— Алло! Девушка! У моей собачки что-то с желудком, она ничего не ест, не пьёт и в туалет не ходит! — Это стоматология. — Ну и чего? Вы не знаете, что делать?
* * *
Заполняем с пациентом амбулаторную карту:
— Сопутствующие заболевания есть у вас? — Нет-нет, что вы! — Хорошо. Место работы? — Я не работаю, я инвалид I группы.
* * *
Провожаем пациента в хирургию. Кабинет в конце длинного коридора, доктор всегда выходит встречать очередную «жертву». Дежурит славная женщина-хирург. Пациент, завидя её, на весь коридор кричит:
— Доктор! Я вас помню, вы мне эрекцию делали!
Женщина сползает по стеночке, из кабинетов высовываются любопытные доктора и пациенты, а этот продолжает идти и шумно радоваться.
— Что я вам делала? — Эрекцию! — Может, резекцию? — Доктор, а я что сказал?
* * *
Пациент в хирургии с хроническим парадонтитом серьёзной степени. Зуб (передний первый) подвижен донельзя. Доктор делает анестезию и отходит ко врачебному столу писать карточку — а стол за небольшой стенкой, кресла пациента оттуда не видно. Дописала, выходит к клиенту, а он сидит, беззубым ртом лыбится и зуб в руке крутит. Анестезия подействовала, боль ушла, мужик и решил потрогать, что у него там. Зуб выпал вместе с корнем. Так в карточке и написали: «Зуб был удалён пациентом без помощи врача».
Год назад получил травму кисти. Увы, двух рентгенов и томографии оказалось недостаточно, чтобы правильно поставить диагноз. Через четыре месяца, когда всё-таки выяснилось, что кисть сломана, лечить руку консервативно уже было поздно — только операция. Ладно, бывает. Сделали операцию, отходил я своё в гипсе и фиксаторе. Пришла пора реабилитации. Записался на физиотерапию и массаж. После этого положено было явиться на приём к физиотерапевту.
Прихожу. Врач перечитывает карточку, потом просит показать обе руки рядом. Показываю. «Да, дистрофия мышц ещё не прошла». Я медленно офигеваю, но молчу. «Согните кисть». Сгибаю. «И объём движений ограничен. Боль чувствуется?» Нет, говорю, не чувствуется. Теперь уже офигевает врач: «Как же так?» Вашу мать, вы здоровую руку смотрите! Сломана была другая!
Вот так мне лечили руку по ДМС. За деньги то есть. Задолбали!
Получила серьёзную травму. Отлежала своё в хирургии, потом пришлось свести знакомство с районным травмпунктом. Доктор отправил меня на рентген. Тётенька-рентгенолог читает направление:
— Компрессионный перелом второго и третьего позвонков… Ой, а где это? А вы мне покажите, где у вас болит, тогда снимочек сделаем.
Я выползла из кабинета в полном офигении: это что, врачам теперь и анатомию знать необязательно? Поделилась впечатлениями с очередью. Народ меня просветил:
— Ой, девушка, да это нормально, она всем так говорит!
Мда. Кажется, я сильно отстала от жизни. Воистину, «ваша Галя дюже балована!»
Никогда меня ничего не задалбывало, но тут я готов был убить девочку-нотариуса.
У меня папа болел: в 50 лет нашли очень агрессивные опухоли в голове, четыре раза удаляли. За год такой вот войны нервов уже никаких не осталось. Вскоре после начала нового курса терапии положение ухудшилось — врачи сказали, осталась пара дней.
Вопрос с оформлением на меня дома, где мы живём с мамой, сестрой и бабушкой, мы поднимали не раз — это была идея отца. Но всё никак руки не доходили, потому что это значило принять поражение.
Так вот, я в панике оформляю документы, и дело доходит до нотариуса. Привожу её в больницу, завожу в палату, где главврач с медсёстрами папу будит. Он просыпается минут через пять. Нотариус спрашивает имя-фамилию, папа кое-как отвечает: опухоль уже в речевом центре. Долго и упорно девочка зачитывает доверенность. В конце концов папа её перебивает: дескать, я всё знаю.
Отец легко ставит подпись (мышечная память сохранилась, он подписывал много документов на работе, куда ещё в декабре хотел вернуться). Но вот написать имя-фамилию сил нет. Вы не можете представить, как это выглядит, когда любимый человек, который всегда был образцом силы, ума и доброты, не может написать два слова. Он устаёт, начинает говорить невнятно — а нотариус всё требует! Медсестричка умоляет: «Напиши просто имя», — а нотариус непреклонна: «Не годится, пусть пишет всё!» Я чуть на месте её не убил там. Кое-как отец документ подписал, нотариус осталась довольна. Я понимаю, работа работой, надо всё делать на совесть и честно, но ведь мозгом-то иногда надо думать. Она что, денег там на месте пыталась себе выбить?
А папа мой после тех двух дней пришёл в себя на какое-то время, но расстаться с ним в марте всё же пришлось. Пусть ему будет хорошо, где бы он сейчас ни был. Когда-нибудь мы ещё встретимся.
Когда я был молодым хирургом, делал на пятиминутке доклад начмеду о проведённых за дежурство операциях.
— Больной N. оперирован по поводу перфоративной язвы двенадцатипёрстной кишки. Выполнено ****, находится ****, состояние ****. — А вы кровь больному переливали? — Нет, не было показаний. — Ну как же, ведь прободная язва… [Заведующий хирургическим отделением], разберитесь, пожалуйста. У нас здесь не деревня какая-нибудь — есть стандарты.
После пятиминутки подхожу к шефу, спрашиваю, что за фигня. Он усмехается:
— Ей просто никто из хирургов не объяснил, что при прободной язве кровотечения не бывает. А объяснишь — она тебя в первые враги зачислит. Вот так и живёт, не зная правды…
Вот читаешь про некоторых клиентов и диву даёшься: этот название лекарства в аптеке перепутал (скотина, конечно, как ещё?), этот пишет с ошибками (ужас нечеловеческий, на кол его!), этот умничать пытается (сразу на костёр, без разговоров). А я вот работаю зубным техником.
В нашу лабораторию периодически заходят пожилые люди с просьбой починить их треснувший протез.
— Доченька, у меня тут протез треснул, починишь? — Да, конечно, показывайте.
Пациент лезет грязными руками в рот и достаёт оттуда свой заношенный до безобразия протез в липкой слюне и пережёванной пище.
— Держи, доченька, вот тут трещинка…
И я иду чистить протез под струёй горячего пара, оттирая «пемолюксом». Вонь стоит такая, что приходится окна открывать.
Мне пофигу, как вы общаетесь со своими близкими с таким ароматом изо рта. Допускаю, что кусочки пищи вы не смываете с протезов: «Вдруг война, а мне и есть нечего, так хоть протез обсосу». Но, ёлки-палки, раз уж вы идёте к стоматологу, сделайте милость — почистите зубы!
Меня часто спрашивают: как я, врач, могу быть таким циником и мизантропом? Дайте объясню. Если перед человеком поставить врача и шамана с бусами и костью в носу, как вы думаете, к чьему совету прислушается среднестатистический гражданин?
Я понимаю, что современная российская медицина выглядит неприглядно, но даже самый бестолковый выпускник медвуза хотя бы примерно представляет, как устроено человеческое тело, и хотя бы в общих чертах знает, чего точно делать с ним не надо. О представителях народной медицины такого я сказать не могу хотя бы потому, что их клиентов мне приходится выхаживать регулярно, что не мешает им снова и снова пытаться лечить язву желудка редькой, а геморрой — свежим огурцом перанально.
Если страдающему ожирением врач пропишет диету и долгие, упорные физические упражнения, а очередной продавец панацеи предложит волшебные таблеточки по цене нового автомобиля, угадайте, кто сорвёт нехилый куш, а кому придётся делать этому борову промывание желудка?
Гомеопатия? Да вперёд, родные! Если вам лень разобратся в том, что же эта бурда из себя представляет, то жрите мел и сахарную воду — они хоть относительно безвредны. Но, ради бога, в которого я вообще-то не верю, не надо лечить этим детей. Они не должны страдать из-за родителей-идиотов.
Кстати, насчёт бога: мне регулярно с плохо скрываемым злорадством сообщают, что такой-то, которому в больнице сказали, что жить ему осталось два понедельника, съездил к чудодейственным иконам и жив-здоров. Типа, съел, айболит? Только вот счастливчиков этих я не наблюдал, не диагностировал и в глаза вообще не видел, а вот те из моих «клиентов», кто решил обратить свой взор от моего невыспавшегося лика к лику Господа, все как один вернулись: кто громко, с сиреной и мигалками, ко мне, а кто, увы, тихо — к паталогоанатому.
Так что верить-то верьте, только, прошу, детей оставьте — им ещё жить.
По повестке вызвали в военкомат на медосмотр — банальная процедура. Семь кабинетов, семь врачей. Дело на руки не дают — были случая утери и порчи. В общем-то понятно, но вместо простой системы компьютерного документооборота были наняты семь бабушек, чтобы переносить дело от врача к врачу. На полный оклад, на полный рабочий день. Больше они не делают ничего. На что идут государственные деньги?
bash.org.ru
ithappens.ru
zadolba.li