Быт

Говорите, кто нам будет полки вешать и компы чинить?

В две тысячи шестом году, в мои пятнадцать, не самый дальний родственник принёс мне списанный компьютер из своей фирмы. Показал, где включается, сказал: «Разбирайся». Через полгода я доразбиралась до того, что поставила пароль — сама не поняла, как и какой. Родственник сказал, что не знает, как его убрать, пришлось вызывать мастера. Мастер довольно быстро убрал пароль и показал мне, что я сделала. Велел, чтоб я больше так не делала либо запоминала, какие и куда я ставлю пароли. И запросил за это, как я теперь понимаю, стоимость всего того весьма убитого компа с монитором, клавиатурой и мышью вместе, хотя вызов был на дом и ужасающая нищета вокруг просто не могла не бросаться в глаза. Кое-как наскребла ему оплату, проводила… С тех пор к мастерам я не обращалась никогда. Всё, что не касается железа, я успешно поправляла сама. Не то чтобы не было друзей и знакомых мужского полу — полно их у меня, многие из них даже работали в фирмочках типа «Компьютерная помощь», но… Катя, сделай сама. Ты же умная. Катя, переставь сама ОС. Катя, найди сама под своё древнее железо драйверы и разберись сама, что такое эти драйверы и зачем они нужны. И роутер сама настрой, и локалку сама прокинь, и плевать, что ты гуманитарий, филолог по образованию. Не получается? Ну, ты не останавливайся, пробуй… Что, получилось наконец? Ну и хорошо, мы ж говорили, ты умная.

Когда умирать начало железо, никто из этих великих компьютерщиков мне не помог. Что-то сгорело, что — фиг знает. Я опять на форумы — под мужским ником, разумеется, иначе пошлют к друзьям-мужикам, и получится замкнутый круг. Я научилась разбираться в сигналах спикера, выяснила, что сгорело, и всё исправила.

Это всё не значит, что Катя на внешность крокодил. Переспать с Катей, съесть ею приготовленное и пива попить за Катин счёт в её же компании — чуть ли не очередь стоит. Но колупаться в Катином компе — прерогатива Кати.

Про полки же… Висят у меня полки. Четыре штуки. Ровно висят. Вешала я, хрупкая девушка, сорок килограммов весом. И полки вешала, и смесители в ванной меняла, и линолеум стелила, и обои клеила. И старую газовую плиту на помойку — тоже я тащила. Одна. Не спрашивайте как — я сама не знаю, как мне это удалось. А друг, здоровый мужик, сказал, что один её с четвёртого этажа без лифта не унесёт, и он бы рад, но… А со мной нельзя: я же не считаюсь, я девушка, так что спотыкаться мне в своём крохотном коридорчике через эту плиту ещё полгодика-годик.

Я не феминистка. Я не хочу матриархат. Я хочу ткнуть пальчиком и сказать: «Не работает, почини, пожалуйста». И забыть как страшный сон, что умею всё сама.

Я тоже читала Плач Любителя Замков на Перилах, но меня куда больше отождествления демократии и вседозволенности (читай: безнаказанности) поразила уверенность, что замок на перилах может служить гарантом долгой и счастливой семейной жизни. Не взаимопонимание и не взаимопомощь, не общность интересов, не желание и умение жить рядом с тараканами друг друга, а кусочек железа с именами и датой.

Мостик, восстановленный по чертежам позапрошлого века с неимоверной ковкой? Не более чем хранилище для символов счастья. Весьма условных символов. Господа, вы же разводитесь раньше, чем ваш низкопробный замок успевает заржаветь!

И ведь никому не придёт в голову срезать замок при разводе. Удалить ворох фотографий — пожалуйста. Сжечь платье на торжественном костре — запросто. Устроить мальчишник на островах, куда жену (уже бывшую) отвезти было слишком дорого — с удовольствием. Спилить уродливый замок с красивого некогда мостика — да чё ему, пусть висит!!!

Это напоминает мне крики о том, что брак не может быть счастливым, если исключить из отношений минет и борщ. Только фанаты минета-борща хотя бы сваливают заботу о счастье на партнёра. Да, на одного и на самого хрупкого, но на живого человека с мозгами и желанием создать семью. А вот замкофилы всё валят на редкое уродство.

50 евро — на мой взгляд, чудесная сумма. А ещё нужно объявить единый день спиливания замков. Это я вам как замужняя молодая дама, не повесившая ни одного замка, говорю.

— Не сделали нужного количества парковочных мест рядом с моим подъездом — я буду парковаться на газоне или запирать соседей. Ставить подальше, платить за аренду места на стоянке или в паркинге не буду, мне неудобно!

— Я выброшу мусор с пикника прямо здесь, в лесу, так как в радиусе 200 м не поставили ни одной урны. До ближайшей помойки я не пойду — устану!

— Не сделали курилку рядом с автобусной остановкой, идёт дождик, а я курить хочу. Вам воняет — вы и отойдите, а я не отойду, буду здесь курить!

— Мой внучок будет гулять и играть на площадке для роллеров и велосипедистов. На детской площадке нет таких интересных штучек. Чего разлетались тут?! Чуть моего Ванечку не убили, сволочи!

— Не построили собачью площадку в моем микрорайоне — буду выгуливать мою Бусечку на стадионе ближайшей школы! В лесопарк рядом со стадионом не пойду: там дорожки неудобные.

— Не сделали велодорожку. Буду на скорости около 40 км/ч лететь на пешеходов на пешеходной дорожке и возмущаться. Я кататься хочу!

— Будем сажать детей в грязной обуви в магазинные тележки: нам специальных с сиденьями не оставили!

И так далее, и тому подобное. Хорошо, конструктивно, решения проблем предложены? Мы действительно сталкиваемся с разными неудобствами. Но давайте ещё будем говорить: «Ой, до ближайшего туалета километр, а мне сейчас хочется! Мне не сделали удобно, поэтому я прямо здесь насру». Чего уж стесняться!

В последнее время всё чаще кажется, что всё произнесённое вслух людьми не воспринимается как важное. Говорить можно что угодно, много раз, пока документы не подписаны. Трудности у людей, которые поверили давно обещанному и ждут? Ну, если они поверили и выполняют свои обязательства по сделке, то это их проблемы.

Например, моя тётя Т. Живёт в двухкомнатной квартире со взрослым сыном, уже лет пятнадцать вздыхает, что она из деревни, ей нужен полноценный дом, а не эта жалкая лачуга на садовом участке, где даже кур не разведёшь. После выхода на пенсию она даже несколько раз снимала у знакомых дом в деревне на лето. Когда сын надумал жениться и стал задумываться об ипотеке, тётя встала на дыбы и заявила: вот ещё глупости, зачем покупать ещё одну квартиру, когда в центре города есть их, хорошая? Пусть лучше сын купит ей дом в деревне, обустроит его, а сам останется здесь. Ну, а дальше легко догадаться. Дом был куплен, за год обустроен по полной программе… Разумеется, тётя осталась жить в городе, никуда не переезжая из своей отдельной комнаты и заставляя молодых ютиться в уголке за перегородкой. А что такого, она имела право передумать! И вообще, она уже сорок лет как городская, как вы смеете заставлять её жить вдали от цивилизации! И даже продать дом нельзя: он был оформлен на тётю.

Или вот ненаглядная, ныне покойная, бабушка Г. В. Ослабев под старость ногами, уговорила переехать к ней одну из внучек, ведь у родных детей свои жизни. Все дети, кстати, неоднократно предлагали ей жить с ними, на выбор, но она гордая, она любит быть самостоятельной, а не приживалкой! Девушка поначалу отказывалась: пригород, ездить на учёбу далеко, почти три часа в одну сторону, но соблазнилась на обещание завещать квартиру. Шесть лет многочасовой езды сначала на учёбу, потом на хорошую работу — и, конечно, уход за почти не ходящей пожилой женщиной, для которой добраться, простите, до туалета — уже нечастый подвиг. Итог? Квартира оказалась завещана старшему сыну. Как позднее рассказала соседка, бабушка и не думала отписывать квартиру кому-то ещё, кроме него. Потому что — старший. Сын. Точка. Дочь младшего сына перебьётся, не первая в очереди; ну и что, что жила и ухаживала?

Слова, не подкреплённые бумагами, это просто слова. Сейчас родители моего жениха поют мне песенку: «Свадьба должна быть обязательно роскошной, вы с родителями возьмёте на неё кредит, а мы внесём первый взнос за ипотеку вашей квартиры». Когда жених спросил в лоб, откуда они собираются брать деньги — с висящими на них кредитами за ремонт квартиры, за машину и за земельный участок в области, — ответа не последовало. Нет уж, свадьбу мы устроим, какую хотим сами, молодёжную и финансово нам посильную. А верить в журавля в небе без каких-либо письменных гарантий я уже точно никогда не буду.

Мой муж сидел в тюрьме. Я знала об этом с первого дня наших отношений и помнила об этом, когда мы поженились. Он продавал наркотики в свои 17 лет всем и вся, кто брал. Его взяли уже тогда, когда он бросил этим заниматься. Он отсидел полный срок, все пять лет. Я познакомилась с ним через полгода после его освобождения. Мне было всё равно, что он сделал когда-то, а сейчас, будучи его женой, я вообще редко вспоминаю об этом факте его биографии.

Меня задолбало наше странное общество с его понятиями. По мнению моей семьи, я не должна никогда и нигде упоминать о судимости мужа. Мол, обществу всё равно, что он не маньяк и бандит, само слово «судимость» уже создаёт плачевную картину. Да половина моих родственников не в курсе! И не дай боже узнать: это же позор!

Так вот, народ, объясните мне, в чём позор? Я не оправдываю мужа, но он сполна отплатил за свои грехи в тюрьме. Он вышел оттуда адекватным, взрослым и более мудрым человеком. Да, я знаю, чего ему это стоило и сколько нервов там навсегда потеряно. Но за всё нужно платить, и он отплатил. А вот соседский паренёк, отсидевший год общего режима за то, что прибил родную бабку, — он просто жертва системы и плохой семьи. Его жалеют все и вся, и это как бы не считается.

Давайте будем честными друг с другом. Люди совершают ошибки, но потом уже в их власти изменить свою жизнь. И вот уже по этим поступкам можно судить. Мой муж ведёт себя воспитанней и добрее, чем 80% не судимых мужчин на улицах. Так что откройте глаза и рассуждайте здраво. Мой муж — бывший заключённый, я люблю его и рожу от него детей. Идите вы к чёрту с этой извращённой моралью, а лучше посмотрите на себя.

Объясните мне, женщине, логику мужских поступков!

Мужчина говорит своей женщине: «Я хочу, чтобы в доме был порядок, было уютно и приятно находиться в квартире». При этом мужчина кидает вещи на пол, ест мандарины на диване и кожуру оставляет там же. Грязные носки и трусы чинно лежат в каждом углу квартиры, но никак не в ванной.

Поел на кухне — всё, что было в обёртке, пакете, кожуре, остаётся на столе. Не допил чай — надо в него скинуть то, что не доел.

Пришёл с работы — скину вещи прямо здесь, а носки зашвырну вот в тот дальний угол. А трусы после душа повешу на люстру (и это не шутка, он действительно так делает).

Мужчина говорит: «Я хочу есть домашнюю еду. Каждый день. И супы. Да, я буду это разогревать. Ты только приготовь, а то я снова голодный буду».

И что мы имеем?

Женщина тратит часы на кухне. Готовит суп и горячее на два-три дня вперёд. Ведь мужчина сам попросил, настоял на своём. А в итоге суп он съел, только когда тот приготовился, и то полтарелки. Остальной суп женщина выливает через три дня, потому что тот скис, ведь мужчина не смог его сам разогреть.

Мне жалко ту свинку, которую зарезали ради этих чёртовых отбивных, которые ты, мой мужчина, так любишь. И которые ты не ел. Вот вообще не ел. Просто потому, что ты забыл, что дома есть еда.

Зато ты отлично кушал все три дня в кафешках. Ел супы в ресторане, мясо по-французски и чёртовы стейки. И я бы сама всё это ела, дорогой, честно, если бы не работала с девяти до девяти.

Я с радостью уберу все твои носки по комнате, сниму трусы с люстры… Но объясни мне: где мозги и здравый смысл?

Здравствуйте, я чистюля и педант. Приятно познакомиться.

В моём доме всегда чисто, всё всегда лежит на своих местах, даже рубашки в шкафу висят по цветовому спектру. Если вдруг у меня в квартире не помыт стакан или кто-то натоптал, я не засну, пока не уберу всё. Наверное, это психическое отклонение. Мне как-то всё равно. Уборка меня никогда не напрягала, мне в кайф мыть, расставлять и протирать. Плюс я всегда слежу за собой и своей одеждой, чтобы всё было чисто и выглажено.

Всем бы было по барабану на такую мою черту, если бы не одно «но»: я мужчина-холостяк.

По мнению моих знакомых, моя чистоплотность — признак латентного гомосексуализма, как минимум. Как максимум — совсем не латентного.

Уж так вышло, что в обществе сложился стереотип, что холостяк живёт в вечном свинарнике. Не знаю насчёт всех. Если это так, то считайте меня исключением, а не голубым, пожалуйста!

Ещё иногда мне встречаются доморощенные психологи, которые ставят мне различные диагнозы на этой почве. Мне уже ставили всякие психопатии и расстройства личности. Да, я понимаю, что моё стремление к чистоте несколько ненормально, но оно в пределах разумного. Я не протираю любую поверхность квартиры спиртом и не боюсь бактерий, а руки мою не больше, чем среднестатистический человек. Так что лечить меня не стоит, правда. Я нормальный.

Но самая задалбывающая категория знакомых — это хитрые засранцы. Они думают, что если меня пригласить в гости, то я тут же начну разгребать горы хлама и отмывать сантиметровые слои пыли. Я же чистоплотный до ужаса, мне положено! Но, увы, тактика не срабатывает. Чужой беспорядок меня не волнует. Конечно, в душе я всплакну над запущенностью вашего жилища, но не подскочу со стула и не начну, аки мистер Пропер, отмывать всё, что вижу. Но если меня попросить помочь с уборкой, я всегда за. Именно помочь, а не убрать всё самому.

А вообще, ребята, быть чистоплотным круто. Даже если у вас разруха в головах и в жизни, зато в клозетах всегда порядок. А это уже путь к порядку в жизни.

Дорогой, прошёл месяц, как мы разошлись. Все мои попытки объяснить причины пропали зря: ты ничего не понял. Твоя мама успела позвонить мне, моим родителям и всем знакомым, чтобы донести главную мысль: «И к лучшему, что так сложилось, потому что нам не нужны в семье дуры, а Н. точно дура, если её не устроил мой сын».

Попробую объяснить ещё раз, здесь. Да, у тебя нормальная внешность, нормальная работа. Ты не жадничал, когда были поводы дарить мне подарки, не отказывался помогать по хозяйству и тоже хотел детей. Звучит как идеал, да? Только вот, кроме этого, есть ещё куча нюансов человеческой личности.

За те семь лет, что мы прожили вместе, ты не сказал хорошего слова ни о ком, кроме себя. Слово «спасибо» было тебе незнакомо. Что я ни делала, всё было плохо. К тому же, ты тренировал на мне своё остроумие, напоминавшее мне школьников, которые нашли в классе слабого и самоутверждаются, дразня его. Да, порой твои шутки были остроумны, но вот добродушны — никогда.

Продавщица недодала пару рублей сдачи. То ли специально, то ли нечаянно обсчиталась. А я сгребла мелочь, не считая. Нет, тебе надо отобрать её, демонстративно пересчитать и громко, с хорошо поставленными интонациями Задорнова заявить на весь магазин: «Да, гуманитарий — это неизлечимая болезнь. Арифметике вас в школе не учили». Как себя чувствует при этом твоя жена, тебя не волнует.

Спрашиваю за обедом: «Понравилось?» — «Попрёт». — «То есть? Тебе невкусно?» — «Да вкусно, вкусно. Чего ты от меня хочешь?» — «Мог бы сказать спасибо, похвалить». — «Ты что, ребёнок, чтобы тебя хвалить? Ты взрослый человек».

Сбиваюсь с ног с маленьким ребёнком. Ты приходишь вечером домой. Конечно, ты не заметишь приготовленный обед, выглаженное бельё и сытую, чистенькую, ухоженную дочку. Зато оглядишься, подойдёшь и на запылившемся экране телевизора напишешь пальцем: «Протри меня».

Мы с друзьями на даче. Играю с дочкой в догонялки. Она убегает от меня, радостно вереща: «Ой-ой, спасите, сейчас меня поймают!» Ты, мужик, внезапно оказываешься между нами и с лёгкостью ставишь мне подножку. Я падаю. Больно. А ты, даже не пытаясь помочь мне подняться, весело ухмыляясь, поворачиваешься к друзьям: вот, мол, какой я молодец! А им явно было неловко.

Как я старалась, даря тебе подарки! Думала, что может тебя порадовать. Ловила и запоминала брошенные идеи. И всегда видела кислое лицо и слышала, что ты хотел бы немного не такое. Когда же я запоминала и покупала специально то, что ты похвалил в магазине, то вместо «спасибо» слышала: «Ну конечно, пока тебе не ткнёшь, ты сама ничего не сообразишь».

Финалом для меня стало, когда дочке было семь, и мы гостили у друзей, очень тёплых и любящих людей. После отъезда она была очень задумчива и вдруг спросила меня: «Мам, а папа тебя не любит?» Я аж поперхнулась: «С чего ты решила?» — «Ну вот дядя Саша любит тётю Олю, тётя Оля любит тебя, ты любишь меня. А папа никогда тебя и меня так не любит». Вот после этого я поняла, что моя дочь может так и вырасти, не зная, что такое настоящие нормальные отношения между мужем, женой и детьми — любовь, уважение, нежность.

Дорогой, ты задолбал. Я знаю, что ты прочтёшь, уверена, что узнаешь себя. С меня теперь хватит. А поскольку я не желаю тебе зла, надеюсь, что сделаешь хоть какие-то выводы.

Я закончила школу-интернат для слепых детей. Родители и бабушка моим присутствием дома никогда не были обременены — выходные я в школе, каникулы — в лагере.

И вот наступил этот великий день — я вернулась в семью. И пошло-поехало.

— Почему ты читаешь в темноте? И так не видишь, а тут вообще…

Может, потому, что я читаю по Брайлю, руками, и мне на наличие света глубоко параллельно?

— Включай свет, когда идёшь в туалет! И так не видишь, а тут вообще…

Может, я потому и не включаю, что даже со светом отличить унитаз от раковины могу только на ощупь?

— Сними тёмные очки! И так не видишь, а тут вообще…

Может, я потому надеваю очки, что на улице зима, всё кругом белым-бело, и мне просто глазам больно, а видеть я всё равно лучше не начну? Да и окружающим приятнее смотреть на очки, нежели на мои заплывшие чем-то белым подёргивающиеся глазные яблоки.

— Открой рот! Что ты, слепая, руками лезешь! Давай покормлю!

Ну, бабушка, тут я даже извиняться не буду за всё «хорошее», что я тебе высказала. Как-то я без тебя двенадцать лет в школе прожила, и прикинь, меня никто с ложечки не кормил. Ты ещё начни в мои девятнадцать, ага.

— Положь спицы! Нитки запутаешь! Ишь, удумала — вязать!

Мама, ты ещё скажи, что носки, которые я тебе ещё в шестом классе на Новый год прислала из школы, мне учительница по труду связала.

— Какой институт? Нет, ты что, слепых же не берут в институты! Ой, да ладно, выдумываешь. Ты ж неграмотная, твои точки (шрифт Брайля) не считаются!

Пап, ну что тебе возразить… Ты у нас зато грамотный — восемь классов и коридор.

Родня, я понимаю, что я всем своим существованием оскорбляю ваше понимание «правильности» и «качества породы», но не надо мне каждый раз об этом напоминать — и словом, и делом.

До глубины души прямо-таки проняла вчерашняя история о трудностях транспортировки мусора в городских условиях.

Когда я была совсем маленькой, ещё до школы, а потом и в начальных классах родители и учителя регулярно разъясняли, что культура человека кроется в мелочах. Воспитанный человек прикрывает рукой рот, когда зевает, не сморкается на асфальт и не плюётся, вытирает ноги, входя в любое помещение, а не только к себе домой, а ещё воспитанный человек не свинячит. Скушал конфетку, а урны поблизости нет? Положи фантик в кармашек — дома выбросишь.

Так почему же то, что должно усваиваться детьми раньше, чем алфавит, напрочь вылетает из головы у взрослых людей? Некуда деть использованные платочки? Противно нести собственные сопли до выхода из метро? А уборщице не противно и ни разу не заразно. Тяжело нести пустую пластиковую бутылку (к слову, совершенно невесомую)? А урны на каждом шагу — прекрасное украшение живописных набережных и улиц! Но где-то же вы, уважаемые, носите ключи, документы, чистые салфеточки, кошельки с деньгами, на которые покупаете бесконечное мороженое, воду и сигареты? Так почему же в ваших сумках и сумочках нет места для вашего же мусора?

Можно бесконечно обвинять власти, дворников, вандалов, да кого угодно в том, что города у нас грязные, от мусора не продохнуть. Можно говорить о том, что от действий одного человека ситуация не изменится. Но неужели вам самим, неуважаемые, не хочется чувствовать себя чуть лучше, культурнее и воспитаннее? Ради самих себя? Ради простого чувства собственного достоинства?