Я люблю читать. Причём читать я люблю… всякое.

Первая раскрасивая, но совершенно недетская по содержанию книжка с волшебниками, демонами и прекрасной (не слишком одетой, как часто бывает на обложках фэнтези) дамой на обложке была стащена с родительской тумбочки ещё в пять моих сопливых лет. Сразу после того, как мать обнаружила, что это было, все подобные книги резко перекочевали на задние ряды верхних полок — куда-то за словари. Впрочем, ребёнком я был любопытным и находчивым, так что это только способствовало совершенствованию «альпинистских» навыков.

Много позже, когда началось половое созревание, я вдруг обнаружил, что загадочные видео, обнаруженные в отцовских закрытых папках, меня… не интересуют, не волнуют и не привлекают. Нет, речь не об ориентации цвета неба! Просто подростку, выросшему в тесном общении с книжными страстями, это всё казалось очень уж прямолинейным, не оставляющим места для фантазии. Поэтому то, что принято называть порнографией, я до сих пор потребляю исключительно в буквенном эквиваленте.

В интернете такое в основном представлено фанфиками. Разного направления, сюжета, уровня написания, ориентации главных героев (но это отдельная тема для задолбайства, особенно когда предупреждений нет, а в начале чтения «ничто не предвещало»). И с одной повторяющейся идиотской особенностью, которая наконец довела меня до того, чтобы написать сюда.

«Насильник» и «изнасилование». Практически любая сцена мало-мальски жёсткого секса не обходится без этих слов. Практически любое описание изнасилования к концу утрачивает смысл этого термина.

Ёж вашу плешь! Даже я, сублимирующий при подобном чтении наклонности, которые оценит мало какая девушка (читай: изрядную склонность к садизму), понимаю разницу между сексом и изнасилованием.

Если сколь угодно жёсткий секс происходит по взаимному согласию — это не изнасилование. Изнасилование априори совершается против воли насилуемого, а такая подмена понятий попросту опасна. Если происходит изнасилование, жертва не будет испытывать неземных ощущений и после падать к насильнику на грудь с признаниями в вечной любви. От настоящего изнасилования трудно испытать удовольствие даже мазохистке — оно ломает. А насчёт любви — извините, стокгольмский синдром так быстро не развивается.

Проблема в том, что, начитавшись этого, появляются глупые мальчишки, думающие, что «каждая женщина желает быть изнасилованной». Что так можно добиться любви и взаимности. В том, что появляются девчонки, мечтающие о «сексе без особого пиетета», но так же называющие его «изнасилованием».

Вы представляете, что могут натворить первые?

Вы представляете, чего могут натерпеться вторые?

Я не считаю, что виноваты подобные произведения сами по себе. Они позволяют выплеснуть лишние эмоции, избавиться от накапливающейся агрессии… В конце концов, если их запретить, они или уйдут на подпольное положение, или найдётся альтернатива (не факт, что лучшая). Но такая подмена понятий задолбала.

В принципе, я айтишник, хотя занимаюсь всем понемногу: могу и сайт наваять, и проводку в доме поменять, и стенку заштукатурить, и шпаклёвкой поверху пройтись. Работы хватает, по большей части интересной, но попадается тип клиентов из разряда «сделай мне хорошо, и всё тут».

В общем, попросили нарисовать интернет-магазин. Сделал. Деньги получил и по доброте душевной стал объяснять, как и что лучше сделать, как добавлять товар, куда и сколько. И тут началось:

— А я добавляю, а он не добавляется.

Ладно, мой косяк, не учёл. Клиент на веб-сервер радостно закинул фотографии с русскоязычными названиями. Поправил, объяснил.

— А я добавляю, а оно исчезло.

Тоже мой косяк: дозволил клиенту больше, чем положено, и он в название страницы добавляет русские буквы и спецсимволы. Поправил, объяснил.

— А нарисуй мне логотипчик покрасивее.

Блин, дорогой мой, я не дизайнер, так что вот тебе вариант красиво раз, вариант красиво два и вариант красиво три в моём исполнении. В итоге ещё один потерянный день на подбор цвета к логотипу номер 20.

— А почему у меня клиентов нет?

Ну, дорогой мой, стырив картинки на соседнем сайте и ни добавив ни строчки своего текста, ты желаешь, чтобы тебя уже находила вся Россия? Да на фиг ты кому сдался?

— А почему у меня всё ещё нет клиентов?

Я говорил и не раз, даже заставлял писать в блокноте: пиши свои описания к товарам. На спи… простите, скопированном далеко не уедешь. Скопировать текст тебе и робот сможет, а таких в сети миллионы.

— А я сам всё написал, и у меня всё равно нет заказов!

Сам? Скопировал вон с того сайта и изменил название магазина на своё? Это не сам, это опять спи… Ну, вы поняли.

— Слушай, а сделай мне финтифлюшку с телеплякой, а то у меня клиентов нет!

Дорогой мой, я уже замучился объяснять, что клиентов у тебя нет, потому что на твоём мегасайте творческих трудов ноль процентов: всё откуда-то спи…, да ещё и криво. Читать неинтересно, смотреть на криво спи… картинки — аж воротит! У тех, у кого ты всё это спёр, хотя бы хватило ума нарисовать к картинкам красивую рамочку.

— Слушай! Мне нужно…

Извини, я занят.

— Слушай, а сделай мне…

Извини, а ты на время смотрел? Я и так сплю по пять часов, болтая с тобой до полуночи и объясняя по пять раз очевидное!

— Да что за на фиг, сделай мне!

Дорогой, иди на пешую эротическую прогулку. Наполнять за тебя сайт ни кто не будет! У меня сейчас и так аврал, потому что на тебя я потратил слишком много времени, отодвинув свои прямые обязанности.

— Не ори на меня, на своих коллег орать будешь! Делай!

Извини, давай я тебе просто верну деньги, говори куда. А лечить от тупости — это уже не ко мне. В интернете очень много контор специально для тебя, которые за годик, глядишь, и думать тебя научат, и прислушиваться за определённую сумму. Жаль, будет поздно, ибо в кармане у тебя останутся лишь копейки на «доширак».

Как ни жалко было потраченного времени, ушедших в никуда денег на организаторские вопросы, неделю недосыпа, но, извините, захоти я поднять для себя сайт — я бы его поднял. Вложил бы туда довольно много труда и средств, но сайт приносил бы прибыль. Тебе же банально была нужна кнопка «Сделать бабло немедленно». Извини, эту кнопку уже давно используют другие организации.

Так что — давай, до свидания!

Как и автора недавней истории про Адептов Майонезного Ужаса, меня тоже задолбали адепты, но противоположной конфессии — Свидетели Святого Майонеза. Это те люди, которые прямо не мыслят своего существования без наличия атрибута их веры на столе каждой семьи, а желательно ещё и разных видов.

Неважно, что хозяйка готовила весь день всевозможные блюда. Без майонеза даже самый изысканный деликатес для них — просто питательная субстанция, которую для лучшего усваивания прямо-таки необходимо залить толстым слоем майонеза, чтобы еда показалась вкусной, и если вожделенного соуса не окажется, то хозяин рискует увидеть унылые лица гостей, ковыряющихся в своих тарелках.

С чего у меня такая нелюбовь к майонезу? Да всё просто — из-за повсеместного его навязывания.

Началось всё лет 10–15 назад, когда в конце радиопередачи про компьютеры сказали: «И не забывайте, что майонез в первую очередь — это драйвер для борща!» Тогда и произошло моё первое возмущение этим соусом, ибо майонез — это в первую очередь соус для холодных блюд; борщ же принято есть со сметаной (или варёным яйцом) и пампушками с чесноком.

Потом были всевозможные посиделки и мероприятия, где в первую очередь спрашивали майонез, но при наличии других соусов съедали сначала их, а его оставляли на десерт.

На осеннем фестивале, который я помогал строить, после продолжительного наблюдения за адептами этого культа, когда люди бегут в сторону кухни с боевым кличем: «Майонез привезли!», когда на раздаче взывали к своему божеству по имени и после появления вожделенного соуса заправляли им всё, что было в тарелке, приговаривая: «Майонезик, майонезик, майонезик…», я, будучи в не очень хорошем настроении, на предложение налить и мне в тарелку немного этой благодати буркнул, что суп с майонезом я есть не буду и что задолбали они со своей святыней, за что на меня взглянули с ужасом и с фразой: «Так ты из этих, что ли?», на что мне пришлось им рассказать своё видение предназначения сего соуса. Поскольку же сметаны к щам не было (к тому моменту её молча съели), попробовал я суп таким, как приготовили его повара, за что им большое спасибо.

Особый шик доставляет заправка блюда майонезом, если он там есть и так. Свинина, обжаренная под майонезом с сыром и украшенная сверху майонезом же… Майонез вообще запекать нельзя, он для этого не предназначен, просто используется ленивыми как замена сметане и самодельным соусам, но если уж блюдо приготовлено, то не пропадать же продуктам!

Недавно бабушка решила подкормить меня на работе, о чём я её не просил. Принесла куриные бёдрышки из супермаркета через дорогу, при этом приговаривая, что, мол, поскольку я вроде как много не ем, она решила мне вместо кусочка свинины купить куриных бёдрышек. Возражения не принимаются, посылать открыто свою бабушку как-то неудобно. Внутри оказалась диетическая курица (я же, типа, худею, всего-то 95 кг вешу) с недиетической шкурой под слоем майонеза с маслом. Да, курицу я съел, но только на утро, с уже меньшим количеством майонеза, нормально обжаренную и с сыром.

Нет, я не против майонеза вообще, просто приемлю его только в отдельных блюдах. Меня задолбали крайности, когда майонез ставится на вершину гастрономического искусства или когда к нему относятся как к врагу народа.

Господа, всего должно быть меру, у всего есть своё место. Не впадайте в крайности и не враждуйте по этому поводу! Ибо в проигрыше в случае победы одной из сторон окажутся в результате обычные люди, которые не смогли высказать своё мнение, ибо им попросту не дали слова ни те, ни другие в ходе своих фанатских разборок.

Приятного аппетита!

А меня задолбала… эмпатия. Нет, не та, о которой написано на страницах учебников и энциклопедий. У этого слова есть менее популярное значение — способность по-настоящему чувствовать состояние другого человека. Не сопереживать, не «проникнуться» и не понять — а до мелочей ощутить то, что находится у него внутри. Энергетически, ментально — как кому больше нравится, термины тут не главное. Это не фантастика и не особо редкая способность — людей, способных на такую эмпатию, довольно много. А вот отсюда и начинается задолбанность.

Пример первый, локальный. Родственники, друзья и знакомые.

В твою жизнь постоянно будут вклиниваться они — чужие эмоции и переживания. Кому-то больно? Плохо? Ты ощутишь это на себе со всей полнотой и глубиной. Многие из вышеперечисленных людей знают о «способности», а некоторые даже специально ждут моего появления, чтобы выплакаться. Ведь я же пойму их, как никто другой. Вот тут задолбанность достигает своего пика — они редко пишут первыми, а я понятия не имею, у кого конкретно в жизни сейчас настала чёрная полоса. Представьте себе постоянно повторяющийся вопрос, заданный целому списку людей, не им ли плохо. Когда страдалец найден, начинается новая эпопея. Отвязаться от этого невозможно — иначе они продолжат страдать, втайне желая, чтобы пришла я и решила их проблемы (побыла их жилеткой, личным психологом и всем остальным на свете). То, что это может порядком меня задолбать, воспринимается ими как эгоизм. У меня не может быть личных проблем, дел, своей жизни, в конце концов — я могу, значит, я должна. Один маленький нюанс: чем сильнее они видят во мне «это», тем сильнее я чувствую их. Все просьбы изменить отношения действуют ровно до следующего чужого несчастья. При этом я всегда помогу сама, если не садиться мне на шею — достаточно простого напоминания о себе. Однако, им гораздо удобнее укрепить своё положение подобной «связью».

И это не считая того, что состояние близких людей, которые живут со мной в одной квартире, я чувствую в любом случае. А это в основном не лучшие эмоции.

Пример второй, глобальный.

Представьте себе, вы вышли из дома, живя при этом в мегаполисе. Вокруг вас — сотни и тысячи людей. И все они тоже чувствуют. От толпы закрыться невозможно. И нет ничего хорошего в возможности видеть людей изнутри — в подавляющем большинстве в них находится одна грязь. Зависть, злоба, неудовлетворённость по всем фронтам, куча не лучших человеческих переживаний. И это противно. За лицом каждого «хорошего (глазами общества) человека» кроются вещи, которые большинством считаются нормальными. Но если увидеть их истинную суть… Впрочем, не буду вдаваться в детали, но находиться в толпе человеку с сильными способностями к эмпатии — крайне тяжело.

Да, есть и другая сторона.

Ощутить чужую улыбку, счастье, благодарность — по-настоящему ценно и прекрасно. Это согревает (ментально, энергетически — нужное подчеркнуть) как ничто иное. Возможность всегда узнать, что творится в душах близких людей (тех, которые не пользуются этим), почувствовать себя частью целого мира. Как сказал Уильям Блейк:

Увидеть мир в одной песчинке
И космос весь — в лесной травинке.
Вместить в ладони бесконечность
И в миге мимолётном вечность!

Умение чувствовать чужую жизнь внушает уважение к ней. Это помогает стремиться к гармонии, избегать насилия и эгоизма — не захочется заниматься вещами, зная об их разрушительной сути и негативном влиянии, невозможно будет причинить боль другому, ибо ощутишь её, как свою. На этом сайте часто ругают «особо чувствительных», не задумываясь о том, что в развитии чувств нет ничего плохого. Сострадание, милосердие, та же доброта — эти качества развиваются вместе с душой. Быть чёрствым ко всему, безусловно, удобнее. Однако мы сами делаем мир таким, какой он есть. Предпочитаете оправдываться животными инстинктами и тем, что это естественно? Поздравляю, вы упускаете собственный шанс на развитие, вкладываясь в то, чтобы мир продолжал оставаться таким, каким мы видим его сейчас. Жаль одного — чтобы понять это, нужно увидеть. А чтобы увидеть… ну, вы поняли.

Умение чувствовать мир — великая вещь. В нем много прекрасного, ощущать которое — настоящее счастье. Но остальные его стороны — задолбали!

Ваши дети вас задолбали?

Я преподаю иностранные языки на курсах. Случилось так, что учу я группы всевозможных возрастов, от четырёх до бесконечности. Да, дети порой вызывают мысль «задолбали», но не критично, редко и мимолётно, потому что я знаю: они не виноваты.

В 4 года, возможно, в самом деле рано знать, что взрослым (а тем более учителю) не «тыкают». Тем не менее, с десяток других четырёхлеток знают и даже по имени-отчеству зовут.

В 7 лет можно не вытирать попу, сходив по-большому. Запах естественных дел никого не должен смущать.

В 8 лет можно быть уверенным, что свистеть на уроке — нормально.

Шестилетний ребёнок, которого привели после болезни, не дождавшись полного выздоровления, может не прикрывать рот при кашле. Он может кашлять прямо в лицо всем, с кем находился рядом, в том числе и мне. Ничего, мне не трудно объяснить, что кашлять на других людей плохо, потому что они тоже могут заболеть, что с третью группы мы и сделали.

В 10 лет всё ещё можно не уметь прикрывать рот, когда кашляешь.

Ребёнок может не заметить, что у него началась ветрянка. Родители, оказывается, тоже могут не заметить. Оно и правильно: зелёный, говорят, снова в моде и не переболевшим взрослым тоже будет к лицу.

Ребёнка с ротавирусом можно привести на занятия, как только температура перестанет переваливать за 38 и другие неприятные симптомы прекратятся. И да, в школу, конечно же, ходить рано, мы же болеем, но английский пропускать ни в коем случае нельзя. Пусть другие дети тоже мучаются и вырабатывают иммунитет, благо у взрослых всё проходит не так тяжко.

Когда на улице +5 при полном зимнем отоплении в помещении, можно отправить детку заниматься в зимнем комбинезоне и зимних ботинках, а в −10 в тоненькой футболке или платье без рукавов, и кричать: «Закройте окно!», когда класс проветривают между группами, ведь в коридоре сильный сквозняк. Сквозняк от того, что у большинства современных родителей дома двери либо автоматические, либо имеется портье, и они не понимают, как это — прикрыть за собой входную дверь. Особенно если на ней крупными буквами по-русски написана просьба это сделать.

Можно верить восьмилетнему ребёнку на слово, когда он говорит, что сделал домашнее задание, и искренне потом удивляться, когда учитель жалуется на повторяющееся отсутствие такового.

Вне зависимости от возраста дитяти можно надеяться на чудо. Это когда разрешают почти никогда не делать огромное домашнее задание в виде двух крошечных упражнений, потому в школе «тоже много задают», посещать занятия через раз, потому что день рождения бабушки, дедушки, дяди, тёти выпал именно на этот будний день, спортивные соревнования и праздники в школах и садах тоже выпадают именно на эти час-полтора во второй половине дня. А ещё, напомню, температура и инфекция — не повод пропускать занятия, но если ребёнок устал после спортивной секции, то ни в коем случае бедного нельзя заставлять идти заниматься. Ведь все дети не только гении, но и экстрасенсы. Только от того факта, что они записаны в группу, а родители оплатили занятия, дети сверхъестественным образом обязательно заговорят на иностранном языке. Запишусь-ка я на курсы финского и китайского — вдруг сработает?

Родители, неужели здравый смысл не подсказывает, что ребёнка необходимо научить вежливости, основам личной гигиены, посмотреть прогноз погоды и одеть соответственно? Если вы не хотите уделить детям чуточку внимания, напрашивается вывод, что они вас задолбали. Может, попробовать их воспитать, чтобы не раздражали?

А меня люто задолбали размножающиеся как грибы после дождя социопаты-неудачники.

Вы, наверное, думаете, что я очередная активная молодая девушка, которая только и знает, что тусоваться с кучей новых и старых знакомых, и не понимает ранимых социопатиков с глубоким внутренним миром? Как бы не так.

Я домосед, выходящий из квартиры только по необходимости. У меня нет реальных друзей. Я уже полтора года общаюсь только с одним человеком, и то в сети. Всего. Ага. Казалось бы, я типичный социопат-хикки-неудачник и далее по списку, так что же меня могло задолбать в моих «собратьях»?

Потому что они совершенно не такие. Это всё мода. Сейчас модно быть таким вот домоседом. Только почему-то новые модные домоседы периодически гуляют с друзьями. Социофобы имеют по тысяче друзяшек в синей сети. Социопатов волнует необходимость соблюдать общепринятые новогодние ритуалы и не только. Они зависят от общественного мнения. Типичный такой домосед — это юная особа, постящая на своей страничке по сотне постов о том, что всё тлен, как ей скучно, как её все не понимают, культивирует свою лень и общается с сотнями таких же.

Только ничего это не значит. Это мода. И это смешно. Прежде чем бросаться такими громкими словами, вы бы хотя бы усвоили, что они значат.

Социопатия — это расстройство личности, при котором человек крайне агрессивен и плевать хотел на социальные нормы, обязательства, на нужду выполнять которые плачется недавний автор. Они просто не могут их выполнять из-за своей болезни.

Социофобия — это не стеснение, потому что к тебе подошёл какой-то человек. Это реальный страх перед людьми. Иногда человек и в сети боится кому-то написать, не то что контактировать с кем-то в реальности.

Домосед — это не когда ты просидел дома все выходные или — о боже! — всю неделю, а когда тебе совершенно оттуда выходить не хочется. Некоторые и вовсе продукты и прочие вещи на дом заказывают.

Лентяй и неудачник — это не повод для культивирования и отговорок. Это выглядит смешно и глупо.

Разница между несчастными социопатиками, которых никто не понимает, и реальными людьми с такими проблемами такова: социопатики наиграются в это и бросят, как только найдут себе нового парня/девушку или новых друзей, а реальные люди и дальше будут прозябать в своём замкнутом пространстве со своими проблемами с коммуникацией, комплексами и наплевательским отношением на социальные нормы. Одни. Молча.

А строчащие постики о своих «несчастьях», «меня-никто-не-понимает», «я-никому-не-нужен», циничные, саркастичные и далее по списку, засоряющие пространство сети своим псевдонытьём — задолбали!

Не помню, кого Данте Алигьери поместил во льды Коцита, но вот Якунину там самое место.

В адовом холоде он будет стоять в ожидании своего котла — и мимо будут проноситься котлы последних моделей, с отоплением и освещением.

Когда же, наконец, придёт очередь Якунина, ему достанется котёл старый, раздолбанный, продуваемый всеми ветрами, и механический голос будет невнятно бормотать про технические причины, по которым его котёл не отапливается.

Обязательно, когда грешник кое-как пригреется, его разбудит зычный вопль торговца, предлагающего «водичку-пиво-сухарики-орешки-мороженое».

И котёл этот не остановится. Никогда.

Без всякого уважения, задолбавшийся плательщик за билеты РЖД.

Мой парень — любитель ножиков. На днях он показал мне историю задолбавшегося найфомана, такого же, как он. И знаете что? Ещё месяц назад я бы двумя руками проголосовала в его поддержку. А теперь… не знаю.

Начиналось всё хорошо и даже забавно. Помню, на одной из первых встреч я заметила на его левой руке (люблю крепкие волосатые руки!) бритое пятнышко и пошутила. Он объяснил: ножик точил. И тут же незаметным движением извлёк откуда-то ножик и продемонстрировал его бритвенную остроту. А, увидев моё полуобморочное состояние, прочитал ликбез, зачем нормальному мирному горожанину нож и почему это не холодное оружие. И я поверила. Тем более что с тех пор я десятки раз видела, как ловко Андрей вскрывает своим ножиком конверты и коробки, точит карандаши или делит со мной пирожок.

Когда настало лето и появились грибы, Андрей только посмеялся над моим китайским перочинным ножичком, рассыпающимся в руках, а на следующий день преподнёс мне прелестный маленький нож с берестяной рукояткой, как раз по моей руке. Так и я приобщилась к его страсти.

Я уже не говорю о том, что на моей кухне не найти ни одного тупого или гнутого ножа — для Андрея это оскорбление, и он лично наводит порядок. Так что не спорю: найфоман (особенно с прямыми руками) действительно может быть замечательным спутником.

Когда однажды вечером, насмотревшись кино, я позволила Андрею поиграть со мной в бандита и жертву, мне ни на секунду не было страшно. Даже когда он, аккуратно связав мне руки, уверенным движением срезал всю мою одежду и бельё, ни разу не коснувшись кожи холодной сталью. Волнующе — да, до мурашек, но не страшно.

Была, конечно, и обратная сторона. Без травматизма мы обошлись: кажется, я чаще режусь столовым ножом, чем Андрей своими страшилищами. Но мне постоянно приходится следить, чтобы его бесчисленные ножи не лежали на краю стола и не падали на ноги, а также регулярно ждать на входе в метро, пока Андрей очередной раз объясняется с бдительными стражами правопорядка.

Однажды в метро мы повздорили с каким-то парнем. Скажем так, полностью прав не был никто, спор очень быстро заглох. Но я краем глаза заметила мелькнувшее на лице Андрея жёсткое выражение. А дома он сказал: «Знаешь, в тот момент, когда мы выходили, я мог сделать одно незаметное движение, и этот козёл пролежал бы месяц. И никто не успел бы ничего понять — двери закроются, поезд уедет. И как только я об этом подумал, мне сразу стало легко и спокойно на душе». Сами понимаете, мне от этого спокойно не стало совершенно. Но я знала мирный и подчёркнуто законопослушный нрав своего спутника, поэтому быстро оставила эти мысли.

А месяц назад произошёл второй случай. Мы возвращались ночью домой и на входе в нашу подворотню упёрлись в автомобиль из разряда «я швартуюсь, как пират». Я протиснулась за его багажником почти без проблем, а Андрей застрял на три секунды, и я услышала знакомый щелчок стопора.

— Что ты сделал?!

— Ничего. Небольшая царапинка на крыле.

В ту ночь я не спала. Меня трясло. Я боялась утром выходить из дома и не хотела выпускать Андрея. Я пугалась каждой полицейской машины (а через дорогу отделение, и машины мелькали весь день). Я зубрила статьи «Порча имущества» и «Хулиганство», сравнивала цены на покраску элементов кузова, а потом боялась, что ФСБ просмотрит историю поисковых запросов. Андрей уверял, что его не найдут, а если что, он готов ответить, но меня это не успокаивало.

Прошло много времени. Вроде бы никто нас не искал, и меня отпустило. Но с тех пор любимый ножик Андрея лежит у меня в столе. Мы решили, что так будет спокойнее. Хотя бы на месяц.

Потом Андрей признался, что был ещё и третий случай. Много лет назад, когда у него был очень нервный период в жизни. «Знаешь… Очень хорошо, что ножик в тот день был далеко в рюкзаке».

Я знаю Андрея. Он человек мирный и непьющий, вдобавок остро переживающий за меня. Я верю, что с ним больше такого не будет. Но он не один. Я вижу вокруг немало людей с ножами — Андрей сам мне объяснил, что металлический зажим на кармане брюк — это не авторучка и не очечник. Что на уме у каждого из них? Не знаю.

Я вижу на каждой улице ларьки, полные колюще-режущих предметов, которые совершенно не пригодны для мирного применения. Зато стоят так дёшево, что их не жалко выкинуть, если что. Закон об оружии? Ни один из этих ножей не относится к оружию, но любым из них отлично можно изуродовать человека. И я теперь хорошо понимаю людей, которые боятся человека с ножом.

Андрей завтра записывается в секцию ножевого боя. Говорит, это его давняя мечта. Говорит, что тренер очень хороший и в первую очередь ставит на место мозги, а не руки, так что для нервов это будет только полезно. А я думаю, что если с ним будет ещё один подобный случай, я этого не перенесу. И тем более, если он при этом будет прекрасно владеть ножом…

Я не уверена, что теперь смогу остаться с Андреем навсегда. И знаете что? Я не могу ему это сообщить. Мне просто страшно.

Вы уж тапками не кидайте, но я ненавижу Деда Мороза. Тому есть несколько причин. Прежде всего, такой персонаж не мог быть придуман царско-советской властью из ничего: мозгов мало. За основу взяли верования наших предков в злого духа жутких морозов, старого и страшного как внешне, так и деяниями. Метод борьбы был известен только один: задобрить. Бралась девочка покрасивее, наряжалась и привязывалась к дереву в глубине леса. До утра она обычно не доживала: либо замерзала до смерти, а потом её волки раздирали, либо сразу волки приходили. Нынче эта девочка известна как Снегурка. Для пущего привлечения духа к девочке вокруг неё в некоторых селениях развешивали свежие кишки и потроха домашней скотины — прообраз гирлянд. Уловили обстановку праздника?

Так вот, это всё полбеды. Самое ненавистное — утренники в школах и садах. И в основном — момент общения с «добрым стариком и его внучкой», а также получение от них подарка. Вы когда-нибудь задумывались, насколько это опасно? Ведь многие маньяки в преддверии праздников этим пользуются. У многих детей есть установка «не брать ничего из рук незнакомца», которая с Дедом Морозом не срабатывает. Под видом сего персонажа вашему ребёнку могут дать и наркотик, и алкоголь, и клофелин. И украсть на органы. Это весьма утрированно, но чем чёрт не шутит? Вы ж не знаете, что стукнет маньяку или педофилу в голову.

Потому собирательный образ доброго волшебного дедушки, что дарит подарки, всё же нужен. Но пусть он будет волшебством для ребёнка. Простором для фантазии, доброй сказкой, а не разнокалиберным фальшивящим юношей в красной шубе с внучкой «далеко за 30» и хорошо, если не алкоголиком…

Когда-то я увидела симпатичный кулончик, славный и в нужной степени дешёвый, но страшно далёкий, а Почты России я боюсь. И чтобы не тосковать о тщетности и бренности провинциального бытия, где никогда нет ничего желанного, я решила вспомнить свои скульптурные навыки, накупила себе полимерной глины и начала всякое лепить.

Заинтересовавшись разными тенденциями и техниками, начала читать сообщество полимеристок (полимериц? полимерщиц?) и загрустила. Не от того, что леплю я скверно. Нормально я леплю, да. Не от того даже, что у меня самые дешёвые и неудобные инструменты и материалы, а других тут и не найти (а почта — ангст и шмерц). Грустно было вот от какой мысли: чёрт, неужели эти все люди действительно с удовольствием носят всё это?

Попадаются, конечно, и вполне вменяемые на мой печальный взгляд вещицы, но они не вызывают у обитательниц таких яростных восторгов, как вот это аляповатое колье, похожее на паразитирующий на шее бабушкин сервиз, или украшения в виде разнообразной еды (шоколад в ушах, малина на груди и всякое такое), инфантильные бусики для фриковатых тёток очень слегка за тридцать и прочая невменяемая прелесть.

Все эти рукоблудницы/дельницы друг друга взаимно френдят и называют по именам (иногда с унизительно-ласкательными суффиксами) в комментариях, умудряются иногда даже вести эстетические споры, хвастаются приобретением дорогущих вундервафель для умножения своих бижутерных грехов. Они виртуозно владеют приёмами и техниками, названия которых способны ввергнуть неофита в гугл-панику, могут позволить себе запороть за день полкило недешёвого пластика, купить ещё и снова запороть, сломать хитрый девайс стоимостью в половину этого вашего айфона и не сильно опечалиться. Серьёзно относятся к делу, основательно, не какие-нибудь, потому и сказать им, мол, окститесь, бабоньки — как-то стрёмно: сразу будет «спервадобейся» и круговая оборона.

А мне, может, тоже хочется с кем-то обсудить свою новую фенечку, но ведь не с этими людьми, эстетические вкусы которых застряли где-то между советской посудной лавкой и новогодним утренником.

Грусть. Одиночество.