Я ветеринарный врач. Как же меня задолбали владельцы животных!
Вы приходите к людям, которые получили специальное образование, чтобы лечить животных, и априори имеют куда больше знаний о болезнях и диагностике, чем самоуверенный и недалёкий зачастую владелец. Никто не заставляет вас обращаться исключительно в эту клинику. Я не отрицаю, есть разные клиники и недобросовестные врачи, но гнать на всех ветеринарных врачей, как сейчас распространено — это идиотизм и свидетельство недалёкого ума.
Я и множество знакомых врачей имеем дело с непробиваемыми владельцами, которые авторитетно заявляют: «Вы какую-то @#$ню делаете и денег просите до @#$». Да, детка, потому что ты принёс собаку, которая не жрёт две недели. Чтобы понять, в каком она вообще состоянии, нужно сделать до черта анализов. Лечение, скорее всего, будет комплексным и объёмным. Если врач говорит, что нужны антибиотики, ваше дело — уточнить, что за антибиотик, и узнать предварительный диагноз. С диагнозами, знаете ли, бывает довольно тяжело, особенно когда владелец не хочет платить за диагностические исследования.
Я выкладываюсь на своей работе по полной и зачастую получаю в ответ неблагодарность. В порядке вещей — позвонить в два ночи с вопросом: «У собачки понос, что ей дать?» Отличная история — консультации по телефону! Да у поноса может быть десяток разных причин, и вы ни на один вопрос нормально не ответите. «Это же всего лишь понос, скажите, какую таблеточку дать…» И потом ругаете врачей, которые ни черта якобы не знают, не умеют и на халяву не лечат.
Если животное изначально поступило в тяжёлом состоянии, то шансов на выживание у него крайне мало, и врачи предупреждают о рисках. И да, пока они пытаются вытащить собаку с того света, они тратят силы, время и препараты, и говорить, что собака умерла, а денег взяли чересчур много, — просто абсурд. Человеческие врачи, наверно, так же должны работать: умер — и всё, хрен мы вам будем платить, он же умер.
Есть люди, родившиеся без рук, без ушей, без влагалища (при наличии X-хромосомы и остального женского комплекта) или ещё какого-нибудь органа. Это врождённая девиация. Они в этом не виноваты. С поправкой на свой недуг они вполне могут быть полноценными членами общества: читать книги, получать образование, применять его, работать в очень широком диапазоне профессий и ремёсел. Это никак не отражается на их умственных способностях: они могут быть гениями, могут — дурачками, могут — середнячками. Просто у них чего-то не хватает. Это даже не болезнь. И врождённое отсутствие чего-то, разумеется, не лечится. Однако это не причина исключать такое состояние из девиаций и объявлять «вариантом нормы». Само собой, я не хочу, чтобы у меня родился такой ребёнок. Но если родится — придётся много работать и над ним, и над собой.
Есть люди с ДЦП. Это в абсолютном большинстве случаев тоже врождённый или рано приобретённый недуг. Опять же, с известными поправками они тоже могут быть полноценными членами общества. Просто у них чего-то не хватает, причём тоже раз на раз не приходится: у кого-то поражены ноги, кто-то почти не владеет руками, большинство не может нормально говорить, но прекрасно в состоянии думать. Это болезнь, но тоже зачастую не лечится. И хотя детей с ДЦП рождается всё больше, здесь тоже нет причин исключать такое состояние из девиаций и объявлять «вариантом нормы». И такую долю я своим детям тоже не пожелаю. Но в случае чего тоже придётся принять и вести себя так, чтобы потом самому себя не упрекать.
Есть люди с «заячьей губой» и кривым позвоночником. Есть косоглазые, с пороками сердца и другими тяжёлыми поражениями внутренних органов. Они все достойны сочувствия, возможно — помощи, но самое главное — они полноценные люди с живым, здоровым мозгом, как у всех у нас. Какие-то из их проблем можно решить, вылечить, какие-то — нет. Но никому в голову не приходит это нормировать.
Есть гомосексуалы. Ага, вы наконец-то поняли, к чему это я? Да, они такие от рождения. Да, они ни в чём не виноваты. Да, их изъян заметен меньше, чем всё перечисленное. Да, они могут быть, читать, получать, применять, работать в диапазоне и ещё раз быть. Да, они не становятся автоматически насильниками, педофилами, дебилами и прочими нехорошими словами. Да, при желании они могут выучиться хоть на чёрта лысого и дать жару на том или ином поприще любому натуралу. А могут и не дать. В общем, как и все люди. И в пику учебникам сексологии это ни разу не повод исключать и объявлять. И если у меня появится такой отпрыск, я надеюсь, что в детстве поставлю себя с ним так, что когда он сам осознает свою ненормальность, он мне скажет об этом прямо и в глаза, не боясь последствий.
Все перечисленные категории могут существовать в обществе. По умолчанию они не представляют опасности, а откровенно деклассированных элементов среди них не больше, чем среди нормальных. При желании они могут работать, заниматься искусством, науками, могут иметь здоровых детей (ну, или тоже больных, если молния ударит дважды в одно место). Будучи гениальными педагогами, могут их идеально воспитать, а могут запороть воспитание уже на первых годах жизни.
Я всегда буду отстаивать их права. Буду доказывать, что больной ДЦП и идиот — не связанные друг с другом диагнозы, и что бедолага прекрасно понимает, что только мычит и кривляется, а сказать ничего не может. Пообщайтесь с ним письменно — удивитесь! Буду доказывать, что безрукий может быть писателем или программистом, человек без ушей — композитором, а косому хотя и незачем ходить на 3D-сеансы, в определённых ситуациях он куда проворнее двуглазого: отсутствие такого мощного эволюционного механизма, как бинокулярное зрение, развивает спящие в норме резервы и позволяет намного точнее оценивать расстояние и брать поправку на движение. И так далее, и так далее, и так далее. Я буду дружить с геями и инвалидами, буду защищать их интересы, буду сатанеть от попыток недалёких обывателей пришить к заболеванию что-либо, не имеющее отношения, и так далее. Среди всех них есть люди прекрасные, умные, добрые, заботливые, а есть гадкие, озлобленные, подлые. Это так сразу никогда не скажешь.
Вы не докажете мне только одну мелочь. Вы никогда не заставите меня перестать считать гомосексуализм девиацией.
Под окнами моего кабинета на первом этаже собралась компания пьяных говнодрузей и пытается украсить мой рабочий день отборным матом, сдобренным густым дымом отечественной «Примы» и не менее густым запахом перегара. Закрываю окно, не комментируя ситуацию, продолжаю работать. Клиент напротив с благоговейной улыбкой:
— И всё-таки русские люди — самые хорошие и самые душевные.
Да, только обидно, что их душевность и хорошесть прямо пропорциональна количеству выпитого ими спиртного. Активное употребление алкоголя ведёт к стремительной деградации личности. Стираются моральные принципы, центр удовольствия в головном мозгу привыкает реагировать только на поступивший в организм алкоголь.
— Но зато они такие добрые! Такие весёлые и лихие.
Именно — лихие. И лихачество их зачастую ставит под угрозу жизнь менее лихих людей. Обидно и страшно узнать, что очередной «лихой» дежурный врач, понадеявшись на авось и нализавшись коньяка по случаю наступления весны с молоденькой медсестричкой, не может оказать экстренную помощь поступившему с тяжёлой травмой сыну твоей подруги, попавшему под автомобиль «лихого» водителя, развившего немыслимую скорость, проезжая через двор мимо детской площадки.
— Это единичный случай! Зато у нас очень высокий уровень медицины!
Возможно, был. Профессора-то липовые теперь кругом. Постоянные разоблачения фальшивых диссертаций просто ужасают. А обучение в наших институтах оставляет желать лучшего. Приятельница закончила мединститут. Расскажет и насоветует таких чудес — хоть книгу пиши. Не дай Бог попасть к такому врачу.
— Вы же журналист! Вы должны видеть только хорошее и нести в массы позитив!
Ничего я никому не должна! От журналиста требуется только одно: быть реалистом. Беспристрастно констатировать факты и излагать события, чётко и лаконично составлять тексты и статьи, а не пылить по сторонам фальшивыми восторгами по поводу того, что во всём можно найти свои плюсы. Не во всём! Невозможно видеть только положительное — так же, как невозможно постоянно пребывать в одном и том же состоянии и настроении. Подавляя естественные эмоции, человек рискует пережить нервный срыв колоссальной силы. На всё нужно смотреть адекватно и иметь своё мнение. Так-то.
Солнышко светит, птички поют. Несу стаканчик из-под колы, оглядываюсь в поисках мусорного ведра. На километр вокруг нахожу единственную мусорку у дверей магазина. Подхожу к ней с твёрдым намерением исполнить гражданский долг, сохранить природу и вообще спасти мир от загрязнения. Но вот незадача: мусорка забита. За то время, что я пытаюсь впихнуть несчастный стаканчик в оставшееся пространство, продавщица, сидящая у дверей магазина и чешущая языки с товарищем, замечает моё кощунственное действо и начинает злобно клекотать:
— Это моя мусорка! Я за неё полторы тысячи рублей плачу! Твой мусор не из моего магазина, не смей даже его выбрасывать сюда, пошла вон!
Сказать, что я растерялась, значит не сказать ничего. Впрочем, собрав в себе всю накопленную храбрость и язвительность, я вопросила:
— Может быть, мне его на траву выбросить? Вам же здесь жить!
— Да и выбрасывай, но мою мусорку даже трогать не смей!
Не сдержавшись, я отошла и заплакала (я крайне эмоционально реагирую и на менее обидные события, да и к неприкрытому хамству не привыкла). В спину мне доносилось бурчание. Всю дорогу домой на маршрутке я плакала. Почему я могу позволить себе такое прямо в общественном месте? Да потому что знаю: всем наплевать, никто и не обернётся.
А пару дней назад я ходила в стоматологию с острой болью. Три дня я мучалась с нею и честно пыталась записаться через электронную очередь, но на утро четвёртого дня направилась к врачу. Чудесная женщина из регистратуры неразборчиво бросила номер кабинета: «…сятый». Я переспросила — мало ли, вдруг у них ещё и пятидесятый есть? Тётка, набрав в лёгкие побольше воздуха, выкрикнула: «Десятый!» Я отошла, услышав вслед: «Говоришь тихо — не слышат, говоришь громко — обижаются». Интересно, а нормально говорить эта милая женщина не пробовала?
Мужчина, стоящий за мной, поинтересовался у тётки, нельзя ли убавить дикий поток ураганного воздуха, направленный в лицо клиента и начисто сдувающий все документы со стола, в ответ на что пять минут по стоматологии звучали вопли: «Мы вас не звали, не нравится — валите к чёрту!»
Врач же, не менее добрая личность, недовольным голосом поинтересовалась у меня, какого дьявола я пришла в восемь утра, когда она хочет спать и не хочет работать. На это у меня совсем не осталось слов.
Раньше я искренне верила, что полные люди — самые добрые люди на свете (особенно женщины). Теперь же мне кажется, что пузо этих тёток наполнено ненавистью ко всему миру в сочетании с обломовской ленью, и они хамят всем окружающим, чтобы не лопнуть.
Понадобилось мне на днях сделать флюорографию. За два дня я посетила три филиала двух поликлиник. Итак, квест:
1. Прийти в филиал поликлиники, где нужен результат, за направлением. Узнать, что направление они мне дать не могут, так как я проживаю в другом районе и приписана к другой поликлинике.
2. Дома залезть в интернет, чтобы узнать, как попасть на приём к своему терапевту. Нагуглить телефон поликлиники. Попытаться дозвониться до регистратуры. Плюнуть на это дело. Нагуглить свой участок, ФИО врача, время работы. Выяснить, что терапевт моего участка теперь сидит не в главном здании (20 минут пешком от дома), а где-то в филиале у чёрта на куличиках.
3. Поехать в этот филиал. Потратить энное количество времени на поиск здания и входа в него. В регистратуре выяснить, что врач работает не с 11 до 15, как указано на сайте, а с 9 до 13. Записывайтесь, граждане, через интернет!
4. Подождать в очереди.
5. Выгнать из кабинета слишком наглую тётку-продажницу, которая влезла без очереди прямо передо мной и вот уже пять минут втюхивает врачу какие-то «суперлекарства, дорогие, но качественные» (через приоткрытую дверь всё было прекрасно слышно).
6. Получить направление.
7. Поехать в главный корпус поликлиники по жаре и пробкам.
8. Потратить ещё минут десять в очереди и сделать, наконец, эту фотку лёгких. Узнать, что забрать результат можно будет сегодня вечером в главном корпусе или завтра у терапевта.
9. Со спокойной душой уйти домой.
10. Вернуться вечером за результатами и услышать от тёток в окне выдачи, что результат будет завтра у терапевта. Только завтра. И только у терапевта. Мало ли, что вам сказали, что можно сегодня забрать. Что? Вы сегодня пришли? Завтра ещё раз съездите, ничего страшного. Нет времени? Не наши проблемы.
11. Устроить скандал. Отправить одну из тёток искать результаты аж в соседний кабинет на целую минуту.
12. Получить результат чёртовой фотки лёгких.
13 (ещё предстоит). Отвезти результат в филиал другой поликлиники. Надеюсь, обойдётся без приключений.
Пустяковая по сложности выполнения процедура, а нервов и времени на неё убито немало.
Врачи, вы ещё не понимаете, почему к вам приходят пациенты с запущенными болезнями? Дорогие мои, вы сами пробовали пройти парочку таких квестов?
Пациенты, что вы делаете? Прекратите вести себя, как первоклассники на утреннике.
Приходит пациент с жалобой:
— Здрасте, я болею *****. — Кто вам это сказал? — Ну, доктор. — Какой доктор? Вы пришли в поликлинику, я ваш врач. Пожалуйста, назовите, на что жалуетесь, а не гадайте. — Ну, у меня в 9 лет была температура, боль в ушах, и бабушка мне сказала… — Бабушка вам сказала… 32 года назад?
Приходит пациент закрывать больничный. Выглядит как нежить.
— Как прошло лечение? — Вы знаете, я лечился не тем, что вы мне написали. Я тут нашёл другое. Оно правильнее. — Кто вам это посоветовал? — Ну, другой доктор. — Какой? — Ну…
Вот зачем вы вообще приходите? Чтобы помяться и выдать, что ваша уже давно отошедшая в мир иной бабушка вам во сне сказала? Или чтобы прийти с видом замученной коровы и сказать, что вы лечились не тем, что вам дали?
То, что вам давали в детстве, не поможет сейчас. Да, и то, что вам прописали от бронхита два года назад, отличается от вчерашнего рецепта не красоты ради. Будь это всё просто так, люди бы в очереди на получение места на кладбище стояли.
Не смешно? И мне не смешно, когда вы «нукаете» и не можете назвать того, кто решил вас лечить. Я действительно хочу узнать, кто этот ваш доктор. Может быть, ваш сосед — медик, а не простой вечно немытый грузчик.
Здравствуйте, я врач, и я задолбалась. Задолбалась от реакции от людей, которым я говорю об их лишнем весе. Сколько весить — дело каждого. Но я изучаю ваши истории болезни и отправляю вас на операции в случае показания. Так знайте: оперативное вмешательство делается тогда, когда это необходимо. И это серьёзный процесс, к которому нужна подготовка. Нам нужно убрать проблему из вашей печени, кишечника или других органов, и сделать это со всей ответственностью. Операция — это не только зашить-разрезать. Это ещё и расчёт дозы наркоза, ответственность за вас бригады анестезиологов, изучение ваших сил кардиологами, тщательный анализ тела неврологами. И если есть возможность отложить сложную операцию на полгода, чтобы пациент успел сбросить вес, мы будем это рекомендовать.
Девочки с обнаруженной складочкой кожи на светящихся рёбрах, речь не о вашем целлюлите. И даже дамы с весом 70–80 кило нас не пугают. Речь о людях, чей вес измеряется трёхзначными числами при росте до 170 см.
Измученная пациентка чуть ли не умоляет избавить её от проблемы. Но мы вынуждены отправить её худеть, потому что вес дамы — 150 кг при росте 165 см. Сквозь толщу жира даже простую флюорографию можно прочитать с трудом. Нагрузка на сердце нереальная, а наркоз давать нужно из расчёта на килограмм веса, и мы не можем этого сделать, пока она его не скинет. И вот тут мы превращаемся во врагов. На меня тут же выливаются потоки информации: она, дескать, и так ничего не ест, сидит на одной гречке, и что у неё такой обмен веществ, и что она перепробовала все диеты…
Не знаю на счёт гречки, но час спустя я увидел эту даму в нашем больничном буфете. Перед ней стоял салат «Обжорка», залитый майонезом, беляш, чебурек, суп, котлета с макаронами и захваченные из дома бутерброды с салом в пакетике. В телефон она чуть ли не плача говорила родным: «Сволочи эти хирурги! Они заставляют худеть!»
Другие сразу заявляют: «Я и так ничего не ем!» Приходится задать вопрос: как давно она полностью отказалась от пищи? Извините, я готовлю вас к операции, и если вы при таких объёмах уверяете, что давно не принимаете никакой пищи, мне нужно знать это время. Поёрзав на стуле, который явно мал, женщина даёт стандартный ответ:
— Утром я только выпила пустой чай. — А до сегодняшнего утра вы уверяете, что совсем не питались?
Ёрзает и злится. Потому что питалась, и ещё как: раз восемь в день. Зачем злиться на нас, если приходишь изначально с враньём?
Другие на предложение сбросить вес чуть ли не заламывают руки с фразой: «Неужели не есть совсем?» Чем слушают — не знаю. Неужели я похожа на человека, который рекомендует пациенту полгода не принимать пищи?
Одной пациентке мой коллега порекомендовал отследить количество съедаемой за день пищи. Она уверяла его, что 130 кг возникли только из-за того, что у неё тяжёлые кости, а так она только чаем питается. Так вот, ей рекомендовали измерить весь съеденный за день «чай». Как только слопала пару булочек, кладём в ёмкость пару булочек. Съела бутерброд — кладём туда такой же. И смотрим, что вышло в конце дня из того чая.
Женщина пришла через полгода, похудев на 57 кг. Применив этот метод, она увидела, что при росте 163 см она съедала в день ведро еды. Операция ей не понадобилась. Проблема ушла вместе с жиром.
Если вы не собираетесь худеть, помогая нам, пожалуйста, говорите прямо: «Много есть не брошу, худеть не собираюсь, силы воли не имею», а не вешайте своему доктору лапшу, что живёте на гречке с пустым чаем уже много лет, а жир образуется на вас из некачественной заварки.
Кстати, когда мне каждая полная дама говорит, что у неё такой обмен веществ, я отвечаю: «Из концлагерей все вышли с неправильным обменом веществ, но ожирения при этом ни у кого не наблюдалось».
А меня задолбала российская медицина с её врачами-незнайками и хамоватыми тётеньками в регистратурах.
Обнаружила на себе красные пятна по телу. Сразу полезла в интернет — заочно решила, что это аллергия, но всё же пошла к врачу. Так как бесплатно попасть к дерматологу просто нереально, то я записалась к врачу в платную клинику, приём у которого стоит 500 рублей. Он тщательно осмотрел меня, спросил, что я пила и ела, не ходила ли по траве и колючим кустам. Получив ответы, поставил диагноз: аллергия. Пришлось купить лекарств не немалые деньги, но через четыре дня обнаружиилось, что ничего не изменилось.
Это оказались укусы. Укусы клопов. Как же вы, высококвалифицированный врач, отличить мух от котлет не смогли-то? Аппендикс с прямой кишкой тоже в вашей клинике путают?
Недавно некий альтруист Серёжа здесь интересовался: зачем отталкивать помощь, когда на кону жизнь человека? Увидев больного с инсультом, он предложил доставить его в больницу на своей машине. Благородно? Весьма. Но Серёжа совершенно не ориентируется в ситуации. А ведь женщины колеблются абсолютно правильно. Почему? Объясню вам, дорогие товарищи.
Во-первых, ваша машина не приспособлена для перевозки больного с инсультом, и оказать необходимую помощь вы по дороге не сумеете. Есть вероятность, что в больницу вы привезёте труп. И уж конечно, ваш (пусть и самый наикрутейший) джип никто не пропустит по тем самым пробкам до больницы, даже если вы будете орать в открытое окно: «Я больного везу!» Не услышат, а услышат — так не поверят. У кареты скорой помощи всё-таки шанс прорваться неизмеримо выше, а в пути будет оказана необходимая помощь.
Есть и другой аспект: в больницах сильно не любят так называемый «самотёк» — привезённых и пришедших самостоятельно, без «скорой». Многие удивляются: «Почему так? Да я живу в двух шагах!» Да потому! Приходят больные с почечной коликой в больницу, где нет урологического отделения. Приходят с острой хирургической патологией в специализированный урологический стационар. Привозят ножевое ранение брюшной полости или, упаси господи, ранение сердца в стационар, где все хирурги ушли на экстренную тяжёлую операцию (или на несколько, на разных столах), по какому поводу и закрылись на несколько часов. Привозят тот же тяжёлый инсульт в больницу, где реанимация закрыта по причине перегруза (на двенадцати койках двадцать больных — я не шучу!) Сосудистые хирургические патологии привозят самостоятельно, совершенно игнорируя тот факт, что в этом стационаре нет сосудистой хирургии.
Конечно, больница должна оказать любую помощь. Но качество непрофильной, увы, будет значительно ниже. А уж если дежурному доктору в такой ситуации придётся переводить больного из стационара в стационар… Такого геморроя не пожелаю ни врачу, ни пациенту. Перевод может занять сутки. Вам хочется? Нет? Тогда выйдите, пожалуйста, за ворота и вызовите «скорую» — получится значительно быстрее. А вызвали бы из дома — ещё бы больше времени сэкономили.
И ещё одно «но», пациентов, конечно, не касающееся: «самотёки» могут не оплатить (и, скорее всего, не оплатят) больнице наши драгоценные, любимые и незаменимые страховые компании. Сначала они долго и нудно выясняют, не привёл ли я, такой-сякой, пообследовать своего родственника на халяву, а то и дядю с улицы за «левые», и придираются в таких историях болезни к каждой запятой, чтобы найти повод и снять с оплаты. Это вас, конечно, не волнует, дорогие пациенты. Мы и не претендуем. Только убедительно просим: вызывайте «скорую» и пропускайте её кареты на дороге. Будьте здоровы!
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li