Образование

Москва. Стоим с подругой у ГУМа, решаем, куда пойти дальше, чтобы осмотреть столичные достопримечательности. Подходят два молодых человека, стреляют сигаретку.

— А вы местные?
— Нет.
— А мы — да, я вот родился недалеко отсюда. (Очень рады, молодец!) А откуда вы вообще?

Наш город очень небольшой, поэтому о нём мало что знают даже в соседних регионах.

— Мы — сибирячки, — отвечает подруга.
— Э?
— Из Сибири мы.
— Хм…
— Это за Уралом.

Спрашивавший поворачивается к приятелю:

— А Урал — это где?

Ребят, Россия чуть больше, чем вам кажется.

Я преподаю фортепиано. Меня люто, бешено задолбали родители учеников.

Есть, например, родители, которые никогда не звонят сами. Это особая порода людей. О том, что ребёнок болен, ты узнаешь только по факту его непоявления на занятии. Позвонить педагогу заранее, чтобы предупредить или хотя бы прислать SMS, — видимо, задача непосильной сложности.

Другие жалуются, что я даю слишком сложную программу. Сопоставив кое-какие детали, выясняю, что дома ребёнок не занимается вообще. Чуть деточке что-то не нравится, чуть только возникает необходимость что-то отрабатывать, выучивать, прилагать усилия, как ноты тут же закрываются. Деточка устала. Так и сидим на «Жили у бабуси два весёлых гуся». Когда училась я, то в семь лет занималась как проклятая — да, со слезами и со скандалами поначалу. Спасибо моей маме, она сидела со мной, она меня заставляла. И я заиграла. Я не сторонник таких мер, но пофигизм современных родителей меня постоянно повергает в шок.

Наконец, частные ученики. Репетиторство в последние годы превратилось в весьма рискованное и неблагодарное занятие. Редкость, когда из пяти позвонивших хотя бы с одним происходит первая встреча. В основном люди, позвонив и назначив первое занятие, просто растворяются в воздухе. Особым шиком считается после первого разговора больше не брать трубку вообще.

Видимо, родители от эйчаров понабрались этих приёмчиков — не перезванивать, не предупреждать об отказе от занятий и вообще вести себя так, словно это я им по гроб жизни обязана за то, что их дети у меня занимаются. Я считаю, что именно эта хамская, пассивно-агрессивная стратегия поведения, проникнутая атмосферой мелких обидок и интрижек уровня менеджеров среднего звена, по-настоящему и разрушает то, что осталось от великой русской культуры, от среды русской интеллигенции.

Родители, дети берут с вас пример. Вы можете представить, в каком мире им предстоит жить, если они будут обращаться друг с другом так же, как, например, вы со мной. Как же вы задолбали!

На наше образование не жаловался только ленивый или тот, кому повезло с учителями. «Кадры решают всё» — что-то неоспоримое в этом есть.

Я — студент-географ. Знаете, я уже никак не реагирую на вопросы о том, в какой школе Москвы я хочу работать. Поначалу было обидно, но со временем я осознал, что правда на моей стороне, и что если человек мыслит узко и не может увидеть такую сферу человеческой деятельности, как наука, это его проблема. Но есть гораздо более тупые вопросы.

По специальности я обязан проводить химический анализ, и потому нас нормально так готовят люди с химического факультета. Лабораторные работы делаем бок о бок с химиками. Это необыкновенные люди! Пока что мы встречали только два типа химиков. Первый — это люди в вечной позе гордеца. Настолько завышенная самооценка, боже! Они выполняют все те же упражнения и работы, что и мы, но гонора и косых взглядов просто море. Помню, одно такое чудо во время нашей работы в лаборатории пришло и заговорило с нами:

— Вы кто?
— Географы.
— Географы? А зачем вам… А, ладно!

И пошло чудо прочь. Видимо, дошло, что надо.

Второй тип — это такие пикап-мастера. Так как в моей группе из семерых пятеро — девушки, причём все неземной красоты, то они пользуются успехом. Подходит такое чудо с засаленными волосами, усиками девственности и безумно странной координацией (хоть без синкинезии!) к одной из моих золотых одногруппниц и начинает разговор своим странным голосом:

— Привет, я ***. А вы географы, да? А что вы делаете? Качественный анализ, да? А на геофаке сложно учиться? А у нас на химфаке…

А девчонки работают ведь в это время. Даже если бы работа была супертупая, то всё равно бы беседы не получилось. Занят человек, ну! Если тебе не хватает общения, то это не значит, что персона, к которой ты решил пристать, тоже скучает. И тем более незнакомка… И ведь непонятно, чего хотят такие ребята. Они наверняка уверены, что они химики на клеточном уровне, и их организм в бешеных дозах синтезирует феромоны, благодаря которым любая девушка, зазнав, что парниша, однако, тащит в том, что ей нужно освоить в рамках специальности, должна кидаться ему на шею.

Оба типа объединены своей высоченной самооценкой. Есть ощущение, что химия — это такое учение, которое недоступно непосвящённым, что все, кто хочет его постичь, должны учиться на химфаке. Иначе это не просто провал, это моветон — трогать реагенты теми же руками, что трогал глобус!

Да что химики, что учащиеся! Преподаватели хамят. На некоторых физических практикумах лаборанты просто пропитаны этим чувством ненависти к факультетам, для кого их наука — сугубо прикладная дисциплина. Он включает провода в цепь — и от злости на то, что мы отнимаем его пару, аж вдавливает кнопки в мультиметр. Мы задаём вопросы — и получаем на них ответы, в которых зашифровано: «Ну ты днище, ну ты тупой, как ты существуешь, этого не зная, дебила кусок?»

Да и вообще мы почему-то всех бесим. Все заранее решили, что мы — тупые и бесперспективные, что раз географы, то кроме глобуса ничего не видели в своей жизни. Издёвки геолога типа «А знаете ли вы, что есть два типа земной коры?» говорят не о нашей глупости, правда. Это его неосведомлённость. Мы-то знаем. Только типов коры, если Рычагову (великому учёному!) верить — четыре.

Мы терпим постороннее пренебрежение. Поймите: мы хотим учиться, правда! Нам хочется забивать свои головы информацией по вашим наукам. Но именно ваше хамство и равнодушие, отношение «на отвяжись» неумолимо снижают интерес к дисциплине. «Если я начну объяснять так, как надо объяснять, то вы всё равно не поймёте» — это нормально? Какой же вы преподаватель?

Короче, чего я растекался по древу? Я хочу, чтобы каждый, кто хоть как-то видит себя в науке, раз и навсегда забыл о пренебрежении к другим, по его мнению, несостоятельным наукам. Поверьте, в чужих болотах торфа не меньше. Не фыркайте на географию, не зная, какие задачи она решает, а то задолбали!

На заводе низкая зарплата. Сидим ждём, пока повысят, и ругаем правительство. Шарман, блин! В этой стране никто не запрещает работать больше, лучше, в другом месте и за другие деньги. Можно уехать в другой город и даже вообще из страны. Но нет — пролетарии-мазохисты сидят и ждут. В московском НИИ точно так же ждут повышения зарплаты научные работники и инженеры.

В школе низкое качество образования. Заставляют носить форму. Сидим ждём, когда образование улучшат, и ругаемся. А государству не нужен офисный планктон, и оно, возможно, имеет целью всех определить в ПТУ. Но ведь никто не запрещает устроить ребёнка в другую (и даже платную школу), нанять репетиторов и/или посидеть с ребёнком самому. На крайняк — отправить ребёнка в английскую школу (кстати, там надо тоже форму носить). Дорого? Смотри выше. Работать и зарабатывать никто не запрещал.

Медицина плохая? Есть платные услуги и дорогие хорошие врачи. Работать и зарабатывать никто не запрещал.

Размеры дворовой территории определены нормативами, поэтому никто не должен устраивать вам парковочное место по случаю покупки автомобиля. Но никто не запрещает парковаться на платной парковке. Зарабатывать никто не запрещал.

Продукты дрянь? Ну, вы понимаете, что я отвечу.

Никто не запрещает покупать особняки на Канарах и элитные квартиры в центре города. Никто не заставляет законодательно пить-курить-колоться, лезть в кредиты и ипотеку.

К чему это я? Просто пресловутая «социальная справедливость» — это когда получаешь что-то на халяву. А «несправедливость» — это когда за то же самое приходится работать.

Оговорюсь сразу, что не претендую на почётное звание филолога, знатока русской словесности или должность преподавателя русского языка. Я — обычный менеджер среднего звена в коммерческой фирме. И даже сфера деятельности моей фирмы не имеет значения. В мои обязанности входит деловая переписка с крупными представительствами фирмы-заказчика, а это топ-менеджеры, директора, старшие специалисты и прочие представители высшего руководства.

Так вот, о чём я? Ах да, задолбали! Задолбали вы меня, безграмотные директора и руководители. Вы, которые пишете бесконечные письма про объёмы производства, доход, миллионную выручку, но при этом не знаете элементарных правил русского языка. И, что самое страшное, вас это нисколько не волнует.

Как я должна отвечать на ваши письма? Что я должна ответить вам, если читаю:

Добрый день светлана! Просим сообщаить об обьеме находящейся у вас в ремонте техники, а также о сроках ремонта дате предоставления отчёта и выставления счета спасибо!

И это ни много ни мало старший менеджер какого-то там отдела по работе с представителями. Ты где учился? Или, раз ты работаешь в крупной фирме, это должно компенсировать твою безграмотность? Извини, но с моей стороны ты получишь грамотно составленный ответ, даже если для этого мне придётся исправить и твои ошибки. Но вот уважать тебя и относиться к тебе как к руководителю я уже не смогу. Как говорится, претендуешь? Соответствуй!

Я скоро действительно начну получать оргазм от правильно написанных «-тся» и «-ться», «не» с глаголом, выделенных обращений, «ча — ща» и прочего, что у нас изучается в средней школе. Я исправляла, исправляю и буду исправлять в моих ответах ваши ошибки, потому что меня это просто коробит!

Прекрасно понимаю, что написанное выше — это просто плевок в никуда и не изменит ситуацию. Но, может быть, хоть один человек, прочитавший это, задумается и при составлении очередного письма какому-то мелкому менеджеру вроде меня уделит пять минут проверке правописания, пожалев его и без того закипающие от ваших бесконечных безграмотных писем мозги.

Уважаемые родители, наивно считающие, что раз мы учителя, то можно скинуть нам ребёнка, и дальше мы сами его и обучим, и воспитаем! Вы даже не представляете, как вы задолбали.

Да, знатоки педагогики: процесс образования включает в себя, как это ни странно, и процесс обучения, и процесс воспитания. Но объясните мне, как я, учитель-предметник, видящий ребёнка на уроке два раза в неделю и встречающий его в школе не больше трёх раз в день, способен переломить те негативные результаты родительского воспитания, с которыми мне приходиться встречаться? Ведь это не моя вина, что ученики шестого класса абсолютно не знают, как вести себя на уроке (да и не только на уроке). Это не только моя проблема — их разве что классный руководитель способна контролировать.

Это не моя вина, что девушка из восьмого класса кадетской направленности регулярно одевается в прозрачные блузки и дырявые кофточки. На тот факт, что она кадет, ей глубоко плевать.

Это не моя вина, что ученик пятого класса не в курсе, что девчонок нельзя обижать. И да, тот факт, что в классе три девочки на десять мальчиков, не особо помогает. Это вина родителей.

Родителей, которым лень объяснить ребёнку хотя бы элементарные правила поведения, но зато не лень орать на учителя, какой он дрянной-сякой: оговаривает бедного мальчика!

Родителей, которые не в курсе, что в школе существует такая вещь, как дресс-код (более чем лояльный, кстати), но зато в курсе, как их дочке идёт такая одежда.

Родителей, которые считают, что раз они мусульмане, то их детям можно принижать девочек.

И вот после такого «воспитания» эти «родители» ждут от учителей чуда. Ждут, что их ребёнок станет умненьким, красивеньким, воспитанным. Ну так вот, заявляю: такого не будет! По крайней мере, пока вы не вспомните, что вы родители ребёнка, и его воспитание — в первую очередь ваша обязанность. Наша главная обязанность — таки обучение. А пока задолбали и вы, и ваши ненаглядные чада.

Здравствуйте, меня зовут Ася, мне 20 лет, и я задолбалась.

Я прихожу домой только затем, чтобы переночевать, потому что весь день решаю дела государственной важности.

Педагоги Макаренко и Кершенштейнер удавились бы от зависти, если бы узнали, что я умею воспитывать людей не исходя из их возможностей, а потому что мне так положено по статусу.

Я умею быть в пяти местах одновременно, заполнять кучу разных бумаг за тридцать секунд и обедать за сорок пять.

У меня стальные нервы и выработанный годами командирский голос.

Мой телефон никогда не умолкает, а электронная почта всегда завалена письмами, потому что я по определению должна знать всё.

Я никогда не болею и способна выжить во время ядерного взрыва.

Мой любимый человек уже забыл, когда видел меня в последний раз, и, похоже, скоро люто-бешено возненавидит меня за такой образ жизни.

Нет, я вовсе не супермен, не Мэри Сью и даже не помощник министра. Я всего лишь староста академической группы, мечтающая дожить до окончания университета и не попасть в психиатрическую лечебницу.

Так вышло, что с самого детства и по сей день я не испытываю никакого пиетета к родине, к слову «родина», да и вообще пытаюсь избежать упоминания этого понятия. Надеюсь, впрочем, что до самой моей смерти в мозгах ничего не переклинит и пиетет не появится.

Пятый класс. Впервые сталкиваюсь с понятием «сочинение». Я уж не помню тему, не помню, что там я писала, зато прекрасно помню двойку — первую в жизни двойку по русскому языку, предмету, всегда бывшему для меня элементарным. Ни единой грамматической ошибки, ни единой пунктуационной, даже речевых чудом удалось избежать. За что же двойка? Несколько раз в тексте упоминалась родина. Все эти разы — с маленькой буквы. Разбирательство с родителями, слезы, безнадёжные попытки оправдаться. Ненависть к учительнице, которую я после пятого класса даже и не видела в связи с переездом, сохранилась до сих пор.

Шестой класс. Переехали в другой город. В новой школе есть школьный «музей» — целый кабинет, посвящённый Великой Отечественной войне. Конец апреля, предпраздничные дни. Параллель ведут в этот «музей» и втирают — даже не «рассказывают», а «втирают» — про войну, про то, как деды-прадеды воевали на этих землях, и прочее на ту же тему. Отбиваюсь от группы, внимающей учителю, и иду рассматривать лежащие на столе штыки. Учитель заметил и рассказал моей классной руководительнице. Классная руководительница на следующий день перед уроками вызвала меня к себе, вызнала, что отбилась я по причине крайней незаинтересованности, и спросила: «Неужели тебе настолько безразлична твоя родина?» Врать я не приучена. Разбирательство с родителями. Единственная встреча со школьным психологом, которая ни к чему не привела, да и её безнадёжность была очевидна даже мне, тогда глупому ребёнку. Ненависть к классной руководительнице.

Восьмой класс, настоящее время. Разбор «Слова о полку Игореве». Сочинение, призванное ответить на вопрос, почему Игорь всё-таки достоин, чтобы его именем назвали «Слово». Открыл половцам дорогу на Русь, первым из русских князей попал в плен, да и поход этот собрал ради собственной славы — фигня, зато родину защищал!

Нет, конечно, если бы девушки были военнообязанными, то я бы, конечно, пошла в армию. В армию, а не «родину защищать». И если бы в таком случае на Россию напали, я бы пошла на войну — деваться-то некуда было бы. Но пока я не должна маршировать по плацу в камуфляжной форме, я предпочту отсидеться в тылу или вовсе свалить в другую страну — наслушалась я про ужасы военного и послевоенного времени.

Народ, опомнитесь! Родина — клочок земли с границами, установленными правителями стран. Правда-правда, клочку земли фиолетово, с какой буквы вы пишете слово «родина». Клочку земли фиолетово, какой стране принадлежать. Разница между странами — правительство с внутренней политикой да государственный язык. Ну, ещё географическое положение и климат, так уж и быть.

Мораль? О чём вы? Я уже сказала всё, что хотела донести до мира.

Я — препод, не берущий взяток. Думаете, я такое исключение? Да ничего подобного — таких, как я, полным-полно. Не все, но более чем достаточно. Не потому, что мы какие-то там высокоморальные личности, а просто из личной брезгливости или из уважения к профессии. Знания и умения (если они есть) никому на шару не достаются, и продавать их задёшево просто унизительно.

Знаете, что меня задолбало? Задолбали обыватели. Первые, узнав, что я препод, спрашивают: «Ну что, студенты скоро на сессию придут с подарками?» Узнав, что подарков я не принимаю, сначала удивляются, потом искренне считают, что говорят с идиотом. «Да ты что, вот я бы на твоём месте…»

Вторые начинают рассказывать про взяточничество в родном вузе, что «всё куплено, мы там сами учились, знаем мы вас всех». Но когда спрашиваешь, как ты лично, жертва взяточничества, получил свой диплом, сразу начинается разрывание рубахи на груди: «Да что ты, да я сам, всё своим умом, никому никогда ни копейки, ни бутылки». Вы бы, что ли, определились бы уже, а?

Третьи, когда их чадушко провалило зачёт или экзамен, не дают чадушке пенделя и не сажают за учебники, а пытаются «решить вопрос».

Огромный привет также хочется передать студентам-контрактникам, которые считают, что платное обучение освобождает их от обязанности сколько-нибудь напрягать мозги.

Лю-у-уди, цените образование, пожалуйста! И помните, что не все ценности измеряются бумажками разных оттенков с портретами исторических личностей.

Помню, как в далёком 2008-м среди ночи смотрела гватемальскую церемонию объявления города Олимпиады-2014. Помню, как гордилась, что это именно Сочи. Именно моя страна. Понимала, какие деньги на это потратят и какие деньги под это дело спишут, но… Это же Олимпиада, это же престиж страны!

Не до конца понимала, чего ради несколько месяцев катать Олимпийский огонь по всем городам и весям моей бескрайней Родины. Но вот приятная неожиданность: олимпийский огонь несут прямо вдоль моего дома, ровно под моими окнами!

Неприятная неожиданность: мой любимый университет обязывает студентов обеспечить явку на это мероприятие. Необходимо прийти на конкретный участок эстафеты — возле вуза, то есть на другом конце города. На другом конце перекрытого в честь этого события города в день, объявленный выходным в честь этого события. Ну, вы понимаете…