Полиция

А вы знаете, да, я видела сотрудника МВД (полиции, милиции), который не берёт взяток, не ищет, где бы украсть у честных граждан, а просто делает своё дело. Даже несколько таких видела.

В первый раз, когда в нашем классе первоклассник решил, что будет прикольно пошмонать наши рюкзаки, пока никто не видит, и украсть деньги, выданные родителями на питание. На уговоры учительницы и директора не поддавался — да, бывают и такие первоклассники. Вызвали милицию — и вот они наши кошелёчки с Барби и машинками, а в них по 100 рублей на столовую. В 90-е это были хорошие деньги.

Второй раз милиция помогла, когда в наш сад повадились лазить наркоманы. Да, за маком. Да, сами дураки, что не выпололи всё. Однако когда наркоман с ножом и, кажется, под кайфом стал угрожать бабушке, выход у нас оказался один — частные охранные предприятия старушек, увы, не охраняют. Вызвали милицию, те устроили засаду — и вот наркоманов больше нет, можно спокойно выйти вечером в туалет, не опасаясь обдолбанной рожи в твоём огороде.

Так же только вмешательство милиции и потом суда позволило подруге избавиться от домогательств бывшего мужа, который, исписав нецензурными оскорблениями стены её дома, решил, что лучший способ вернуть любимую — это подловить её в подъезде и попробовать изнасиловать.

Может быть, это всё мелкие бытовые проблемы, или, может, я жила в каком-то райском городе, где при кражах, насилии и убийствах люди обращаются за помощью к милиционерам. Может быть, у вас всё не так, и все сплошь и рядом оборотни в погонах. Но ваш пример один и мой один, поровну. И да, задолбали подходом «если у меня так, то и у всех так». Не у всех.

Я очень не люблю пустословов и считаю, что за свои слова надо отвечать, пообещал ли ты что-то или пригрозил чем-то — не важно. Не можешь сделать того, о чём говоришь, не сотрясай воздух. Но если с бытовыми ситуациями всё может быть не так просто, то вот излишний пафос в профессиональной сфере меня уже порядком задолбал.

Ещё в школе я как-то заболела за пару дней до годовой контрольной. Ну и фиг бы с ней, но учительница передала через моих одноклассников, что за отсутствие на этой контрольной меня не переведут в следующий класс и оставят на второй год. Серьёзно? Мне было 12 лет, но я отчётливо понимала, что такая угроза — это пустой звук. Обратно одноклассники передали моей учительнице, что я не приду из-за болезни, справку принесу, как полагается, а дальше пусть завуч и директор решают вопрос о моём переводе. В итоге учительница, увидев меня через неделю, просто поджала губы и не поздоровалась. Стоит ли говорить, что училась я дальше преспокойно, как и все мои одноклассники?

Аналогичная ситуация сложилась в выпускном классе, когда запланированная за полгода операция совпала датой с одним из ЕГЭ. Я сразу же предупредила администрацию школы, что операция мне важнее, а экзамен я буду сдавать либо раньше, либо позже назначенного дня. Мне тут же пригрозили, что я обязана явиться в назначенный день, иначе аттестат мне не выдадут и дорога в вуз будет закрыта. Конечно, в день X я была в больнице, экзамен успешно был сдан в дополнительные дни, а директор, поджимая губы, молча вручила мне аттестат на выпускном, без поздравлений и улыбки. А училась-то я хорошо, даже можно было на медаль идти, если бы годовые оценки не были подпорчены парой текущих двоек из-за споров с учителями.

С врачами отдельная история. Дети обычно их боятся просто по умолчанию, но в моей семье так сложилось, что врачей все уважают, хоть к медицине никто никогда отношения не имел, так что дело просто в воспитании, а не в семейном подряде. Поэтому когда участковый врач пару раз назидательно советовала пропить какие-то гомеопатические препараты, чтобы избавить меня от болезни, а если я не послушаюсь, то меня увезут в больницу, — я, глядя врачу в глаза, отвечала, что пусть увозят, раз надо, вылечат — и больше я болеть не буду. Повисала неловкая пауза, и врач просто уходила, а я, будучи неопытной в сфере здоровья и терапии, не понимала, сильно я всё-таки больна или врач просто хотела меня напугать.

Отдельная хохма была в роддоме, когда педиатр строго и громко критиковала: «Вот оставлю тебя здесь ещё на пару дней!», за то, что ребёнок потерял 200 грамм веса (хотя это допустимо). Без тени сомнения я ответила: «Оставляйте, если нужно», — и опять повисла эта неловкая пауза. Мне, честно, было крайне интересно, что бы этому педиатру сказал главврач за такое удержание в государственном-то роддоме. А самый смак всей ситуации был в том, что с предыдущего дня в коридорах стояли 2 раскладушки для пациенток, которым уже не хватало места в палатах.

Сотрудник полиции, который грозился составить протокол нарушения и отправить меня в отделение за то, что я пила воду из бутылки в вестибюле метро, ты меня тоже задолбал! Согласна, в правилах метрополитена этот запрет действительно написан (пусть он и бредовый), и я согласилась на протокол об административном правонарушении, но ты почему-то дальше слов дело не пошло. Раз не готов был составлять протокол, так нечего было меня вообще останавливать.

У меня ещё есть много примеров из жизни, когда в ответ на чьё-то заявление я просто соглашалась и ждала логичного выполнения обещанного. Но, к сожалению, ни разу не дождалась. И эти пустые слова ужасно задолбали, как будто достаточно просто озвучить мысль и ты сразу молодец, а дальше делать вроде как уже не надо.

А меня задолбали попрошайки на дороге. Они стали бичом нашего города. Извините, если кто-то увидел в этом каламбур, но мне не до смеха.

С недавних пор на одном из оживленных перекрестков нашего города обосновался побирушка. Приметный такой — с костылем и в зеленой куртке.

Человек не то чтобы просто просит милостыню. Нет. Он ходит по проезжей части, даже когда горит зеленый свет автомобилям, то есть прямо посреди интенсивно движущегося потока транспорта. Посреди дороги. Он даже не прижимается к обочине. Как будто хочет, чтобы его сбили.

И, кстати говоря, не похоже, чтобы ему уж так нужен был костыль: ходит вполне бодро, и я видела, как он активно рукой с костылем размахивает.

Я не понимаю, у нас полиции нет, что ли? Я ведь звонила в ГАИ. А толку! Неужели кроме меня никто не звонил и не жаловался на него? Его хоть раз арестовывали или хотя бы штрафовали? Или он всё равно после этого возвращается? Так хорошо подают, что ли?

Так вот, пока находятся наивные и жалостливые люди, поощряющие своими действиями это безобразие, он будет возвращаться. Снова и снова. И бродить между движущимися автомобилями. Ведь его собьют! Рано или поздно, но собьют. И жаль мне будет только того несчастного водителя, который не успеет среагировать на это нечто.

В сотый раз убеждаюсь, что видеорегистратор на автомобиле не роскошь, а жизненная необходимость. Не дай Бог, собьешь такого и как доказать, что ты не верблюд? Что он под колеса сам лезет.

И ведь не так давно одного попрошайку-колясочника и правда — сбили насмерть. Недалеко совсем, рядом с крупным ТРЦ, где автомобильное движение также весьма и весьма интенсивно. Однако все не в прок.

Бедность не порок, но вот рисковать своей жизнью и чужим имуществом, а если не повезет, то и свободой… Господа попрошайки, на это вы права не имеете. Будьте добры, покиньте проезжую часть!

Три месяца назад пропал мой папа — уехал в командировку в другой город и через два дня перестал выходить на связь. Неладное заподозрили сразу, кинулись в полицию. Вопреки ожиданиям, заявление приняли быстро, без всяких «подождите недельку, вдруг запил или загулял», но дальше — полный звездец.

Материалы по розыску передали в РОВД города, где он пропал, срок передачи 30 дней. Параллельно всеми возможными способами мы вели розыск сами. Толку — ноль, все администраторы гостиниц отказывались сообщать любую информацию, даже на уровне «останавливался/не останавливался». У папы с собой был сотовый телефон и карточка, но ни у оператора связи, ни в банке с нами общаться не стали, несмотря на предъявленный талон-уведомление из полиции, документы, подтверждающие родственные связи, и кучу показанных ссылок на поиск в специализированных группах и на волонтёрских сайтах. «Да, мы всё понимаем, но у нас коммерческая тайна, идите лесом».

А время идёт, проходят самые важные дни, когда человека легче найти и помочь. Поговорили с опером-розыскником — сразу сказал, что запросы он напишет, но по ним тоже будет официальный отказ, несмотря на возбуждённое дело, такова политика банков и операторов сотовой связи. Просто пишут отказ, с подписью, печатью и т. д. И ничего им за это не будет. Заставить их выдать детализацию звонков с привязкой к базовым станциям или выписку со счёта с указанием банкоматов и фото- и видеоматериалами может только суд, но это полгода минимум.

Я каждый день слышу о том, что спецслужбы мониторят, собирают, отслеживают и что Большой Брат смотрит за тобой. К сожалению, мой папа — не оппозиционер на букву «Н», а инженер-электрик, занимающийся пусконаладкой оборудования, и Большому Брату неинтересен. К полиции у меня вопросов нет — ребята работают, причём работают нормально, мы каждый день общаемся с операми в вайбере. Даже от предложенных денег «на оперативные расходы» они отказались. Они делают всё возможное, но возможности их ограничены. Я хочу снова увидеть папу, я морально готова услышать страшные известия — только бы закончилась эта ужасная, выматывающая душу неопределённость.

Меня задолбало, что коммерческие структуры могут безнаказанно посылать полицию, скрывая информацию о людях, пропавших без вести. Пожалуйста, не надо так.

Забавно порой, как авторы таких историй, как «Безымянные доброжелатели», живут или в некой параллельной вселенной или там, где обстановка лучше и правила соблюдаются так, как положено. В свою очередь, почему-то игнорируя такие нередкие случаи, когда эти самые вызванные служители закона, не разбираясь в проблеме шума под окном, спокойно подходят к шумной компании и, ткнув пальцем в окно или назвав те самые ФИО, начинают пояснять, кто и почему на них пожаловался.

Чаще всего шумная компания находит 101 причину, по которой они вели себя отлично (что сделать легко, ведь едва что-то похожее на служителя закона появляется в пределах видимости, а служителям скрываться незачем, шум прекращается мгновенно), и убеждает людей в форме в своей культурности… А на следующий день уже тот самый неанонимный доброжелатель уже пишет заявление о нападении на него группой неизвестных у его подъезда, порчи двери его квартиры или даже разбитом окне. Это если не оказывается в реанимации, что тоже вероятно.

Прекрасно зная о такой «анонимности», вполне логично, что доброжелатель не хочет оказаться уже назавтра жертвой, обидчиков которой тоже искать особо не будут. Ведь, называя свои данные, никто никогда не застрахован от диалога в стиле: «Вот этот товарищ утверждает, что вы шумели под окном и бутылки били, а вы говорите, что это не так, и кто прав?»

Вот такая вот анонимность. И дело не в шутниках, а в протоколах. Где добропорядочных людей, действительно пытающихся упредить кровавую потасовку под окнами, торговлю наркотиками в подъезде или хулиганские действия, в итоге сдают тем самым типам и оставляют один на один.

Желание доложить об опасной ситуации идёт вровень с желанием не оказаться в итоге жертвой. В противном случае с тем же успехом можно пойти к дебоширам и, представившись им, полезть учить уму разуму. Результат будет тот же. На фоне не таких уж редких случаев, когда защищающийся от хулиганов оказывается в глазах блюстителей закона инициатором драки, а нашедший сумку или кошелёк с документами — вором, в анонимность после предоставления всех своих данных как-то не верится.

Автору истории «По фамилии Аноним» посвящается.

Сейчас я расскажу, зачем полиции нужны ФИО заявителя и почему на анонимные вызовы по случаю шума возле подъезда и прочих мелких правонарушений она не ездит, никогда ездить не будет и правильно сделает.

Думаю, что ни для кого не секрет, что существуют «телефонные террористы», по заведомо ложным звонкам которых время от времени эвакуируют целые якобы «заминированные» здания. Заметим, за такие звонки полагается (и нередко наступает, т. к. вычислить звонящего обычно удаётся) уголовная ответственность, но и это останавливает далеко не всех.

А теперь представьте, что полиция начнёт ездить по каждому анонимному звонку о том, что кто-то шумит под окном. Сколько шутников наберётся (ответственности ведь никакой, по мелочам даже искать не стали бы)? Думаю, что полиции хватит дел помимо этого.

Я даже не говорю про злоумышленников, которые таким нехитрым способом вполне могут мешать полицейским появиться там, где это было бы реально необходимо.

И да, права неотделимы от обязанностей, а также ответственности за свои действия. А то желающих и рыбку съесть, и остаться анонимным слишком много в этом мире.

Ночь. Улица. Нет, не фонарь — лавка под окнами, на которой сидит компашка молодых людей. Пьют, громко разговаривают и матерятся — в общем, ничего необычного. Время уже за полночь, поэтому я иду вызвать полицию, чтобы те прогнали нарушителей прочь. Звоню, трубку берёт дежурный:

— Доброй ночи! У меня под окнами шумят, спать не дают.

— Какой адрес?

Называю адрес.

— Так, ФИО ваше назовите, — говорит дежурный.

— Нет, хочу остаться анонимным.

Дальше идёт какой-то невнятный бубнёж и сброс звонка. Я, погрешив на проблемы со связью или, возможно, не разобрав слов прощания, жду полицейских. Проходит полчаса — никого. Звоню снова. Дозваниваюсь спустя только минут десять-пятнадцать, трубку поднимает всё тот же дежурный:

— Дежурный. Слушаю.

— Я вам звонил около часа назад, вызвал вас, и где вы? У меня под окнами шумят.

— Представьтесь ещё раз, я поищу вас в списке.

— Я же уже сказал, что не хочу представляться. Я вам адрес назвал, почему вас нет?

— Потому что нужно было представиться…

И вот здесь начинается совсем идиотизм… Я интересуюсь, зачем мне представляться, но дежурный даже не пытается ответить, а просто талдычит: «Назовите ФИО!» Естественно, наш разговор снова ничем не заканчивается, и на другом конце провода опять слышны гудки.

Я не то чтобы в бешенстве, но изрядно раздражён: зачем мне представляться? Какая такая необходимость? Что это за бред вообще? Я указал на правонарушение, а дело полиции его устранять. Всё. Не важно, зовут меня Ваня Петров или Гена Сидоров — сей факт ни на что не повлияет.

Но нет, так наша полиция работать не хочет. Ей обязательно нужны ФИО, а иначе хрен она кого защищать будет. Её ведь задача не людям помогать, а ездить по квартирам и заполнять бумажки, чтобы показывать их потом начальству, подтверждая свою деятельность. А коль ты бумажки не хочешь заполнять, то и помогать мы тебе не будем. И такое отношение к работе, тем более со стороны полицейских (которые, к слову, существуют на наши налоги), задолбало!

Вы вот, девушка, совершенно зря сокрушаетесь по поводу «очевидных советов».

И совершенно зря думаете, что все могут и должны быть логичны. Смотрите сами.

Мать троих детей в социальной сети спрашивает, какие льготы ей и её детишкам положены. Среди ответов, кстати, почти нет советов предохраняться — все как один вспоминают законодательство и очень стараются. А потом одно юное, но вдумчивое создание спрашивает, какой ответ на этот вопрос дали в местной соцзащите. Сами догадаетесь, что за мать троих детей всё ещё не знает, где искать соцзащиту?

Или вот — активисты волонтеры ищут инвалидную коляску с какими-то почти космическими запросами. Ищут настолько активно, что уже почти вся область подключилась. На седьмой день ахов и вздохов о том, как из-за мелочей, под угрозу срыва попадает возможность реабилитации хорошего человека, кто-то в обсуждении изумляется, почему местное отделение Красного Креста не помогло — ведь у них же были такие и даже круче. Оп-паньки, а не обращался никто в это отделение. Хотя о его деятельности у нас даже тараканы информированы.

Недавно искали хозяйку кота. Видно, что домашний, но судя по состоянию — «бабушкинский». Ищут пожарные, ищет полиция… Все социальные сети на ушах. Месяц кот из передержки в передержку. А потом мы выясняем, что никто не удосужился поспрашивать во дворе, где кот нашелся, а хозяйка (восьмидесяти лет) его специально ночью выпускает, чтобы не украли.

Почти каждый день я встречаю таких людей — организовать масштабные поиски человека и не сообщить в полицию, которая нашла пропажу за сутки, сделав один запрос в РЖД; искать телефон всей семьёй и не догадаться позвонить на него; рыдать о потерянном кошельке и не проверить карманы куртки, в которой недавно ходил.

Так что я теперь тоже начинаю с самых банальных советов. Оно так надёжнее будет.

Моя задолбашка посвящается всем декретницам — работницам с людьми, которым не терпится вновь приступить к работе.

Вот сотрудница полицейской пресс-службы. Явно работает из дома: во время зачитки телефонного комментария у неё на заднем плане истошно орет и плачет ребенок. Как хорошо, что это псевдопрямой эфир. Прибираю чувствительность, немножко колдую с эквалайзером, дочищаю остатки крика на дорожке вручную, скидываю в эфир. Ура, прокатило! Это входит в мои обязанности, так что без проблем. Но что делать, если времени не хватает (обычно под эфир в монтажке очередь из журналистов на запись закадра) или если эфир вдруг прямой? Вам не кажется, что ребенка в этой звуковой дорожке быть не должно? Особенно, если вы рапортуете в «Дежурной части» про ножевое ранение, а фон такой, как будто вы ведёте репортаж из детского садика, где эти ножевые наносят непосредственно сейчас и непосредственно детишки.

Вот риэлтор опаздывает на встречу. Торопливо проводит показ квартиры и пулей улетает — у нее ребенок в машине, оказывается. Оставить люльку с ребенком в машине — это пять! Оставить клиентов стоять на пороге и недоумевать — это десять. Особый шик — до кучи заляпать чьи-нибудь документы отпечатками детских пальцев в сливовом пюре.

Ну и мои любимые — репетиторы и учителя. Дамы, чего вам не работается официально? Сидели бы спокойно с сорока процентами месячного заработка на халяву и растили бы своих детишек. А потом бы в сад отправили. И работайте тогда себе дальше. Но нет! Прихожу к репетитору. Вокруг носится трехлетка в попытках догнать задолбавшегося ныкаться кота, в соседней комнате орет грудничок. Занятие начинается с пятнадцатиминутного успокаивания грудничка. Ок, начали. И тут в комнату влетает кот, за ним трехлетка. Трехлетка хватается за шкирку и выводится за дверь, ему читается лекция. Ребенок не понимает. Ребенок видит, что мама дома, значит, ее можно дергать. А тот, который опять плачет, даже этого не в состоянии понять. Ему просто голодно, мокро, скучно. Нужное — подчеркнуть. Да и бужу я его своими гитарными запилами. Со словами: «Продолжай заниматься, я тебя слышу» — преподавательница удаляется. А то, что слышать мало, что надо еще и на руки смотреть, и на посадку, ей пофиг. Звонок в дверь. Пришел следующий ученик. Даже с учетом люфта между учениками, учитель, отвлекающийся на детей, не уложился в положенное время. Если один ученик задерживается или опаздывает, второй задерживается на то время, пока закончат с первым, плюс гипотетическое время на отвлечение на детей. Так что третьему можно не приходить — время его урока съедено. Особый прикол — постоянные отмены занятий. Маленькие дети болеют. Притом порой болеют опасно для больших. Например, зайдешь к преподавателю позаниматься, а там ветрянка. А сам ты ею не болел… Ну, а когда большие болеют, там опасно для маленьких. Вот зачем устраивать дома проходной двор? Приходите лучше ко мне домой, я доплачу. Что, нет? Потому что дети одни? Знаете, я, пожалуй, другого учителя поищу.

Дамы, я не против работы в декрете. Я и сама планирую так делать. Только моя работа — строить звук, а это можно делать, вообще не пересекаясь с клиентами живьем и не задалбывая их своими детьми. Что было бы, если бы у меня была работа, завязанная на личное общение с клиентами? Девять месяцев подготовки к перспективе появления ребенка — достаточный срок, чтобы научиться чему-нибудь еще, если декретных вам мало. А если у вас серые зарплаты и декретных почти нет — это проблемы ваши, а не клиентов. Варите мыло что ли, валяйте шерсть или что там еще модно делать. Только не пытайтесь так криво заработать по основной специальности, как это у вас получается во время декрета.