Родственники

Не понимаю некоторых родителей — точнее, тех, которые попрекают своих детей во всех извращённых и не очень формах. Скажите мне, как можно попрекать свою дочь тем, что она живёт с вами, ест и пьёт за ваш счёт, да ещё и в туалет ходит в вашей квартире?

Я не могу дождаться, когда я выйду замуж и стану жить отдельно. И на меня перестанут орать за то, что я ничего не делаю. Мне очень хочется варить обеды, убираться в доме и так далее, но скажите, почему любовь к порядку и домашним обязанностям нужно прививать через скандалы и упрёки?

Не скажу, что обременена домашними обязанностями, но элементарные вещи по дому я делаю всегда. И не надо говорить мне, что я всё время сижу в компьютере. Так уж вышло, но в век технологий учёба, работа и другие вещи выполняются на ПК, и если я там сижу весь день, это не означает, что я занимаюсь дурью и ничего не делаю. Я делаю, просто вам не объяснить.

Если кто-то поставит отмокать в раковину тарелку или чашку, то это нормально. Если это сделаю я, то начинается трёхчасовой скандал, который может закончиться моим уходом из дома и хватанием за нож с желанием наложить на себя руки, потому что: «Сидишь у нас на шее, даже чашку помыть не в состоянии, только и можешь, что играть в игры», «Мы вообще-то тебя кормим и поим, и твоего в этом доме нет ничего», и моё самое любимое: «Буду подыхать, стакан воды не подашь, тунеядка». Эти фразы настолько могут задолбать, если слышать их по любому поводу, что просто сдают нервы.

Вы знаете, но при таком отношении у меня пропадает всё желание что-либо делать по дому. Не поверите, но мне как девушке очень хочется создавать свой семейный очаг и уют, но по своим правилам. И среди них не будет пункта о том, что нужно орать из-за неполного графина с водой, кастрюли, помытой с подтёками, и волос на паласе. Да, я не лысая, и волосы выпадают, знаете ли. Я не могу их собирать под микроскопом с пола.

А пока в наших правилах закреплено следующее: годами ныть из-за того, что в мясорубке затупился нож, каждый раз нервничать, при этом не предпринять ничего для того, чтобы этот нож наточить или купить новый (папа такие примитивные вещи, как заточка ножей, почему-то считает не мужскими); вопить из-за того, что я не варю еду, и любые мои желания приготовить что-то, что отличается от макарон с котлетой или картошки, встречать фразами: «У тебя чё, денег много? Нечего тут изыски готовить и покупать». Изыском считается, если подлива приготовлена из свежих томатов, а не из томатной пасты, если картошка сделана в духовке со сметанным соусом и не имеет вид задолбавшего всех пюре с маслом, если куплена банка икры за 300 рублей. Можно перечислять до бесконечности, думаю, смысл всем будет понятен.

Хочется приходить домой и не чувствовать при этом опасений, что на тебя наорут из-за того, что ты всё время гуляешь, а дома вообще-то чашки стоят неровно: «Кого мы воспитали, настоящего урода!» Не мучайте своих детей бытовухой. С возрастом и осознанием самостоятельности желание вести хозяйство придёт к ним само, без ваших упрёков во все стороны. Только вот вести это хозяйство они захотят раздельно от вас, потому что желания что-либо делать в доме, в котором тебя считают за пустое место и неблагодарного потребителя, не появится, это точно.

Я девушка, мне восемнадцать. Учусь в интересном институте, обладаю вереницей интересных хобби, крепкой дружбой с несколькими хорошими людьми, хорошими отношениями с родителями… Почти. Вот об этом «почти» и пойдёт речь.

Моя мама — бухгалтер в магазине одежды бутикового типа, что позволяет покупать весьма приличные вещи по цене значительно менее кусачей, чем указано на ценнике. Зарабатывает мама хорошо, поэтому после каждой инвентаризации (то есть примерно раз в месяц) мой гардероб пополняется вещью-двумя, не всегда выбранными мной (хотя, стоит признать, спустя три года ругани моё мнение наконец-то начало учитываться). Каждый раз я упираюсь, как могу, каждый раз мама смеётся: мол, все девочки выпрашивают у родителей деньги на шмотки, а я отнекиваюсь. Дальше же начинается песня. Мама жутко обижается, что я не ношу купленные мне «приличные» вещи, при первом удобном случае надевая свои ужасные футболки и джинсы. Аргументирует она это тем, что институт — приличное место, и туда в футболках ходить нельзя, что обо мне подумают, и так далее. То, что в нашем институте концентрация неформалов на квадратный метр зашкаливает (уж больно творческое место), а такие мои интересы, как ролевое фехтование и фаер-шоу, вообще не очень хорошо соединяются с «приличной» одеждой, её не волнует. И вот я снова вздыхаю, машу кружевным платочком голубой мечте, что закидоны с формой одежды закончатся с окончанием школы, надеваю блузку и брюки и иду в институт, бросив прощальный взгляд на любимые концертные и фанатские футболки, которым ничего не светит, потому что выходной у меня выдаётся в лучшем случае раз в месяц.

Но меня задолбало не это. И даже не то, что мама упорно не замечает, что я месяц могу ходить в «приличном», тогда как выход в футболке равнозначен истерике «ты ходишь в одних футболках». Меня задолбало то, что она в ходе этих истерик регулярно произносит следующую фразу:

— Я в юности тоже была такая же, как ты, у всех одногруппниц платья и косметика на уме, а у меня походы и рулоны брезента, и ничего, перебесилась, краситься начала, женственно одеваться…

И после этой фразы у меня закономерно возникает вопрос, цензурная часть которого выглядит следующим образом: какого же чёрта ты тогда впихиваешь меня в эти несчастные блузки, юбки и брюки?! Да, я понимаю, в твоей юности этого было мало, а нынешняя комплекция не позволяет тебе красиво одеваться самой, но почему ты считаешь, что я обязана быть твоим подопытным кроликом? Почему считаешь, что должна выбирать мой стиль в одежде, от несоответствия которого с моим характером и интересами офигевают даже ближайшие друзья? Почему мы два-три раза в месяц треплем друг другу нервы, ходя одними и теми же кругами по одному и тому же маршруту спора?

Вопросы, к сожалению, риторические…

А меня задолбала святая уверенность в том, что дети (и неважно, сколько им лет) ничем болеть не могут. Моя бабуля понимала две детские болезни: сопли и понос. Всё.

В детстве я любила купаться, в ванне была готова сидеть сколько угодно. Но только если меня купала мама. А вот у бабушки я купаться категорически отказывалась.

— Вот ведь, Петровна, — жаловалась бабуля своей соседке, — не внучка, а свинья растёт, в ванну-то на аркане не затащишь.

Конечно не затащишь! Я жить хотела. А бабуля наливала полную ванну крутого кипятка и оставляла меня там отмокать на полчаса.

— И ничего не горячо! — возмущалась бабуля. — Смотри, я руку в воду окунаю, и она терпит!

К слову сказать, бабуля умела голыми руками снимать горячие пирожки с противня, стоящего прямо в духовке. Надо ли объяснять, что кожа у неё чувствительностью к температуре не отличалась?

И вот ты сидишь, ощущаешь, как по ванной растекается аромат консоме из дитятины, и очень хочешь, чтоб тебе уже помогли вымыть голову и выпустили из этого ада…

— Нет, Оленька, ты что! Надо хорошенько распариться.

В итоге из ванны я выходила по стеночке, в глазах было темно, голова гудела. Один раз заикнулась бабуле, что меня так купать нельзя — скачет давление и мне потом плохо. Ой, что тут началось!

— У тебя-я?! Давле-ение?! Ах ты засранка маленькая! Взрослых начала передразнивать, ишь ты! Давление у неё! Да я таких слов до сорока лет не слыхала!

Ну да, бабуль, это, конечно, аргумент, кто бы спорил.

Таким же образом я хлопнулась в обморок жарким летним днём. А я предупреждала, что стоять в километровой очереди на самом солнцепёке в страшной духоте я не смогу.

— Оля, не капризничай! Вон, малыши стоят и не ноют.

Через полчаса у меня зашумело в ушах, потом перед глазами залетали мошки, потом я красиво разложилась на асфальте.

Купить ребёнку воды, отвести в тенёк? Нет, зачем! Похлопать по щекам, обозвать «актрисой погорелого театра», наругать за потерянное место в очереди и потащить домой. Это по-нашему!

По схожим причинам я какое-то время плохо училась. На уроках я утомлялась, не могла сосредоточиться на странице учебника, быстро зарабатывала головную боль. Хорошо, учительница подсказала маме сводить меня к окулисту. Бабуля устроила скандал:

— Катя, ты с ума сошла? Зачем хочешь тащить Олю к окулисту? У нас в роду очкариков никогда не было и не надо! Что? Учится плохо? Так это от лени, не от глаз, уж поверь!

Врач проверил меня, выписал очки, и учёба быстро пришла в норму. А вот бабуля долго не могла успокоиться, всё ворчала, что мне нравится быть старой бабкой: то болячки себе выдумываю, то очки ношу…

Я выросла, но право на посещения врачей так и не заработала. Теперь я беременна. И устала от нытья бабушки на тему «ой, не ходи по врачам, это всё от лукавого!» Нет, бабуля, мне дорого моё здоровье и здоровье моего ребёнка. Я буду ходить на анализы, буду следить за развитием плода и не буду слушать истории про то, как раньше до девятого месяца бабы работали грузчиками. В декрет я уйду тогда, когда положено по закону. Нет, до конца беременности работать не стану. Таскать тяжёлые сумки не буду, да, даже с продуктами. Да, я ленивая. Да, я тоже тебя люблю. Задолбала, бабуля!

Здравствуй, мама! Всё у меня хорошо, и с Мишкой у нас всё отлично, и на работе скоро повышение. Нет, мам, я к тебе не поеду в гости, потому что на столе будет красоваться всё то, что мне под страхом смертной казни запретил есть врач два года назад:

• Ты будешь подсовывать мне под видом говядины свинину, баранину и гусятину, а потом с оскорблённым видом верещать, что я имитирую сильную боль в желудке.

• Ты настойчиво будешь мне предлагать борщ с 48% сметаной, жирные сорта лососёвых рыб и картошечку с деревенским маслом. Потому что врач с 20-летним стажем — идиот, который ничего не понимает в пищеварении.

• На чай в ультимативной форме ты водрузишь передо мной тарелку с промасленным «Наполеоном» недельной давности, а потом с испуганным видом будешь наблюдать, как я судорожно глотаю обезболивающие.

Затем ты пройдёшься взглядом законодательницы мод по моему внешнему виду:

• У меня лохмы вместо волос, неправильная стрижка, дурацкая причёска, не тот цвет и марка краски.

• Очень дорогая помада и дешёвые тени, а с румянами было бы лучше, не та марка туши — и почему нет подводки?

• Платье, конечно же, не по сезону, слишком открытый вырез, слишком облегающий фасон, подчёркивающий неестественную худобу, слишком дешёвая ткань и не в том магазине куплено.

• Плохо почищенная обувь, очень высокие шпильки, лучше бы каблуки, надо, чтобы того же цвета, что и сумочка.

Потом последуют мои хобби:

• Скучная книжка с непонятным сюжетом, зачем на языке оригинала, в буржуйском электронном формате, не знаете, на что деньги потратить.

• Дурацкий неподъёмный меч для фехтования, зачем тебе всё это надо, потому что когда-нибудь рожать, всё фигней маетесь.

• Совсем зажрались по три раза в год путешествовать, лучше бы дома сидели, детей рожали, чем по заграницам мотаться.

Затем ты помянешь Мишу:

• Не там работает, не по той профессии, не на той должности, а мог бы и там работать вместо того, чтобы дурью маяться.

• Отрастил бороду, не побрился, не тем одеколоном пахнет, не так причёсан, не в то одет.

• Не на той машине ездит, не так паркуется, не пристёгивается, не в то время включил поворотник.

• Не ту музыку слушает, не тем увлекается, не столько зарабатывает, не с теми общается.

Не, мам, я не приеду сегодня, работы много. Давай либо где-нибудь встретимся, либо в следующий раз…

Здравствуйте. Я хочу поделиться с вами историей маленькой смертельно напуганной девочки. Нет, я вовсе не намерена вас растрогать: я просто заранее соглашаюсь с мнением, которое у вас, я уверена, возникнет.

Мне двадцать два, и, если уж вешать ярлыки, мне подойдёт «интроверт». Я выросла книжным и замкнутым ребёнком, на рынке друзей особым успехом не пользовалась. Ладно, вру, никаким не пользовалась. У меня не складывались отношения со сверстниками, потом у меня не складывались отношения с мальчиками, подростковый возраст бомбил не наружу, а внутрь. Но двадцать из своих двадцати двух я была счастлива — полным и безоговорочным образом. У меня была семья. Даже не так — Семья. Влюблённые друг в друга родители, любящие бабушки и дедушки, брат и сестра. Дом, где все над всеми подшучивают, смотрят фильмы и играют в игры, семейные праздники с их драгоценной атмосферой уюта и веселья.

Нас — детей — воспитывали в этой семье с мыслью, что это норма. Что так и должно быть. Что никакие разницы в возрасте и убеждениях не мешают маме и папе любить друг друга. Что мы все — одна большая, любящая семья, и так и будет.

Я выросла с этими убеждениями. Я впитала их с самым воздухом нашего дома. Да, у меня были свои беды и огорчения, но, оглядываясь, я всегда видела отблеск маяка.

А потом грянул гром. Сначала нашу семью растрясло по кусочкам в связи с командировками и переездами. Всё завершилось финальной арией: «Тридцать лет вместе — серьёзный срок, вы, конечно, не расстраивайтесь, но мы с мамой решили…»

Я всегда старалась быть объективной. Я и сейчас отдаю себе отчёт в том, что взрослые люди имеют право поступать так, как считают нужным. Что все живут своей жизнью, что надо принять чужой выбор и уважать его.

Но мой маяк погас.

И я хочу сказать это здесь — отчасти потому, что никогда не наберусь мужества сказать это вслух, отчасти — чтобы хотя бы попытаться докричаться до других.

Вы задолбали. Вы, рыцари прекрасного образа, топчущие своими ногами то, что всю жизнь растите в своих детях. Вы, не желающие встать к проблемам лицом и трусливо прячущиеся друг от друга, пока не станет поздно. Вы, отобравшие у меня то, на чём строился весь мой мир.

Я вовсе не пытаюсь вас разжалобить, честное слово. Я просто хочу, чтобы вы помнили об ответственности, когда увлекаетесь приручением.

Меня задолбали окружающие люди в плане агрессивной реакции на замечания, которые я высказываю в ответ на их же вопросы.

Почти у всех возникает штампованный ответ в стиле: «Ну прости, что я у тебя не ***!» (нужное подставить). И как следствие: «Делай тогда сама!»

Мама осваивает какое-то новое блюдо:

— Ну как тебе?

— На мой вкус, пересолено, но для первого раза отлично!

— Ну прости, что я у тебя не шеф-повар! — обижается мама и добавляет: — Сама попробуй сделать!

Милая мама, я совсем не хотела обидеть тебя, но ведь ты спросила именно моё мнение. К тому же я помню: когда ты впервые пожарила оладьи из кабачков и семейство постеснялось высказать недочёты, мы потом ещё неделю ели эти пересоленные оладьи, потому что ты каждый день жарила «свеженькие».

Бабушка связала мне свитер и передала с мамой. Чудесный свитер. Пряжа мягкая, узор искусный. Есть только одно «но»: у меня кисти рук не пролезают в манжеты и голова в горловину, а растягивать насильно, естественно, не хочется. Звонит бабуля:

— Ну как, померила? Понравилось?

— Бабуля, свитер изумительный, только вот… — озвучиваю причину, почему не могу в нём ходить. И начинается:

— Ну прости, что бабушка у тебя безрукая! Сами тогда вяжите, раз не нравится!

Бабушка, ну зачем обижаться? Неужели это не повод просто лишний раз к тебе наведаться на чай и поболтать, пока ты немного переделаешь своё изделие? Мне очень нравится твоя работа, поэтому и прошу перевязать, чтобы надевать свитер и носить, не испортив его.

Сестра рисует известных мультяшных персонажей и выкладывает в сеть, попутно интересуясь у меня схожестью с оригиналом. Отвечаю, что почти похоже, за исключением нескольких довольно важных деталей, таких, как рост, цвет волос и атрибутов. Ну, вы поняли, что дальше.

Та же история с любимым человеком. Когда после ссоры я пытаюсь ему объяснить, что именно меня не устраивает, то вместо каких-либо аргументов и попыток прийти к консенсусу я получаю: «Ну прости, что я у тебя не идеальный мужчина!» При чём здесь твой внутренний коэффициент идеальности, не знаю. Но ты ведь сам просил сразу говорить о том, что меня не устраивает, и не «копить в себе»?

Ребят, ну честно, вам самим не надоело?

На мою первую приготовленную пиццу в 13 лет ты, мама, сказала: «Фу, подгорела!» Да, расстройство имело место, но вместо священной обиды на маму и готовку я в следующий свой раз была более внимательна, и пицца удалась ещё как — ты сама потом подругам по телефону хвасталась, что дочь теперь вместо тебя готовить дома будет.

Когда в том же возрасте я попробовала связать пресловутый шарф, ты, бабушка, сказала, что нитки мне больше не дашь, а то я всё напутала. Что же, я раздобыла клубочек, и на восьмое марта ты получила от меня кружевную салфетку. Не она ли до сих пор лежит у тебя на кофейном столике под вазочкой? К слову, вазочка эта тоже неспроста у тебя появилась, а после того, как ты сказала, что гончарное дело — пустая трата времени, денег, и вообще, вся извазюкаешься.

Продолжать можно долго. Только не проще ли спокойно выслушать, попробовать изменить что-то и преспокойненько наслаждаться комплиментами и благодарностями, нежели дуться, заставляя меня чувствовать себя виноватой в том, что у вас что-то не вышло с первого раза? А то сил уже нет говорить «извини, я не хотела обидеть» в ответ на ваше «ну прости». Задолбали!

Меня задолбали родители, которые считают детей своей собственностью.

Года три назад до меня, тугодума, начало доходить, что и меня, и бо́льшую часть моих друзей родители считают чем-то вроде персонажа в игре «Симс», который делает ровно то, что ему укажет хозяин, который считает, что так нужно.

До момента «прозрения» я жила так, как скажут родители, будучи по природе обязательной и по воспитанию послушной и тихой. Училась хорошо, возилась с чужими детьми, часами говорила с их друзьями, из кожи вон лезла, чтобы быть «лучше, чем Маша, быстрее, чем Паша», поступила в выбранный мамой вуз, не общалась с мальчиками, как захотел папа. Так и жилось не очень хорошо и не совсем в радость, пока некоторые моменты не стали доходить до маразма.

— Ты пришла домой? Разденься, повесь пальто на вешалку, сними обувь и помой руки. Потом приходи и расскажи мне о том, как прошёл день. (Каждый будний вечер без изменений текста.)

— Через полчаса к нам приедут гости из Зажопинска, только что позвонили, никуда не уходи, накрасься, надень красивую одежду и улыбайся, пока режешь салатики.

— Звонила тётя Таня, она увидела, что у тебя в интернете среди интересов написан танец живота, это неприлично, убери сейчас же.

— Тебе нужны сапоги, сегодня вечером мы за ними идём.

Всё это указывалось взрослому, работающему человеку не самой тёмной головы двадцати трёх лет от роду. С кем общаться, что говорить, как выглядеть, чем интересоваться. В рамках квартиры вообще что-то ирреальное: мать могла прийти посреди моей бурной рабочей деятельности и указать немедленно прямо сейчас пропылесосить под диванами, потому что ей так захотелось. Или сделать для чьего-то ребёнка домашнее задание. Или пойти изучить что-нибудь, потому что мой статус объекта для подражания, как ей кажется, ослаб.

Постепенно я начала бунтовать, огрызаться, ругаться, отказываться делать то, что не считаю нужным, важным или полезным. Продолжала заниматься своими делами, уходила, прямо высказывала, что хочу и что мне нужно, убеждала, кричала, хлопала дверью… Всё бесполезно: на следующий день сценарий с инструкциями и ожиданием их немедленного исполнения повторялся.

Через какое-то время меня уволили с нелюбимой работы. На тот момент терпение моё уже лопалось, и в голове созрел план упорхнуть из родительского гнезда на съёмную квартиру, вопрос стоял лишь с финансами. Проигнорировав в который раз невыполнимую инструкцию «немедленно найди себе работу с большой зарплатой, близко к дому и чтобы не задерживаться!», я, последовав примеру знакомых, налегла на стоки и фриланс. Поначалу было туго, но постепенно я разобралась, что к чему, и уверенно вышла на скромный по меркам столицы, но стабильный доход.

И после этого я сделала финт ушами — уехала в другую страну на три месяца, пожить далеко от родителей, чтобы и в моей, и в их головах наконец уложилась информация о том, что я являюсь самостоятельной единицей общества, которой не надо указывать, что для ходьбы надо переступить вперёд сначала одной ногой, затем второй. Было много крика, много нервов, а через какое-то время попыток собрать за меня вещи и убедить меня, что я ничего ни о чём не знаю и обязательно умру от неуклюжести, не добравшись до места, но я благополучно улетела и беспрепятственно поселилась на новом месте.

Немного освоившись с самостоятельной жизнью и успокоившись, я вернулась домой, к родителям, которых жалко оставлять одних надолго. К моему великому сожалению, меня встретили фразой: «Ну наконец-то ты вернулась и больше никуда от нас не денешься!». Ничего не изменилось: родители, несмотря на фотографии и небольшие привезённые деньги, были свято уверены, что я жила в ужасе, голоде, нищете и тоске по дому, а мой загар, улыбка и приятно схуднувшая тушка — всего лишь попытка скрыть очевидное.

Сейчас я собираюсь уехать снова и, наверное, так и буду мотаться между тем домом и этим, выслушивая от друзей и знакомых разные вариации одной и той же ситуации. Кто-то уезжает, кто-то в силу ситуации со здоровьем или финансами остаётся и терпит, кто-то пытается бороться и идти своим путём, растягивая отведённые рамки.

Справедливо сказать, что не у всех поголовно родители-симоводы, но такое я вижу довольно часто.

Я не понимаю, почему эти люди считают своих детей, которые на третьем десятке лет, ни на что не годными безмозглыми тюфяками, которые без родительской подсказки не смогут и шнурков завязать, и они меня задолбали!

Почему-то все постоянно припоминают культ детей, а меня вот задолбал культ семьи. Начинается он ещё в детстве, когда ты просто обязан любить своих родителей — любых, какими бы они не были, — и не можешь выносить сор из избы. Мне повезло, я родилась в семье адекватных людей. Меня не били и не насиловали. Зато мастерски давили на чувство ответственности и жалости, а в какой-то момент чуть не довели до сумасшествия, отголоски чего остаются и по сей день. Любить их в такие моменты? А ещё я смотрела на друзей, которые периодически приходили все в синяках, даже не жаловались, а когда подросли, стали говорить, что без ремня воспитания не бывает. Только, судя по синякам, там был далеко не ремень. А ещё я была умненькой девочкой и любила цифры. По статистике более тысячи детей в год насилуют их родители. И вмешаться в это тоже достаточно тяжело: семья, личное дело.

Потом ты вырываешься из семьи, уезжаешь на учёбу, но нет, культ не оставит тебя. Теперь все начинают спрашивать, когда же ты заведёшь собственную семью. Без семьи ты как-то неполноценен. Всем плевать, что теперь ты можешь есть когда угодно и что угодно, оставлять на виду любые вещи от личного дневника до вибратора, не боясь, что их найдут. Жить так, как хочется, и вообще впервые за пару десятков лет жизни чувствовать себя комфортно и свободно. Нет, надо замуж. Все шутят про сильных и независимых и хитро косятся на кошку, намекая, что скоро их будет сорок. А я читаю историю Анны Жавнерович и думаю, что пока не готова жить с кем-то на одной жилплощади. Но шуточки и прибауточки прибавляются. Семья, как же я без семьи, страдаю в одиночестве по вечерам, наверное. Причём семью обязательно нужно заводить правильную, чтоб мужик был, чтоб ух какой был, чтоб если ударит, мозги и вылетели. Даже не придётся в суд обращаться, тем более, что РПЦ этого и не одобряет. Поэтому жить с милой девушкой, с которой у тебя полная гармония, ты не моги. И без брака жить не моги. И жаловаться не моги.

А законы, тебя защищающие, мы принимать не будем.

Задолбали. За-дол-ба-ли. Я хочу жить в мире с ювенальной юстицией. Чтобы отбирали детей и накладывали штрафы непомерной суммы, чтобы родители и чихнуть боялись в сторону детей. Чтобы бить детей даже «в учебных целях» считалось изуверством и преступлением. Чтобы любой прохожий мог снять на камеру, как мать орёт на ребёнка, и ей бы потом пришлось психологу объяснять, что она просто перенервничала, а так она нормальная. Чтобы появились нормальные интернаты, где такие дети могли бы жить, пусть и не «отобранные» у родителей, но без контакта с ними. Чтобы брать детей из детского дома было нормальной практикой. А ещё я хочу, чтобы семья перестала считаться чем-то священным. Чтобы за избиение супруги заводили уголовное дело. Чтобы брак был отягчающим обстоятельством. Чтобы развод не осуждали, а принимали так же, как свадьбу (ура, люди хотят жить вместе! — ура, люди больше не хотят жить вместе!). Чтобы детей из неполных семей не травили. Чтобы отцов учили любить своих детей, а ещё учили, что никакие они не главы семей: не в средневековой деревне живём, нельзя в семье делать всё, что захочется.

Хочу хотя бы дома чувствовать уют и безопасность. И пока что так получается только с кошкой. Остальные задолбали.

Есть у меня подружка Леночка. Умница, красавица, старательно делает карьеру и по полной в это вкладывается (повышения квалификации всякие и все дела), к тому же дама весьма культурная и общительная. Увы, с неудавшейся личной жизнью: с юности и по сей день постоянно западает на настоящих орангутангов — мускулистых, агрессивных самцов с собственническим отношением к бабам-дурам. Роль бабы-дуры ей тесновата, отказаться ради самца от своих целей она не может, отношения приходят к неизбежному конфликту, и они расходятся. Иногда Леночка успевает получить по лицу или другой части тела. Понять, с чего это её ведёт на таких типов, и что-то изменить в своей жизни Леночка не хочет. Сейчас Леночке сильно за тридцать, и она знает, что все мужики — козлы. У общительной Леночки полно подруг-коллег-приятельниц, которые замужем и вполне довольны жизнью, но это не беда. Мой муж, например, редкое исключение. Правда, он «не мужик».

Этой зимой мы купили мне шубу. С точки зрения Леночки ситуация выглядит так: мой муж купил мне шубу на мои же деньги (да, я зарабатываю больше, но это не значит, что муж не зарабатывает, а решения мы принимаем вместе, стараясь согласовать интересы), возможно, за что-то извиняясь (ого!). Тем временем Любин муж не купил Любе шубу, потому что козёл, и Любе теперь обидно (да, Люба хочет шубу, но кто сказал, что была реальная возможность её купить; да и я сильно удивлюсь, если она страдает по классическому сценарию «у Кати есть шуба, а у меня нет!»). Лизин муж не купил Лизе шубу, потому что козёл (они небогаты и делают ремонт, на завершение которого не хватает денег и сил, они купили двери на кухню и в санузел, Лизе это важнее, чем десять шуб). Светин муж не купил Свете шубу, потому что козёл (подкаблучник он, а не козёл, у него Света сразу всю зарплату забирает, а шубу она просто не хочет). «Ужасную» Любину обиду вместе со всеми вымышленными Леночка запомнит; то, что Любин муж сделал ей прекрасный подарок-сюрприз на день рождения — нет. Леночка чётко отсеивает информацию: всё хорошее «сомнительно» и «недостоверно», всё плохое — проверенный факт, даже если высосано ей же из пальца. Получается красивая непротиворечивая картинка.

Мои родители не лучше. Некогда они решили, что я — добрая растяпа, а моя сестра — аккуратная злюка. Кто-то готовил ужин и бросил немытую кастрюлю в раковине? Угадайте кто! Ничего, что не я сегодня готовила? Нет, мне не жалко этого бедненького мальчика. Это его проблемы. И я плохо умею жалеть. Мы обе не очень добрые и не очень аккуратные, но не ужас-ужас. Мы уже давно живём отдельно, а родителей все удивляет, что квартира моей сестры не стерильна, а моя — не завалена хламом и немытой посудой, о которой я забыла. Естественно, всё отличающееся от «правильной» картинки воспринималось как редкое исключение, не влияющее на общую картину. Ничего, что этих исключений хватит, чтобы поставить под сомнение правило?

Задолбали эти попытки натянуть реальность на шаблон. Делайте это подальше от меня, пожалуйста. А лучше — не делайте. Жить будет приятнее, обещаю.

Моим самым первым лучшим другом был мальчик из детского садика старше меня на два года. Он учил меня, трёх-пяти лет, играть в карты, булькать водой в горле, стрелять из палок с повязкой на глазу и есть яблоко до самого конца, без огрызка («Так делают настоящие пираты! Ты же пират?»). Мы копали двор в поисках сокровищ, мы перелезали через забор в поисках лучшей жизни, мы пускали корабли из пенопласта по лужам, а потом, когда мне было пять лет, он ушёл в школу.

Тогда у меня появилась своя банда — первые фингалы, первые споры за власть, первые поедания омерзительного супа из столовой на скорость. Одновременно складывалась весёлая жизнь во дворе — велосипед, качели, самокат. Падения с тарзанки, заборов, деревьев.

Всё закончилось, когда меня отдали в школу. Все, что приносило радость в детстве, оказалось запрещённым там. Мои детские желание трансформировались в подростковые, но были недосягаемы. Как сильно хотелось скейтборд, как мечталось о гитаре, как тянуло в походы!

А всё почему? Девочкам не положено. Понимаете? Как будто у меня был выбор! Я родилась, кем родилась, и это поставило крест на моём счастье, потому что девочка должна быть чистой и опрятной, вышивать на уроках труда и играть на пианино. И если кататься — то только на машине своего будущего мужа.

Все — учительницы, мама, папа, бабушки, — все встали стеной за то, что я должна быть женственной. Уродливые банты, неудобные туфли, мерзкое кружево. Не женственность — посмешище. Единственной отрадой были книги да компьютер.

Куча слёз на уроках пения, побеги во двор. Учёба на гитаре в воздухе — до сих пор смешно. Я рвала кружева с кофт с дикой яростью, я царапалась, чтобы не идти на хор, я плакала от отчаяния и безысходности, когда мои первые кеды, купленные с карманных денег, сэкономленных на еде, порезали на куски. Я тосковала и выла от одиночества, потому что в мальчишескую компанию меня не брали, а девчачья состояла из клуба мод и клуба сплетниц. Всего и разговоров, что о новой косметике да шмотках.

А потом я поступила в институт на бюджет, выбрала общежитие и забыла про вас. Я училась как проклятая, подрабатывая вечерами. Я продолжала периодически реветь в подушку об упущенном времени. Потом я нашла общества по интересам при факультете, стала потихоньку учиться всему, что давно хотелось. Купила новые кеды, на этот раз фирменные, с зарплаты. Пошла в первый поход с местным туркружком. Я спала в чужом спальнике на свежем воздухе (благо было лето), ибо ничего своего тогда не было. Но я была счастлива до слёз. И запах того костра до сих пор самый приятный.

Сейчас мне 26. Я научилась играть на гитаре и радую многих своих друзей на общих вечеринках. Я рассказываю множество увлекательных вещей о своих приключениях в других странах — например, мы с молодым человеком вместе два года, и первое своё общее путешествие провели под северным сиянием, а дальше — куда занесёт. Я не стала мужеподобной или лесбиянкой от своих увлечений — я всё та же стройная, кудрявая и улыбчивая девочка из детства. У меня есть карьера, милая квартира, собака, которую мне тоже всегда было нельзя. Я всё так же проще схожусь с парнями или девушками, похожими на меня. Я была свободной и абсолютно счастливой…

И тут объявились вы — все мои родственники. «Какая ты у нас хорошая, мы так гордимся. Вон все твои одноклассницы так обабились… Кто родил в 19, кто вышел замуж за гопника, кто ещё что. А ты, как мы слышали, повышение получила. Умница! Вся в нас». Они искренне ничего не понимают. И почему я не хочу их видеть, и почему мне за что-то там больно, и почему мне горько и хочется плакать, потому что на душе до сих пор раны от подростковых обид. Они считают, что абсолютно правы. И ужасно оскорбились, когда узнали, что я не собираюсь играть пышную свадьбу.

— Женщина не может состояться в жизни, пока она не выйдет замуж и не родит ребёнка! И вообще, мы всегда ждали этого момента!

Знаете что? Я всю жизнь ждала счастья. А вы его отнимали из рук и рвали в клочки. Я ужасно обижена — до сих пор. Но вы и не пытаетесь извиниться. Вы только требуете с меня то, что я вам, оказывается, должна отсутствием определённого полового органа. Вы страшно тупые, все. И ничего вы не получите.

А всем родителям я хочу сказать одно: если ваш ребёнок тянется к чему-то хорошему — не лишайте его этого! Бальные танцы и пианино — не только для девочек. Походы и гитара — не только для мальчиков. Позвольте людям быть счастливыми. Иначе вместо ребёнка вы получите злое огрызающееся на вас существо — и поделом, потому что задолбали.