bash.im
ithappens.ru
zadolba.li
Кофе бы... Клиенты сегодня особенно умные, один лучше другого. Как они меня...
Сегодня задолбалось: 0Всего: 13422 задолбавшихся Где я? Кто все эти люди?! RSS / Twitter / Реклама у нас
Вы запустили явное быдло в салон. Выпустили к ним «изгоя». Наблюдали, как они издеваются над вашей сотрудницей. При этом вам это было так интересно, что ни вы, ни охрана не вмешивались до самого последнего момента. Интересно было посмотреть, что дальше будет? Ну вот и посмотрели.
Я та самая «филолог».
Во-первых, я терпеливо ждала, пока вмешается охрана, как это должно было быть по инструкции. Когда терпение иссякло, я сняла с этого быдлогана штаны и вцепилась маникюром ему в член.
Во-вторых, все те месяцы, которые я у вас работала, мне приходилось терпеть не меньшие унижения и от вас и от ваших сотрудников. Шесть десятичасовых рабочих дней в неделю, фразочки от сотрудницы такой же должности, но проработавшей на два месяца дольше: «Иди вытри пол, не видишь, что ли — насрано опять!»
В-третьих, новую работу я искала уже давно и очень долго, поскольку фильтровала предложения очень сильно, чтобы не попасть опять в такое же дерьмо. Сейчас работаю на заводе офис-менеджером с восьмичасовой пятидневкой, уважительным отношением и зарплатой вдвое большей, чем в вашей шараге.
В-четвёртых, вы кое-что недорассказали. Было два суда. Первый — по признанию недействительной записи в трудовой с неправомерным увольнением по статье. Второй — по взысканию морального ущерба с работодателя за оскорбительные действия/бездействия. Чтобы замять этот иск, ваш директор регионального представительства предлагал мне должность в блатной точке в центре города с нормальным графиком, с туалетом, комнатой отдыха, адекватными сотрудниками и клиентами и даже с уборщицей внутри. На этом суде очень в тему оказались сделанные мною видеозаписи, включая тот самый случай с членом. Я отсудила у вас почти полуторагодовую зарплату, так что даже не знаю, задолбали или нет.
Холодный и яркий февральский день. Я только что отвёз усыплять любимую собаку. Лучшего друга, который прожил со мной 14 лет. Вышел от ветеринара, сел на лавочку и заплакал.
Подошла мамаша с ребёнком.
— Мама, мама, почему дядя плачет?
— Пойдем отсюда, дядя пьяный! Постыдился бы средь бела дня!
Подошёл милиционер.
— Ты что тут сидишь? Нализался? Документы!
Подошли пацанчики.
— Э, братюнь, ты чё как не мужик? Чё слюни распустил? Тьфу, ба-а-аба!
Подошла бабулька. Сказала, что молодёжь совсем оборзела, и вообще, все наркоманы.
Подошла рыженькая девушка. Спросила, чем помочь. Протянула пачку бумажных платочков, взяла за руку и увела в кафе. Пока умывался и отсмаркивался, заказала мне кофе с коньяком — тебе надо, говорит. Через полчаса я рассказывал ей, как мы с Джулей ездили в лес, как она радовалась, когда я приходил с учёбы, как не любила вредного соседа… Девушка слушала, улыбалась, расспрашивала и сочувствовала.
Так вот, рыжая, если ты это читаешь — спасибо тебе, счастья всяческого, и пусть твой кот всегда будет здоров и весел. В память о нашей встрече я сегодня взял котёнка, серого, как у тебя, — завести другую собаку ещё не могу.
Остальные… А, да ну вас. Даже не задолбали — противно.
Здравствуйте. Я — тварь, безбожница и сгорю в аду. Почему? А я расскажу.
Нам с мужем по 24 года. Мы оба здоровы настолько, насколько возможно в этой жизни. У нас хороший достаток, мы занимаемся спортом, не курим, редко пьём. Из хороших семей без тяжёлых наследственных заболеваний.
Я забеременела. Естественно, мне стало интересно покопаться на форумах для беременных и молодых мам. Я начала интересоваться информацией о ранних сроках беременности и строить планы на дальнейшую счастливую жизнь с младенцем. Поучаствовала в паре дискуссий, задала пару вопросов.
На обследовании я узнала, что у моего ребёнка выявлен синдром Дауна. Я плакала, психовала, муж тоже плакал. Мы долго думали и не спали ночами. Я много читала об этом в интернете. В итоге мы приняли решение прервать беременность.
По прошествии времени мы пришли в себя. О ситуации узнала пара близких друзей. Они поддержали нас, посочувствовали и старались не зацикливать на этом разговоры. Затем услышали знакомые, и на форуме в одной дискуссии я поделилась своей историей. Что началось…
Я грешница, которая ответит за убийство перед богом. Я детоубийца. Я не достойна называться женщиной и матерью. Любой нормальный мужик от меня уйдёт. Таких, как я, надо сажать или сжигать.
Окей, ребята, давайте проясним пару моментов.
Я атеист и не верю в богов. Все мои действия и рассуждения основываются на моральных нормах, воспитанных во мне, и здравом смысле. Не надо мне тыкать в нос словами святых. Я в это не верю.
Я не убивала никого. Я прервала свою беременность. Не надо мне показывать фотографии младенцев и абортированного материала — и так тошно.
Я сделала аборт не потому, что залетела по пьяни или потехи ради. Я думала о дальнейшей жизни нашей семьи и этого ребёнка. Что я ему дам и что будет с нами, если он родится? Его будут ждать годы мучений и хождений по больницам. Он никогда не сможет получить хорошее образование, найти супруга, завести детей, прожить более-менее полноценную жизнь. А что с ним станет, если с нами что-то случится? Зачем эта бесцельная, полная боли жизнь? А с нами с мужем что будет? Наша жизнь станет кошмаром. Да, я читала о буднях семей, где растут такие дети. Они могут считать, что это счастье, но для меня не счастье — знать, что у моего ребёнка нет шансов на нормальное будущее. Это то, чем мы руководствовались.
Можно много говорить о моральной стороне вопроса абортов и отказов от рождения детей с этим синдромом. Но это мой выбор. Это не прихоть, не баловство, не ошибка. Это мой осознанный выбор. Вы можете делать, что хотите; я не осуждаю семьи, где растят таких детей. Может, это искренняя, но слепая любовь. Может, это баловство и игра в «нужную, верную и преданную вечную мать». Но себе я этого позволять не буду.
Мой муж меня любит и всегда поддерживает. Я очень переживала о случившемся. Но сейчас мы ждём сына. По анализам он абсолютно здоров.
На связи бывший сотрудник одной из компаний, где проще работать (даже намного более крупной). Я отдал ей почти десять лет своей жизни, придя туда зелёным выпускником заштатного юрфака и полагая, что надо набираться опыта, тем более что обещали неплохие деньги. Сегодня, спустя год после увольнения, я точно знаю, что ад мне не страшен.
Я привык к тому, что нужно вставать в шесть утра, потому что до работы полтора часа, а опоздание стоит десятой части зарплаты.
Я привык к тому, что уходить в шесть вечера, по окончании рабочего дня, считается моветоном. Как минимум — в семь.
Я привык к тому, что полчаса, формально отведённые на обед, полностью не имел права использовать никто, потому что работа превыше всего.
Я привык половину рабочего времени тратить на написание никому не нужных отчётов о всех своих действиях и перемещениях и объяснения дебилам и гоблинам из службы безопасности, зачем мне, юристу, покидать офис и ехать то в суд, то в налоговую, то ещё куда-нибудь, благо госструктур у нас достаточно.
Я привык ходить в туалет и на перекур по расписанию. Привык к штрафам за секундные задержки.
Я привык к тотальной слежке за мной. К прослушиванию звонков на работе и, подозреваю, что и дома, к перлюстрации моей почты, в том числе личной, к камерам и диктофонам по всему зданию компании, не исключая даже столовую, туалеты и душевые.
Я привык к обыскам службой безопасности своих бумаг, одежды и портфеля. Привык к тому, что они всегда входили без стука.
Я привык к электронным пропускам и к тому, что система их иногда ломается. Я не мог попасть в отдел, на этаж, в кабинет и получал штрафы, потому что для службы безопасности не бывает уважительных причин.
Я привык, что больше двух нельзя собираться. Я привык, что с сотрудниками нельзя иметь никаких отношений вне работы. Я привык к постоянным доносам друг на друга. К ежемесячным проверкам на полиграфе. К тому, что служба безопасности хранит на всех и каждого море компромата, который в нужный момент можно вбросить на всеобщее обозрение (через внутрикорпоративную газету, скажем). Так вся компания узнала о том, что N. — гей, R. изменяет жене, Z. родила ребёнка не от мужа, а L. пользовался услугами девушек лёгкого поведения.
Я привык к тому, что все эти правила волшебным образом не распространяются на руководство компании, набранное вполне по кровно-родственному принципу. Что племянник гендиректора может приставать к любой девушке из колл-центра, и пусть только кто-нибудь ему откажет. Что двое из восьми замов не появляются на работе трезвыми, а один — месяцами отсутствует вообще.
Меня не особенно удивило, когда для двоих сотрудников конфликт с высоким руководством обернулся уголовным делом, а девушка из бухгалтерии покончила с собой, потому что поняла, что никогда не выплатит колоссальный штраф, наложенный из-за ошибки в расчётах. Не удивило, потому что нам всем всегда спокойно и невозмутимо повторяли, что мы никто, и никакого выхода у нас нет.
Но когда мне не дали отгул в связи с похоронами родного отца, сочтя причину неуважительной, я плюнул на всё и уволился.
Сейчас мне чуть больше тридцати. Я наполовину седой, ссутуленный законченный невротик с трясущимися руками, посаженным зрением и навсегда угробленной пищеварительной системой. Моя «достойная зарплата», редко когда доходившая до меня в полном объёме, не принесла мне ничего, из-за чего стоило бы всё это терпеть.
Сегодня меня больше никто не задалбывает. Но никогда, ни за что, даже под страхом смерти я не вернусь в эту компанию или ей подобную.
Я сволочь, циник и скотина.
Я довёл дело до суда, не соглашаясь на мировую. Я нанял дорогого и профессионального адвоката, который добился срока и максимальной компенсации. Для её выплаты семье ответчика пришлось продать новенькую иномарку и взять кредит. Я не повёлся на их истерики, полуночные слезливые звонки и демонстрацию полугодовалого ребёнка, которого я лишил машины и чьего папу превратил в уголовника.
Я сволочь, циник и скотина. Я согласен с этим.
Но тогда ответьте мне: кто же ответчик, который, будучи пьяным, сбил меня на пешеходном переходе, летя под сотню на иномарке? Который перемолол мне ногу, навсегда оставив 25-летнему парню клеймо «инвалид третьей группы»? По мнению большинства — он ангел, ибо у него есть маленький ребёнок, индульгенция от любых грехов.
После трудного дня (работаю водителем «скорой») заправил бак в байке под завязку и двинулся до дома. Путь до него проходит по мосту через небольшую, но быструю речку — вода в ней даже в лютый мороз не замерзает.
Прямо передо мной происходит жуткая авария. Лопается колесо у автомобиля спереди, он вылетает на встречную полосу и после лобового столкновения пикирует с моста. Подбегаю к месту происшествия. Человек пять очевидцев начинают не помогать пострадавшим, а снимать это всё на телефон. Ору им, чтобы вызывали «скорую», и, снимая с себя куртку, прыгаю с этого злополучного моста за виновником аварии, благо машина целиком ещё под воду не ушла.
С горем пополам достаю бедолагу, вытаскиваю на берег — не дышит… Я не сдаюсь! Делаю непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Парень начинает дышать. Приезжает «скорая», загружает в машину его и меня с лёгким обморожением.
В больницу приехала матушка парня. Вместо того чтобы спасибо сказать за то, что жизнь её сыну спас, первым делом она начала на меня орать, что якобы я не достал из машины какие-то важные документы. Дальше — ещё лучше. Когда делал массаж сердца, перестарался и сломал парню два ребра (это бывает даже у опытных врачей в экстренной ситуации). На меня написали заявление в полицию. Мотоцикл увезли на штрафстоянку — чтоб его забрать, надо заплатить три тысячи рублей за каждый день. Плюс ко всему — воспаление лёгких.
Люди, почему на добро вы отвечаете злом? Теперь желание помогать отпадает даже в экстренных ситуациях.
Ранним-ранним утром мне на улице встретился подонок, который попытался меня изнасиловать. Ему это не удалось, я просто чудом каким-то смогла вырваться и убежать. Естественно, тут же, размазывая по лицу слёзы-сопли, позвонила в полицию.
Хочу сказать, полиция меня удивила. Приехали они очень быстро, минут через пять, а ещё минут через сорок поймали этого урода. Уродом оказался дважды судимый парень двадцати лет от роду. Видимо, общение с господами полицейскими подействовало на него удручающе, и он написал явку с повинной.
Опер, с которым я общалась, был очень вежлив, объяснил мне некоторые премудрости нашего законодательства, очень внимательно меня выслушал, не нервничая, когда я снова начинала плакать от пережитого страха, и помог правильно написать заявление.
А затем начались чудеса. Оперу кто-то позвонил, он вышел ненадолго из кабинета, вернулся мрачнее тучи и сказал: «Пришла мамаша этого подонка, деньги предлагает». Я сказала, что денег не возьму, даже если это будет миллион.
Ещё часа через три приехал следователь. Беседу со мной он начал со слов: «А нехрен лазить в пять утра!» Если бы я была в нормальном своём состоянии, то наверняка ответила бы, что в нашем городе не вводился комендантский час, когда хочу — тогда и хожу. Но тогда я была не в состоянии огрызаться.
Затем следователь сказал, что мальчику всего двадцать и я сломаю ему жизнь, если посажу его. Он же в итоге ничего не смог со мной сделать. А дело стопроцентно проигрышное — свидетелей-то нет, а мальчик сейчас опомнится, скажет: я не я, лошадь не моя, явку написал в результате психологического давления на меня сотрудниками полиции. Что следствие и суд — процесс весьма неприятный; стоит ли мне тратить на это нервы, раз результата всё равно не будет? Он меня почти убедил, я сказала, что мне нужно подумать. Бедного двадцатилетнего мальчика отпустили.
Я подумала. И поняла, что надо посадить эту гниду. Я не сломаю ему жизнь — там всё сломано до меня. Если его первые две судимости не научили уму-разуму, то ломать там нечего.
Позвонили мне из следственного комитета, сказали прийти. Пришла — и уже гораздо более твёрдым голосом поведала уже другому следователю о своей печали. Он начал ту же песню: свидетелей нет, доказательств нет, опознание не проводили. «Как нет? — удивилась я. — Мы же с другим следователем ездили на место происшествия, он видел, что вот кусты переломанные, вот моя одежда испачканная, вот в углу мои заколка для волос и гарнитура валяются…» — «Да-а-а? — удивился следователь. — А почему этого нет в протоколе осмотра места происшествия?» Откуда я знаю, почему там этого нет?! Видимо, потому, что ваш коллега не хотел работать! Ему дважды судимого преступника жалко стало.
Потом господин следователь дал мой адрес и телефон этому уроду. И урод решил со мной поговорить. Сначала звонил — я трубку не брала, потом пришёл — не стала открывать дверь. Я живу на первом этаже, и мне страшно. Теперь я вообще не выхожу из дома без охраны — со мной постоянно мой парень, отец, брат или кто-то из друзей. Я боюсь. Очень. Потом этот мудак отказался от своей явки с повинной, сказав, что он просто перепутал меня со своей знакомой и решил напугать, то есть просто подошёл и тряханул за воротник. А остальное я сама придумала.
В возбуждении уголовного дела мне отказали. Я отправилась в адвокатскую контору, мне грамотно составили жалобу в суд. Суд откладывался дважды, потому что следователь был в отпуске и не мог передать дело судье. Он там что, один на весь следственный комитет? Больше некому? Перед судом мне тот, первый следователь, позвонил: «Что ж вы, Марья Батьковна, в суд на нас подали? Мы же договорились, что у вас нет претензий». Мы? Договорились? Я ни с кем ни о чём не договаривалась!
Адвокат мой довольно внятно на суде объяснил, кто из нас идиот — я или следователи. Дело отправлено на доследование. Мне пришлось пообщаться аж с заместителем начальника этой следственной шараги, который очень настойчиво меня спрашивал, точно ли я не хочу отказаться от претензий. Точно не хочу. Да, я уверена.
По решению суда за десять дней они должны дело моё пересмотреть. Сегодня восьмой день, мне из следственного комитета не позвонили и не написали. Благо они недалеко от моей работы, схожу к ним в гости. Интересно, что за отмазки будут на этот раз.
Ничего, я тоже могу задолбать. Надеюсь, что задолбаю их окончательно и добьюсь-таки своего.
Общество вокруг уверено в том, что я тварь, мразь и сволочь, о чём мне в пылу спора нередко напоминают даже моя мать и друзья. Отчего же? От правды жизни, увы. В первую очередь эта правда жизни касается абортов и детского вопроса.
Не могу я проникнуться состраданием к дурочке, родившей в 17 лет ребёнка, а теперь бегающей с воплями, что ей нечего жрать, все мужики козлы, учиться она не может, и вся жизнь кончена. Зачем рожала? Особенно в ситуации, когда на первом месяце беременности после появления «отметки бурундука» твой благоверный сбежал вприпрыжку, но мама и прочие благодетели убедили в том, что материнство — это счастье, и нужно обязательно рожать. В итоге трёхлетнее дитё знает лишь с десяток примитивных слов, еле-еле ходит и глобально отстаёт в развитии, не говоря уж о подорванной истеричными воплями мамаши нервной системе.
Материнство будет счастьем лишь тогда, когда рядом муж, есть свой угол (пусть и съёмный) и некоторая сумма денег для нормального существования. Во всех остальных случаях эти «героические поступки» во глазах моих выглядят инфантильным идиотизмом.
Зачем ты рожала, самка гоблина, если заведомо знала ещё на первом месяце, что у ребёнка отца нет, денег у тебя тоже негусто, ребёнок тебе не нужен и станет лишь обузой, жить вам в голоде и холоде или (в лучшем случае) у родителей в бесконечных упрёках и скандалах? Но ты родила, а теперь давишь всем на жалость. Страдает в итоге ребёнок, виновный во всех грехах и в том, что не даёт жить, спать, гулять.
Не надо всех этих соплей про «аборт — это убийство» с демонстрацией умильных фоточек радостных малышей и окровавленных зародышей с пафосным позёрством: «Вот что могло быть и что стало!» Убить можно то, что может в данный момент жить, а в первые два-три месяца у вас внутри лишь биомасса. Да, я сама была такой биомассой. Да, я отдаю себе отчёт, что и моя мать могла меня «убить» в то время. Поверьте, если бы мне грозило полунищее существование в качестве нежеланной и быстро надоевшей игрушки, самое ласковое обращение к которой — «Чё ты, б#я, опять воешь?!», лучше бы меня на свете не было.
Увы, беременяшки-овуляшки, сидящие в тёплой квартире на полном мужнином содержании и обеспечении, не способны здраво оценивать реалии современной суровой жизни, которая ограничена для них детским горшком и пропахшей памперсами квартирой. С их точки зрения рожать должны все и всегда. Я по роду деятельности насмотрелась на сотни детей из неблагополучных семей, и всё увиденное там не идёт ни в какое сравнение с вашей голимой агитацией из «контакта» с фотографиями жертв абортов.
Глядя на пятилетнюю девочку, спящую в картонной коробке; пытаясь вытянуть хотя бы слово из шестилетнего мальчика, жившего два года в сарае; видя шестерых детей с разницей в пределах года, спящих, как котята, на ворохе тряпья в углу грязной комнаты; наблюдая годовалого ребёнка в синяках, мешавшего своим плачем 17-летней дуре жрать «ягу», я задаю себе вопрос: кто убедил их рожать, какое материнское счастье им пророчили и как крепко спит теперь тот «знающий» человек?
Может быть, это вы, господа моралофаги?
Я женщина. Соответственно, я часть этой государственной пропаганды о том, что надо рожать и радоваться. В принципе, посыл верен: увеличение населения и вообще женское счастье. Но…
Я боюсь рожать ребёнка, зная, что и сама не расплачусь за «социальные» нормы по электричеству, воде и чему там ещё введут. Я боюсь, что введут норму за воздух, и нам с ребёнком придётся дышать по очереди, чтобы оплатить квартиру.
Я боюсь рожать ребёнка и потом отдавать его в детский садик, где трёх-четырёхлетние «гыраждане Рассии» не говорят по-русски и в кармане уже прячут ножик.
Я боюсь, что мою девочку заставят носить хиджаб и чехол от дивана, как только она дорастёт «до чеки тележной», потому что мусульманские праздники стали в нашем городе основным законом.
Я боюсь, что моим детишкам придётся идти в «бесплатную» школу в рамках обязательного общего образования, где за всё, кроме чтения и письма, придётся платить. Не начать ли мне уже копить?
Я боюсь, что не смогу купить ребёнку свежих овощей и фруктов, так как в нашей стране над каждым фермером — куча перекупщиков.
Я боюсь, что мои детишки не смогут отдохнуть у бабушки на даче, так как деньги на тушение и разбирательство с горящими торфяниками спёрли ещё до того, как их выделили.
Я боюсь, что меня или моих детей собьёт очередной высокий чиновник, спешащий в баню, и я до конца жизни должна буду ему оплачивать фару на его «мерседес».
Я боюсь, что введут очередной идиотский закон о пропаганде чего-нибудь, и мой ребёнок это что-нибудь случайно скажет.
Я боюсь, что моего мальчика пошлют воевать с очередными террористами «дотационных регионов», наплевав на его здоровье и убеждения, потому как горит план по призыву.
Я боюсь, что когда я доживу до пенсии, её не только отменят, но и заставят меня платить государству за то, что посмела дожить.
Я хочу, чтобы завтра было завтра. А то Госдума может что-то резко вкурить и принять архиважный закон о летнем, зимнем и субботнем времени и объявить, что сегодня «вчера».
Значит, интеллигентным мужчинам смелости не хватает? Воля ваша, дорогие дамы, но что-то, мыслю я, вы недоговариваете. Не в смелости дело.
Я отношусь как раз к категории «правильных и интеллигентных», и у меня давно нет проблем с противоположным полом. Я счастливо женат, что не мешает коллегам и знакомым женского пола отпускать мне комплименты, а подчас и откровенно клеиться; возникни у меня желание адюльтера, реализовать его не составило бы никакого труда. Но так было не всегда, да и я сам не в информационном вакууме нахожусь; более того, женским образом мышления я когда-то имел удовольствие поинтересоваться.
Так вот, по моим наблюдениям, вы, дорогие дамы, обычно рассматриваете знакомящихся с вами воспитанных молодых людей как материал для удовлетворения прихотей. У вас чётко срабатывает замечательный женский механизм: «Он расположен ко мне и не представляет непосредственной опасности? Его можно „доить“». И вы «доите», требуя от «этих интеллигентишек» по способностям: кто-то напишет за вас курсовую или отчёт, кто-то свозит на своём авто в гипермаркет, кто-то подарит духи, а кто-то — смартфон. Разумеется, вы периодически подогреваете их интерес к вам комплиментами и поцелуйчиками в щёчку, совместно проведённым временем, многообещающими фразами вроде «ты прекрасный человек, твоей будущей девушке можно будет только позавидовать», в то же время проводя между вами барьер из комплекса вины вида «да как с тобой встречаться, тебе намекать приходится, чтобы ты меня именно на „Монте-Кристо“ позвал, и именно на этой неделе, и для подружки моей взять билет догадался — ну ни на что сам не способен». Само собой, дальше обмена спонсорства на поцелуйчики в щёчку ваши отношения не зайдут: встречаться вы будете с совершенно другими парнями, часто — куда более примитивными и грубыми, чем ваши интеллигентные ухажёры.
Милые дамы, я, в отличие от множества других мужчин, не виню вас в подобном поведении и не удивляюсь, когда мне рассказывают истории о девушках, которые предпочитают парню, что заваливает розами и лилиями, возит на «тойоте» на концерты, подарил часы «Тиссо» и свозил на Гоа, казалось бы, неконкурентоспособного быдлана с гор, без машины, в спортивном костюме, подмышки не бреющего и даже говорящего-то с трудом, несмотря даже на то, что последний её и поколачивает иногда, и матом обложить готов. Вами управляет инстинкт. Инстинкт предписывает вам спать (с точки зрения инстинкта — зачинать потомство) с наиболее агрессивно ведущими себя самцами: он полагает, что это — признак хорошего здоровья, высокой физической силы и, в перспективе, выживаемости потомства, что было верно в те времена, когда наши предки ещё имели хвосты. Но такие самцы не будут долго оставаться с одной самкой, поэтому инстинкт также предписывает вам искать спонсоров: возможно, не столь здоровых (то есть агрессивных) мужчин, которые, тем не менее, согласны будут оставаться с вами и обеспечивать вас и ваше потомство (зачатое от агрессивных самцов, да-да) пищей и защитой, пока вы не оправитесь от беременности и родов, а ваши дети не подрастут. В общем, инстинкт диктует вам классический сценарий: «вышла замуж за пожилого миллионера, изменяла ему с молодым садовником, от которого и понесла, сказав законному мужу, что ребёнок от него». Если отрешиться от этики, то это действительно является наилучшим путём завести наиболее здоровое потомство с максимальной вероятностью его будущей устроенности в жизни. Вы были такими созданы, такими родились, а ваше воспитание просто не смогло перебороть звериный самочий инстинкт.
Однако, дорогие дамы, несмотря на понимание ситуации, у меня есть к вам весьма конкретная претензия. Вы лицемерны. Большинству из вас до определённого момента в вашей жизни воспитанные и образованные молодые люди нужны только в качестве эскорт-служащих и живых кошельков. Дело не в отсутствии у них смелости и не в их неспособности познакомиться. Дело в том, что вы действительно предпочитаете быдло. Потом, правда, вы обычно осознаёте, что дикие времена закончились, и мужской успех давно уже измеряется не способностью проорать как можно громче неологизмы вроде «тычёб#янах» или «щакаку#бусука», но к тому времени у вас оказывается сформированным определённый имидж, да и отвергавшиеся вами «интеллигентики» уже оказываются занятыми более прозорливыми вашими товарками… В любом случае это происходит уже впоследствии. А сейчас вы как раз и делаете то, что меня раздражает. Вы пишете на этот сайт лживые сообщения о том, что-де «приличные сами не знакомятся». А я не люблю людей, лживых настолько, что они лгут даже сами себе.
Мне семнадцать лет. У меня нет друзей. Вообще. Есть двоюродная сестра, с которой я могу общаться на любые темы. Но подружек всё же нет. Конечно, вы скажете: мол, виновата сама, либо забиваешься в угол, либо слишком много о себе возомнила. Ни то, ни другое не обо мне.
Я не хочу иметь подруг, которые в свои пятнадцать-шестнадцать лет переспали с половиной района, а любимое занятие их — пить в лесу дешёвое пиво и «Ягуар».
Я не хочу иметь подруг, которые, узнав, что я люблю читать и у меня есть уже своя маленькая библиотека, смотрят на меня косо и говорят: «Тебе что, заняться нечем? Чтение создано для дураков!»
Я не хочу иметь подруг, которые могут просидеть сутками «Вконтакте», а когда узнают, что я пару часов поиграла в MMORPG, орут: «Лохушка без личной жизни!»
Я не хочу иметь подруг, которые вместо выставки картин идут на «Самый лучший фильм», потому что он смешной и интересный.
Я не хочу иметь подруг, которые красят лицо тональным кремом не в тон, считая, что хорошо следят за собой.
Я не хочу иметь подруг, которые сегодня встречаются с одним и говорят: «Я его люблю на всю жизнь», а на следующий день с другим, повторяя вчерашние слова.
Я не хочу иметь подруг, которые не могут даже на три сдать экзамен по русскому языку, потому что они не готовятся, ведь у них много важных и срочных дел в клубе.
Я не хочу иметь подруг, которые кричат, что «Теория большого взрыва» — сериал для ботаников, и бегут смотреть «Реальных пацанов».
Я не хочу иметь подруг, которые ржут на каждом уроке над любым словом учителя и находят нечто смешное в слове «самка».
Я не хочу иметь подруг, которые матерятся хуже сапожника.
Я не хочу иметь подруг, которые называют меня «непродвинутой», узнав, что я слушаю классическую музыку.
У меня не завышенная самооценка. Просто… Куда мы катимся?
Задолбали со своей пропагандой радужного флага. «О, гомофоб», — скажете вы. А вот и не угадали. Я би.
Я родилась и росла в СССР. Тогда не было фильмов по теме, группы «Тату» и гей-парадов. Не было никакой пропаганды, меня никто не накручивал, не «заманивал», не «обучал». Просто однажды я поняла, что влюбилась по уши. И что мой объект — девчонка из моего же института — мне гораздо милее, чем все парни вокруг.
И знаете, мы прекрасно прожили несколько лет вместе. Это было чудное время. Жили душа в душу. Нас, естественно, принимали за подруг. Мы вели вместе хозяйство, строили планы, вместе болели фантастикой и тихонько слушали Битлов. Потом мы друг из друга просто выросли — так бывает не только с однополыми браками. Но то время я украдкой вспоминаю до сих пор, исключительно с улыбкой.
После этого в моей жизни была ещё одна девушка, явившаяся мне настоящим бальзамом на засранную несостоявшимся мужем душу. Она втянула меня в туристическую компанию, где я крепко подсела на походы. Надо ли говорить, что в компании никто не знал, что мы вместе?
К чему я это всё рассказываю? Да к тому, что в обоих случаях нам не нужно было, чтобы кто-то боролся за наши права. Нам вообще не нужно было что-то показывать и доказывать остальным, пуская их грязными сапогами в нашу чистую постель. И нет, нам не хотелось целоваться и обниматься прилюдно — я всегда считала это пошлым, неприличным, так уж меня воспитали. Я вообще не помню, чтобы нам хотелось чего-то добиваться. Как раз наоборот, наши отношения — это только наши отношения. Нечего кому бы то ни было в них лезть.
Вы думаете, раньше не было геев, лесби и би? А про Марину Цветаеву, к примеру, не слышали? Просто раньше люди не выносили отношения на суд общественности, не хотели обсуждать постельные дела на каждом углу. Представьте, мы об ориентации-то не думали. Просто любили. Уж как получалось. Любовь была всегда. А вот когда её начали путать с похотью и развратом, непонятно.
Мой сын давно уже взрослый, у него самого семья. Но знаете, если бы он был геем, я бы это пережила и приняла. А вот если бы он начал, как и все, возводить личные отношения и чувства в субкультуру, выходить с флагом на гей-парад и всячески кричать о том, с кем спит, — мне было бы стыдно.
Я не хочу, чтобы мои внуки видели полуголых мужиков в коже. Но и полуголых тёток — тоже. Я не хочу, чтобы они видели мужиков или женщин, тискающих друг друга, равно как и парня, в общественном месте лапающего свою девушку за задницу. Это подмена понятий, просто подмена.
Задолбали, любители показывать своё исподнее. Идите лесом!
Ой, таки не нравится мне за сходство с реальной жизнью анекдот: «Это вы нашего Мойшу из речки вытащили? А где его шапочка?»
Ехал в самый ливень по рабочим делам, увидел тётку, у которой сломался зонт. Остановился, посадил, подвёз до метро — и в благодарность получил только козью морду, что не до пункта назначения. Я ж буржуй на колесах, посреди рабочего дня просто так покататься поехал, никуда не спешу — что мне стоит довезти её с Кузьминок до Новослободской?
Знакомая позвонила в истерике: не успевает подготовить урок по английскому. Мне не жалко, перевёл ей шесть страниц, пока сидел на работе. Остался виноват: «Почему на абзацы не разбил? В оригинале всё по-другому, как я нужное место найду?»
Другу экстренно понадобилась крупная сумма, а у меня всего пять штук свободных. Остался с таким ощущением, как будто не отдал ему последние деньги, а сам должен остался.
Мать работает на «скорой». Четыре дня назад доставили пожилую тётку. Отрубилась на остановке, и два молодых парня почти полчаса до приезда «скорой» держали тётку на непрямом массаже сердца, чем, собственно, жизнь ей и спасли. Мать их видела. Одному пришлось самому укол делать — перенервничал, у второго руки не поднимались и куртка (не рубашка!) от пота промокла. Тётка уже домашний хавчик лопает, а сердобольные родственнички хотят знать, не осталось ли координат спасителей. Не поблагодарить — на лечение стрясти: устроили тётеньке трещину в ребре в процессе реанимационных мероприятий. И даже уверения, что профессиональный медик был бы не столь деликатен и пару рёбер бы сломал как пить дать, не работают…
Люди, задолбали! Будьте людьми! А то помогать вам — просто страшно.
Люди, вы офонарели? С этими правами детей и прочим бредом уже ни в какие ворота!
У друзей дочка гуляла на улице и упала. Образовался синяк на коленке. Рядовая, казалось бы, ситуация. А вот ничего подобного! На следующий день родители имели честь встречать наряд полиции вкупе с опекой. Был долгий разговор на предмет воспитания ребёнка. Оказалось, что учительница в школе увидела синяк и тут же заявила об этом куда следует. Эти деятели явились выяснять, не избивают ли бедную девочку. И это при том, что сама девочка клятвенно заверяла, что упала на улице. Слава богу, родители доказали, что не верблюды. Но валерьянку пили долго.
Вместо хорошо обустроенной спортивной площадки во дворе, где собирались парни и мужчины с окрестных домов (к слову, порой под тридцать человек) поиграть мышцами, воздвигли детскую площадку. Вырвали с корнем все турники и снаряды, засыпали песочком, воткнули грибок и лавочки. Все доводы, что детей тут будет от силы десяток, а алкашей — в три раза больше, были проигнорированы. Мужиков послали в спортзалы. Отлично, теперь на площадке гадюшник. Там собираются все местные алкаши, выгуливают собак. А делали для детей.
В школе сопляк четырнадцати лет хамит учителю, который втрое старше. И учитель не может даже взять за ухо негодяя и вывести вон из класса. Иначе такую телегу накатают — хоть увольняйся. И это сплошь и рядом: чем старше ученик, тем больше он кладёт на учителей и дирекцию.
Дети, играя, разбили мячом стекло припаркованной машины. Вышел хозяин, сгрёб за шкирку и повёл к родителям. Попутно дал пару подзатыльников, чтобы успокоились. Дети тут же сочинили такую историю — хоть сюжет снимай. Якобы он их избил, покрыл матом и так далее. Дошло до полиции. Хозяин машины предъявил записи с камер (благо висят над подъездом). Там чётко видно, что и кто делал. Вопрос урегулировали миром.
Какого лешего у нас дети поставлены во главу угла? Такими темпами они скоро родную мать сдадут только за то, что та денежку не дала на мороженку, или за любое слово, им не понравившееся. Задолбали!
Дорогой мой супруг, можешь считать меня мегерой, гром-бабой, стервой, но ты задолбал! Ты знаешь, что все претензии ко мне (что я не приготовила тебе ужин из восьми блюд, включая торт-медовик, что на ковре ты увидел две пылинки и прочая хрень) исходят как раз из твоего нежелания помочь.
Вечером была слякоть, утром — мороз. Колеса машины вмёрзли намертво. Отбить с них лёд — дело десяти минут. Сначала я тихо намекаю, что по пути с работы (да-да, ты не возражал, чтобы на машине ездила в основном я, ты же работаешь через две станции метро) я могу заехать в «Ашан» и купить много вкусного. Зевая и ковыряясь в тарелке, ты говоришь, что сейчас возьмёшь ломик и лопатку и откопаешь мне колёса. Я жду. Сначала ты смотришь Ютюб, потом сидишь на толчке. А потом, как в жопу раненный, хватаешь ключи и документы и вылетаешь на работу. Я сама беру ломик и лопату и иду к машине. После нескольких безуспешных попыток отковырять колеса я еду на работу на городской электричке. За 23 км от дома. Опаздываю, получаю выговор. После работы еду на электричке, от супермаркета тащу огромные пакеты еды. Иду быстро, поскальзываясь на колдобинах. Уже 19:20, скоро ты придёшь и потребуешь горячий вкусный ужин. Если бы я была на машине, то уже в 18:20 была бы дома (можно уйти чуть раньше). В комнате уже горит свет. Ты дома. Недовольный и голодный. Не раздеваясь, просто вымыв руки, становлюсь к плите. Быстро жарю рыбу и картошку. Ты откусываешь кусок рыбы и морщишься: почему она не запечённая? Потому что это ещё час без ужина. Ты же хочешь быстрее? Потом у тебя Ютюб, а у меня гора посуды и грязный стол. А потом тебе хочется секса, но я сплю… Утром попрошу соседа за деньги помочь с машиной.
Выходные. Тебе хочется спать до обеда, так как ты лёг в четыре утра, так как в «контакте» созрел урожай и надо покормить рыбок. В девять утра тихо пытаюсь встать и сходить в маленькую комнатку. Ты недовольно мычишь, что хочешь спать, а я задолбала шастать по квартире. Всё бы ничего, но в маленький «кабинет» я хочу ещё с семи утра, просто мужественно терплю. Тихо ложусь снова. Снова мычание. Потом я, неумытая и непричёсанная, готовлю есть, а ты в ванной поёшь песню. До тебя в ванную попасть не получится: сначала ты спишь, а вода будет шуметь, её нельзя включать. Бодрый и свежий, ты выбегаешь из ванной и требуешь блинчики с творогом. И недовольно мычишь: «Иди умойся! Ну что же ты такая неряха!» Спасибо, милый. Просто я старалась тебя не будить.
Вечером приходят твои друзья. С пиццей. Достаю одноразовую посуду. Ты шипишь: «Ты что, Саша из интеллигентной семьи, он ест только из фарфора!» Саша, Вася и ты ушли на улицу, ты решил проводить пьяных друзей. 23:00. В раковине и на столе куча посуды. Саша не может есть из грязной тарелки, поэтому под каждый новый кусок он берёт чистую, но не замечает, что на ковёр упали кусочки начинки из пиццы и ломтик огурца. Когда ты возвращаешься, я пылесошу, а ты начинаешь возмущаться: типа, нашла время! Всё хорошо, милый. Просто ты ходишь босиком, и утром этот кусочек пиццы будет в нашей постели. Третьим лишним.
Наверное, пора разводиться.
Утро, детская площадка. Сижу на лавочке, жду свою опаздывающую девушку. Рядом — женщины с детьми. Четверо сидят на лавочке, их дети играют в песочнице, одна гуляет поодаль с совсем маленьким ребёнком. Я не очень разбираюсь в детском возрасте, но он явно ходить ещё толком не умеет.
Из подъезда выходит девочка со щенком, ставит его на травку рядом с детской площадкой. Карапуз видит щенка и тянет маму за руку. Они подходят. Малыш смотрит на щенка, потом поднимает ножку, чтобы на него наступить. Мама грозит ему пальцем и объясняет, что собачку обижать нельзя. Ребёнок озадаченно смотрит на неё и заносит ногу снова. Мама легонько шлёпает (почти гладит) сына по ноге и ещё раз грозит пальцем. Малыш опускает ногу и что-то радостно гукает, глядя на щенка.
— Вот же сука! — слышу я с лавочки, где сидят вышеупомянутые четыре мамаши. — Ребёнка бьёт! (Отборный мат.) Таких родительских прав лишать надо! (Снова мат.)
Тем временем женщина достаёт печенье и даёт его ребёнку. Малыш снимает обёртку и бросает её на землю. Женщина что-то говорит ему, потом поднимает обёртку, вкладывает ребёнку в руку и ведёт его к урне. Карапуз бросает бумажку в урну и радостно смеётся. Голос с лавочки:
— Вот же б#$дь! Она ещё и мусор его заставляет подбирать! Убивать таких мало! А ты чего там воешь опять? (Это уже к своему ребёнку в песочнице.) Играй тихонько! Не видишь, мама занята, б#$! За#$@л уже!
К чему я рассказал эту историю? А к тому, что из пяти женщин на детской площадке я увидел только одну мать. Статистика, к сожалению.
Месяц назад умер мой муж — человек, с которым мы прожили вместе десять лет. На следующий день после похорон я вышла на работу. В тот же день меня дважды вызывал шеф и настойчиво предлагал взять отпуск. Кое-как отказалась. Через неделю все знакомые начали косо смотреть, а некоторые прямо высказывали своё недовольство: почему это я не рыдаю дома, убитая горем, а продолжаю ходить на работу? Потом друзья мужа встретили меня в обувном магазине — я как раз сапоги зимние примеряла. Теперь иначе как бессердечной тварью меня не зовут. Лучший друг мужа пьёт не просыхая уже месяц, его жалеют, навещают, кормят.
Хочу обратиться ко всем тем людям, которые прямо посылают меня и откровенно жалеют его, пусть даже они этого не прочтут. Знаете, все люди разные. И горе все переживают совершенно по-разному. Если я прекращу работать и буду сидеть дома, «убитая горем», то через три дня меня найдут в петле. Вы не понимаете, что я просто не могу находиться в квартире, где умер мой муж? Не понимаете, что каждая вещь там как будто кричит о нём? В этой квартире мы вместе делали ремонт, строили планы на будущее; там всё ещё стоят его фотографии, всё ещё лежит его одежда и техника. Я вхожу туда и чувствую, как бесшумно и легко открывается дверь, потому что он её починил. Я захожу на кухню и вижу кофемашину, которую он мне подарил, с которой он каждое утро он варил мне самый вкусный кофе. Я захожу в ванную комнату и вижу плитку, которую он клал. Я не могу продать эту квартиру чужим людям, потому что в ней есть частичка любимого человека. Я не могу жить в ней, потому что с ума схожу от этой пустоты, которую уже ничем не заполнишь. Работа и магазины — это то, чем я пытаюсь забить сознание, чтобы не сойти с ума окончательно, а те, кто видит в этом что-то аморальное, — просто ослы. В моменты слабости, перед сном, когда уже некуда прятаться, я реву в подушку на раскладушке в кухне, потому что спать в той постели, в которой он каждый вечер меня обнимал, в которой пел мне им же написанные колыбельные в дни, когда я болела, я никогда не смогу. Я выплакалась, спасибо, а теперь мне пора работать.
Магазин. Подходит девушка:
— Будьте добры, подскажите, у вас есть зелёный горошек?
В ответ молчание. Девушка переспрашивает:
— У вас есть зелёный горошек?
Продавец нервно показывает рукой на витрину:
— Всё на витрине, девушка! Всё, что есть!
— Извините, я не вижу витрину, — отвечает покупательница.
— Ну вот, перед вами же стоит! — злится продавщица.
Покупательница чуть не плачет.
— У меня зрение плохое, я не вижу вашу витрину!
— Очки надо надевать! Я не буду каждому перечислять весь ассортимент, зря витрину выкладывала, что ли? — рявкает женщина за прилавком.
Девушка отходит, глотая слёзы и так ничего и не купив. А я знаю эту девушку. У нее чуть больше пяти процентов зрения. Из-за сложного заболевания очки ей не помогают. Да и помогают очки не при всех дефектах. Остаток зрения позволяет ей ходить без белой трости и не натыкаться на стены, людей и деревья. Но вот разобрать что-то в мешанине цветных пятен на витрине или разглядеть буквы на ценнике она не может.
Утро. Та же девушка на остановке. Подходит автобус.
— Будьте добры, подскажите мне номер, — обращается она к людям рядом.
В ответ вокруг неё образуется пространство. Окружающие боязливо косятся на «ненормальную» и стараются обойти.
— Какой это номер? — опять спрашивает девушка.
В молчании пассажиров автобус захлопывает двери и уезжает. Девушка остаётся на остановке ждать следующего. Может быть, ей повезёт, другие люди скажут ей номер, и она не опоздает.
В маршрутку садится мужчина в тёмных очках и с белой тростью. «Обманщик!» — выталкивает его кондуктор. «У него часы на руке! Он не слепой!»
Да, часы. Такие часы, где нажимаешь кнопочку, а они время говорят. Ну, заодно и показывают, конечно. Только вот кондуктор не хочет понимать, что это за часы. Раз слепой, значит, часы с цифрами носить не должен.
Два парня разговаривают в маршрутке жестами. «Притворяются!» — хихикают окружающие, потому что один из парней достал сотовый телефон и посмотрел время. «Зачем глухому телефон?» Для SMS, видимо, тоже слух нужен.
Молодой инвалид на кресле пытается попасть в парикмахерскую. Удобный въезд, пандус. Только сотрудники парикмахерской требуют оставить кресло у входа, поскольку в помещение «с колясками нельзя». Разницу между детской и инвалидной коляской сотрудники в упор не видят, требуя от неходячего парня «встать и пойти». Видимо, лавры Христа не дают им покоя.
Говорим о безбарьерной среде? В первую очередь барьеры нужно убирать в сознании людей.
Задолбали по-глупому сердобольные люди. Я сейчас совсем не о тех, кто выдёргивает деньги из семьи, чтобы помочь ободранному алкашу у метро насшибать на бутылку вкусной и питательной водки, и не о тех, кто переводит деньги заведомым авантюристам с жалобными фотографиями детей-инвалидов. Это их деньги, пусть хоть подотрутся ими — всё равно опустившийся пьянчужка не может без водки, а профессиональный жулик не пойдёт в управдомы. Я о тех, кто своим слюнявым и безмозглым доброхотством буквально губит тех, кому вроде бы хочет помочь. Примеры? Их есть у меня.
* * *
Здоровая 25-летняя девочка Маша без работы и семьи сидит у матери-разведёнки на шее. «Бе-е-едненькая!» — блеет хор родственных тётенек и маминых подруг и начинает водить вокруг неё хороводы. У девочки нет модных тряпок? Конечно, нужно купить! Ведь она молодая, а это так важно — быть прилично одетой и уверенной в себе. Новый ноутбук? Самый дорогой и хороший, конечно, ведь от старого у неё давно только депрессия! На работу? Конечно, по знакомству, на тёплое место —перекладывать бумажки и отвечать на звонки. Правда, проработает она там
Такие вот «сердобольные» родственники увлечённо хвалили нашу молодую семью — мол, какие молодцы, ответственные, работящие, уже и без родителей себя обеспечивают. Долго обещали к первому дню рождения ребёнка сделать очень дорогой подарок, а потом пришли, мусоля открытку с зайчиками из ближнего киоска: «Мнэ-э-э… Вы знаете, Маша опять работу потеряла… Вот мы подумали, им ремонт нужно делать…» Ремонт, правда, так и не сделали, зато Маша развеяла депрессию шопинг-туром.
И ведь они же, старательно загнавшие её в это болото, через несколько лет будут вздыхать: ох-ох-ох,
* * *
Мальчик Петя, родительский любимчик, с детства шпана шпаной — драки, хулиганка, воровство по мелочи. И опять в защиту: «Он просто не такой, как все! Он энергичный, непоседливый! Конечно, ему трудно сидеть в классе! И вообще, это на него полезли, а та девочка просто сама под руку подвернулась, он не виноват!» Петю облизывали, а он, чувствуя себя на 100% правым, продолжал творить, что левая пятка захочет, вытирая ноги о «лохов».
Когда засветил первый реальный срок — избитые в сопли парень и девушка в парке плюс неудачная попытка изнасилования, — недоразвитые сердоболы вскинулись с криком: «Мальчику жизнь загубить хотят!» Плачи, стоны, челобитные от всех, включая недавних учительниц, которых мальчик, гыгыкая, матом посылал. По характеристике — ну ангел с крылышками, несчастный парень, оступился, ни в чём не виноват. Отделался условным — и из зала суда прямо в объятия любящих родных, подставляя щёки для восторженных поцелуев. Герой!
Через полтора года — пьяная драка стенка на стенку. Один труп, а Петя с расколотой головой остался овощем на койке. И снова вздохи, скрежет зубовный: «Как же это оно? Что же за
* * *
У подруги отец — алкоголик. Попытался завязать только после того, как услышал от дочери: пока он пьёт, её больше не увидит. Взял себя в руки, стал
* * *
Или вот есть такой Вася — давно и прочно наркоман. Причём если вы сейчас представили такого трогательного мальчика-доходягу с синяками под глазами, выброшенного жизнью на обочину, попали пальцем в небо. Вася — это такой жирный, заросший кабаньей щетиной хряк с маленькими хитрыми глазками. И он не на обочине жизни. Он ведь «несчастненький», он же «больной человек» — как же такому не подставить шею? Вася отлично живёт у родных или у друзей — жрёт, спит, смотрит телевизор или играет, не думая о том хотя бы, чтоб пошуршать по хозяйству. У него полно друзей, причём не наркоманов, как можно подумать, а нормальных ребят из нормальных семей. Он всегда в центре событий: накидался он опять или нет, что случилось в прошлый раз, когда он пришёл вообще неадекватный, и что с ним делать, а то весна, и у него будет обострение аллергии…
Естественно, Вася всем должен, и все знают, что он не подумает отдавать, но ведь он же «больной человек», «ему можно». Зато они таскают его в турпоходы, поездки, культурные вылазки (естественно, за свой счёт) — искали бы и работу, если бы Вася не был принципиальным бездельником. У Васи даже есть девушка — и не обморочная наркоманка, а спортсменка-комсомолка, которая трогательно «борется за него», забирая в невменяемом состоянии из наркоманских «ям», вымогая деньги у родителей, чтобы уложить его в клинику. Там Вася с удовольствием полежит недельку, снимет ломку, почистит организм, потом выйдет, займёт под честное слово денег и снова вмажется — причём все это знают, но «надеются на чудо».
А ведь будь фантастическая ситуация — добейся они своего, собери бы Вася волю в кулак, завяжи навсегда с веществами, найди работу… Кому бы он стал после этого нужен? Друзьям? О чём с ним говорить — сколько глушителей приварил за смену? Или какие тапки купил на зарплату? Или где отдыхал (там же, где и все)? Денег ему? Ещё чего — сам заработает!
* * *
Одумайтесь, сердоболы! Куда вы со своей «добротой» лезете? К кому? Гады, вы ведь не помогаете — вы убиваете! Только себя ещё считаете святее Папы Римского.
«Куда мы катимся?», «Бесстыдницы!», «А вот в наше время…» — такие откровения каждый слышал от знакомой бабушки-пенсионерки. Но вот в чём штука — я на них не обижаюсь, ведь в мои 24 уже хочется заскрипеть: «А вот помню, как
Это что, современный идеал — безмозглое доступное быдло женского пола? И это быдло уже перестало притворяться, что, кроме полового акта, умеет делать
Меня не задолбали. Мне страшно.
Неделю назад погиб мой друг. Ушёл из жизни внезапно и трагически.
Десять лет назад мы вместе пришли в поисково-спасательную службу и проработали бок о бок все эти годы. Он находил людей, заблудившихся в лесу, под завалами обрушившихся зданий, в горах, под толщей снега. На его счету сотни спасённых жизней как взрослых, так и детей. И огромное количество тех, кого не успели спасти, но нашли и передали родственникам для прощания. В дождь, снег, град, морозы и сумасшедшую жару он работал, когда другие отказывались или теряли надежду.
И вот — погиб сам. Погиб, выполняя свою работу. Он нашёл на месте разрушившегося дома маленького мальчика. В момент подачи сигнала на него упал фрагмент стены. Он умер сразу. Мальчика нашли быстро, он жив и скоро будет здоров.
Посоветовавшись с коллегами, мы решили похоронить друга достойно. Скинулись, организовали похороны. Пришли коллеги, друзья и некоторые из тех, кого он нашёл. Вчера вечером я набросала в блокноте пример надгробия (небольшая, аккуратная плита), написала несколько вариантов эпитафий. Сегодня ко мне в гости зашли друзья, вроде как поддержать. Увидели блокнот и искренне удивились:
— Ты что, ему ещё и памятник будешь ставить? С ума сошла, это же всего лишь пёс!
Да, это всего лишь пёс. И спасал он всего лишь людей.
У меня больше нет сил. Два десятка лет своей жизни я обитаю в дурдоме, созданном моей мамой — милейшим, по мнению окружающих людей, человеком.
Это постоянные истерики по поводу и без повода. Вечером вместо «Здравствуй» в 90% случаев я слышу: «Какого чёрта у тебя опять кеды тут стоят?» Тут — это сразу у входа, потому что был дождь, и я не стала марать ламинат, а поставила их на тряпочку для вытирания ног. «Почему у тебя снова немытая кружка на столе?!» Быть может, потому, что я чай только что допила? Продолжать можно до бесконечности. Самое главное — сначала наорать, а потом разобраться. А разобравшись, даже не подумать извиниться.
Наводила в своей комнате порядок. Чтобы было проще, часть вещей вынесла в зал — комнатушка крошечная. Бодро орудую пылесосом — и вдруг на плечо ложится рука. Отпустили маму с работы на два часа раньше, она пришла домой и увидела кучу моих вещей на диване. Нет, ей не пришло в голову, что это временно. И даже ведро с водой и работающий пылесос не натолкнули на мысли об уборке. Долго я выслушивала причитания:
— Почему я пришла с работы уставшая, а у меня на диване п#$дец и даже присесть некуда?
— Быть может, потому, что я ещё не закончила уборку?
— Хамло! Не пререкайся, а убери это быстро!
Это бесконечный поток полнейшей ереси, которая льётся с экрана телевизора и принимается за чистую правду, а потом преподносится мне как истина в последней инстанции. Мне полощут мозг за то, что я вскипятила чайник дважды. Этого нельзя делать ни в коем случае: вода становится радиоактивной! Это вещал какой-то дядечка в халате врача с умной рожей, потому свято верим. Физику в школе не учили, да. Объяснять бесполезно. «Почему ты считаешь себя умнее других? Этот мужчина — доктор наук, а ты сопля малолетняя». И вообще, экстрасенсы советуют замораживать воду после кипячения, чтобы снять с неё всю негативную энергию. Да-да, все передачи про сверхъестественные способности, колдунов в пятом поколении и народных целительниц смотрятся с открытым ртом — «Тут такие сверхспособности у людей, а ты не веришь».
Это приметы. Даже не знаю, откуда столько бреда взялось. Если вдруг поставлю её сумку на пол — всё, армагеддон. «Совсем сдурела, что ли? Денег не будет!» Надела юбку через ноги, а не через голову? «Прекрати так делать, бесплодной останешься, вспомнишь ещё мои слова, когда детей захочешь!» Смела хлебные крошки со стола в ладонь? «Идиотка, это же к нищете!» Воду с рук стряхивать нельзя — чертей приманишь. Спать на закате нельзя — это к раннему склерозу. Если забыла что-то и вернулась домой, обязательно посмотри в зеркало. Приметы есть на все случаи жизни, потому и дня не проходит, чтобы я что-нибудь не сделала не так.
Это полное отсутствие общения. Если я пытаюсь что-то рассказать, это или скучно, или отвлекает от телевизора. Вообще ума не приложу, что может заинтересовать человека, который, кроме ТВ и разговоров по телефону с «подружками», не увлекается вообще ничем. Мы ни разу не сходили семьёй ни в кино, ни в театр, ни в кафе, ни просто погулять. То она устала, то голова болит; в театре скучно, в кафе деньги надо тратить. И вообще, «всё это уныло и мне на фиг не нужно».
Это дикая ненависть к компьютеру. За ним я работаю, учу второй и третий иностранные языки, составляю схемы для вышивки, слушаю аудиокниги и многое-многое другое. С её же точки зрения, за компом я деградирую. Компьютер — это только игры, интернет — только «Одноклассники» и «Яндекс.Погода». Всё остальное не существует, а я вру ей налево и направо. Бесполезно показывать и объяснять: «Ты это всё на показуху мне делаешь, неужели я не вижу, что ты в игрушки играешь?» И вообще, изо всех занятий у меня — только жрать, спать и сутками играть в компьютер. Это говорит мне человек, который, придя с работы, намертво залипает в телевизор, поглощая тупые сериалы, передачи про паранормальное, мозгоклюйство в духе «Пусть говорят» и прочую дрянь.
Это вечные тазы с водой в ванной, ибо слив стиральной машинки лежит в тазу, чтобы потом этой водой можно было в туалете смывать — «Нужно воду экономить!» Та же картина на кухне: трёхлитровые банки в прямом смысле наполняются по каплям, потому что так не крутится счётчик на воду.
Это полное неумение и нежелание договариваться и приходить к компромиссу («Я так сказала, значит так и будет»). Это вечное недовольство своей жизнью, которую она сама себе создаёт, но винит в этом всех подряд. Это ещё тысяча вещей, которые у любого адекватного человека вызовут как минимум недоумение.
И сбежать из этого кошмара я пока не могу по причине дневного обучения — банально не хватит денег, чтобы обеспечить аренду квартиры и питание. Тихо молюсь, чтобы не свихнуться за оставшиеся до выпуска полтора года.
Ох, господа, вы затронули больную для меня тему. Я — учитель средней школы. Если б вы знали, сколько людей считают, что учитель — не человек, и права на эмоции, увлечения и личную жизнь он не имеет!
Началось всё ещё в институте. У нас в группе был парень с длинными волосами, которые он всегда собирал в аккуратный, чистый хвост. Две пожилые методистки с пеной у рта орали, что не допустят его до практики в школе, если он не подстрижётся. Допустили, конечно, но оценку за практику снизили.
В школе, где была практика, местная учительница устроила совершенно неприличную сцену студентке, которая пришла в джинсах. Не в дырявых или «варёнке», не с талией на уровне лобка, даже не в узких — в обычных прямых синих джинсах и однотонной рубашке. Орала, что не выпустит её вести урок в таком виде.
Я уже несколько лет работаю в школе. Директор и завучи считают, что в свободное от работы время учителя должны только «молиться, поститься и слушать радио „Радонеж“». Общаться с учениками можно только об учёбе. У вас не может быть общего хобби или, скажем, любимой музыки со старшеклассниками — это детский сад! А уж про компьютерные игры взрослые, серьёзные люди вообще не говорят.
Или вот, скажем, лето, жара, каникулы. Мы с мужем выбираемся в соседний парк покататься на велосипедах. На мне футболка с нейтральным рисунком и велосипедные бриджи на три сантиметра выше колена. Встречаю своего завуча, гуляющую с внучкой. Она начинает мне выговаривать, что я не могу появляться на улице в таком виде: дети же могут увидеть! Хорошо ещё, что я ролики не люблю. Её бы, наверное, вообще удар хватил.
Но самый запомнившийся случай был, когда я решила сходить в клуб на концерт. Не в ночной клуб, в котором золотая молодёжь под веществами всю ночь колбасится под клубнячок, а в небольшое заведение фолк-роковой направленности. Там я встретила одиннадцатиклассницу из нашей школы. Мы поздоровались друг с другом и разошлись по своим компаниям. Девочка имела неосторожность рассказать об это встрече маме. Родительница примчалась в школу. В школе был дикий скандал на тему того, какой пример я подаю детям. По мнению администрации школы, я должна была вытащить девчонку из клуба и немедленно прочитать ей лекцию о недопустимости посещения подобных заведений, а потом ещё устроить классный час с разбором полётов. Одиннадцатый класс. 17 лет. Пиво девочка не пила — я видела. Да ей бы и не продали: всё-таки приличное заведение. За что её ругать?
До зубовного скрежета задолбало это ханжество. Кажется, скоро с дипломом педа будут выдавать комплект синих чулок, чёрную бесформенную хламиду и запрет на любую деятельность, кроме работы.
Наверное, дорогой мой, ты недоумеваешь, чего я объелась, что после полугода совместного проживания вместо того, чтобы срочно тащить тебя в загс, взяла и выгнала, невзирая на грядущий всенародный праздник. Если кратко, то задолбал. Но самые яркие моменты я таки перечислю.
Скоропостижно переехав ко мне (тебя выгнали друзья из совместно снимаемой квартиры), ты срочно начал жаловаться на мой матрас. Я удивилась: до сих пор он тебя устраивал. Больше этого меня удивило предложение купить у твоего друга Ашота отличный матрас за 10 тысяч, а мой старый неудобный матрас ты, так и быть, согласился отвезти родителям на дачу. Мой матрас за 50 тысяч, купленный меньше года назад, ты хотел отдать людям, которых я даже не знаю.
Через месяц ты стал намекать, что я кормлю кота слишком дорогим кормом. Я кормлю кота за свои деньги. И уж, если на то пошло, кот обходится мне гораздо дешевле тебя — об этом ниже.
Переехав ко мне, ты сообщил, что раз мы тут любовь строим, то можем сэкономить на расходах на снимаемую тобой квартиру. Кстати, куда делись сэкономленные деньги, я так и не узнала. Ты не предложил взять на себя часть расходов по коммунальным платежам, а все намёки качественно игнорировал. На минуточку, после твоего прибытия в мою квартиру на ПМЖ счёта за воду (ты очень любишь часами петь под душем) выросли втрое, счета за электричество — вдвое (ты не гасишь за собой свет в принципе, даже днём тебе немного темновато). А ещё ты очень любишь пообщаться по городскому телефону, который тоже платный. Таким образом, с твоим появлением моя квартплата увеличилась на две тысячи в месяц.
Я дома ем только по выходным, потому что ужинать после полуночи не считаю хорошим тоном. Ты же диет не признаёшь, приходишь домой гораздо раньше меня и кушать любишь плотно. На второй месяц ты в ультимативной форме поинтересовался, почему в холодильнике нет колбасы. Я ещё была не в себе (то есть влюблена), поэтому перевела всё в шутку и предложила вместе сходить в магазин. В магазине ты очень деловито грузил в тележку всяческие сосисочно-колбасные изделия, но когда на кассе подошла наша очередь, срочно испарился сделать телефонный звонок. Закончил ты звонить, когда я уже расплатилась и стояла с тележкой на выходе. С тех пор в магазин ты не ходил ни разу ни со мной, ни один. Хотя нет — однажды ты принёс пачку дешёвого печенья, выложил на стол и сопроводил нотацией: «Не ешь, это я на работу себе купил».
Месяца через три с половиной, окончательно потеряв совесть, ты предложил мне невиданное по своей щедрости предложение: взять на работе служебный автомобиль, чтобы ты мог ездить на работу на моей машине, а не толкаться в метро. Офигенно: я, значит, буду ездить на десятилетнем раздолбанном «фокусе», а ты, король дорог, на моей RAV4. Уже тогда мне нужно было указать тебе на дверь, но я соврала, что не умею водить «механику».
Всю пятницу ты провёл дома, а я сидела на работе до 11 вечера. Ты был крайне настойчив и приехал к моему офису, чтобы «забрать меня с работы», хотя я-то как раз была на машине. Я предложила съездить куда-нибудь поужинать (честно скажу, предложила из вежливости), но ты так упорно отказывался и зазывал меня домой, что я подумала, будто ты приготовил или хотя бы заказал ужин. Ещё в подъезде я начала принюхиваться, пытаясь угадать, чем ты решил меня порадовать. Войдя в квартиру и так и не учуяв никакого аромата еды, я старалась не раздражаться и дождаться, пока ты не откроешь завесу тайны. Тайны не было: ты вымыл руки, улёгся на диван с планшетом и спросил, что мы будем ужинать. Видя мои выпученные глаза, ты пояснил: после 14-часового рабочего дня для меня будет счастьем быстренько приготовить ужин любимому мужчине.
Я быстренько приготовила тебе. Билет на выход из моей жизни.
Я знаю, чем вы будете заниматься после смерти, наши всенародно любимые министры, депутаты и прочие председатели.
Ты будешь вечность ездить в плацкартном вагоне из Владивостока в Калининград и обратно, нюхать недельный пот, «доширак» и сгнившую ливерную колбасу, слушать пьяных дембелей под гитару и радио, рядом с которым покраснеют даже Боря Моисеев и Тимати. А ночью будешь втискивать свое жирное пузо на крошечную верхнюю полку под чей-то богатырский храп и плач младенца, который не может заснуть — так же, как и ты. Будешь менять раздолбанный коленвал на убитой «шестёрке», проклиная дороги и тех, кто их должен ремонтировать. Заправлять её будешь по четным неделям, потому что по нечётным тебе надо будет немножко кушать. Будешь писаться в штаны, падая по воскресеньям на так и не списанных сгнивших самолётах под предсмертный вой пятидесяти таких же, как и ты.
А ты будешь вечность служить за полярным кругом. И выше «духа» подняться не надейся. Ты будешь драить вонючий сортир, чистить вагоны картошки, красить заборы, траву и снег, потому что положено, пришивать тысячи подворотничков, чтобы красиво выглядело, стрелять из неисправного автомата и ездить на неисправном грузовике. Будешь есть овсяную кашу с маслом, на вкус напоминающую прожёванные макароны. Будешь одеваться от Юдашкина — ты его ещё не раз вспомнишь, когда захочешь отлить.
Ты будешь вечность проходить медобследование. Будешь сидеть в трёхчасовых очередях среди визгливо-ворчливых бабушек, будешь дрожать от холода и ловить на себе капли с потолка. Будешь выслушивать брюзжание врачей, будешь дрожать от страха, когда тебе по ошибке поставят смертельный диагноз, ведь десятки проб крови проверяют в одной пробирке из экономии. Будешь смотреть, как от рака медленно погибает твоя мама. Ты её любил, скажи мне?
Ты будешь вечность собирать справки и подписи. И трёхчасовыми очередями, как вон тот, уже не отделаешься. Готовься сидеть и ждать, пока очередь двинется, часами и днями. Есть и спать ты отныне будешь в очереди, крепко прижимая к жирному пузу папочку с толстенной пачкой справок, заявлений, предписаний и договоров. А иногда что-нибудь из папочки будет пропадать, отправляя тебя на новый круг увлекательных приключений.
Ты будешь вечность учиться в школе среди малолетних бандитов, у которых ты же и отбил всякий страх запретом на двойки, второгодничество и исключение из школы. А раз в 11 лет будешь сдавать экзамены по всем без исключения предметам в так любимой тобой форме ЕГЭ. Иногда тебе можно будет поиграть с братом в футбол — правда, преимущественно зимой.
Но главное я припас для тебя, дорогой друг. Ты будешь просто жить в этой стране. Учиться, зная, что денег на школьное образование у семьи нет, а бесплатное кончилось. Жить в съёмной комнате и мечтать взять в ипотеку хотя бы чердак. Работать на полторы ставки. Иногда кушать мясо, чаще отдавать его чахлой жене и чахнущим детишкам. Дрожать за их жизни, когда они вечером по тёмным улицам добираются домой. И каждый день ты будешь включать телевизор и слушать, как же тебе хорошо живётся и какое нанотехнологичное счастье ждёт тебя в будущем.