Раз уж говорим о мужских привычках, дорогие дамы, позвольте вам кое-что объяснить. В частности, той невротичной поборнице вилок.
Очень часто мы, мужчины, просто не хотим вас обижать (и слушать бесконечное нытьё) из-за ваших заскоков. Поэтому мы придумываем отговорки. Типа, что есть всё ложкой нас научили в армии.
Зачем? А вы представьте свою реакцию на фразу типа «мне так удобнее, и твоё мнение в этом вопросе меня не волнует», — это же будет унитаз, включённый на реверс, грязевой гейзер в локальной квартире. Вы узнаете шокирующую правду, что вы, оказывается, не центр вселенной, и ваша «нормальность», которой вы гордитесь в силу отсутствия иных достижений или талантов, не является нашим фетишем.
С чего вы вообще взяли, что ваши потуги на «воспитание мужчин» нам интересны? В куклы в детстве не наигрались? Так взрослейте быстрее: это реальная жизнь, и последствия ваших заскоков могут вам очень не понравится.
Да, мы разбрасываем носки. Нам так удобно. Не вопрос, мы можем сами заниматься стиркой, что и делали задолго до того, как встретили вас. Большое, блин, дело — сыпануть порошка в машинку, закинуть бельё, выбрать режим и запустить стирку с сушкой.
Да, мы едим ложками то, что «положено» есть вилками. И часто едим прямо со сковороды или из кастрюли. И пока это не портит посуду — это наше личное дело. Мы так привыкли. Если вам это неприятно, то, может быть, вы лучше себя измените, а?
Да, мы бываем неопрятны. Это оскорбляет ваше эстетическое чувство? А нас оскорбляют ваша беспомощность и невежественность, возведённые вами в ранг добродетели. «Ах-ах, я взрослая женщина, надорвусь десять килограмм до дома донести», — с этим даже одиннадцатилетний ребёнок легко может справиться, но почему-то вы не в состоянии. «Мне компьютер выдал какую-то непонятную ошибку, я его на всякий случай выдернула из розетки», — тьфу, слабоумные…
Без всякого уважения, реально задолбавшийся мужчина.
И снова к теме наших любимых эйчаров. Все эти идиотские «Почему вы хотите работать у нас?» уже мусолились не раз. А меня вот умиляет, когда эйчарщица выдаёт:
— Знаете, у нас тут женский коллектив — как вам будет в таких условиях?
Чего? Ребят, я сюда работать иду. И мне пофиг, в каком коллективе — мужском, женском, да хоть среди трансвеститов, лишь бы свои обязанности выполняли нормально.
— А что такого в работе в женском коллективе? — осторожно интересуюсь я.
— Ну-у… Разговоры, сами понимаете.
То есть вы сейчас сами признаетесь, что для вашего женского коллектива на первом месте — обсудить, какая ужасная кофточка у новой сотрудницы, какая она сама стерва, куда лучше съездить на распродажу, у кого муж больше козёл, кто из знакомых забеременел.
Повторюсь: я устраиваюсь именно работать. Ваши планктонные сплетни мне неинтересны. Ну да, наверно, по этому критерию я не впишусь в ваш коллектив. И не собираюсь, будучи неболтливой, но ответственной новенькой, пахать за вас, пока вы ноете, что у вас внезапно начались месячные, и вам дико плохо.
Да ну вас. Действительно, среди мужчин работать лучше. Просто мужчины склонны мыслить логически. Им тоже неинтересно многочасовое перемывание костей. И мне никогда в голову не приходило объявлять коллективу, что у меня дамские неприятности, посему отвалите от меня, вместо работы я буду весь день ныть, как мне плохо. Может, со мной что-то не так, но почему-то эти дни мне особых неудобств не доставляют, а если что-то болит — лучше сгонять к врачу.
Эх, а ведь если написать в резюме, что ищу работу в мужском коллективе, бабы-эйчарщицы опять неправильно поймут. Да нет, не собираюсь я строить вашим сотрудникам глазки! Просто меня бесят ваши бабские заморочки, появляющиеся исключительно от вашего тупого ничегонеделанья. Лучше бы работать пошли. Заметьте, ни один мужик мне не намекнул, что я могу не прижиться в их брутальном мужском коллективе.
Меня достало правосудие в пользу наглых. Тупое, бюрократическое правосудие, доверяющее только бумажкам в противовес очевидности. Достали люди, которые, не стесняясь действительности очевидной, создают себе действительность бумажную. Да, те самые, которые достают бумажки всеми правдами и неправдами.
Я о тебе, моя бывшая. Ты меня достала. Мы развелись 15 лет назад — время, достаточное, чтобы забыть друг друга. У нас уже другие семьи, но ведь нет же, ты всё это время меня старательно доставала с перерывом на беременность.
Товарищ судья, М., разводившая нас в далёком 1998 году, надеюсь, ты не ослепла и кое-что видишь в реальной жизни, потому как в зале суда твоё зрение не простиралось дальше бумажек дела. «Нет оснований для назначений оценочной экспертизы», — заключила ты и поделила недвижимость «поровну»: мне — дачный домик 18 м², моей бывшей — двухкомнатную квартиру 60 м² в новостройке, с ремонтом и без доплаты. Это несмотря на то, что мой адвокат пытался приобщить заключение оценщика, были и фотографии дачных «хором». Но бывшая принесла свою бумажку раньше. Сейчас, по истечении срока давности, она любит рассказывать, как она её заполучила. Вам, товарищ судья, я бы искренне пожелал как-нибудь позимовать в щитовом домике, ведь, судя по вашему решению, это почти то же самое, что и двухкомнатная квартира.
Вас, неуважаемый мной судья О., я тоже помню. Наверное, в современных условиях моды на ювенальную юстицию вы сейчас на коне. «Назначение исправительного срока считать нецелесообразным, лишить родительских прав». Чёрт возьми, да даже глубоких алкашей сразу прав не лишают! «Злоупотребление родительскими правами, выразившееся в препятствовании выполнению рекомендаций по уходу за ребёнком другим родителем». Ага, справка педиатра и показания «свидетелей». Всё подшито, как же. Вопреки заключению педиатра, ребёнок не при смерти? Не колышет, бумажки есть. И вы, судьи апелляционных коллегий, вы ничем не лучше. Бумажки есть — значит, всё замечательно. Вам, товарищ О., я бы ещё пожелал пожить на 20 долларов в месяц — именно столько вы мне щедро оставили в 1999 году, удовлетворив требование моей бывшей о размере алиментов в твёрдой сумме (более 80% от моего заработка). Впрочем, ладно, можете оставить себе всю зарплату, это ваше решение было отменено.
Вас, законодатели (уж не знаю, кого конкретно), я бы тоже хотел спросить. Вот скажите, женщина с ребёнком выходит замуж, биологический отец этого ребёнка лишён родительских прав. Вам не очевидно, что новый муж будет участвовать в воспитании по-любому? Обязательно должно быть оформлено усыновление? Так никто же не будет оформлять, если, как в моем случае, можно продолжать получать хорошие алименты! В моём случае эта сумма сейчас составляет больше 22 тысяч в месяц. Кто же откажется в здравом уме?
Но некоторым этого мало. Вот вы, товарищ капитан юстиции, Г., следователь ОМ № 3. Если на бумаге написано, что человек не платит алименты, то это значит, что он не платит алименты. А не то, что вы там придумали, по поводу шуток и неоднозначных фраз. Клевета это, про алименты, но вы предпочли отписаться, что это я не так понял фразу, и состав преступления отсутствует. Сделали бумажку. Мы с вами бодались до тех пор, пока вы с чистой совестью не написали мне другую — про истечение сроков давности.
Вы, пока неизвестные мне врачи ОКБ, подготовившие заключение, что моя дочь больна тяжёлым неизлечимым заболеванием. Чёрт возьми, я знаю, что у вас нет оборудования для его диагностики, этого оборудования вообще в России нет. Так какого вы ставите то, в чём не можете быть уверены? Я бы и не волновался, но суд вашей бумажке поверит скорее, чем моим доводам. Да, есть здравый смысл, по которому не может бывшая дочь быть больной: она ездит на велосипеде и летает самолётами, хотя при настоящем заболевании этим синдромом такие действия вызывают обмороки уже на первой стадии. Но вы же подписали заключение «экспертов»! Ничего, ещё пободаемся.
Я прекрасно понимаю логику бывшей, да: моей дочери в феврале исполнится 18 лет, а значит, прощайте, алименты. Срочно нужен ребёнок-инвалид. Нет, не дай бог, настоящий, а так — на бумаге. Что-что, а бумаги бывшая доставать умеет.
* * *
Я мысленно возвращаюсь в прошлое. В 1995 год, когда на дискотеке мы с младшим братом-погодком познакомились с двумя девушками. Их телефоны мы потом разыграли между собой. Оба знакомства дошли до брака, оба брака развалились. Нет, я не мечтаю о девушке брата; я думаю, что мой брат и моя бывшая были бы занятной парой. Брат уже пять лет не платит алименты, успешно отбрехиваясь в судах и посылая бумажками судебных приставов. Нужные справки о доходах, документы, подтверждающие «обстоятельства, не зависящие от воли сторон», «свидетели». Вот я и думаю, что если бы он тогда вытащил из бокала телефон моей бывшей, была бы интересная битва, кто кого.
Сидим с подругой в кафе в курящем зале, мило беседуем. Справа от нас трое мужчин под тридцать пьют пиво и что-то живо обсуждают. И тут заходит она — мамаша с детьми. Один в коляске, другой на её сильных мужественных руках. За ней плетётся подруга. Садятся правее мужчин, упомянутых выше. Мамаша орёт на сына, что тот не может сесть нормально и ему что-то от неё надо. Мы все делаем вид, что ничего не замечаем. А зачем? Научить мамашу воспитывать своих детей всё равно не сможем.
Официантка принимает заказ у мамаши и подруги. Отчётливо слышно, что на просьбу ребёнка дать ему фруктовый коктейль мамаша категорично отвечает отказом и заказывает стакан морковного сока.
Мы сидим в курящем зале, как вы помните. Но мамаша, похоже, то ли тупая, то ли слепая, то ли непонятно какая:
— Эй, мужчины, перестаньте курить, дым на меня идёт!
— Так мы в курящем зале, пересядьте в некурящий.
— Вы чё, слепые? Я с детьми тут сижу. Почему они должны давиться дымом? Идите на улицу курить.
Мужчины, явно охреневшие от такой постановки вопроса, тушат сигареты. Она же мамаша, что с ней спорить?
В эту минуту хостес усаживает за столик перед мамашей парня с девушкой. Идиллия вечера опять прерывается криком:
— Молодой человек, вы можете прекратить курить? Вы не видите, я тут с детьми сижу!
— Пересядьте в некурящий зал.
— Там мест нет! Я что, должна из-за вас, дегенератов, оставить своих детей без еды?
На столе у ребёнка до сих пор стоит лишь полный стакан морковного сока.
— Девушка, давайте вызовем менеджера, он решит вопрос, — заступаются за парня мужчины справа от меня.
— С радостью!
Вызывают менеджера. Я в полной тишине курю сигарету, наблюдая за дальнейшим развитием событий.
— Мы можем пересадить вас в тот угол, там дым не доходит.
— Почему я вообще куда-то должна пересаживаться, когда мешают мне они, а не я им?
— Но у нас нет свободных мест в некурящем зале на данный момент. Вы доставляете другим клиентам неудобство.
— Я? Вы что, издеваетесь? Кто вообще вас учил так с клиентами работать? Из деревни понаедут…
— Девушка, — вмешивается парень, — пересадите тогда нас, раз женщине мы нереально мешаем.
Менеджер пересаживает пару, мужчины расплачиваются. Онажемама закуривает сигарету.
А меня задолбали потребители женского тела и те женщины, которым не захотелось чувствовать себя вещью, оцениваемой по «товарному виду», но вместо того, чтобы возмутиться самим положением вещей, они решили просто перейти в «потребительницы». Эти женщины «смотрят на женщин как мужчины», и это лучшее определение, которое только можно дать. Ведь ни одному мужчине не придёт в голову высматривать во внешности другого мужчины, достаточно ли он наманикюрен и не посыпалась ли у него случайно тушь. Ах да, забыла: мужчинам тушь не нужна. Это только женщине стыдно выйти на улицу ненакрашенной, мужчины все прекрасны от природы.
Да, немытых и нечёсанных не любит никто. Любой человек должен по минимуму ухаживать за собой: мыться, чистить зубы, не пахнуть пóтом, не носить грязную засаленную одежду. Но мужчина, соблюдающий все эти пункты, уже вроде как красавец (а если и нет — ну что ж, мужикам можно, могуч-вонюч-волосат, классика же!), а вот такое же «существо женского пола» — пусть вымытое, но не разукрашенное, как овечка перед алтарём, — уже считается вторым сортом. И запах дезодоранта (вместо парфюма, очевидно) — это уже то, что нужно благосклонно прощать, а не обычная и сама собой разумеющаяся вещь.
Женщины не рождаются наманикюренными, с макияжем на лице, идеальной депиляцией даже на руках, удалёнными кутикулами и прочая, прочая, но от них упорно этого требуют. Причём даже сами женщины. Поймите, от того, что вы встали в позу надсмотрщика, никто не переложил кнут в ваши руки: вас точно так же оценивают со всех сторон, прикидывая упругость грудей, толщину жирового слоя и прочие ТТХ вещи, призванной радовать мужской взгляд. Может, хватит оценивать друг друга, как статуэтки, занавески или мебель? Размазавшаяся тушь не сделает из хорошей специалистки неумёху. А если специалистка плохая, то отказать ей следует не из-за туши и не из-за неуместно высоких каблуков. Неужели это так трудно понять?
Отказали бы вы мужчине по причине того, что на нём галстук не в тон или обувь запылилась? Отказали бы вы «хорошему юристу» в обтягивающей майке по причине того, что женский коллектив будет заглядываться на его чётко очерченные бицепсы? Ну-ну.
Спасибо тем адекватным людям — и женщинам, и мужчинам, — которые смотрят на других людей не взглядом сексуального потребителя, а взглядом профессионала, коллеги, человека. Очень приятно знать, что, даже придя на работу ненакрашенной, в кедах и с небрежным хвостиком, ты всё равно не станешь в их глазах хуже. Потому что ты такой же работник, как все они, а не говорящее украшение и радость для их глаз. Радовать глаз я буду, только если захочу — и только тот глаз, который захочу.
Да, это лишает меня некоторых «привилегий» девочки-конфетки, но почему-то грустить о них и срочно становиться конфеткой не тянет. Уж лучше быть просто девочкой. Несъедобной и без фантиков. Такие дела.
А меня задолбали женщины с ногтями (если, конечно, ногтями можно назвать то, что «красуется» на прелестных пальчиках).
В офисе ногтевладелице положено подавать скрепки и кнопки, отклеивать для неё стикеры, включать компьютер, заправлять бумагу в плоттер, доставать застрявший листок из принтера, потому что ничего этого она сделать самостоятельно не может: у неё же ногти.
В магазине кассир обязана складывать сдачу ей в ладошку, иначе несчастная будет тщетно скрести своим богатством по миске для денег, пытаясь хоть как-то подцепить не только мелочь, но и купюры.
В давке метро следует держаться от такой особы подальше: летом они царапают по живому телу, зимой истерят, зацепившись ногтем за чью-нибудь сумку или шубу и сломав его.
В парикмахерской вы рискуете получить тычок ногтем в глаз или ухо. В поликлинике или больнице крайне неприятно попадать в когтистые руки такой вот горгульи-медработника, особенно если это офтальмолог или стоматолог. А тебя, дорогая жена, я уже заколебался просить: состриги свои пятисантиметровый аляповатый ужас! Мало того, что это давным давно не модно и пользуется популярностью разве что в замурзанных молдавских колхозах, так ещё и некрасиво, нефункционально и вульгарно.
Ухоженные руки — это прекрасно: нежная шелковистая кожа, розовые пальчики, аккуратные ногти. А ваш нейл-стайл а-ля Фредди Крюгер задолбал.
Я — женщина гомосексуальной ориентации (сиречь лесбиянка). Не стоит разбираться в причинах — я просто с самой ранней юности не чувствую в себе влечения к мужчинам. Я не феминистка. Я не борюсь за права ЛГБТ любить и быть любимыми — это право нам и так дано, и его можно получить, не выпячивая своё гомосексуальное «я». Никто вокруг не знает, с кем и как именно я сплю. Никому не интересно, что я делаю в своей квартире за закрытой дверью. Меня не задолбали ненавистники и гомофобы. Меня не задолбали сочувствующие. Меня задолбали неухоженные женщины и, в частности, моя жена (вернее, сожительница — разумеется, мы не можем заключить официальный брак, поэтому ограничились обменом кольцами и «свадебным путешествием»).
В нашей паре, простите уж за подробность, доминантную роль играю я. Я же являюсь в семье кормильцем — именно у меня есть высокооплачиваемая работа в иностранной компании, где я уверенно выполняю свои обязанности и движусь к повышению. И именно поэтому я не могу себе позволить, даже когда очень хочется «побыть мужиком, бл#&ь», прийти на работу растрёпанной, непричёсанной и помятой. Потому что дресс-код подразумевает, что существо женского пола будет гладко причёсанным, ухоженным, наманикюренным и вкусно пахнущим. И в любой иностранной фирме выше среднего смотрят на внешний вид своих работников и соискателей. Без этого никуда. И я, наверное, никогда не пойму, как можно пытаться устроиться на приличную должность в таком виде. Да, я кадровик, и я много чего могу рассказать о внешнем виде соискательниц.
Дорогая девушка лет двадцати пяти! Ты хотела стать офис-менеджером. При этом с тобой банально невозможно было бы работать из-за того, что к тебе просто неприятно подойти с поручением или просьбой. Допустим, только я (со своим мужским взглядом на женщин) обращаю внимание на то, что у тебя осыпалась тушь, какой слой грязи у тебя под ногтями и насколько чумазые у твоих туфель каблуки (которые, кстати, ощутимо выше положенных офисных пяти сантиметров). Но не почувствовать идущую от тебя вонь пота, смешанного с явно одолженными у мамы «Шанель № 5» (ну, не покупают молодые девушки себе такой парфюм), невозможно. И как рядом с тобой будут находиться наши сотрудники, обоняние которых должно быть ещё сильнее, чем моё, прибитое курением? Я не удивляюсь, что мы приняли решение не брать тебя на работу.
Вы, дама за 35 в розовой блузочке с ничем не прихваченным бюстом, на что рассчитывали? Ах, вы феминистка и считаете, что носить лифчик — это наказание вам от мужиков? И не удивляйтесь, пожалуйста, что я смотрю на ваши… эм, не в глаза вам, в общем: всё-таки в феминизм вы подались, видимо, ещё не очень давно, и поэтому грудь очень даже ничего себе (отвиснуть не успела). Но извините, в офис так ходить нельзя. Вы же шокируете иностранных коллег своей чётко очерченной под тонкой тканью грудью. И тут уже не имеет значения, насколько хороший вы юрист — на вас просто смотреть неловко. Извините, вы нам не подходите.
Наконец, ты, дорогая супруга. Да, я люблю тебя в любом виде. Даже вот такой, как ты сейчас — в трусах, заляпанной футболке и с немытой головой. И я знаю, что твои профессиональные навыки не хуже, а то и лучше моих. Но не удивляйся ты, господи, по какой такой причине тебя не берут на работу туда, где работаю я. Я вот знаю: потому что ты любишь ходить на собеседования в рваных джинсах. Потому что ты не всегда успеваешь по утрам почистить зубы, а встать с постели на полчасика раньше (чтобы ещё на завтрак время осталось) тебе не позволяет религия. Потому что ты не настолько щепетильна в отношениях со своим лицом, чтобы его можно было не красить с утра, но при этом и времени на малярные работы не находится. Потому что ты не любишь собирать свои волосы в идеально гладкую причёску, несмотря на все заверения, что высокий пучок тебе идёт. А ещё ты просто физически не в состоянии приходить вовремя. А у маникюрши ты была в последний раз… а, ну да, на прошлый Новый год.
И так почти каждый день у каждой кандидатки. Невычищенные зубы. Неумытые глаза. Обгрызенные ногти. Обтягивающие футболки и мини. Запах пота, смешанный с запахом табака и палёных духов. Неуместный макияж. Высоченная шпилька. Вечерние причёски в девять утра. Фиолетовые с блестуном (о, боже!) тени в то же время. Размазавшаяся помада и осыпавшаяся тушь. Коктейльные платья. Каждая первая, кто приходит устраиваться на работу, грешит как минимум одним, а как максимум — всеми из этих пунктов.
Девушки, милые! Никто не запрещает вам быть красивыми. Больше того, мы платим вам столько, что вы сможете позволить себе и косметолога, и парфюм, и фитнес с бассейном, и какую захотите косметику, и какую захотите одежду. Только, пожалуйста, приходите устраиваться на работу чистыми и аккуратно одетыми. Я пойму, если вы будете пахнуть дезодорантом. Но я не возьму вас на работу, если почувствую, что вы пытались забить запах своего немытого тела духами. Я пойму, если ваша тушь немного осыплется или косметика отпечатается на верхнем веке, но не прощу, если вы придёте ко мне неумытой. Я отличаю растрёпанную ветром причёску от её отсутствия. Я отличаю вечернее платье от офисного. Вы специалисты и должны понимать, куда устраиваетесь работать. И если я всё же возьму вас на работу — я обязательно (хамка, да как я смею!) укажу вам на то, что не так у вас в одежде.
Я женщина, но смотрю на вас как мужчина. Я хочу работать среди чистых, вкусно пахнущих и аккуратно одетых дам. А грязнули, которые не умеют чистить зубы, уместно одеваться и пользоваться парфюмерией в меру, не пройдут!
Есть в торговом центре, где я имею несчастье работать, туалет для посетителей. Одно из любимых занятий интеллигентных тётушек-продавщиц — скучковаться у какого-нибудь прилавка, включить погромче песню «О боже, какой мужчина!» и громко возмущаться, что там грязно и мерзко. Согласна, там грязно и мерзко, потому что туалет бесплатный, и его посещают самые разнообразные странные люди без определённого места жительства и большой любви к чистоте. Воспользоваться им можно исключительно после уборки.
Казалось бы, беды в этом нет, ведь у нас есть чудесный туалет для сотрудников, ключи от которого выданы по одному на отдел. Ходи и радуйся — никаких тебе бомжей-наркоманов, одни ратующие за чистоту и гигиену леди! Но на самом деле тот, кто там не был, не может составить полного впечатления о преисподней.
Прекрасное амбре на входе в туалет уже не смущает по сравнению с тем, что предстоит увидеть. Одна из четырёх раковин выворочена из стены неведомым Халком. Пользоваться предлагается потрясающим хозяйственным мылом, которое почему-то воняет тухлыми яйцами. Рулон туалетной бумаги — один на пять кабинок, висит снаружи. Нужно применить немного экстрасенсорики, чтобы догадаться, сколько же бумаги взять с собой в комнату для размышлений. Многие не догадываются, и пол устилают длиннющие обрывки, а рулон, который вешается раз в день, иссякает уже часам к четырём дня.
Я сказала, что кабинок пять? Забудьте. Фактически это так, да вот только пятая закрыта в связи с неисправностями с лета. На ней печально стоят вантуз и ведро. Может, это намёк на самообслуживание — мол, всё есть, прочищайте, а мы никак не соберёмся?
Заходим в первую, видим засор. Очевидно, кто-то набрал с собой бумаги, чтобы избавиться от рабочего стресса, как тот мужик в рекламном ролике — соорудив балетную пачку и попрыгав. Напрыгавшись, расслабленный работник спустил всё в унитаз, невзирая на хорошо читаемое предупреждение. Вода стоит до самого ободка, а то и выливается на пол.
Заходим во вторую. У порога сиротливо лежит, простите, унылая какашка. Кто это у нас переработал и не донёс? Как вообще можно было промахнуться, дамы?
Заходим в третью. В выемке унитаза стоит кровавое озеро, на бачке лежит развёрнутая использованная прокладка. Ещё бы написали кровью на стене: «Ура! Я не беременна!», если так хочется поделиться радостью с коллегами. А то все намёки да намёки…
Четвёртая кабинка — последняя надежда. После первого же взгляда надежда умирает в муках. На унитазе — грязные мокрые следы от сапог. Я вроде тоже женского пола и тоже брезгую всеми этими общественными сидениями, но я до сих пор не могу понять, как вы, уважаемые наседки, это делаете. Это ж каким надо быть акробатом! Однажды я засекла такие следы после пожилой дамочки — аж завидки взяли, мне бы в её годы совершать такие фигуры высшего пилотажа… Поднимаем сиденье, взявшись за него бумажкой. Ба! И под ним тоже следы, только других сапог!
Сегодня я задолбалась и пошла в мужской туалет. И знаете что? У них там стерильно чисто, всё работает и все раковины на месте. Надеюсь только, милые коллеги женского пола, что вы это не читаете и не воспользуетесь моей инновационной идеей, иначе и там тоже всё засрёте. И будем мы, как в старом анекдоте, в туалет ходить в тундру.
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li