Коллеги

Забавный праздник Новый год — всегда подкрадывается неожиданно и из-за угла. Так к нам на работе и подкрался. А где НГ, там и ёлка. Одно плохо: в тундре ёлки не растут. Но ведь Новый год. А ёлки нет. Начальство сказало: «Надо». Заказали ёлку, купили, нужно привезти.

29 декабря.

Привезли. Всё замечательно, кроме одного: холодно на улице, и все материалы более хрупкими становятся. И ёлка — не исключение. Вот у неё веточки и пообломались. «Ужас», — сказал начальник. «Позор! — воскликнул его заместитель. — Надо что-то делать». Как я уже говорил, ёлки в тундре не растут. Зато растут кто? Правильно — плотник, жидкие гвозди и саморезы. Четверо сотрудников торжественно несут ёлку к плотнику, где тот с помощью вышеназванных элементов и такой-то матери прикрепляет ветки обратно к ёлке. Начальство довольно, все счастливы. Почти…

Растение нужно установить. Желательно повыше. Срочно пригоняется «Кат», сгребает весь близлежащий снег в одну кучу, пытаясь придать ей трапециевидную форму. Немного мороки, пара человек с лопатами — и постамент готов. Четверо, не считая плотника, торжественно несут отреставрированную ёлку к этому замечательному сооружению. Четверо пытаются воткнуть ёлку, на это дело смотрят плотник и механик. Когда в поле зрения появляется заместитель начальника, втыкающих становится шестеро. Наконец ёлка установлена. Аллилуйя, возрадуемся, братцы!

30 декабря.

Как уже говорилось ранее, ёлка установлена. А дальше? Правильно, её ж украсить надо. Полдня КиПовцы совместно с электриками ваяют гирлянду. Сваяли, надо вешать. Но просто повесить нас не устраивает — нам надо создать себе трудности и героически их преодолеть. Вызывается главный кладовщик, у которого требуют погрузчик со стрелой: «Мы со стремянки до верхушки почти на метр не достаём». Приходит кладовщик и видит, что гирлянда вешается со стремянки на три ступеньки, плюётся, матерится, даёт погрузчик и уходит, предупредив, чтобы его больше такой фигнёй не беспокоили.

Гирлянда водружена, включена и даже горит. Сверху накидывают какую-то блестящую хрень и со спокойным сердцем и чистой совестью сдают ёлку начальству. Начальство ссыт кипятком в тапки от радости и благодарит за отлично проделанную работу. Все расходятся, довольные собой и друг другом.

Ненадолго: гирлянда гаснет. «Ужас! Срочно электрика сюда! Сделай, чтоб горело!» — вопит разгневанное начальство. Электрик мелко трясётся и делает, чтоб горело. Начальство всё равно недовольно: горит как-то не так, а надо, чтобы горело как-то так. Нет, конечно, если настройки гирлянды не позволят сделать, чтобы горело как-то так, то ничего страшного, но ты, электрик, уж постарайся, чтобы было как надо. Электрик мелко трясётся, кивает и старается. Ничего не выходит. «Как-то так гореть не будет, будет гореть только вот как сейчас», — грустно докладывает электрик. Недовольное, но всё понимающее начальство покровительственно треплет электрика за ушком и отпускает на заслуженный отдых.

Полярное солнце, взошедшее два часа назад, делает финт ушами и скрывается за линией горизонта. «Темно! — в ужасе вопит начальство. — Надо сделать, чтоб было светло. Электрика сюда!» Электрик, по привычке мелко трясясь, предстаёт пред светлыми очами, смотрит умными и добрыми глазами, понимающе кивает и уходит за лампой. Пошли дурака за одной — он одну и принесёт. Принёс. Мало, надо ещё. Больше нету. У кого есть? У строителей вроде видели…

Под занавес охрана йодом и зелёнкой красит снежные буквы на ёлочном постаменте, замначальника требует у поваров сварить свёклы, ибо красить больше нечем. После ужина сытый и довольный жизнью зам выходит на крыльцо, довольно щурясь, осматривает дело рук своих и о чём-то добродушно разговаривает со своей бородой.

Два дня все бегают, блин, как дураки с фантиками вокруг этой ёлки. Два дня ей забита рабочая радиочастота — и всё ради чего? Ради полутораметровой хрени, на которую без слёз не взглянешь. И это нефтедобывающая, блин, компания, для которой 15 килорублей, на которые можно купить и нарядить красивую и высокую искусственную ёлку, вообще не деньги…

Коллега отмечает в календаре дни рождения сотрудников разными цветами. Предлагаю таки подписывать фамилии, а то непонятно, где чей, или хотя бы список рядом с календарём повесить. «Ну, у меня же есть список». Календарь повешен, всё чудесно. Заходят люди — и начинается: «Вот 13-е жёлтеньким закрашено — это кто? А вот 4 октября зеленёньким?» И тут коллега выдаёт фантастическую в своей новизне идею: «Может, и фамилии там же подписать?» Бинго! Аплодисменты, плавно переходящие в овации. Если же идея недостаточно благосклонна воспринята начальством, добавляется волшебная фраза: «А это она предложила!» — и пальчиком так в мою сторону.

Задолбали вы меня, «интеллектуальные воры».

Мои коллеги никогда, видимо, не слышали о дивном изобретении научно-технической мысли — наушниках. Я не говорю уже о таком забытом качестве, как уважение к близким.

Из-за стены на всю огромную комнату орёт музыка. Человек любит музыку всю подряд, но в основном своеобразную, навроде джаза, лишённого мелодии, ритма и прочих обычно присущих музыкальным композицям атрибутов. Или техногенщины-электроники, представляющей собой смесь швабры с перфоратором и рубанком.

— Ты говори, если тебе мешает.

Я устаю по десять раз на дню ходить и выпрашивать сделать потише. Мне дурно от таких произведений музыкального искусства.

Даже если один выключит (сделает потише), включается второй с быдлорэпом отечественного производства. На просьбу сделать потише говорит, что и без того еле слышно, а если мне мешает, то пусть я лучше надену наушники.

Понимаю, что мои чувствительно устроенные уши — это моя проблема. Но до разумного предела. Вот и сейчас я сижу и дурею от ритмично забиваемых «музыкантами» свай. Мы же дизайнеры все, мы же все особенные. А так хочется тишины! Эх, коллеги-калеки…

Мне 35 лет, и у меня из-за гормональных нарушений, связанных с ранним климаксом, пропал аппетит. Это довольно редкий случай, обычно климакс проходит не так. Но факт есть факт: есть мне расхотелось, как считает врач, на всю жизнь. С этим придётся смириться и кушать здоровую пищу через силу, потому что надо.

Очень достали те, кто желает мне добра. Особенно лучшая подруга (кстати, врач-гинеколог, то есть человек в теме). Я очень её люблю, мы дружим 22 года, но в гости к ней я ходить опасаюсь. Программа «врач» в ней выключается, включается программа «подруга», и пошло-поехало: «Смотри, какой круассанчик! Попробуй салатик! Съешь бутербродик! А давай кофе с пирожком! А давай картошечки!» И ведь знает человек, что еда стала для меня обузой и мучением, и всё равно…

На работе (детское учреждение) коллеги силой тащат меня в столовку, уговаривая: «Ну, чаю попей хотя бы!», а потом, уже на кассе, начинается: «Ты такая худенькая! Поешь, пожалуйста». А ведь они тоже медики.

Двоюродная сестра — уж кто-кто, а она должна понимать, поскольку пережила то же самое. Но и она туда же: мясо-салатики-майонезики-пирожки, а если отказываюсь — обиды до слёз.

Сестра мужа мне ничего не должна, но сто раз ведь обьясняли, что нельзя, что не влезет, что будет тошнить, что гормоны… Всё понимает — и опять: «Поешь свининки!» А я ещё и вегетаринка, кстати, что осложняет.

Хорошо хоть муж понимает, в чём дело, и не пичкает меня едой. Спасибо ему, родному!

Не знаю, как им всем объяснить, что слово «анорексия» означает всего лишь отсутствие аппетита, а вовсе не психическое расстройство с целью похудения. Я не была полной, и теперешний мой вес (51 кг) не был моей целью. Меня и прежние 67 устраивали, учитывая рост. У меня всё хорошо с головой, просто гормоны так захотели. Так и хочется напомнить: люди, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Заказали ресторан для корпоратива. «Ну почему опять этот?! В прошлом году же там были!»

После корпоратива: «Еда отвратная, спиртного не хватило, программа скучная! А фотографии — вы этот ужас видели?!»

Купили конфетные подарки для детей сотрудников. «И что это за убожество?»

Выбрали подарок для руководства. «Это кому в голову такое пришло купить?!»

Украсили кабинеты мишурой. «Какой кошмар! В офис зайти стыдно!»

Нашли ёлки для сотрудников оптом. «За такие деньги эти ободранные палки?!»

Сами-то хоть что-нибудь сделали для праздника? Или только шептаться в коридорах умеете?

Я молодой учёный. Занимаюсь информационными технологиями и наукой о языке, недавно защитил диссертацию.

Меня невообразимо утомила армия доброхотов, которая практически непрерывно убеждает меня «свалить из России», «уехать за рубеж» и «бежать за границу». Наиболее популярные аргументы: «здесь нет перспектив», «тут ты ничего не добьёшься», «другие уехали и не думают возвращаться».

Я не люблю обижать людей, поэтому при очередном сеансе убеждения я просто вежливо промолчу. Но про себя я называю ваши воззрения «философией таракана». Когда тёплое и влажное место вдруг становится сухим и холодным, таракан просто убегает из него в другое, более подходящее для обитания. Но человек-то тем и отличается от насекомого, что борется с трудностями, преодолевает препятствия и делает неуютную, враждебную среду дружественной и пригодной для жизни. Если бы наши предки мыслили так же, как и вы, почтенные советчики, то недалеко бы человечество расселилось от экватора.

Я не склонен идеализировать страну, в которой живу. Здесь есть свои проблемы, которые требуют решения. Но я предпочитаю жить здесь и стараться менять свою Родину к лучшему, а не поплёвывать на неё «из-за бугра». Буду счастлив, если когда-нибудь и вы это усвоите, любезные радетели о моём будущем. Можете продолжать грезить о дальних берегах, пока я готовлю заявку на участие в государственном тендере на проведение исследований по моей специальности.

Я авиационный инженер-исследователь. Занимаюсь специальными измерениями при лётных и наземных испытаниях. Задолбали меня некоторые коллеги. Такое ощущение, что на эту работу часто идут люди, глухо ненавидящие авиацию вообще и свой сегмент общей теории в частности. По счастью, уродов не большинство, но в современных условиях, когда людей в отрасли вообще мало, достаточно одного индивидуума, чтобы затормозить всю работу на энное время. Чем конкретно они меня задолбали?

Патологической ленью и стремлением спихнуть свою работу на кого бы то ни было.

Один деятель трижды за последние два года не пожелал ответить на элементарный вопрос, для чего ему достаточно было снять с полки в метре от его седалища описание прибора и посмотреть там одну характеристику. Вместо этого я слышал либо «У меня нет» (я, хоть и очкарик, с пол-лаптя в состоянии разглядеть заголовок на корешке книжки!), либо «Позвони в первую бригаду». Чувак! Я хоть и не такой олдовый, как ты, но тоже почти десять лет тружусь и знаю, что милые женщины в первой бригаде совершенно другими вещами занимаются. Ну зачем так делать? Не хочешь снизойти до меня, грешного, так и скажи: «Посылайте письменный запрос!»

Глупыми ошибками и абсолютным нежеланием их исправлять.

Другой гражданин строит два графика — один с логарифмической вертикальной осью, другой с линейной, — потом накладывает один на другой и… сравнивает. И так серию из 150 штук. На замечание орёт нечленораздельное. Из-за этого пришлось людям, которым за это не заплачено ни копейки, неделю в ущерб основной работе сидеть перерисовывать, а моему 73-летнему шефу — краснеть на совещании за упыря, который не соизволил явиться. Эх ты, преподдаватель вузов и техникумов, понечётный гражданин наукограда Жуковского, чтоб тебе линейную сдачу с логарифмических 5000 рублей дали!

Непониманием элементарных норм корпоративной этики и некритичностью к себе.

— Они там, в Н-ске, должны…

Что в Н-ске тебе должны? Ты их на работу нанимал? Ты им платишь зарплату, премию? Ты их начальник? То, что ты написал какую-ту цидулю и подмахнул у начальства, права тебе командовать не даёт никакого.

— Я говорю начальнику НИО: «Дай мне программиста…»

А принцессу Уэльскую тебе в жёны не дать?! Программист — высоквалифицированный и высокооплачиваемый специалист, а ты, чудо, — придурок из кулинварного (извините, авиационного) техникума, защитивший в 60 с гаком лет кандидатскую диссертацию по совокупности работ. Это тебя должны дать программистам, чтоб попытались обучить тебя уму-разуму!

Граждане! Помните:

1) Своей работой спустя рукава вы наказываете не начальство, которое вам мало платит и не ценит ваших талантов, а коллег, которые оказываются крайними.

2) Будь вы самый гениальный учёный, таблицу умножения забывать не стоит.

3) Работать бесплатно для вас никто не будет.

Будьте бдительны!

Вруны-трусы последнее время всё больше выводят из себя. Нет, не те, кто открыто боится прыгнуть с парашютом, весело прокатиться на русских горках или катапульте, в конце концов, просто посмотреть вниз с десятого этажа. Таких людей я уважаю: они честно и открыто заявляют, что не будут этого делать, так как страшно.

Достаёт же тот, кто трусит быть настоящим человеком, врёт, боясь взять на себя хоть малейшую ответственность, хотя по занимаемой должности она положена. Такой будет ходить и материть заказчика, попросившего внести изменения в уже отправленный за 2,5 тысячи километров договор и продублировать отправку, вот только ругать он будет девочку, которая просто понесёт документы в службу доставки. А когда звонок переведут на него, тихонько заблеет в трубку, извинится и, истекая холодным потом, заверит, что такое больше не повторится.

Любимый тесть, хороший человек, прокрутив на мясорубке мясо с костями, никогда не ответит честно на прямой вопрос относительно странных маленьких желтоватых кусочков в фарше.

Очкуны! Сказали «сделаю» — сделайте. Накосячили — признайтесь и исправьте ошибку. Имейте мужество и силу.

Наверное, всё потому, что в детстве мне вбили в голову: врать нехорошо, а данные обещания надо выполнять, несмотря ни на что. Я мужчина, и всю жизнь я буду отвечать за свои слова и дела, нести ответственность за близких и родных.

Мои коллеги считают, что есть три вида болезней: «заболела» — это когда насморк, кашель, температура; «отравилась» — это любые болезни, связанные с пищеварением; и любые другие, но все они, как правило, от нервов. Если мне нужно отпроситься к врачу (у начальства это вопросов не вызывает, только у коллег) или если меня вчера не было на работе, нужно пройти обязательную процедуру опроса.

— Где была?
— В больнице.
— Заболела?
— Нет.
— Отравилась?
— Нет.
— А что с тобой тогда?

Со мной может быть что угодно. Я могла посещать гинеколога, эндокринолога, стоматолога, дерматолога. Кстати, как вам моя сыпь? Ах, вы знаете, от чего это. Это, конечно, от нервов. В прошлый раз вы поставили мне диагноз «язва желудка на нервной почве».

Зачем вообще я с вами об этом говорю? Потому что если я плохо себя чувствую на работе, это видно, и вы не отстанете, пока не узнаете, в чём дело, чтобы дать свой (бес)ценный совет.

Меня до слёз задолбало ворьё. Не те, кто по квартирам лазают, по чужим карманам в метро шарятся и стёкла в машинах выбивают. Те, которые почти всем знакомы — коллеги по работе.

Работала раньше в кинотеатре. Шкафчики в раздевалке не запирались. Сама раздевалка находилась в служебном помещении за кодовым замком — кроме своих, не заходил никто. Но, видимо, зря я их «своими» считала. Воровали деньги и даже зачем-то некоторые вещи (новогодний колпак, надетый шутки ради 31 декабря, початую косметику). То ли уборщицы (при встрече все они пытались подружиться, поболтать, быть милыми), то ли кто-то из коллег (все, как один, страшно возмущались таким поведением неизвестно кого).

На теперешней работе всё ещё проще: общий холодильник. Ну, вы всё поняли, да?

И главное — ну что мне, жалко эти два пирожка? Неужели я теперь нищая, раз у меня украли 300 рублей? Страшненькая шапка за 50 рублей — серьёзная потеря? Конечно же нет.

Но почему люди не в состоянии подумать заранее о том, что им захочется есть за двенадцатичасовой рабочий день, а потом я, подумавшая заранее, должна ходить голодная? Еду купить банально негде: не работает столовая по ночам, блин.

Почему ты, неведомая мне сволочь, охренеть как обогатилась за мой счёт, а я должна потом трястись от отвращения (ненавижу, когда кто-то роется в моих вещах) и — опять — ходить голодной? Теперь-то есть где купить еду, но почему-то не на что.

Ну, шапка ладно, для примера — тут я только посмеяться смогла.

Все всех знают, здороваются, могут поболтать при случае, а отвернёшься — так оказываются мелочными жадинами, пакостниками и эгоистами. Ау, я тоже есть хочу! За что вы со мной так?