До этого года я пребывала в блаженной уверенности, что термин international passport существует по всему миру, а не только на территории бывшего СССР. Я думала, что тонна сведений за десять лет, которую требуется про себя вспомнить и указать в анкете, вправду проверяется ФСБ, чтобы за границу не слился кто попало.
А оказалось, что во всём мире люди ездят за границу по личным паспортам, без необходимости ждать документа месяц, а в разгар курортного сезона — и два. Оказалось, что никого не интересует, как я в пене и мыле выясняла, на какой улице находится каждая из школ, из которых меня выгоняли, и какого числа я закончила каждую из них. Важно лишь, была ли я допущена по работе к секретным сведениям и нет ли меня в списках должников. При этом за неуказанную дату мне имеют право отказать и заставить проходить всю процедуру заново. Разумеется, те граждане, которые воруют миллиардами, в чёрные списки не попадают, да и «заграны» у них уже заготовлены в количестве нескольких штук.
Реклама чудо-БАДов и волшебных приборов по государственному радио — это ещё что. Нет, конечно, бесит и это, особенно голоса дикторов, маскирующихся под врачей, хотя слышно, что словосочетание «вегетососудистая дистония» они видят если не в первый раз, то во второй точно. Бесят и сами названия этих псевдопередач: «Уроки здоровья», «Ваш доктор».
Апофеоз же радиомути — реклама компаний, занимающихся рентой. Да-да, тех самых ребят, которые, представляясь социальными организациями, завладевают квартирами одиноких бабушек. Единовременные выплаты, ежемесячные прибавки к пенсии, оплата коммунальных услуг… Как же, как же! «Единовременная» сумма в миллион рублей выплачивается чуть ли не по сотне в месяц. А не дай Бог бабка зажилась на этом свете — так, может, ей грибочков поесть?
И вот эта наглая мерзость рекламируется чуть ли не в каждом блоке, а вечером такая реклама может идти в течение получаса. Понимаю, что надо с чего-то жить, но пропагандировать услуги мошенников и бандитов — это уже чересчур.
Впрочем, на этом радио ещё остались хорошие передачи, которые я слушаю с удовольствием, а во время рекламы можно просто выключить приёмник или уйти в другую комнату. Вот когда останется одна реклама и ничего более, тогда я выкину к чёрту свой однопрограммник и скажу: «Задолбали!»
Жаркий летний денёк. Выхожу с работы и неспешно иду по направлению к метро. Мимо проплывают многоквартирные дома, ухоженные улицы, автомобили… Вдруг волной накрывает тяжёлый запах бензина. Так сильно не пахнет, кажется, даже на АЗС. Оглядываюсь вокруг. Вот она, старенькая убитая легковушка, из-под днища которой медленно расползается огнеопасная лужа. Наклоняюсь — и правда, капает где-то сзади. Видать, сгнила или перетёрлась какая-то трубка; может, прохудился бензобак. Рядом стоит в рядок десятка полтора машин. Что будет, если загорится, страшно подумать.
Отхожу немного в сторону, достаю телефон, набираю 112. «Пожалуйста, ожидайте ответа». Жду. Минуту, две, четыре… Попутно думаю, что было бы, если бы у меня, например, на руках умирал человек. Наконец слышу раздражённый женский голос. Описываю ситуацию.
— Это к пожарным. — А я куда звоню? — В полицию. — А соединить можете? — Сейчас.
Длинные гудки. Ещё длинные гудки. Ещё… Долго. Соединение прерывается. Что делать? Звоню 112. «Пожалуйста, ожидайте ответа». Жду. Опять долго. Опять женский голос. Опять раздражённый, но другой. Описываю ситуацию.
— Это к пожарным. — А я куда звоню? — В полицию. — А соединить можете? — Сейчас.
Длинные гудки. Я уже теряю надежду, но трубку на том конце наконец поднимают. Голос на этот раз мужской. Описываю ситуацию. «Ну и что?» — вопрошают из трубки уставшим голосом.
— Загорится — все машины вокруг сгорят. — Мда… (Пауза.) Ладно, сейчас приедем, спасибо.
Я особо никуда не тороплюсь. Проходит десять минут, пятнадцать, двадцать — никого нет. Из ближайшего подъезда выходит женщина. Обращаю её внимание на ситуацию, она убегает кого-то звать, я ухожу домой.
Эту же даму я встретил недели две спустя, проходя через тот же двор. От бензина на асфальте осталось причудливое пятно. Убитая легковушка так и осталась стоять там, где была. Как выяснилось, никто так и не приехал. Бензин, к счастью, не загорелся, но отношение набило оскомину.
Кто вы, те люди, которые выдали это старой рухляди техосмотр, красующийся на лобовом стекле? Те, которые придумали сэкономить на количестве операторов колл-центров? Те, которым наплевать на всё и на всех? Вы задолбали.
Не секрет, что многие дамы за 35, работающие в госконторах, выпивают на работе. Такова и моя начальница: редкий день обходится хотя бы без «пивасика».
Обычное утро, начало приёма. Я давно на месте, начальница снова опаздывает. В двери начинают заглядывать посетители:
— Уже можно? — Нет, приём ещё не начат. — А уже время… — Приём начнется, когда придёт человек, который его ведёт. N. задерживается. — А вы здесь для чего?!
В самом деле, что это я? Сейчас пересяду в её кресло, нацеплю очки и начну шлёпать печати направо-налево. Только вряд ли вас устроит документ с моей подписью. Это было бы неудивительно слышать от человека, пришедшего к нам впервые, не знающего, кто есть кто, но ведь большая часть визитёров в силу своей профессии бывает у нас ежедневно.
Наконец приём начат. Вот только усидеть на месте начальнице сложновато: трубы горят. И снова:
— А когда она вернётся? Что значит, вы не в курсе? У вас должна быть взаимозаменяемость! Бардак!
Видимо, у вас на работе секретарь с лёгкостью заменяет директора, а уборщица — бухгалтера? Я могу ответить на многие ваши вопросы, могу подсказать, как оформить документы, но я не имею права принимать решения.
— Я на вас жалобу напишу!
А на меня-то за что? Я ведь работаю.
— Найдите её немедленно!
Нет, говоря честно, я знаю, где её можно найти: либо в близлежащем баре, либо в одном из кабинетов подружек-собутыльниц. Но звать её оттуда… Нет уж, увольте, одного раза мне достаточно.
Третья контора в моём послужном списке, третья начальница — как под копирку. С этим я уже смирилась. Объясните мне, дорогие мои посетители, секреты своего поведения, а? Вы ждёте этого человека по сорок минут, портя и мне, и себе нервы. Когда же начальница появляется в дверях, вы расплываетесь в улыбке, чуть ли не в пояс кланяетесь, напрочь игнорируя её перегар и заплетающийся язык. Никто из вас ни разу не сделал ей замечания, никто не пошёл жаловаться вышестоящему руководству. Зато каждый второй кивает в мою сторону: «А ваша сотрудница такая нервная!» С чего бы это?
Меня задолбали — не поверите! — пожарные. Я уважаю опасную профессию огнеборцев, но всё-таки…
N-ская пожарная часть Мухосранска облюбовала наш 16-этажный дом для своих тренировок. Почти каждый месяц, без предупреждения, часов с девяти утра перекрывается движение в наш двор и отключается электроэнергия. Машина поднимает вышку, местное телевидение всю эту показуху снимает, полковники пузатые дуют щёки — красота! А мы с соседями с матом топаем по запасному выходу на свои этажи.
Ребята! Если вы себя узнали, тренируйтесь на своей площадке или хотя бы дома меняйте.
Сильно любимые коммунальные службы и особо активные обитатели дворов украинской столицы — матери городов русских! Как же вы задолбали своими расплодившимися во дворах сваренными на скорую руку оградами!
Да, такая страна и такие люди: они протаптывают тропы, вместо того чтобы полчаса костылять по дырявому асфальту; они ставят машины на газоны, потому что больше, в общем-то, и некуда; они не очень ценят чужой (бесспорно, нужный) труд по озеленению и облагораживанию дворов. Но зачем же доходить до маразма с этими заборами? Вместо того чтобы положить четыре бетонные плиты между дорожкой вокруг дома и другой дорожкой, по которой так удобно идти к метро, они обносят дом двойным слоем заборов, чтобы обходить по две минуты место, которое раньше преодолевалось в три шага.
Зачем пытаться вырастить буйный цветочный палисадник на глинистой почве в постоянно затенённой области двора, рассчитывая, что замечательные солнцелюбивые цветочки (пускай, кстати, все аллергики потерпят) продержатся в естественных условиях хоть сколь-нибудь долго? Зачем выгонять детишек, которые так любят играть в куче зелени вокруг дома в прятки и войнушку, с ограждённой территории, словно она лично ваша, с мотивом «вы потопчете цветы и обломаете какую-нибудь ветку»?
В конце концов, зачем этими самыми заборами, будь они неладны, обносить дворы так, что развернуться или хотя бы подъехать к дому пожарной машине становится невозможно? Ладно бы междворовой проезд посреди квартала, чтобы через жилую зону насквозь не объезжали пробку, — хотя, согласитесь, «скорая», застрявшая в той же пробке, может неожиданно оказаться нужной и вам. Но каждый, каждый двор с тщательно и заботливо натыканными заборами лишён места для маневра вообще! А если пожар?
Поменяйте лучше что-нибудь в людях или даже в себе. Насыпьте посреди пустыря щебёнку ровным слоем, ликвидируйте заброшенную стройку, на месте которой раньше помещались все машины соседних дворов, почините детские площадки и не впадайте в фанатизм с газонами и цветами. Если люди где-то не один год протаптывают тропинку, это повод насыпать гравия или асфальта, а не вкопать старые колёса и заставить шагать людей петлёй вокруг по лужам. И не случится большой катастрофы, если кто-то летом оставит машину на газоне, где всё равно никто и никогда не ходил.
Знакомая работает в приёмной депутата. Место это магнитом манит клинических идиотов всех мастей. К бабушкам, которых соседи убивают невидимыми лучами смерти, привыкли давно. Но иногда попадаются фантастические экземпляры.
Приходит мужичонка и с порога бодро заявляет:
— Вы! Срочно передайте телефонограмму губернатору! — М-м-м… А что за телефонограмма? — Вот!
На листке текст примерно такого содержания: «Губернатору! Срочно! Явиться в сад Метизник-3 города N-ска! Урожай гибнет! Бездействие в такой критический период может привести к разорению!» — и в таком стиле абзаца три, причём из текста совершенно не понять, что происходит, какой урожай гибнет, почему и при чём тут вообще губернатор. Начинается осторожное устное выяснение обстоятельств дела. Вырисовывается феерическая картина произошедшего.
В садовом товариществе был вороватый председатель, который однажды собрал владельцев садовых участков и заявил: «Господа, мы будем менять водопровод! Гоните денежки». Пенсионеры массово скинулись, и спустя некоторое время бригада даже приступила к работам по демонтажу водопровода. Но вот только дальше демонтажа дело не пошло. Когда владельцы садовых участков стали возмущаться затянувшимися работами, выяснилось, что председатель канул со всеми деньгами в безвестность. Народ стал активно охать и ахать. Особенно отличилась некая женщина, которая громче всех кричала, что она-де восстановит справедливость, и общим собранием её избрали новым председателем. Она объявила новый сбор средств на водопровод и, набрав приличную сумму, столь же эффектно исчезла в закате, по пути продав на металлолом уже выкопанные трубы старого водопровода.
— Получается, что вас дважды обокрали. Вы в милицию с заявлением обращались? — Нет, — отвечает мужичок. — А почему, не подскажете?
Мужичок мнётся, а потом выдаёт изумительную фразу, характеризующую весь наш народ:
Делал загранпаспорт, для которого в числе прочих документов нужна справка из военкомата — видимо, чтобы от армии за границу не убегали.
Учитывая, что военкомат не близко, а много работать там не любят (специальные кабинеты работают по два-три часа в неделю), я решил сперва позвонить, чтобы лишний раз впустую через полгорода не мотаться.
— Алё! — Здравствуйте, мне необходимо оформить справку для загранпаспорта. Подскажите, когда…
Военкомат является для меня источником радости. Я АГСник, то бишь предпочитаю отдавать якобы долг Родине, работая на почте или в больнице, а не делая вид, что защищаю рубежи, занимаясь покраской травы.
Вчера состоялось слушание моего заявления. Взгляды у меня резко оппозиционные, местами даже попахивают экстремизмом. Только таким способом можно посмотреть на лицо военкома, когда его при всей призывной комиссии называют взяточником, государство — коррумпированным, а армию — небоеспособной. На лице можно увидеть все цвета радуги, последовательно сменяющие друг друга. У остальных представителей местной власти трещат шаблоны; дядюшки у руля ощущают отсутствие всесильности и истинное отношение к ним людей, которое порой бывает глубоко скрыто, когда я объясняю, что текущая армия — просто средство отмывания денег.
Троллить военкомат — очень весело, рекомендую всем. Может быть, через какое-то время нас действительно будут защищать те, кто умеет и хочет этим заниматься, а не толпа бедолаг, насильно согнанных в части.
