График обеденного перерыва у нас плавающий. Нет клиентов — можешь топать до ближайшей пирожковой, главное, чтобы хоть кто-то из сотрудников в офисе остался.
После «смены власти» в фирме появилась женщина-директор. На новом месте мадам чувствовала себя неуверенно и, как следствие, самоутверждалась всеми доступными способами. В офисе всё чаще пахло валерьянкой и валокордином.
Решив сходить на обед, я столкнулся с ней в дверях.
— Куда?! — Кушать, Марьванна. — У вас нет перерывов! — Но у нас же восьмичасовой рабочий день... — Да! Восьмичасовой! И по какому праву вы отлучаетесь с рабочего места?! — срывается на крик дама. — Потому что он с девяти до шести? — Вот именно! — Посчитайте внимательно, Марьванна...
Мадам демонстративно на глазах у всей конторы загибает наманикюренные пальчики: «Десять часов, одиннадцать... Восемнадцать... Ой! А один лишний!»
А меня задолбала администрация одного крупного концертного комплекса. Не в плане того, что запретили продавать пиво на рок-концертах — здесь-то как раз понять можно, ЧП с трезвым народонаселением случаются гораздо реже. Не в плане оборудования или звука — световые эффекты и качество звучания всё чаще стали получаться вполне даже на уровне. И даже не в плане того, что концерты начинаются минимум на час позже — к опозданию именитых групп практически все привыкли, к тому же это зачастую зависит не от администрации комплекса .
Но вот организация работы гардероба после концерта — это просто песня, причём скорее даже траурный марш. На всю немаленькую толпу зрителей, сдавших свои курточки-шубейки-пальтишки в гардероб, огорожен один-единственный вход во все его многочисленные секции. Этот проход не отмечен никаким опознавательным знаком, кроме кучки секьюрити, держащих оборону. Место входа можно заметить, только взгромоздившись на лестницу и обозрев течение бушующей толпы где-то далеко внизу. При этом гардеробщики в дальних секциях могут смело читать газетку: до них добирается в лучшем случае один из трёх жаждущих успеть на метро зрителей.
Возмущают сотрудники охраны, которые в разговоре между собой называют неуправляемое стадо посетителей «баранами», возмущает полное игнорирование проблемы администрацией комплекса. Жалобы такого рода, отправленные на официальный мейл администрации комплекса, удаляются без прочтения.
Я понимаю: являясь де-факто монополистом по организации концертов такого уровня, администрация может себе позволить плевать на удобство зрителя. Но сделать указатели, чтобы толпа не металась в броуновском движении, создавая давку и суматоху, представляется не столь затратным. И почему бы не отгородить по номеркам три входа вместо одного? Три потока прошли бы по стрелочкам гораздо быстрее и цивилизованнее, нежели один неуправляемый.
Я хочу получить приемлемый сервис за свои килобаксы, но все мы помним поговорку «мечтать не вредно». Монополисты, ау! Мы не VIP-клиенты, но и не «быдлостадо», и тоже достойны уважения.
Вас раздражают общепитскороговорки? А вы знаете, что эту чёртову скороговорку надо зазубривать наизусть (к слову, у нас она зовётся «лексикой»)? А то, что её, сволочь такую, надо сдавать старшему по званию каждые две недели, а коли не сдашь, тебя премии лишат? А то, что проверка, которую ждут общепитовцы каждый день и каждый час, может стоять над плечом у тебя и бдительно наблюдать, всё ли ты сказал в верном порядке, вы учитываете?!
Общепитовцы, господа и дамы, — несчастные люди, которые рады бы вас не грузить этой фигнёй, да начальство не позволяет. Стоишь ты, смотришь в понимающие глаза студента, у которого полтинник в кармане, и произносишь эту ахинею, кося глазами на начальство за плечом. Счастье, когда студент этот понимающе тебя слушает, спокойно отказываясь от всей этой фигни. Не давите на нас — и так есть кому.
Волею судеб оказалась я в меховом салоне — подходящую шкурку на весну присмотреть и глаз женский красотой порадовать. После пятого круга по залу в поисках продавца падаю в изнеможении на диван и поиски продолжаю уже только глазами. Минут через двадцать ожидания продавца-консультанта (коих, как позже выяснилось, в зале работает аж трое) походкой беременного тюленя выходит нечто с беджиком «Лариса» и, облокотившись на край дивана, поглядывая на меня рыбьим взглядом, интересуется: «Чего сидим?»
Немного оторопев от подобной наглости, мягко намекаю, мол, покупательница я потенциальная, выбор мой сегодняшний пал на пальто (к слову, недешёвое), и если ваше высочество, Лариса, изволит мне его показать и дать померить, скорее всего, я именно его и приобрету. Существо отвечает: «Нечего смотреть. Либо берёте и покупаете, либо сваливаете», — нечего, дескать магазинные диваны своей попой пачкать! Тут нервы, напряжённые уже до предела, не выдерживают: я заявляю ей, что дальнейший разговор продолжу только с хозяином салона и приобрету уже не очень-то желаемое пальто только после того, когда услышу извинения от хозяина за поведение и хамское отношение к покупателям от его сотрудников. В этой нелепой и унизительной ситуации Лариса поставила жирную точку: «Нечего тут возмущаться. Я хозяйка салона».
В общем, ушла я оттуда с чувством великой скорби и вселенской обиды на таких «хозяев» салонов, магазинов и прочих подобного рода мест. Неужели в условиях сегодняшней конкуренции эти субъекты не хотят привлечь как можно больше покупателей в свои отделы и получить таким образом прибыль?
Довелось как-то работать секретарём. Много попадалось интересных сестёр по разуму (и не очень по разуму), но лишь одна запомнилась на всю жизнь. Звоню в не очень продвинутый городок нашего края в одну из фирм:
— Примите факс, пожалуйста. — Ой, вы знаете, у меня факс в сейфе, а ключи начальник с собой увёз.
Работаю руководителем отдела в большой консалтинговой компании. Естественно, подчиненные иногда просто жгут напалмом: хочется, как говорится, взять и...
Но хороший руководитель должен быть сдержан и спокоен. И вот в очередной раз приходит ко мне чудо, начинает рассказывать, что всё плохо и ничего он не сделал, ничего не понимает, не успевает и вообще. Я закипаю, но сдерживаю себя. Его монолог «пожалейте меня» продолжается, и я понимаю, что сейчас из моих уст вырвется что-то нехорошее:
Хотелось бы немного рассказать автору истории про три-четыре месяца о вопиющем маразме, царящем в нашем мире. Действительно, за такое время полученная о товаре информация может вполне стать непригодной, но что же делать простым инженерам-снабженцам, если сильные мира сего заставляют нас совершать такие маразматические звонки? Объясняю.
Мы — крупная нефтетранспортная компания. Как и полагается в больших госучреждениях, за бюджет отчитываться надо ой как подробно. Предположим, формируем мы план закупок на следующий год. Формируется он летом текущего года. В этом плане нужно отразить всё — от пожарных автоцистерн до канцелярских скрепок. Скажите, можете ли вы так сразу сообразить, сколько скрепок вам понадобится в следующем году? А нас заставляют подсчитывать! Но это ерунда.
Бывает ещё веселее, когда дело касается оборудования посерьёзнее — тех же автомобилей, например. Цены на такие вещи давным-давно, пару лет назад, кем-то там были отражены в прайсе компании — и вот оттуда нас заставляют брать информацию. Все понимают, что данная информация морально и технически устарела, и заставляют нас обзванивать потенциальных поставщиков — прицениваться. Звонок совершенно не означает, что мы обязательно заключим с этой фирмой договор поставки — он нужен просто для того, чтобы мы, измученные несправедливостью жизни, получили от фирмы ТКП (технико-коммерческое предложение). Причём это обязательно должен быть либо производитель, либо официальный дилер!
Получаем мы эту заветную бумажку (через множество матов с того конца провода, бросаний трубок и уверений, что мы не шутим, и так далее), несём её «наверх», руководство кивает, мол, угу, цена принята, можете вписывать в план. И мы можем переходить к рассмотрению следующей позиции — а таких позиций в плане дай бог полторы тысячи, и по каждой нужно терпеть этот геморрой. А сроки, как всегда, весьма сжаты — два инженера даже на обед ходят по очереди, потому что ничего никогда при таком раскладе не успеют.
Люди, прошу вас, не смейтесь над такими звонками. Нам их приходится совершать вовсе не удовольствия ради. Работа у нас такая — глупая и бессмысленная.
Заказала матрас в интернет-магазине. Привезли на 20 см уже, чем нужно, хотя на всех этикетках был указан требуемый размер. Ну что ж, ошиблись, бывает.
Звоню, сообщаю о проблеме. До того момента милые и вежливые менеджеры начинают меня «футболить» друг другу по телефону, давая противоречивые инструкции о том, как мне вернуть негодную вещь. Очередной собеседник, чья речь выдаёт в нём отношение к гоп-культуре (точнее, к бескультурию), начинает откровенно хамить. Я интересуюсь его именем, яростно желая применения жёстких санкций. Ответ убил наповал:
— Я гендиректор! Ну что, съела? Кому теперь жаловаться будешь?
Господа руководители, не переживайте — и на вас найдётся управа.
Ну, что за звездец-то, а? Секретарь я, референт, завхоз ещё, помощник руководителя... Сейчас была убита наповал следующим перлом:
— Сотрудники в чёрно-белом фотографируются? — Э-э-э... В цветной одежде. — Нет. Я спрашиваю, на чёрно-белый фотоаппарат? — Он цветной у нас. Новый совсем. Если вы про режим съёмки... — Пусть перефотографируются на чёрно-белый. А то как это мы в чёрно-белой газете их печатать будем, цветными, что ли?!
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li