Медицина

Звонит клиентка:

— Я тут у вас купила стабилизатор давления, хочу сдать — не помогает.
— Как вы его носите?
— Я его неделю назад купила, три часа поносила, потом ещё три часа поносила. А потом не ношу, лежит. Ведь он всё равно должен воздействовать, но не выходит ничего, вот и хочу сдать.
— Скажите, а если врач вам пропишет десять уколов, а после двух вам не полегчает, вы перестанете их делать?

Мычание и сопение в трубку.

Работаю в реанимации. Два часа дня. Привозят мужика 35 лет — гемоглобин 43 (норма для дяденек — 140–160). Три дня мужик просидел на горшке. Всё говорит о том, что у него нехилое кровотечение, и через пару дней спасать будет уже нечего. Жалоб у него, @#$, нету!

«А что приехал тогда?» — «Скорая на остановке подобрала, сознание потерял». Ну тут дальше и обсуждать нечего — больного надо срочняком на койку, лить кровь, брать на стол и искать, откуда кровит.

— Раздевайтесь, забирайтесь под одеяло.
— Я так не привык — пришёл и сразу разделся! Вот в прошлый раз я без сознания в больницу приехал, там всё нормально было, а так я не могу!

Написал отказ от госпитализации и уехал. Земля тебе пухом, бестолочь...

Меня очень часто удивляют сидящие на кассе девушки. Иногда хочется пойти на эту работу, чтобы попробовать, каково это, и потом иметь возможность свободно ругать их. Возможно, это просто их природная тупость?..

Прихожу в большой филиал сети магазинов канцелярских товаров за две недели до Нового года, чтобы заранее купить картон для самодельных открыток и специальную клеевую ленту, упакованную в симпатичный контейнер, как штрих-корректор. На упаковке яркими буквами написано, что это клей.

Благополучно и без очередей беру с полок нужное, прохожу на кассу. «Девушка, а вы вообще знаете, что это клей, а не замазка?!» — весьма агрессивно смотрит на меня девушка-кассир. Нет, конечно же, я только сейчас заметила огромную надпись «Glue» на упаковке!

В тот же день приходится идти на УЗИ в частную клинику. Записываюсь в регистратуре, иду оплачивать в кассу. Кассира нет, жду двадцать минут — при том, что прихожу за полтора часа до окончания приема, а перед УЗИ надо еще выхлестать полтора литра воды. Промедление смерти подобно.

Наконец дамочка появляется. «Ой, а вы знаете, вы талончик оставьте, врач потом сама заберёт?» — и хлопает ресницами. Вообще-то в этой клинике я часто делаю анализы, такое впервые, но мало ли — вдруг действительно для чего-то нужно.

Захожу к доктору, говорю о талончике, и... правильно, меня отправляют на первый этаж в кассу. «Заодно и мочевой пузырь наполнится», — хлопает ресничками медсестра (и где только их берут-то, ресницами хлопающих?)

Выхожу на финишную прямую и заезжаю в магазин перед тем, как пойти домой. Взяв бутылку газированной минералки и горькую шоколадку, прохожу в кассу. Из пяти открыта одна, да и та работает с перерывами. Пока жду, играю в тетрис на коммуникаторе.

— Девушка! — рявкает кассир заблаговременно. Конечно, до меня ведь осталось всего двоих покупателей с нагруженными под завязку тележками обслужить, а я прохлаждаюсь. — Если хотите задерживать очередь...

У меня поистине ангельское терпение, наверное, потому что я не рычу в ответ, а просто киваю. В конце концов, что с ними ещё делать? Но вот и моя очередь. Конечная сумма — что-то около 200 тенге (40 рублей). У меня только пятитысячная купюра и монетка в две тенге.

— Помельче дайте, у меня нет размена! — требует кассир, хотя время уже к вечеру, и я только что своими глазами видела открытую кассу с заполненными отделениями для всех видов банкнот и монет.
— У меня нет, — ой, где только спокойствие берётся?
— Совсем?! — уточняет дама.
— Совсем, — картинно вздыхаю я, выворачивая карманы пальто.
— Давайте, — ворчит, набирает сдачу, отдаёт.

Кассиры такие кассиры.

Захожу намедни в аптеку за «Плантексом» (специальный чай для грудничков, в одной пачке десять пакетиков).

— Можно упаковочку «Плантекса»?
— Вам большую или маленькую?
— Разве они разные бывают?
— Есть по три штуки, есть по двенадцать.
— (удивлённо) Давайте большую.
— Выбирайте! — показывает аптекарь на стеллажик с презервативами «Контекс».
— (с печальной улыбкой) Девушка, мне нужен чай для грудничков «Плантекс». А «Контекс» уже поздно...

Вызвал из поликлиники детского врача на дом старшей дочери. Пока ждали врача, заболела и младшая.

Наконец прибыл врач, вошёл в комнату не разуваясь и заявил:

— Вы врача только на одного ребенка вызывали, так что я только одну послушаю. А на вторую вы завтра утром вызывайте!

В 2007-м, будучи ещё студентом, работал я проводником в одной славной студенческой организации. Катались в основном на поезде Свердловск — Адлер. Лето, жара за +40, пассажиры веселят что есть сил.

Тётка села на станции Туапсе:
— Молодой человек, а почему поезд называется «Адлер — Свердловск», если я еду только от Туапсе до Янаула?

В Адлере посадили полсотни детей 10–13 лет. Детишки были какие-то мажористые и крайне избалованные. Подходит пацанёнок, всем своим внешним видом говорящий «Я люблю Макдональдс», и изрекает:
— Извините, у вас нет индивидуальных вентиляторов, которые на голову прицепляются?

Жара, третьи сутки едем по РФ, воздух и вагон раскалены до предела. В вагонах и вентиляция-то не работает, не говоря уже о кондиционерах, которых в этих вёдрах и подавно нет. Все пассажиры жалуются на жару. Одна предприимчивая бабулька решила нас доконать и пригрозила, что пойдет к начальнику поезда писать на нас жалобу. «Поддавшись» на её угрозы, демонстративно перещелкиваю неведомый ей тумблер (не работающий с момента постройки вагона и ничего не включающий) на щите: «Кондиционер всё-таки запустился — сейчас станет прохладнее!» Через 15 минут прибегает и слёзно благодарит. Вот она, сила самовнушения!

Ранее утро, вагон забит разномастными пассажирами, едущими к морю. Выхожу в тамбур с сигаретой и стаканчиком вкусного кофе, желая взбодрится. Смотрю, стоит какое-то тело женской наружности, упёршись лбом в стенку, на вид лет 16–18. Выясняю, что девушке плохо, кружится голова и живот болит — приходится вызывать скорую на ближайшей станции в полной глухомани. Заходят врачи, ковыряются минут 10–15, задерживая и без того вечно опаздывающий поезд, а я стою снаружи и держу красный флаг, сигнал остановки. Наконец медики выходят — я спрашиваю, что да как. В ответ слышу что-то на их профессиональном наречии и переспрашиваю:

— А по-русски?
— Да не боись, всё нормально, первые месячные у девки начались, бывает. Кони уж точно не двинет! — зычно вещает на весь вагон доктор.

Моя челюсть на платформе. Девочка от стыда всю оставшуюся дорогу из-под одеяла не вылезала.

Не понимаю нашу систему здравоохранения. В детской поликлинике приём ведется по талончикам — никакого бланка, просто бумажка с фамилией и адресом, причем их выдают тут же, в регистратуре, и никакой предварительной записи не требуется.

Очередь в регистратуру — человек тридцать, аж на улицу выходит. Иду с ребёнком, которому месяц, к врачу. У кабинета пусто: все стоят в очереди за талончиками. Зашла, говорю, так и так, очередина, не прорваться, с таким маленьким час не хочется стоять. Мне начали высказывать, что без талончиков нельзя. Самый убедительный аргумент:

— Вы же хлеб в магазине за деньги покупаете!

В итоге медсестра всё же снизошла до нас, простых смертных, и, отложив чашку кофе с бутербродом, выписала на бумажке 5 х 5 см «талончик».

Дело было примерно в 2003 году. Тогда были ещё популярны тогда прокаты видеокассет. В магазине рядом с моим домом у входа был такой прокат, а ближе к центру располагался аптечный киоск. Подхожу к прокату и обращаюсь к девушке за прилавком:

— Здравствуйте, у вас есть «Форрест Гамп»?
— (с кислой миной) Аптека дальше!

В поликлинике Красноярска на кабинете флюорографии много лет висела табличка «Флюрография». Я два раза в год проходила медосмотр (требование на работе) и каждый раз подписывала пропущенную букву «О». Её стирали, а табличку не меняли.

И вот — ура! — мелкий ремонт принес с собой новые таблички на двери кабинетов. Буква «О», миленькая моя, сразу же бросается в глаза... в слове «Флюораграфия».

Есть в городе Омске потрясающая поликлиника, принимающая служащих управления внутренних дел. Хамство некоторых врачей, в частности терапевтов из кабинета 2**, стало у посетителей притчей во языцех.

Если зайти в середине рабочего дня, часа через полтора после обеда, то можно наблюдать врача с медсестрой за чашкой кофе в пустом кабинете. Если же при этом вежливо поинтересоваться, отчего не идёт приём посетителей, в ответ вы услышите в лучшем случае «Дверь закройте, нет пока приёма!»; в худшем можно получить и «Чё припёрся, не видишь, люди заняты?» Порой только угроза докладной непосредственному начальству — мы всё же люди военные, проблемы привыкли так решать — заставляет врача, скрепя сердце и скрипя зубами, принять больного.

Но рассказать я хотел не об этом, а о былинном кабинете, в котором выдают направления на флюорографию. Работает этот чудо-кабинет с 9 до 12 утра. Однако каждого, кто приходит в девять, ждут закрытые двери, которые раньше четверти десятого не откроются. А посетителей, пришедших в начале двенадцатого, встречает жизнеутверждающая табличка «11:20–11:50 — перерыв». Вывешивается табличка, как вы можете догадаться, не в 11:20, а около 11; снимается, правда, ровно в 11:50, после чего дама неспешно принимает трёх-четырёх человек, и, важно вопросив: «Куда прёте, читать не умеете, до 12 рабочий день!» — уходит по своим делам, прикрыв пути отхода амбарным замком. Четвёрка счастливчиков, получивших направления, радостно мчится в кабинет флюорографии, где их встречает... совершенно верно, закрытая дверь и табличка «Кабинет работает до 12».