраты не отобьём, но и не сильно много, а то мы вообще ещё не решили, куда сбывать будем. И вообще, вы такие вопросы задаёте! Это вы — профессионал, вот вы и должны знать, что мне нужно, а не меня спрашивать!

То есть человек затеял бизнес, собирается потратить (и уже потратил) кучу денег, но не имеет ни малейшего представления, чем он, собственно, будет заниматься. И нет, уважаемые, я не преувеличиваю. Скорее, преуменьшаю. Конечно, есть категория заказчиков, которые вкладывают деньги, не вникая особо в специфику. Но они нанимают управляющего, который в курсе всех тонкостей, они, как правило, очень состоятельны и вообще малочисленны. Речь не о них, а о тех, кто проснулся однажды утром и решил: хватит работать на дядю! Потом взял в банке кредит (назанимал денег у родственников и знакомых, продал всё «ненужное»), а потом пришёл ко мне, чтобы свои кровные потратить и в скором времени стать вторым Абрамовичем.

Дорогие вы мои бизнес-человеки, помните о том, что вы дорогие в самом прямом смысле этого слова: оборудование, что вы заказываете, стоит очень недёшево. Ну, потрудитесь хоть чуть-чуть вникнуть в то, на что собираетесь потратить свои деньги!

Мы с коллегами пока не отрастили себе по третьему глазу (и уху), чтобы с первого взгляда и первого слова понять, что за бизнес вы собираетесь затеять. Наша работа — подобрать оборудование под ваши задачи. А для разработки бизнес-планов существуют специально обученные люди, но они трудятся в других организациях. Так же в других организациях (не буду тыкать пальцем) трудятся люди, которые не станут вас пытать и выяснять, что вам нужно. Они просто продадут вам все самое дорогое под соусом «стандарт». И через несколько месяцев вы, мои дорогие, будете озабочены только тем, кому бы все это впарить, чтобы вернуть хоть часть своих денег.

Отдельно хочется сказать спасибо тому малому проценту заказчиков, которые знают, чего хотят, и рассказывают нам о своих намерениях. Работать с вами — одно удовольствие, нам действительно приятно подобрать вам необходимое, разработать проект под ваши требования, посоветовать, на чём можно сэкономить, дать рекомендации по эксплуатации оборудования.

Остальные — даже не столько задолбали, сколько жаль вас и весь наш малый бизнес.

Ох как наболело! Ах ты ж, дискриминация! Сволочь бессердечная! И бессмысленная! Нет, я не за уравниловку. Нет-нет, я не из этих, которые за неправильную майку сжечь готовы. Что значит «сядь и успокойся»?! Сами сядьте, выслушайте и будьте добры не обижаться!

Мне надоело, что с детства и до сих пор мальчики, парни, мужчины могут меня подколоть, случайно задеть за больное, посмеяться, если я что-то не умею. Иногда можно вот так, мимоходом, услышать что-то действительно неприятное. А вот обидеться я не права не имею: они всегда не со зла, ну чего это я обиделась, в самом деле! Время шло, я научилась подколоть в ответ и тоже пошутить. Эй, я вообще-то на оскорбления не переходила! Ой, а друг твой почему так быстро ушёл? Ну, не обиделся же он, в самом деле, я думала, уж он приколы понимает, сам горазд.

Да, брат, мне интересно поиграть с тобой в приставку. Но ты уже одиннадцать раз выиграл, дай хоть с управлением разобраться! О, смотри, как умею! Счёт 2:11! Ты хочешь поиграть во что-нибудь другое? Но у меня только стало получаться… Ну ладно, игрушечный бильярд. Да, я выиграла, не надо прятать шарики, мухлевать и менять правила!

Девять лет я ломала голову: за что меня так невзлюбили в старшей школе? Мелочь, которая однажды произошла, никак не тянула на пять лет травли от мальчиков. А вот поводом явно стала. Ответ дал как-то при ссоре парень: «Тебе во всём надо быть лучшей! Встретил бы в школе — ни за что бы не стал встречаться!» Раньше он же говорил, что встреть в школе — и мне бы от него было некуда деться. Так вот что! Моя вина — что на английском с ходу отвечала. Что на русском тихо сидела. Что учителям не хамила. Возненавидели меня: якобы подлизываюсь. Что?! Я просто тут сидела! Ещё и лучше бывала. Отказывались от помощи на информатике. Девочка не может в компьютеры. Не должна. И вообще, от девчонки помощь принимать унизительно! Стала старше — стало хуже. Подкатить ко мне не получалось. Ну, тут уж либо ухаживать, либо унижать!

Детский сад, да? Но, взрослые мужчины, вы же такие же! Говорите, что дискриминации нет, но будете старательно давить, как только я с любым из вас хотя бы сравняюсь. Говорите: «Добейся или смирись!» А сами? Женщина не может быть лучше, если это не уборка, не готовка, не воспитание ребёнка?

Женщины! Надо быть мудрее, проигрывать… Что за бред?! Мужчины настолько закомплексованы, что я намеренно должна глупеть, их же вокруг много, вдруг обижу кого? А если такие мудрые — почему столько одиноких?

Я человек. Женская особь того же вида, что и все мужчины. Лично я физически слабее их. Не всё знаю. Но нормально, что есть области и увлечения, в которых я умнее кого-либо. Лучше кого-либо. Как женщин, так и мужчин. И я хочу общаться с людьми. А ещё спорить, выигрывать, учиться, жить полной жизнью. Обычный человек. Мне интересно послушать о том, чего я не знаю, могу восхититься тем, чего не умею. Найти равного и вместе что-то делать. Но если за 20–30 с лишним и более лет вы не стали успешны в чём-либо, если я задеваю одним своим присутствием ваше самолюбие — это не мои проблемы!

Что-то я приуныла. А чего бы не приуныть? Давайте в армию пойду, авось полегчает! Или во, ещё лучше — сделаем, чтоб мужики рожали! Раз — и никакой дискриминации! Что? В головах дискриминация, а не вокруг? Да брехня, баба, небось, какая-то сказала…

В нашем дворе было много детей разного возраста. Мы бегали, прыгали, играли в футбол, в прятки, в войнушку, катались на великах, зимой — на санках; в общем, развлекались как могли. Было весело. Но в одном месте нашего двора мы не любили бывать: там была протоптана дорожка Дебила.

Дебил (это сейчас кличка, а не ругательство и не диагноз) жил в квартире рядом с этим местом. Он был уже взрослым — как минимум, ребёнком его назвать было никак нельзя. Днём родители выводили его «погулять», и он бродил по чётко заданному маршруту между трёх деревьев. Он просто ходил как заведённый, глядя при этом куда-то вбок, с вечной кривой улыбкой. Час, два, три, пока кто-нибудь не приходил и не забирал его обратно домой.

Все дети его боялись. Боялись, что если он случайно прикоснётся — станешь таким же. Что ходить по этой дорожке заразно. Боялись, что если он вдруг тебя заметит — то пойдёт следом и будет идти, куда бы ты ни убежал, пока не настигнет и не заразит.

Особо одарённые личности пытались победить свой страх через мелкие пакости: например, подложить на дорожку большую ветку. Дебил упирался в неё, разворачивался и шёл обратно до поворотного дерева. Может быть, придумали бы ещё что-то, но на слова он не реагировал, а подойти близко было страшно.

Мне, можно сказать, повезло: я уже понимал, что такое психические заболевания, поэтому сознание говорило, что в данном случае опасности заразиться нет, что он ходит там и ходит, никому не мешает, и трогать его не нужно, но как же было жутко видеть это автоматическое равномерное движение туда-сюда!

Его родители отнюдь не выглядели радостными людьми: когда они выводили или забирали его, было видно, насколько им неприятна ситуация, как тяжело видеть лица здоровых детей и понимать их отношение к Дебилу, да и сами они относились к нему, похоже, уже как к неизбежной неприятной обузе.

Потом я переехал — в другой город, далеко от тех мест. Работал в айтишной компании, и вот как-то раз пришлось прокладывать локальную сеть в местной психиатрической лечебнице — для персонала, естественно, не для пациентов. Но пациентов увидеть довелось. В камерах с зарешеченными окнами на койках сидели и лежали люди, напомнившие Дебила: такие же жуткие, с бессмысленными взглядами, иногда делающие бессмысленные повторяющиеся движения, иногда явно ходящие под себя. И точно так же никому не нужные: обуза, лишние предметы, которые содержатся здесь только потому, что их положено содержать, за эту работу деньги платят.

В общем, как сказал классик: «Не дай нам бог сойти с ума!»

Похоже, что многие из них такие с рождения, то есть с ними всю их жизнь мучаются сначала родители, а когда родители умрут — санитарки в психушках.

Не стану говорить про деньги, бюджет, налоги, с которых отстёгивается бюджет на их содержание и «лечение» — это всё понятно. Но они вряд ли счастливы и совершенно точно доставляют окружающим, особенно близким, массу проблем.

Вот как с этим быть? Сохранять жизнь таким малышам? Ради чего — их собственного полурастительного существования и разрушенной жизни родителей? Уничтожать сразу, рискуя убить потенциального гения с нестандартным мышлением? Законодательно позволить родителям самим принять решение через несколько лет? Или принимать решение о нецелесообразности поддержки жизни при отсутствии желающих взять на себя опекунство?

Я не знаю однозначно правильного решения. Ведь, кроме всего прочего, всегда остаётся возможность злоупотреблений…

А задолбали те, кто считает, что знает такие решения, от «всех убить!» до «поддерживать любой ценой!».

Меня задолбала мать-природа. Нет, вот правда, невозможно же.

Быть девушкой тяжело и сложно. Я не о борщах, постоянном фоновом страхе быть изнасилованной, и не о карьерных сложностях. Все начинается с первой менструацией. Даже если ты знаешь, что тебя ждёт, это всё равно странно и неожиданно. И с этим жить много-много лет, это бывает больно, очень больно, не вовремя, ограничивает свободу передвижений. А ещё бывает ПМС, над которым почему-то принято шутить. Общество, алё, почему-то над человеком с огнестрелом вы не шутите, а над девушкой, у которой упал уровень прогестерона и повысилась тревожность — легко. Девушке сейчас действительно сложно, нет бы пожалеть! То же самое касается климакса: женщину действительно колбасит, а окружающие почему-то считают это поводом для шуток.

Где-то между первой менструацией и климаксом случается ещё и беременность. Токсикозы, девушки лысеют, у них разрушаются зубы, многие навсегда прощаются с фигурой, а бывают и страшнее последствия, о которых и писать-то неудобно. И вот не надо говорить, что у вашей мамы/жены такого не было: вы можете не обо всём знать. И хорошо, если беременность вообще случается: молодые девушки действительно бояться не забеременеть, даже если на данный момент это в планах и не стоит.

Во время месячных плохо, если их внезапно нет — плохо, во время беременности плохо, без беременности плохо, во время климакса плохо. Природа, ну за что?

По подмосковным электричкам регулярно ходят продавцы разных чудо-вещей. И среди них — чудо-клей, который клеит, разумеется, всё, кроме воды и воздуха. Сам клей за 22 года неоднократно менялся — поначалу это был цианоакрилат, бывший тогда новинкой и поражавший скоростью склеивания пальцев, потом некий «красный клей», наконец — «немецкий клей, восстанавливающий целостность на молекулярном уровне». И всегда подчёркивалось: склеивает мгновенно и абсолютно любые материалы. Я одно время носил с собой кусок фторопластовой ленты и троллил: любые материалы, говоришь? Ну-ка вот это склей. Разумеется, ничего у них не выходило. И в целом все эти клеи были весьма сомнительного качества.

Я это вот к чему. Если в объявлении говорится, что кто-то ставит абсолютно любые программы, настраивает или ремонтирует абсолютно любую технику, готовит любое блюдо — он мошенник.

Решил я сегодня детям вместо тихого часа в садике устроить культурно-развлекательную программу и свозить их в дельфинарий. Нужно ли говорить, что по пути туда-обратно к ребятам липли всевозможные бабки и тётки, желающие усадить их себе на колени в троллейбусе; накормить железобетонной карамелью и почему-то хлебом; пощипать за щёки и, конечно, узнать, точно ли этот бородатый мужик — их отец, а не какой-то похититель-извращенец. Двойняшек такое излишнее внимание напрягало, и я, не выдержав, вежливо попросил одну чрезмерно ретивую даму перестать хватать моих детей. Дама поперхнулась, надулась и выдала чудную тираду, содержащую замечания типа: «хамло волосатое», «вон девочка худющая, небось, голодом морите», «куда жена твоя смотрит», «сообщить бы о вас куда надо».

А я ехал и думал: «куда надо» — это куда? В саду у моих бесенят есть приятель, скажем, Гришка. Дочь по дороге домой доверительно поведала, что Гриша пришёл сегодня охрипший. А охрип он потому, что всю ночь орал от страха, когда его пьяный отец с ножом гонялся за не очень трезвой матерью, которая, кстати, меньше месяца назад произвела на свет девятого ребёнка. Мой сын хмурился и грыз ногти. Ему жалко Гришку. И дочери жалко. И мне. Только помочь ему мало чем могу.

Когда мы с супругой только поженились, в квартире этажом выше жила семья: мать, отец и две дочери, которых папаша зверски избивал. Крики девочек и звуки ударов слышал весь дом. Никто даже не почесался, хотя после бабки охали и ахали на скамейке у подъезда: бедные, мол, дети, с таким отцом-деспотом. Супруга обзвонила все телефоны доверия, социальные службы и прочие организации. Ответ был один:

— А вы уверены, что он их бьёт? Откуда такие данные, может, у них ремонт? Семья приличная, на учёте не состоят. И вообще, чего вы от нас хотите? Обращайтесь в полицию.

Обратились. Там нас, собственно, послали в дальние дали и посоветовали не лезть не в своё дело. Зато, когда я решил всё-таки поговорить с отцом семейства «по-мужски» и пригрозил ему переломать ноги, если ещё раз тронет детей, участковый возник на моем пороге буквально в тот же день.

— Вы, — говорит, — угрожали гражданину Пупкину?

— Ваш гражданин Пупкин дочерей избивает.

— Вам-то что? — удивляется участковый. — И вообще, это не доказано. Семья положительная и всё такое. Не суйтесь к ним больше, а то дело заведу.

А позже явилась мамаша и, выставив девочек перед собой как щит, заголосила:

— Смотрите, дряни, из-за вас этот дядя хочет лишить нас папы и отправить вас в детдом! Этого хотели, гадины, это вам надо?!

Перепуганные дети рыдали в три ручья и просили нас с женой оставить их отца в покое. Снова вмешиваться мы побоялись. А через пару месяцев съехали из этого дома.

Это было несколько лет назад, но ни черта не изменилось: по-прежнему практически невозможно помочь ребёнку, у которого дома не всё гладко. О том, что творится в Гришкиной семье, знают воспитатели, социальные службы, администрация детского сада: детей не моют неделями, одевают как придётся, явно периодически поколачивают, при этом семеро из них — инвалиды. И — ничего, никто даже ухом не ведёт. Зато обсуждают эту тему все с огромным удовольствием.

При удивительно набравшем обороты в обществе детоцентризме люди с удовольствием уличат всех вокруг в неправильном воспитании отпрысков, но как только дело доходит до нужды в действенном вмешательстве — всем плевать: «это чужая семья», «не лезь не в своё дело», «их дети, что хотят, то и делают». Это не задолбало, уважаемые. Это страшно.