Мой дед, царствие ему небесное, был доктором наук, профессором. Научных статей и прочих публикаций у него было несчитанное количество. Когда я пошёл по его стопам и начал сам писать и публиковаться, я в полной мере хлебнул этих самых «требований к оформлению». Пришёл к деду, в красках рассказал ему о тупости, о возвращённой статье из-за отсутствия «;..» — обязательного сочетания знаков, которые идут в списке использованной литературы после перечня коллектива авторов. Дед сказал мне простую вещь:
— Внук, дело в том, что в науке есть тьма народу, которые сами не могут ничего написать. У них не хватает пороху ни на статьи, ни на научные исследования, но им хочется тем не менее быть учёными и сидеть на тёплых местах. Вот отсюда и идут эти бюрократы от науки с их требованиями по оформлению, обязательными «;..», «:..:» и прочим бредом. Не забивай себе голову, отдай статью на редактирование нашему институтскому корректору и отправь снова.
Представьте себе: оделись вы перед операцией, оттёрли руки по Спасокукоцкому-Кочергину, весь строжайше стерильный входите в операционную, а у вас на операционной пижаме, прямо на груди, жирный клоп! Как-то, знаете, возникают сомнения, допускать ли вас к операции.
Я переводчик, постоянно работающий с медицинскими учреждениями и фармацевтическими компаниями. За тридцать лет работы досыта наелась «опаневрозами», «аностамозами» и даже «ляпороскопами» в профессиональных текстах наших медиков и фармацевтов.
Приведу любопытный факт из своей многолетней практики. В моей фирме три-четыре часа в неделю подрабатывают люди, которые должны уметь всего лишь читать вслух любой, даже непонятный текст, в соответствии со знаками препинания, чётко проговаривая по слогам незнакомые им слова. Их чтение помогает переводчику, следящему за ними по иностранному тексту, выловить в переводе неточности или пропуски. Среди таких чтецов есть школьники лет четырнадцати, пенсионеры, студенты любых специальностей, очень далеких от медицины. Работая в среднем по 16 часов в месяц, эти совсем не медики месяца через три не только учатся выпаливать единым духом «фосфатидилхолин», но и обязательно замечать орфографические ошибки в профессиональных терминах.
Разгадка проста: вынужденно читая тексты на одну и ту же тему, с тем же набором слов, люди на уровне дрессированных животных, не понимая смысла, подсознательно запоминают, как выглядит слово. Как булгаковский пёс Шарик запомнил прочитанное с конца «Абырвалг». Переход количества прочитанного в качество грамотности всего лишь за четыре часа в неделю. Из этого правила я ни разу не видела исключений.
Отсюда закономерный вопрос: как и сколько времени должен был учиться по печатному-писаному материалу медик, если он допускает ошибки в тех словах, которые должен был видеть тысячи раз? Ведь медицина — не только практика. Она ещё и теория, и постоянное обновление этой самой теории, да и практики тоже. И всё это доступно в основе своей через печатное слово (пусть и в электронной форме). Достоевского, конечно, можно не читать, но я сомневаюсь, что неграмотный доктор умеет вдумчиво читать и хорошо воспринимаете печатное слово даже в медицинской сфере. Самый мощный источник информации для такого врача полузакрыт, потому что он по-настоящему не умеет читать, и доверие к нему как к специалисту резко падает.
Слова о том, что орфографическая ошибка в письме — как клоп на белой блузке, принадлежат Фаине Раневской. На блузке клоп всего лишь противен. На халате врача он может оказаться смертельным.
Разрешите представиться: кардиохирург. Нет, меня не задолбали пациенты на операционном столе, не задолбали их родственники и иже с ними. Меня задолбали граммар-наци, писающие кипятком от ошибок в речи или на письме. Мало читаю? Нет! Я читаю очень много — профессиональная литература, конференции и т. д. Достоевского никогда не читал? А как мне помогут его произведения хорошо провести сложную многочасовую операцию?
Разговариваю с родственницей пациентки, которой предстоит аортокоронарное шунтирование. Девушка почти слёзно просит описать, что предстоит перенести родственнице. Вкратце и доступно пишу. Отдаю листок. Девушка читает, морщится: «У вас тут ошибка в слове…» Недоверчивый взгляд. Отлично! Сейчас побегу штудировать справочники по русскому языку. Подумаешь, умрёт твоя родственница. Что такого в том, что я вдруг не знаю какой-либо этап операции? Но ведь зато говорю и пишу правильно! Словом, говорят, можно спасти. Цыкну на сердце — ишь, распоясалось! Глядишь, как новенькое заработает.
Операция, к слову, прошла хорошо. Пациентка меня от всего своего хорошо работающего сердца благодарила, а её родственница гордо и надменно прошла мимо. Видимо, нужен был плохой хирург, но филолог в душе и по призванию.
Я преподаватель английского, и меня задолбали безграмотные объявления о вакансиях от солидейших, казалось бы, компаний.
Вот, например, самому крутому отелю в городе (с ценами за номер размером с годовой бюджет Мозамбика) требуется «специалист по обучению английского языка». Видимо, у них там в отеле сидит английский язык собственной персоной, и его нужно чему-то там обучить. Постыдились бы, господа из крутого отеля.
Вакансии для загадочных «переводчиков английского» (или другого языка) вообще давно не удивляют. Товарищи, переводить можно деньги или бабулю через дорогу, например. А вот языки переводить нельзя. Переводить можно с языка.
Ну и до кучи — читаю вчера рекламу известного в городе свадебного агентства, любезно впаренную мне очередным «промоутером», про которых тут уже написано немало. «Как эффективно подарить обручальное кольцо?» Подумаешь, перепутали «эффектно» с «эффективно», делов-то. Представьте такую сцену — парень хватает понравившуюся девушку, связывает её и надевает на тот самый палец кольцо. Попалась, не отвертишься теперь. Вполне эффективно, да.
Я учусь в консерватории в одном европейском городе. Начинала учиться академическому (оперному) вокалу я в России, у преподавательницы одной из отечественных конс, когда ещё была подростком. После четырёх лет обучения попыталась поступить в консу и получила отказ. Как позже рассказала мой педагог, меня оценили по достоинству, но не взяли, потому что «не формат». Мой тип голоса — драматическое колоратурное сопрано. Для тех, кто не знает: это самый высокий женский голос, только не писклявый, а металлический, с глубоким тембром. Драматические колоратуры очень редки, чаще встречаются мягкие лирические, именно потому за мой голос попросту не захотели браться — с таким сложно работать.
Я долго пребывала в расстроенных чувствах, а потом уехала за бугор, где меня с радостью приняли в консу и учат по сей день (точнее, доучивают — идёт последний год). Уже сейчас я подрабатываю в местном оперном театре дублёром — иногда заменяю одну из певиц, у которой начались проблемы с голосом. Мы с ней в отличных отношениях; скорее всего, я займу её место, если её голос не восстановится. В общем, я уже сейчас вполне успешна, за что низкий поклон первой преподавательнице, а также преподавателям моей консы.
Когда приезжала в Россию, пришла на выпускные экзамены в консерваторию, в которую когда-то хотела поступить. Конечно, на сам экзамен меня не пустили, но из-за двери всё было отлично слышно. Это печально, честно говоря: несколько откровенно загубленных и недоученных голосов, хрупкое и нежное лирико-колоратурное сопрано, с явным напряжением орущее арию мести Царицы Ночи. Если они будут продолжать в том же духе, погубят свои голоса и петь смогут разве что за столом или детям колыбельные.
Слава богу, что меня когда-то туда не взяли. А нерадивые и ленивые преподаватели консерваторий — вы задолбали, честное слово!
Вот и наступило лето. Нормальные студенты нормальных специальностей давно закрыли сессию, студенты-лодыри, наверное, еще нет, но самые крутые приключения поджидают студентов-художников. Нас ждет пленэр. Для тех, кто не в курсе: это такое явление, когда странные молодые люди кучками сидят на маленьких стульчиках в самых соблазнительных с художественной точки зрения закоулках города и что-то там тихонько себе калякают на листочках. И лица у них, заметьте, весьма задолбанные.
Если вы очень спешите, но посмотреть охота, подойдите насколько возможно близко, опрокиньте баночку с водой, наступите на ногу, обругайте, что расселся посреди тротуара, и пронеситесь дальше по своим делам. А несчастный студент пусть теперь ищет, где бы набрать еще воды, чтобы закончить акварель.
Если у вас есть пара минут, но вы отчаянно не хотите разговаривать, встаньте сзади и молча стойте, пока не надоест. А студент пусть бесится, вы же тянетесь к прекрасному.
Если на разговор все же пробило, обязательно спросите, что я рисую, как долго я учусь, в каком институте, расскажите про вашу троюродную племянницу, которая в два года здорово рисовала на обоях. Можете рассказать, что сами в молодости рисовали, но талант куда-то делся. Если талант еще при вас, скажите, что сами так можете, а лучше дайте пару советов — я в них очень нуждаюсь. Если нет ни таланта, ни гениальных племянниц, спросите, сколько стоит портрет. Кивните и еще раз спросите. Может, я забыла, что ответила в первый раз, и скажу вам что-нибудь другое. Разлейте баночку и идите по своим делам, гордые собой и своей близостью к прекрасному.
Если вы фотограф, начните снимать с самых неожиданных ракурсов, непременно сопровождайте процесс просьбами не смотреть в камеру. И не забудьте разлить баночку.
Если вы иностранный турист, смотрите вышеизложенные инструкции, но все разговоры ведите на любом языке, кроме русского и английского. Исключение составляют английские и американские туристы, но таковых, увы, немного.
Если вы новоиспеченная мамаша, можете поговорить, но баночку не разливать — это за вас вполне может сделать ваше дитятко, заявляющее, что само на обоях рисует не хуже.
Если вы охранник какого-нибудь госучреждения, здание которого является памятником архитектуры, обязательно выйдите к студентам и спросите, что за митинг они тут устроили. Действительно, мы ведь весьма опасная с точки зрения спокойствия власть имущих социальная группа. Заявите, что мы портим вид из окон того самого учреждения, и недоверчиво следите за нами, пока мы не уйдем. А то, ишь, устроили тут!
Если вы тот самый депутат, которому мы давеча испортили вид из окна, подойдите к нам, выполните инструкцию про разговорчивого горожанина, а потом загадочным тоном вполголоса предложите за высокую плату расписать у вас забор на даче. Ну да. Еще и красивое белье надену, уговорили.
Люди добрые, вы не понимаете разве, что мешаете работать? Вам не хватает такта и воспитания, чтоб оставить в покое человека, занятого своим делом? Почему каждый считает своим долгом отнять у меня пару минут времени? Вам совсем-совсем нечем заняться посреди рабочего дня? Так пойдите в художественную школу для взрослых и не терроризируйте нас, ради всего святого!
Вот тут рассуждали, как это вредно и плохо — «крутиться». Что детей будет учить некому, например. Но вот я в упор не вижу, чем, кроме лени, может быть обеспечено пребывание на зарплате в 10 тысяч и нежелание что-то менять.
Какие моральные принципы должны помешать учителю, например, поднять своё образование? Подучить иностранный язык, почитать последние новости в области педагогики, изучить детскую психологию. Понять детей, научиться заинтересовывать их своим предметом и своим рассказом, научить их не бояться ошибок и двоек, но стремиться к пятёркам. Выучить всё это — и пойти в частную школу, где зарплата уже будет соответствовать квалификации.
Туда сложно попасть? Да, как и на любую хорошую работу. Но ведь возможно!
В вашем городе нет таких школ? Согласна, трудно, но пресловутое «крутиться» подразумевает находить выходы, порой весьма сложные. Например, переезд.
Времени нет всё это учить, приходите усталая, как чёрт? Можно понять. Однако мама у меня, например, работала одно время бухгалтером по графику 15 часов в день, то есть приходила на работу в 9 утра и уходила в 12 ночи. Чтобы выкроить время на обучение, работала по выходным. Тогда она просто валилась с ног — сейчас главный бухгалтер хорошей фирмы. И таких примеров масса.
А может, причина в морали? Может, вам жалко детей, которым «не так повезло в жизни», и хочется привнести в их жизнь что-то хорошее? Это прекрасное желание, но знаете, ребёнку любовь всегда важнее любых материальных благ. А любви нет ни в жизни мальчика из бедной семьи с родителями-алкоголиками, ни в жизни мальчика из богатой семьи, у которого папа 24 часа в сутки на работе, а «мамы» и няни меняются раз в месяц. Так чем им повезло больше? Десяток айпадов может искупить отсутствие родителей?
Или вы действительно считаете, что «кто-то должен» работать в бесплатной школе? Так вот — кто-то всегда будет. Достаточное количество людей предпочтут жаловаться на жизнь, но не дёргаться. Не верите? Думаете, не предпочтут? Ну так отлично! В стране повысится количество действительно квалифицированных учителей, а государство будет искать способы оставить их в обычных школах. В хорошем случае это будет повышение зарплат. В плохом — какая-нибудь обязаловка, зато дети получат очень хороших, умных учителей.
В общем, не бойтесь «крутиться» и не волнуйтесь за страну. Ещё не одна нация не умирала от того, что люди пытаются стать лучше.
Скоро учебный год. Я, второкурсница, приду в свой любимый (а иногда не очень) универ, у нас начнутся новые дисциплины, возможно, даже повезёт устроиться внештатным корреспондентом. Я журналист — правда, пока ещё будущий.
У нас замечательный курс. Ребята умные, интересные, с ними здорово болтать, почти все настроены на будущую профессию. Но есть одно «но»: оценки.
Да-да, я знаю, что учусь в одном из самых престижных вузов России на бюджете. Знаю, какая грызня была за моё несчастное место. Но скажите, люди, зачем вы так гоняетесь за оценками?
Я не троечница. Я хорошистка. Я знаю большую часть материала и не считаю нужным зубрить, чтобы получить 90 и выше, а потом его забыть подчистую. Мне хватает моих 82–89.
Но остальные так не думают. Несмотря на то, что окружающие частенько удивляются моей эрудиции во многих вещах, они не стремятся так же учить и запоминать. Они стремятся зубрить. Зубрить, чтобы понравиться преподу, чтобы получить высокую отметку на зачёте или экзамене. Но когда их спрашиваешь о том, что было даже полгода назад, в ответ наблюдаешь изумительно огромные глаза и слышишь поразительное: «А? Я не помню». Как же так, деточка? Ты же получила за это 90 баллов, почему это не помнишь? А как же я помню, с моими-то 75? Вы ради этих оценок отнимаете у себя силы и время на жизнь, а потом помните, дай бог, только языки. Спрашивается, зачем, особенно если вы не собираетесь на стажировку за границу?
Ещё показательнее пример достаточно умной девочки, но так же не собирающейся ехать по программе обмена и переживающей из-за каждого балла. Ладно бы ЕГЭ, но в универе слышать страдания на тему «У меня 98, почему не 100?», мягко говоря, угнетает.
Я ставлю своей задачей хорошо делать свою работу и разбираться в том, о чем я буду писать. Сколько бы мне ни поставили, я всё равно буду помнить, почему Тютчев продвинул Горчакова, что такое децильный коэффициент и реформы 90-х годов XIX века. И не только это. Но вы-то это в 50% случаев забудете. Тогда спрашивается: зачем же так мучить себя из-за того, что всё равно вылетит из головы?
Я знаю, что многие из вас читают этот сайт. И знаю, что кто-то даже узнает меня. Так что прошу: не зубрите, если это вам не нужно. А если нужно — запоминайте. Вам же пригодится. Всего хорошего и удачи в новом учебном году!
Зарплата квалифицированного инженера-металлурга начинается от полутора-двух зарплат секретарей. Знаете, почему девушки, отучившиеся на металлурга, программиста или машиностроителя, часто работают совсем не по специальности, а секретарями, мерчендайзерами, порнозвёздами и сотрудницами MLM-компаний?
90% девушек на технических факультетах ведут себя примерно так.
Посещают все без исключения занятия, ведут конспекты аккуратным и красивым почерком, не понимают большей части рассказанного.
На каждом занятии задают пару вопросов преподавателю, чтобы запомнил. Но так как почти ничего не понимают, вопросы скатываются к примитивным: «Так вы говорите, этот график убывает?»
Ищут жертву-парня, лучше всех разбирающегося в материале. Всеми правдами и неправдами из него выбивается «помощь» — сначала разовая, затем постоянная. На определённом этапе одна или несколько жертв делают за девочку абсолютно всё.
Учат наизусть все решения контрольных при полном непонимании написанного. Так и сдают, по памяти написав нужные непонятные значки.
Когда приходит пора получать зачёты, бегают от жертвы к преподавателю и обратно до полного задолбания обоих. Зачёт обычно ставится с мыслью «да отстань уже ты».
Перед экзаменом что могут — учат наизусть, что не могут — сдают с помощью шпаргалок, подсказок и наушников.
На практике снова ищут жертву, готовую взять на себя самое тяжёлое (то есть почти всё).
Диплом старательно надёргивают и перемешивают из разных источников в течение всего года.
На выходе из университета мы имеем «специалиста», который знает только определения ключевых понятий на память, но теряется при вопросе: «А зачем оно необходимо?», который привык всё, с чем не справляется, автоматически спихивать на других, который не может или не хочет разбираться, как работает сфера его деятельности, который не проработал и никогда не проработает ни дня по специальности. Я не могу понять только одного: зачем шесть лет такой бесполезной муки?
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li