Таксисты! Вас, конечно, задолбали, но вы же догадываетесь, что это не просто так?
Итак, как-то ближе к полуночи мы вышли на улицу с другом, имея простую цель: поймать машину, затем отыскать, погрузить и доставить по нуждому адресу женщин лёгкого поведения. Не успели мы дойти до трассы, как к обочине подрулило таксо, как по заказу. Мы немедленно поинтересовались у таксиста, сможет ли он помочь нам в интересном квесте. Таксист сообщил, что на нужную нам услугу цена заметно выше, чем просто на перевозку, и озвучил сумму, попутно сообщив, что он сюда приехал по чьему-то вызову. Мы согласились, после чего таксист радостно забил на свой вызов, посадил нас, и мы помчали. В пути он получил пару звонков от кинутого клиента, от которого отбрехался попаданием к гаишникам, попутно стараясь заслать к клиенту по рации кого-нибудь из своих коллег. Места обитания падших женщин он, кстати, знал отлично — мы всё нашли.
Призывать к морали с моей позиции глупо, поэтому держите рецепт. Таксопаркам давно пора задушить жабу и наладить GPS-контроль за своими машинами, чтобы точно знать, кто, куда и когда поехал, и жестоко нагибать таких вот таксёров-кидал. А пока вас так и будут вызывать по трое с разных парков, иначе в ожидании одного раздолбая можно просидеть и час, и больше.
Довелось прокатиться в Воронеж и Москву из Ростова на междугородных автобусах. Причина проста: на поезд билетов нет и не будет, особенно летом, а на автобус — всегда пожалуйста: весь вокзал облеплен афишами, зовущими в путешествие. Автобус в Воронеж — это такая забавная лотерея. Точнее, русская рулетка.
Первый раз ехал — попался фирменный автобус с кондиционером и мягкими сиденьями, поэтому я обрадовался, что так будет и дальше. Рано радовался. Это был залётный воронежский автобус, что бегает только по выходным. А вот в будни подают давно забытый, как детский кошмар, неубиенный «икарус», тесный, душный и вонючий.
На вопрос, работает ли вентиляция (лето, +36 за бортом), водитель страшно удивился хамскому предположению и радостно воскликнул: «Не работает, гы!» Ладно, едем дальше. Сиденье — отдельная песня: «Прощай, моя бедная задница!» Когда-то сиденье было мягким, но теперь 12 часов нужно сидеть на фанере, покрытой грязной тряпкой. Сиденье когда-то, наверное, откидывалось назад, но теперь оно наглухо приварено. Расстояние между рядами выбрано мудро: как ни пытайся, будешь сидеть или враскоряку, или ногами вбок, но всё равно упираясь лицом в спинку впереди.
После такой дивной поездки приходится неделю лежать трупом с изуродованной спиной, посылая букеты нежных слов милым автобусным акулам, чтоб они были здоровы и померли молодыми и счастливыми в расцвете сил.
Хит-парад тупых вопросов в автосалонах, которые мы слышали при попытке покупки машины.
3. «Откуда вы узнали про наш салон?»
Я понимаю, когда так спрашивают представители открывшегося месяц назад интернет-магазина детских игрушек. Но когда меня об этом спросила администратор в автосалоне Audi, я слегка опешил и ответил первое, что пришло в голову: «Ну, редкий человек не знает марку Audi, а ваш салон в городе один-единственный». Она почему-то обиделась.
2. «Вам что-нибудь подсказать?»
Да, блин! Расскажите, чем ваша машина лучше, чем у марок-конкурентов, и почему я должен купить именно её именно у вас. Неужели не очевидно? Но я не собираюсь учить продавца, как ему делать его работу. Поэтому отказываюсь и обещаю его позвать, если вдруг что-то сам не пойму.
1. «Машину выбираете?»
Нет, пылесос. А к вам зашли погреться. В машину залезли, чтобы ещё теплее было, и кнопку подогрева сидения ищем для этой же цели. Разве не видно?
Я понимаю: продажи, маркетинг, всё такое. Вас, наверное, учили так к покупателям обращаться, но всё-таки ожидаешь большего профессионализма от продавцов вещей, цена которых превышает две их годовые зарплаты. Хочется, чтобы процесс покупки был лёгким и приятным. Хочется, чтобы тебе налили кофе. Хочется, чтобы тебя мягко подвели к мысли о твоём собственном правильном выборе. Чтобы потешили твоё самолюбие, рассказав в красках, как ты круто будешь смотреться в новеньком «фольксвагене» или «вольво», и дали почувствовать, как приятно ощущать вентиляцию сквозь перфорированную кожу сидения. Но конечно же, вместо этого мы в очередной раз слышим про спинку заднего дивана, складывающуюся по частям в соотношении два к трём. Ещё бы про уникальное количество колёс рассказали — вдруг я не знаю?
А ещё говорят, что в автосалон простым людям продавцом не устроиться. Видимо, берут только очень простых.
При своих габаритах (рост под два метра, вес 90 кг) я очень подвижен и люблю перемещаться по городу быстрым шагом или бегом. За время движения составилась целая энциклопедия задолбунов.
Девицы на шпильках, тётушки-скороходы, бабушки-коробейницы и мамочки-весь-мир-для-ребёночка. Спасения от представителей этого вида нету нигде: ни на тротуарах, ни на пешеходных и подземных переходах. В метро с левой стороны, предназначенной специально для быстрого прохода, вы всегда можете встретить такую вот преграду. И никто не может переубедить дам в части того, что не стоит мешать движению. Исцеление наступает лишь с применением магического заклинания «@#$!», но сопровождается нецензурными комментариями излечиваемых.
«В одну шеренгу становись!» — ну, тут всё ясно. Большинство компаний ненавидит построение «коробочкой». Растянемся же во всю ширину мостовой — дадим другим понять силу нашей дружбы! Подобное легко лечится прорывом сквозь строй на ходу или внезапным громким «Разрешите пройти!» над ухом.
Рекламные щиты. Вот это — главный враг. И главный же пофигист, ибо неживой. На улицах Петербурга и так не слишком-то просторно, а рекламные щиты и «крокодилы», выставляемые владельцами торговых точек, сужают тротуар до ширины одного человека.
Ребята, я иду своей дорогой. Я рад уважить вас, если вы тоже движетесь вперед. Но не взывайте к жалости, к ответственности и не быкуйте, если вы закрыли дорогу к светлому будущему. Поверьте, вы не центр мироздания. Уважайте друг друга.
У меня автомобиль редкой по нынешним временам марки — «Москвич». 2141-й, ага. Ездит, есть много не просит. На праворукую менять не хочу, а на нормальную леворукую еще не заработал.
Ремонтировать своего «Москвича» я стараюсь сам, но иногда приходится пользоваться услугами автосервиса. До последнего времени меня выручала СТО недалеко от гаража, на которой я был постоянным клиентом. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Когда я переехал в новую квартиру на другом конце города, ездить на свою СТО стало далековато, и я попытался найти сервис поближе, благо появился повод: выставить зажигание после замены трамблера и карбюратор заодно почистить.
Заворачиваю под вывеску «Ремонт любых отечественных автомобилей, покраска, кузовные работы». Из четырёх боксов три свободны; свет, подъёмники, мужички в чистых комбинезонах — загляденье. Обращаюсь к последним:
— Ребят, мне бы зажигание выставить и карбюратор почистить. — Мужик, ты чё, это же «Москвич»! — Да, «Москвич», а что не так? — удивляюсь я. — Ну, на них запчастей нет! — парируют мужички. — Так, мужики, двигатель тут от «Жигулей», запчасти вам не понадобятся. Мне только выставить зажигание и почистить карбюратор — вот ремкомплект. — Не, мы «Москвичами» не занимаемся, там под капотом неудобно, и вообще…
Диалог повторился и на второй СТО, и на третьей. Не знаю, то ли у «Москвича» двигатель стоит вверх ногами, и к карбюратору с трамблером не подобраться, то ли у меня деньги какие-то не такие, но взаимопонимания мы так и не нашли. И ладно бы переизбыток клиентов был, забитые боксы и очередь страждущих за воротами… Ребят, вы как хотите, но это, по-моему, просто непрофессионализм.
С лучшей подругой мы знакомы практически с пелёнок, и в общении у нас никогда не возникало проблем — даже несмотря на то, что «благодаря» чудесам отечественного акушерства на свет она появилась неслышащей.
Как-то раз едем мы в маршрутке по городу и тихо между собой беседуем. Тише уже некуда. Разумеется, на жестовом языке, который я с детства знаю довольно сносно. На одной из остановок заходят двое молодых представителей пролетариата (сэмки, пивчанское, «абибас»), садятся на два свободных места сзади нас, наблюдают и через несколько секунд принимаются нас обсуждать:
— Е&@нуться, б$я… Такие вроде тёлочки п%&датые — и глухие, ёпта! Жалко ваще, б$я…
Разумеется, я делаю вид, что ничего не слышу.
Надо сказать, что у неслышащих людей мимика при общении довольно специфичная. Как раз в тот момент, когда мы с подругой делились эмоциями от очередной прочтённой манги, один из пролетариев позади нас выдал шедевральную фразу, чуть ли не тыча в нашу сторону пальцем:
— Е$@ть они ржачные, я с них х%ею!
Да ладно? А ведь ещё минуту назад тебе нас было жалко.
Только железная выдержка не позволила мне сменить выражение лица и показать, что что-то не так. Хотелось, конечно, развернуться и выпалить (недо)человеку в лицо нечто вроде: «Чтобы твои дети такими же „ржачными“ были, скотина!», но помог случай — телефонный звонок от общей знакомой. Снимаю трубку, чуть отворачиваюсь от подруги, чтобы та ничего не прочла по губам:
— Алло… Да?.. А мы сейчас в маршрутке, в центр едем с [подругой]. Тут, кстати, два благородных кавалера рядом с нами едут. Очень приятный комплимент нам сделали… Какой? Ну, сказали, что мы п%&дец какие ржачные тёлочки… Что? Грубо? А что поделать — наверное, у современных мужчин именно так принято выражать эмоции… Да-да, они сейчас как раз с нас х%еют, не хотим им мешать. Ну ладно, нам выходить уже пора, я тебя попозже наберу.
Кладу трубку, «говорю» подруге: «Нам пора на выход», на остановке за руку вывожу из маршрутки. Лица тех питекантропов надо было видеть. Сказать, что они ох%ели, было бы слишком мягко.
Из десяти проезжающих мимо инспектора дорожного движения мотоциклистов остановку по требованию совершат от силы два-три человека. Я именно из них. Я останавливаюсь не потому, что за 12 лет вождения мотоциклов не научился уезжать от патрулей, а потому, что до недавнего времени мне нечего было опасаться. У меня есть права и все документы на мотоцикл. Но с недавних пор этого стало мало.
На моём мотоцикле было замечательное заводское крепление для регистрационного знака с подсветкой. Я с радостью повесил туда госномер, как только поставил мотоцикл на учёт. Оформив грин-карту, я поехал в Финляндию, чтобы обкатать мотоцикл по хорошим дорогам без соблазна открутить и разогнаться: там за этим следят лучше. И вот в сотне километров от города Хельсинки от жуткой вибрации, вызванной весом и размерами номера, которые раза в полтора больше, чем приняты в Европе, мой номер отвалился вместе с куском пластиковой «лопаты», на которой был установлен.
Вернувшись в Питер, я решил снять обломанный крепёж и перевесить номер под хвост. Я ездил весь июнь и ни разу не пролетел мимо поднятого жезла ИДПС. Всегда после проверки документов следовало пожелание счастливого пути, и я уезжал в хорошем настроении.
Так было до августа 2010-го. В связи с изменениями в законодательстве мой номер под хвостом стал вне закона — причём настолько, что мерой пресечения по закону является наложение штрафа в 5000 (пять тысяч) рублей или лишение прав на срок до трёх месяцев. Моему удивлению не было предела. Поскольку «договариваться на месте» мне претит, передо мной встал выбор:
— повесить номер и снова ловить его на трассе, когда крепление не выдержит;
— продолжать ездить с номером под хвостом и при остановке ИДПС полагаться на дипломатию и на то, что удастся свести ситуацию к штрафу в 500 рублей за грязный регистрационный знак;
— снять мотоцикл с учёта, ездить без номера вообще и при остановке по истечении срока действия «транзитов» попадать на штраф с вилкой от 300 до 800 рублей на усмотрение инспектора.
А теперь вопрос: почему не сделать номер на мотоцикл поуже, чтобы он не работал железным тормозным парашютом? Ответ пусть дадут власти, а я выбираю третий вариант и на следующей неделе буду свободен от груды железа на хвосте. Но останавливаться не перестану, даже если придётся платить штрафы: так спокойнее.
Питер. Метро. «Техноложка». Вечерний час пик. Знакомая ситуация, да? Вагон забит, но не совсем до предела. Свободного пространства уже нет, но при определённом желании забиться ещё можно. Двери с третьей попытки закрываются, и поезд отъезжает. Духота страшенная, люди все на нервах после трудового дня — тут уж не до любезностей. И всё равно нет-нет, да слышится где-нибудь «извините» или «простите, пожалуйста» за нечаянно отдавленную ногу или непредвиденное падение кому-то в газету. Вежливые люди, воспитанные — приятно.
Поезд доезжает до «Сенной». Те, кому выходить, вываливаются наружу; те, кому дальше, до «Гостинки», пробираются подальше к углам, иначе сметут. Если на «Техноложке» казалось, что влезут от силы ещё человека два, то на «Сенной» понимаешь, что десяток — это ещё мало. В общем, вагон вот-вот лопнет. Люди, стоящие возле готовых закрываться дверей, уже приняли положение «шпроты в банке».
К вагону подходит тучных размеров женщина преклонного возраста. Всем совершенно ясно, что дама не сможет зайти ни при каких условиях. Но она способна — да ещё как! Со всей своей 150-килограммовой силы она толкает девушку, некстати оказавшуюся на «передовой», и вваливается в дверной проём. Девушка падает. Не падает, конечно, — некуда, но равновесие теряет.
— Женщина, вы что? — недоуменно восклицает пострадавшая. — А что ты встала на проходе?
Становится понятно, что спорить с сумасшедшей — пустое дело, но девушка не выдерживает:
— Но попросить отойти-то можно? — Ты кто такая, чтобы я тебя о чём-то просила? Рот закрой!
Вопреки приказу, рты пооткрывались у всех невольных свидетелей.
