Звонит на днях клиентка и вместо «здрасте» начинает в трубку прямо-таки орать:

— Чё за говно вы нам подсунули? Реклама на ваших билбордах ни хрена не работает! Мы столько денег вбухали, а отдачи ноль! Я вот щас снимусь со всех мест немедленно!

Я оторопела. Пытаюсь осторожно возразить:

— Клара Петровна, вы эти места арендовали уже три месяца как, и всё устраивало. Опросы показали высокую результативность рекламы…

— Да лажа всё ваши опросы! Подтасовка!

— Но вы сами заказывали опрос в независимом агентстве. Как мы могли повлиять на результаты, если даже не знаем, кто этот опрос проводил?

— Ой, что вот ты тут мне голову морочишь? Я те сказала, я снимаюсь!

— Хорошо, в таком случае оформите официальный отказ от аренды.

Через пять минут на почту приходит отказ. А через шесть часов после нескольких десятков звонков, писем и встреч я героически распродаю внезапно освободившиеся места другим клиентам.

Проходит два дня. Снова звонок клиентки:

— Свет, а на каком основании вы нас сняли?

— Здравствуйте, Клара Петровна. На основании вашего письменного отказа от аренды рекламных площадей.

— Но у нас же с вами договор!

— Верно, а вы этот договор разорвали. Два дня назад, если помните, вы позвонили мне, в устной форме сообщили, что отказываетесь от аренды, а потом прислали письмо с подписью и печатью. В письме был официальный отказ от аренды.

— И чё щас?

— Ничего. Ваша аренда прекращена. Сумма, которую вы за аренду перечислили, согласно договору не возвращается.

— Э, э! Погоди! Ты чё! У меня же ПМС был, ну пойми как женщина женщину!

Вот тут я прямо не нашлась, что сказать.

Милые женщины, я понимаю, что иногда все мы себя как-то неважно чувствуем. И как человек человеку я вам искренне сочувствую. А вот как работник работнику посочувствовать не могу. Если вам в пресловутые эти дни до такой степени плохо, что вы напрочь теряете адекватность, то берите больничный, уезжайте из города, привязывайте себя ремнями к койке, я не знаю… Изолируйтесь, короче, от общества.

Задолбали.

Я очень люблю чай, причём самый разный: и зелёный, и чёрный, и с сухофруктами, и с травами, и просто настой травок из сада, где самого чая-то только для цвета. Я умею и люблю его заваривать и с удовольствием угощу вас, моих гостей, чем-нибудь необычным — но только в том случае, если вы меня об этом попросите.

Зная о моём пристрастии к чайной церемонии, вчера приятельница подарила мне на прошедший день рождения четыре коробки зелёного чая: хорошего, дорогого, разных сортов и марок, в каждой коробочке — масса пакетиков или чистой заварки. Для меня это стало настоящим счастьем, тем более если учесть, что никто из моих родных зелёный чай не любит — по крайней мере, я так наивно считала до сегодняшнего утра.

Да, мои дорогие, я сделаю вид, что не заметила, что две мои коробочки стоят совсем не там и не так, где стояли весь вечер и ночь, а одна из них явно закрыта не таким макаром, как закрыла накануне её я — ну, мало ли, всякое же бывает; хорошо ещё, что другие две коробки лежат в другом месте. В мусорном ведре обнаруживаются два пакетика, что как бы намекает, что пока я приводила себя в порядок с утра, мой чай кто-то уже начал глушить — а мы же все свои, чего стесняться? Нет, конечно, я клинически тупая и совсем не догадалась об этом, что вы.

Завариваю тот самый не так закрытый чай, тихо матерюсь в душе, потому что сама коробочка уже оказывается надорванной — какой сюрприз! Вежливо спрашиваю у родни, разделит ли кто-нибудь со мной сей чудесный напиток (вроде как не чужие люди, да и скажут ещё потом, что я якобы все себе зажала)? Все, как ожидалось, мотают головами, а бабушка поджимает губы и дословно выдаёт: «А его ведь второй раз не заваришь! Мы уже сегодня с Сашей пили». Абзац, я так и сказала, что даже не буду это комментировать.

Дорогие воровки чая! Я наивно полагала, что сама способна разобраться со своим подарком, и мне непонятно, почему так не считает никто, кроме меня. Я понимаю: захотелось хорошего, качественного чая, да я и сама в одно лицо за месяц всё не выпью, но почему нельзя просто спросить у меня разрешения? Я с удовольствием вас угощу, сама же налью и даже насыплю вам сахара в чашку (кощунство, конечно, но вы ведь иначе его до конца не допьёте), но нет, нужно разворовывать мои вещи у меня за спиной. Я искренне не понимаю, в чём здесь профит — то ли экстрим какой-то, то ли надежда на то, что я всё-таки тупая и ничего не замечу… Да ещё и моя мать нашла «чаёвницам» прекрасное оправдание: я, видите ли, ещё спала, а сестра и бабушка хотели чая вотпрямщас (всё-таки удивительно, что я, встающая в будни самое позднее в половине седьмого, в выходные хочу поваляться до девяти, но, вероятно, это со мной что-то не так).

Чай — это не последняя капля и не самая воруемая у меня вещь, но так происходит абсолютно со всем, что у меня есть, да и делают это одни и те же люди — стар и млад. А потом ещё кто-то удивляется, что свои шоколадки или ещё что я надёжно прячу и делюсь в лучшем случае с матерью. Казалось бы, по какой причине?

Не понравился мой чаёк? Ну и слава богу, пейте свой кофе, я на него даже и не взгляну. А я вот ещё себе чайка налью — надеюсь, теперь-то у меня его довольно, чтобы полностью успокоить нервы. Задолбали!

То, что медики возмущаются фразой «раньше в поле рожали» — совершенно правильно. Наивность людей не знает границ. Но послушайте, а какого эффекта вы хотели, когда скрывали от пациентов реальную картину с целью «не напугать»?

Лейтмотив всех статей, посвящённых беременности и родам, речей гинекологов и курсов для мам — это сладко-розовые речи о том, что эти процессы задуманы природой, всё естественно-преестественно, главное — хорошо настроиться, и ничего страшного точно-точно не случится, просто не слушайте об осложнениях и сидите счастливая!

Ну и что удивительного, что женщины воспринимают это буквально?

Формально, конечно, всё правда: и процесс естественный, и тревожность не на пользу. Но откуда бы ваши пациентки узнали, что естественный отбор тоже абсолютно естественен и раньше именно в родах этот отбор и осуществлялся? Что сейчас здоровых людей всё меньше и роды без патологий в дефиците? Что вероятность потерять здоровье во время беременности и родов выше, чем при аборте?

Боитесь напугать? Получилось: все теперь бесстрашные.

Уважаемая духовно богатая дева — филологиня, околофилологиня, журналист или кем там ещё вы себя называете! Свою «влюблённость» в некий иностранный язык вы явно считаете основанием считать себя явлением исключительным и в пух и прах разносить всех, кто не разделяет вашего энтузиазма и не дотягивает до глубины вашего уровня «погружения» в этот язык. По вашим собственным словам, вы «жадно схватываете», «шлифуете», «обожаете», «доводите до блеска». Но позвольте спросить: а зачем? Что дальше? Вам действительно необходимо знать этот язык, как свой родной, это чем-то обосновано? Или нахвататься от носителей языка словечек и идиом, пускать слезу умиления над романами на изучаемом языке, громко восторгаться попавшимися на глаза образчиками местной культуры и на этом основании считать себя выше серой толпы столь презираемых вами «полиглотов» — это просто самоцель?

А теперь постарайтесь понять, что такое изучение иностранного языка с точки зрения людей не гуманитарного, а инженерно-аналитического склада ума. Для них любой иностранный язык — это прежде всего рабочий инструмент, с помощью которого они стремятся достигнуть какой-либо совершенно конкретной цели. И навыки владения этим инструментом они развивают ровно до той степени, которая позволит им уверенно двигаться к этой цели. Всё остальное — знакомство с местной культурой, усвоение «недокументированных особенностей» речи носителей языка и т. п. — в большинстве случаев оказывается совершенно излишним и развивается уже по желанию, когда основная задача выполнена, но язык и всё связанное с ним сами по себе оказываются слишком интересны, чтобы прекращать занятия.

Чтобы не быть голословным, приведу примеры. Есть бывшая советская республика, единственная в Союзе серийно производившая некую технику. Этим там до сих пор гордятся и время от времени выпускают по этой теме интереснейшую литературу, которая вашему покорному слуге в свете его хобби необходима как воздух. Но местный язык (даже не индоевропейский) весьма специфичен: четырнадцать падежей, отсутствие грамматической категории рода и будущего времени, склонение инфинитивов глаголов по падежам, совершенно иной, нежели в русском языке, порядок слов в предложении, образование новых слов путём сложения нескольких корней, отдельно пишущиеся (и иногда помещаемые аж на другом краю предложения) частицы вместо наших приставок и прочие прелести. Из-за всего этого автоматические переводчики выдают даже не нечто полупонятное, как обычно бывает, а вообще полный бред. Поэтому ставится цель: научиться свободно читать на этом языке, овладев при этом технической терминологией, а по возможности — ещё и внятно писать, чтобы при необходимости вести переписку с авторами упомянутой литературы, избегая возможных недоразумений, связанных с переводом технических терминов. Покупаю пару учебников, словарь, справочник по грамматике, ищу соответствующие сайты — и вперёд. Ныне цель успешно достигнута: в шкафу стоит немало книг на упомянутом языке, тщательно проштудированных от корки до корки, извлечённая из них информация существенно пополнила мой багаж знаний, а в почтовом ящике регулярно появляются письма с заголовками вроде «Meenutused võidusõiduautode ehitamisest». Но вот сколько-нибудь свободно говорить на отвлечённые темы на этом языке я не могу. Я попросту никогда не ставил перед собой такую цель, мне это не требуется: тамошние знакомые — все сплошь пожилые люди, русским языком владеющие очень хорошо, а чтобы поддержать короткий диалог на бытовую тему (да-да, как раз «поговорить о погоде и купить билет на метро»), моих познаний и так вполне хватает.

А вот другой язык — уже индоевропейский, романский, в мире вообще очень распространённый. С этим языком у меня связаны определённые карьерные надежды на будущее. Поэтому тут и подход совершенно иной: курсы при культурном центре посольства с обязательными экзаменами в конце каждого уровня, частые поездки в страну, где говорят на этом языке, чтение художественной литературы и прессы, проведение разницы между разговорным и формальным стилем общения, усвоение фонетических особенностей диалекта, принятого за языковую норму… Улавливаете разницу с предыдущим примером? Но, заметьте, и в этом случае все по-прежнему делается с холодным умом, без излишних восторгов, эмоций и стремления объять необъятное. Изучение этого языка для меня — только средство достижения поставленной цели и расширения границ собственных возможностей и кругозора.

К чему я веду? Да к тому, что желаемый уровень изучения иностранного языка каждый, кто умеет думать головой, определяет для себя сам. Если кого-нибудь вполне устраивает знание языка на уровне умения заказать обед в ресторане, купить билет, спросить дорогу и перекинуться парой фраз о погоде — пусть так: возможно, больше ему от этого языка ничего и не нужно. А единственное, в чём я с вами соглашусь, — это в том, что следует объективно оценивать уровень своего владения языком и не мнить себя экспертом, не имея на то достаточных оснований. Но, как правило, те, кто считает изучение иностранных языков средством, а не самоцелью, этим и не грешат. Они просто тихо занимаются своим делом, никого не беспокоя и никому не хвастаясь, и только выпады очередной перфекционистки — носительницы гуманитарного склада ума, с полной уверенностью в своей исключительности стригущей всех под одну гребёнку, могут иногда заставить их популярно разъяснить такой ораторше, что к чему.

Ах да, и учебник латышского языка у меня действительно стоит в шкафу и ждёт своего часа. Латышский мне тоже пригодится — и, как вы, надеюсь, догадались, для целей более рациональных и продуктивных, нежели разнообразные «погружения» и «обожания».

Задолбали плачущиеся здесь на то, что баба не выгладила рубашку.

У меня самого руки растут откуда надо, себя обслуживать умею, и если вдруг надо выгладить себе рубашку — не вопрос. Но дело не в этом. На фига вообще в XXI веке покупать рубашки, которые всё ещё надо гладить?!

Есть такие замечательные ткани — рипстоп. Среди их полезных свойств есть и такое, что рипстоповые вещи не обязательно гладить после каждой стирки. Они сами расправляются под своим же весом. Вынимаешь рипстоповую рубашку из стиралки, вешаешь на пластмассовую вешалку, потом, как высохнет, снимаешь — и всё.

Да, качественная рипстоповая полевая рубашка (в торговле их ещё называют тактическими, как будто бывают стратегические рубашки!) стоит в магазине от двух тысяч и выше. Потому как импорт. Но вещь неубиваемая — раз купил, десять лет носишь. Моим рубашкам уже три года, носил их летом постоянно, но выглядят практически как новые.

Так вот, мужики, чтобы не истерить тут, что баба рубашку не может выгладить, вместо магазина горе-одежды, которая ещё и гавкнется через год-два после покупки, идите с получки в нормальный магазин армейки и купите там парочку рипстоповых полевых рубашек (именно полевых, или тактических — не перепутайте, потому что есть ещё так называемые combat shirts, но это не рубашки, а куртки, надеваемые под разгрузку или броник). Необязательно зелёных — бывают светло-песочные. С другой получки — ещё парочку. И… всё! Стираем, сушим на вешалке, носим дальше. А пишущие тут про «рубашку, стерва, не погладила» — задолбали!

Я не читаю книги. Совсем. Меня тошнит от запаха бумаги и книжного клея. Мне тяжело таскать с собой пару томиков в сумке. Мне, в конце-то концов, неудобно листать страницы, держа книгу одной рукой, а второй болтаясь на поручне метро.

Но я читаю тексты. Покупаю, когда могу; когда не могу, качаю с пиратских сайтов. Сейчас речь не об этом. Меня невообразимо задолбали любители бумажных книг.

Именно они, увидев меня с текстом на планшете, будут отвлекать от чтения, по полчаса распинаясь, что никогда не променяют тёплую ламповую и уютную бумагу на буковки на экране. Рассказывать о своих сексуальных фантазиях — а иначе как назвать все эти призывы трогать и нюхать книги?

Именно они подымают в интернете вой, когда видят выброшенные тома. Они никак не поймут, что невозможно выбросить Пушкина: он давно умер. Невозможно выбросить и стихи Пушкина: они напечатаны огромными тиражами. То, что на фото лежит в грязи, — просто бумага, ну, и ещё немного картона.

Именно они делают круглые глаза, когда я отказываюсь от их предложения подарить мне книгу на предстоящие праздники. Я бы поняла, если бы они дарили специальные подарочные издания с красивыми иллюстрациям, дополнительными материалами и комментариями автора, с квестами по произведению, но они дарят обычные книги с набранным сплошняком текстом. Мне такое не надо.

Именно они придумали образ библиофила-социофоба с книжкой, кошкой и неумением общаться с людьми.

Именно они говорят, что мечтают о большой библиотеке, а на самом деле мечтают о большой квартире, где можно было бы выделить под библиотеку отдельную комнату.

Это всё не любовь к литературе, это просто любовь к себе и своим тараканам, попытка выделиться и окутать себя флёром элитарности.

А я всего лишь хочу почитать. Сейчас.

Я редактор в издательстве. Моя обязанность — фактчекинг, то есть проверка фактов, изложенных в книгах. По возможности — вообще всех упомянутых фактов, потому что автор — человек и может ошибиться, забыть, перепутать. Моя профдеформация — на автомате сопоставлять услышанные или прочитанные факты и машинально проводить операции с числами.

Как же меня задолбали неумелые вруны! Немножко присочинить о себе — искушение, перед которым сложно устоять, но зачем, зачем люди врут там, где факты легко проверить?

Новая знакомая, очень оппозиционная девушка, которой в октябре 2014 года, по её словам, 26 лет, рассказывает, как с детства ненавидела всё государственное и обязательное, особенно пионерскую организацию — её вообще терпеть не могла. Я на два года старше и пионером уже не была, учились мы в одной и той же школе… Раскидываем мозгами. Либо девушка из кокетства сбросила себе несколько лет и при этом глупо палится, либо из желания выглядеть махровой оппозиционеркой приврала про пионерию, которую вообще в живых не застала. Я, конечно, как вежливый человек не стану заострять на этом несоответствии внимание, но всё, что в дальнейшем скажет данная барышня, для меня автоматом переходит в разряд не очень художественного свиста, а оппозиционная партия, активисткой которой барышня является, — в разряд не очень уважаемых организаций (не думаю, что организации так уж важно лично моё уважение, но вдруг).

Несколько лет назад, когда я была, что называется, «в активном поиске», перед глазами прошла целая череда мужчин, кадрящих на творческую профессию. Я не изображала следователя на допросе, но большинство не выдерживали даже простейших вопросов из серии «Ой, как интересно, расскажите подробнее!» и моего обычного среднестатистического набора знаний о прекрасном. «Режиссёр», не знающий, кто такой Сергей Герасимов. «Художник», путающий сиену с синькой. «Актёр», не знающий репертуара театра, в котором якобы работает. «Фотохудожник», понятия не имеющий о теории композиции, зато рвущийся снимать меня голой на фоне ковра. «Студент театрального», не знающий, кто такой мастер курса в творческом вузе… Апофеозом стал «главный режиссёр телеканала», оказавшийся в итоге шофёром (правда, ради справедливости стоит признать, что на этом самом телеканале, так что он был ближе других к правде).

Пару лет назад в нашем городе гремел масштабный скандал, о котором писали даже федеральные СМИ: студент, выгнанный из университета за академическую неуспеваемость, заявил, что это на самом деле произошло по политическим мотивам, он вообще отличник, а ведомости с двойками подделаны кровавым режимом и лично жаждущим взяток преподавателем Н. Во-первых, я сама училась в этом университете и знаю, что преподавателя Н. все нерадивые студенты ненавидели как раз потому, что если других можно было уговорить, подкупить или надавить на жалость, то он был идеен, совершенно неподкупен и искренне не понимал, как можно не любить и не знать его предмет (профильный для нашего факультета). По правде говоря, Н. вообще жутко упрямый и гадкий старикашка, которого не любят ни коллеги, ни ученики, но в то, что он вдруг изменился и начал требовать взяток, я поверю даже позже, чем в зелёных человечков из летающих тарелок. Особенно учитывая, что якобы выгнанный по политическим причинам молодой человек — ни фига не оппозиционер, а сын главы местного отделения «Единой России» и член этого же отделения — фотография на сайте прилагается. И если я смогла это проверить, не будучи специалистом, то на что надеялся юноша, раздавая интервью СМИ, — неизвестно. Судя по тому, что история была быстренько замята, на что-то непонятное.

Меня неимоверно, феерически задолбали препараты, маскирующие симптомы простуды, и люди, их применяющие. Почему? Всё очень просто: из-за одной такой @#$% я едва не потеряла ребёнка.

Первый триместр беременности. Для тех, кто не в курсе: это самый опасный период развития плода. Даже простуда матери может стать фатальной. Поскольку декрет дают только с седьмого месяца, я, естественно, ходила на работу. Заскочила в соседний отдел буквально на пять минут и подцепила грипп, который едва не стоил жизни моему сыну. Если бы хотя бы увидела признаки простуды… Нет, всё было замечательно, все были очень рады меня видеть, расспрашивали о сроке, о самочувствии, в то же время заражая меня и маленького человечка внутри.

Уже к вечеру поднялась температура. Вызванная на следующее утро терапевт (дело было в пятницу), узнав о моей беременности, сказала:

— Ой, вы беременны, чем же вас лечить? Попейте га-а-аряченький чай с малиной и попарьте ножки (отдельный привет терапевтам, в клятве у которых не лечить бесплатно и не делать аборты).

К понедельнику простуда опустилась в бронхи, что привело к сильнейшему кашлю (который грозит отслоением плаценты и, как следствие, потерей ребёнка). Потом была госпитализация, длительное лечение. Участковый гинеколог решил от греха подальше до декрета на работу меня не выпускать, что привело к госпитализации на сохранении в течении почти четырёх месяцев. Признаться, я тоже боялась повторения неприятного опыта благодаря «стахановцам», потому не сопротивлялась и примерно провела это время в больнице. Стоит отметить, что там я познакомилась с несколькими такими же жертвами людей, не желающих брать больничный.

Все закончилось благополучно: я родила замечательного сыночка, но теперь простуды с работы нам носит папа. В его коллективе тоже есть «замечательные» люди, не жалеющие болезнь перетерпеть дома на диване. Что характерно, зарплата идёт «в белую», все больничные оплачиваются, более того, работникам идут навстречу и есть возможность написать отпуск на несколько дней (оплачиваемый, хочу заметить), лишь бы зараза не распространялась по коллективу. Всех сопливых и подающих признаки болезни менеджер отправляет домой сразу же, как только увидит.

Но нет, обязательно найдётся отчаянный кто-то, напившийся маскирующей симптомы химии и готовый к трудовым подвигам.

Люди, может, кто мне сможет внятно ответить: зачем вы это делаете?

Что меня заставило написать именно сейчас? Всё просто: муж снова принёс с работы какую-то заразу, сидит дома, пьёт горячий чаёк и лекарства, а я спустя два дня сижу в окружении салфеток с первыми признаками простуды. Судя по динамике, уже завтра буду поить чаем и вытирать сопли нашему сыну.

Учитывая, что у нашего папы на третий день начался кашель, пойду-ка я заварю и выпью грудной сбор. На всякий случай.

На днях я избил соседа. Ударил под дых и в челюсть. Но это не чистосердечное признание, и сейчас я попробую оправдаться. Мой сосед никотинозависим и всё время курит на лестничной клетке, а дым идёт в квартиры. Его не раз предупреждали, просили найти себе другое место для удовлетворения своих привычек, но мольбы и увещевания не работали. Как вы думаете, как отреагировали мои родные на это? «Да ты что, а если тебя в тюрьму загребут? А если бы он тебя ударил?»

В поликлиниках стали требовать заявления о приклеплении к той или иной поликлинике, дали рекламу по радио и ТВ. Совершенно не обязательно их писать! Но люди исправно стоят в очередях в регистратуру, правят и переписывают заявления под недружелюбные выкрики «врачей», который максимум, что закончили — так это шарагу на медсестру или медбрата. По сути, заявления эти нужны самим поликлиникам для статистики, а не гражданам. Создаётся ощущение, что если однажды нам всем прикажут явиться в расстрельные пункты для массовых расстрелов, люди так же безропотно будут выстраиваться в очереди на расстрел и даже спорить, кто за кем стоял.

Однажды ночью слышу мат и гогот во дворе. Кто-то загулялся. Шум становится невыносим. Тогда я, вздохнув, одеваюсь, беру молоток (на всякий случай) и выхожу во двор. Пьяная компания состоит из моих ровесников (20–25 лет). Уверенным голосом предлагаю им удалиться или вести себя потише. Ситуация накаляется, но молоток всё ещё у меня в кармане под одеждой. Кажется, что потасовки не избежать, но ребята всё же соглашаются уйти. Мне повезло: среди них оказался не совсем пьяный парнишка, который встал на мою сторону и уговорил своих друзей пойти шуметь куда-нибудь в другое место. Самое интересное, что я был единственным, кто вышел. Возвращаясь домой, я видел рожи своих соседей, среди которых были куда более крепкие мужики, чем я.

Я далеко не герой и даже не суперкачок. Мой вес держится в районе 70 кг при росте 190 см, поэтому я даже не пытаюсь выглядеть угрожающе. И да, каждый раз мне страшно. Каждый раз, когда дело может дойти до драки, я чувствую страх, но никогда не сверну с пути, если чувствую, что прав. Каждый раз меня называют идиотом, говорят о том, что было бы, если бы «они» победили, пугают тем, что я окажусь в тюрьме за то, что защищаю себя и свой комфорт.

На мой взгляд, проблема в том, что моим согражданам всегда давали какие-то права. В сущности, у нас всех есть право жить тихо и умереть спокойно. Но это ненастоящие права. Настоящие гражданские права — это те, которые ты взял себе сам. А ещё страх. Он есть у каждого живого существа, но у тебя всегда есть выбор: подчиниться ему или жить так, как ты хочешь.

Есть в школе такие замечательные предметы — изобразительное искусство, музыка, технология и физическая культура. Они меня задолбали. Очень сильно.

Изобразительное искусство… Научи голубя дайвингу за час в неделю, не иначе. Красивенькие программки по ФГОСу, цель которых — выработать у учеников чувство прекрасного, а на деле всех просто заставляют рисовать. Всем, в общем-то, побоку на то, что рисовать из класса умеют дай бог двое. И всем побоку и на то, что остальные рисовать не умеют — они всё равно получают свои четвёрки-пятёрки в четверти. Программа? Да кому она нужна? Требования, итоги, цели, чувство прекрасного — это всё тоже игнорируется.

Ну, или возможна другая ситуация. Учитель узнает, что ты — да, ты — рисуешь лучше, чем одноклассники, и начинает выносить тебе мозг любыми способами: от попыток запихать на все конкурсы в добровольно-принудительном порядке до попыток поставить тебе два в четверти вопреки наличию пары кубков областного конкурса рисования. Сами учителя изо — та ещё сказка. Одна, например, со средне-специальным была — приносила нам свои натюрморты в пример, вешала на доску, а кое-кто за пять минут находил как минимум три кривейших эллипса и одну косую чашку.

Музыка… Попытки заставить 27 человек петь какую-то дебильную песенку о дружбе, любви — ну, или «Интернационал» и «Марсельезу». Естественно, получается ужасно, у тех, кто как-нибудь связан с музыкой, течёт кровь из ушей, учительница орёт и устраивает массовый геноцид. И ещё куча ненужной информации о композиторах. Эта информация болтается в головах, как поплавок, потому что никак не связана с программой той же истории — почему так, почему этак, кто этот композитор и зачем нужна «Марсельеза»… Естественно, никто не думает, как сделать, чтобы нам было понятнее и интереснее. Учи пять страниц про какого-нибудь Иоганна Леонарда Кафку, пой «Замыкая круг», и будет тебе счастье, а потом забудь уроки музыки как страшный сон.

Технология. Ю-ю-юбка, мы шьём юбку, у-ля-ля! А я хочу табуретку делать, но шила юбку. Вернее, мама мне шила юбку, потому что у меня к этому нет способностей, желания, времени. А ещё мы готовили. Готовили такую бяку-каку, которую я даже в гостях ради приличия не попробую. Спасибо за то, что рассказали, как включается плита, пусть я это и знала с восьми лет, но хоть что-то потенциально полезное вы мне на уроке технологии дали. А мальчики вырастут, будут уметь делать табуретки, но возопят: мол, бабы, готовьте нам, мы не умеем и не должны уметь, мы тут мастера на все руки! Ололо! Спасибо, правда, за всё это.

Физкультура. «Докажи, что ты не банан и не симулянт» — три часа в неделю, за-ме-ча-тель-но! Истории было два часа, информатики — один, литературы — два. А вот бегать и ходить по «эволюционировавшему бордюру» надо было три часа. В бодипозитивистских кругах выдвигался тезис о том, что заставлять кого-то заниматься спортом — это вообще нарушение прав человека. Мы, конечно, не имели такие крайне левые взгляды, а просто считали это идиотизмом. Тут, опять же, речь шла о способностях каждого, которые никто никогда не учитывал, несмотря на красивые программки по ФГОСу и гарантии «индивидуального» (слово-то какое страшное!) подхода к каждому. Была одна девочка у нас, в 12 лет у неё был рост 147 см, а прыгнуть в длину ей надо было 180 см. Думаю, этого ёмкого факта хватит, чтобы объяснить, почему на физкультуру я являлась так же часто, как кое-кто на букву И. являлся народу?

Знаете что? Если вы — преподаватель одного из этих предметов, я хочу пожелать вам не охурметь до уровня моих бывших учителей.

А теперь представьте утопию: на изо рисуют шыдевры и шедевры только те, кому это хочется. С этими людьми занимается человек, уж простите, не со средне-специальным и косыми чашками, а знающий и умеющий. Остальные сдают раз в месяц теоретическую часть или вообще после пятого класса не имеют в программе предмет «изо». На музыке поют и играют те, кому это нравится. Пусть они учат наизусть квинто-квартовый круг и строят квартсекстаккорды, а что касается менее музыкальных личностей, так пусть у них будет вся теория о композиторах в рамках предмета «искусство» или МХК. Технология… Раз уж решили учить детей работать руками, пусть они хотя бы сами выберут, что хотят этими руками делать. А физкультуру долой. Кто хочет — пусть им будет три-четыре-восемь часов в неделю или день, а некоторым одного часа с лихвой хватает. Нет, поколение не вырастет нездоровым и жирным. Глядишь, у кого-то, наоборот, воля к спорту не будет отбита меткими ударами физрука, и силы на секции останутся.

Увы, до утопии нам далеко. Школьники, крепитесь! С вами сила! А кто меня задолбал, было сказано в начале. Ну, и вы поняли, я думаю.