Езжу на работу на трамвае. Телосложение у меня крепкое, рост под два метра. Уже в третий раз за неделю попадается атлет-пенсионер, везущий в своей тележке что-то тяжёлое. Не задолбали бы они, если бы не считали меня трамвайным швейцаром.
Слушаю музыку, по выражению лиц вижу, что разговор пенсионера-тяжелоатлета с сочувствующими идёт обо мне. Выключаю плеер и слышу первый стандартный упрёк в том, что я не слышу их просьб о помощи. К первому упрёку добавляется второй, когда я отказываюсь помогать втаскивать нагруженную тележку. Подключаются сочувствующие пассажиры.
Вы скажете, что я бессердечная скотина, и, вероятно, будете правы. Но так было не всегда. Помню времена, когда я был очень даже сострадательным трамвайным швейцаром. Но любому терпению приходит конец.
В конце концов, чем руководствуются некоторые жадные до тяжестей пенсионеры? Видимо, ждут, что им будут с радостью помогать таскать их тяжёлые вещи. А нельзя начать надеяться на себя, а не на авось? Нельзя, в конце концов, попросить родственников помочь с доставкой груза покупок? Или, как бы это по-идиотски ни звучало, меньше нагружать свои сумки?
Что же качается «добрых людей», то большинство из них способно только облаять нерадивую молодёжь, но помогать сами не собираются. В итоге «бессердечной скотине» в который раз приходится совершать полезное действие, в то время как «добрые люди» и палец о палец не ударят.
Вышла на балкон погоду проверить. Наблюдала бабулек, выползших погреться да посудачить. Говорили в основном, как нонче девки гадко одеваются. Каждая проходящая мимо дама младше тридцати громко обсуждалась в оценивающем ключе. Ах да, я забыла помянуть, что жара стоит 30 градусов, поэтому дело весьма хлебное.
Девушка в светлом топе с небольшими рукавами и в шортах.
— Ты смотри, Галь, мы трусы длиннее носили, чем она шорты! — Не говори, все шалавы щас, все шалавы…
Девушка в лёгких брюках и более открытом топе.
— Ты смотри, вона идёт, лямок нет почти! — Да, вот в наше время, когда у нарядов толще лямки были, всё равно брали и кусок ткани пришивали, чтобы всё закрыть! Такая стыдоба была без ткани-то. — Дык, вся молодёжь нынче — шалавы да шлюхи. Тьфу! — То ли дело мы… — Да, то ли дело…
Дальше в том же духе. Три девчушки в летних платьях длины миди без разговоров были записаны в проститутки за юбки чуть выше колена и шпильки, молодая мамаша в летнем сарафане — туда же, а ребёнок был объявлен невесть от кого нагулянным.
И вот смотрю — идёт она. По последней моде юбка в пол, на плечах изящное лёгкое болеро с длинным рукавом, декольте нет, на ногах сандалии на плоской подошве без намёка на каблук, в аккуратно собранных волосах — цветок. Воплощение невинности и романтики. Я аж дышать стала тише, вся обратилась во внимание: «Ну, что вы на это скажете? Неужели не понравится? Неужели не похвалите? Да монашки развратней одеваются».
Сначала бабки притихли, потом одна говорит:
— Тьфу, ведьма! — Да, я передачу смотрела, там такие детей ели. — Так то сектанты были. — Так она сразу видно — сектантка, глаза пустые совсем. — Наркоманка ещё, наверное… — Все щас наркоманки. — И не говори, то ли дело мы…
Сижу и думаю: что бы такое надеть, чтобы на весь двор не обругали?
В маленьком садике под моим кухонным окном с ранней весны и до поздней осени играют дети. Их фантазии можно только позавидовать: каждый день они придумывают новые игры, какие ролевикам-толкиенистам даже не снились. У детей есть дорогие игрушки с четырёхзначным ценником, которые летают в космос, ныряют в море и спасают мир каждые полчаса. И самодельные тоже есть, слепленные прямо тут же из веточек и картонных коробок.
Порой в садик черти заносят кого-то из местных кошёлок. И начинается… Дети, конечно же, играют неправильно. Как можно сидеть тут и без дела и не играть в школу?! Особенно летом, когда у детей наконец-то появляется возможность отдохнуть от этой убогой шараги. Так же можно неучами вырасти! Вот она, кошёлка, заслуженный ветеран торговли: с шестнадцати лет в мясном отделе местного гастронома. Равняйтесь, дети!
Игрушки их — дьявольские устройства. В кошёлкины времена играли консервными банками и были счастливы. Ведь это так развивает мышление, логику и творческое начало! Иначе смогла бы она так виртуозно придумывать на ходу несуществующие детали нового эпизода сериала, пересказывая его подружкам на лавке? И в топку красивые куклы. Сейчас кошёлка покажет вам, как из полена сделать чудо-трансформер: летом — кукла, зимой — дрова.
Естественно, дети мало двигаются. Сидят тут, в пыльном палисаднике, штаны просиживают. Побегали бы по проезжей части, ловкость и быстроту реакции потренировали бы. Или на площадку. Осторожнее только там, собачек не обидьте. Кошёлка их подкармливает, у них там уже который год лежбище.
Такие кошёлки встречаются на каждом шагу. Неважно, сколько им лет и какого они пола. И среди молодых людей такие на каждом шагу. Им не даёт покоя, что дети стараются всеми силами убежать от телевизора, за который их усаживают, чтобы «в подъезде травкой не кололись», встретиться с друзьями во дворе и социализироваться самостоятельно, как умеют.
Как же вы задолбали, доброхоты, чьё детство было таким упоительно убогим!
Угораздило меня весной поскользнуться так, что получил сотрясение мозга. Появились головные боли. Прописали лекарства и походы к неврологу. На каком-то этапе я понял, что от посещений нашей поликлиники боли только усиливаются.
Врач записывает на вторник на 9:30. Прихожу во вторник в 9:30. В очереди — шесть бабушек. Решил поинтересоваться, на какое время они записаны.
— Молодой человек, вы за мной будете, — любезно пояснила мне одна из них. — Тем не менее, я записался на полдесятого, а вы? — Я вообще пришла в восемь утра! — в сердцах воскликнула ближайшая к двери пациентка. — Зачем вы это сделали, бабуль? Ведь врач работает с девяти, а ещё он принимает по записи.
Под крики и богохульства заслуженных пенсионерок я открыл дверь в кабинет невролога и поинтересовался, кто тут прав.
— Подождите своей очереди, закройте дверь, — пояснил врач.
Довольные бабушки забыли о моём присутствии и переключились на тему «жена сына неправильно огурцы сажает, стерва такая». В очереди я просидел около часа — и это, разумеется, не предел.
Такое ощущение, что наши госучреждения специально так работают, чтоб у людей возникало желание дать им денег, дабы тебя уже обслужили побыстрее. Может, эти бабушки-тролли в доле?
Замужем давно и, слава Богу, очень счастливо. Муж — умница. В течение шести долгих лет пытались завести ребёнка. В общем, я на седьмом месяце. Долгожданное дитя, трясучка по любому поводу и так далее.
Поликлиника. Регистратура. 7:00. Очереди нет — только я и бабуля. Открывается окошко. Старушка срывается с места и прямым толчком сухонькой ручки пихает меня в живот. Я отлетаю на пару метров и ошалело смотрю на бабулю.
— Доченька, дай мне, пожалуйста, талончик к лору, невропатологу, гинекологу… Ну, к хирургу тоже можно. А то скучно дома сидеть — решила вот здоровьем заняться.
Тётечка лет пятидесяти за окошком даже рот открыла. Всю ситуацию видела.
— Бабуль, вы же вторая стояли. А вот девушка в положении. Как же так? Невежливо это.
Я уже мысленно благодарила тётю, когда услышала гневное:
— Ах вы бл@$и, поо%#$вали все! Я всю жизнь в театре проработала гардеробщицей, культуру людям несла, а вы тут всяким шалавам благоволите! Нагуляла ублюдка и стоит глазками хлопает! Иди на х@# отсюда, прошмандовка!
И уже мило так в окошечко:
— Доченька, дай-ка мне талончики на сегодня.
Дай Бог здоровья женщине из регистратуры! Молча закрыв окно, она вышла и проводила меня до терапевта. А бабуля так и стояла, открыв рот.
Сегодня утром, как обычно, решил зайти в небольшой продуктовый магазинчик в соседнем доме, чтобы прикупить овощей к салату. На удивление, народу в магазине этим утром было необычно много. Иду в овощной отдел. Не успеваю взять бесплатный пакет, как передо мной откуда-то материализуется пенсионерка, быстрым решительным движением срывает всю пачку и убирает в свою авоську.
— Бабуль, что же вы это делаете, а? Тут ещё много людей, которым понадобятся эти пакеты! — обращаюсь к ней я.
— Эх, что за страна у нас, сынок… — шипит в ответ пенсионерка.
— Какая страна, такие и люди, да?
В ответ я получил лишь злой взгляд. Бабуля расплатилась за восьмирублёвую пачку соли и поспешила на выход, что-то бурча себе под нос.
Сегодня я на добровольных началах помогала своей маме рекламировать её швейную мастерскую, раздавая листовки у продуктового магазина. Рядом с магазином сидела старушка, торговавшая цветами.
Чтобы было удобнее считать, сколько листовок я раздала, я разделила их маленькими пачками по пятьдесят штук. Раздав первую пачку листовок, я достала вторую, а старушка дала совет:
— Всё равно ты половину уже раздала. Остальные выкинь в мусорку — всё равно никто не узнает, а ты деньги получишь.
После этого вы будете продолжать ругать молодёжь, когда даже самые добродушные старики учат вранью и лицемерию?
День выдался в нашем небольшом книжном загруженный. Шустренько бегаю туда-сюда — и тут отлавливает меня бабушка.
— А у вас есть открытки с марками? — Нет, нету, — вежливо отвечаю я. — Марками торгует только почта. — А… — задумчиво изучая взглядом полный стол открыток, говорит бабушка. — А я подумала, у вас марки должны быть, ну, на открытках. — Нет. Марками торгует только почта. У нас просто открытки. — Ага. То есть нету… И открытки тоже все без марок?
Вдох. Выдох.
— Без. Марками торгует только почта. У нас нет. — То есть у вас нет открыток с марками, да? А где купить?
Ухожу на склад в твёрдой уверенности, что надо прекращать учить иностранные языки. Может, сама того не зная, я внезапно начинаю говорить не по-русски?
Я для себя ещё давно решила, что здоровье нервной системы мне намного дороже утомительных разборок на злободневные темы типа «вас тут не стояло», «я занимала два часа назад очередь за той тёткой, которая ушла уже давно», «вы мне обязаны уступить, так как я пенсионер/беременная/многодетная/спешу» и тому подобные.
Честное слово, я очень часто уступаю очередь, особенно если попросят вежливо. Не нравится мне слушать ваше нытьё, льготные категории граждан (или самовольно причислившие себя к таковым). Не хочу я с вами собачиться, не желаю и не буду вам уподобляться, вступая в споры и перепалки по каждой мелочи. Если вы ни капли не уважаете окружающих, считаете себя предметами поклонения и так рвётесь продемонстрировать свое нневежество и невоспитанность, не смею вам мешать. Но это совершенно не значит, что я собираюсь кланяться в ножки каждому хаму, который решил меня подвинуть.
Стою в очереди в сберкассе (кто бывал, тот знает: занятие не для слабонервных). Подбегает бодрая дама лет 65 и на голубом глазу заявляет:
— Я встану перед вами. Я свою очередь пропустила, пока в магазин бегала. — Простите, но я сюда тоже не развлекаться пришла. У меня перерыв на работе через полчаса заканчивается, не хотелось бы опаздывать из-за вас. — Ах ты хамка! Да я такая-сякая, а ты не уважаешь старших… — Возможно, но очередь я вам не уступлю.
И главное — ни слова больше! Чёткий ответ и дальнейший игнор — лучше лекарство от таких граждан. Даже если «собеседник» продолжит орать на вас и оскорблять всю вашу семью, молчите — это для них обиднее любого слова. Как же, как же, такая важная персона припёрлась восстанавливать справедливость, а её слушать не хотят! А ведь стоило всего-то попросить вежливо…
В глубине души я желаю, чтобы почаще такие одиночества наталкивались на себе подобных. Встречайтесь, дорогие борцы за справедливость, деритесь авоськами, любите друг друга!
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li