Я тут уже писала о том, что люди иногда в своей профессии работать не хотят и делают всё по принципу «вдруг прокатит». Как выяснилось, иногда этому есть простое объяснение: непрофессионализм и недостаток знаний.

Тут недавно один автор хорошо прошёлся по неграмотным журналистам. Потом девушка ответила ему: мол, мало сейчас таких, «за идею». Хочу сказать пару слов и я.

Я журналист c высшим профильным образованием и десятилетним стажем работы на ТВ. Параллельно работала и в газете, и на радио. За плечами красный диплом по специальности «Журналистика, ТВ и радио», стажировка на Первом канале и туева хуча курсов и семинаров. По молодости и в начале работы я тоже была «за идею», выслушивала бабушек, бегала по властям. Город у нас небольшой, поэтому знают все. Подходят и в магазинах, и в караоке, где люди отдыхают. Но речь не об этом.

После гневного поста молодого человека я вдруг поняла, что в последнее время сама прихожу в ужас от нашего брата, и осознала почему. За десять лет работы я не столкнулась в нашем городе с таким же журналистом с профильным образованием и опытом работы. Их нет. К нам приходили девочки — экономисты, парикмахеры, безработные, без образования. Люди, которые о журналистике вообще не слышали — и работали. Руководству проще взять неумёху, которая будет работать за 15 тысяч, чем платить хорошие деньги профессиональному работнику. Со мной работала девочка-филолог. Сейчас ушла в школу, по профессии, отлично справляется.

Две телекомпании в нашем городе делают новости. Журналисты как на подбор: алкоголик без образования, «экономист» из техникума, тыжпереводчик и девочка, которая два месяца посидела в телевизоре, читая написанный текст для ведущей. Резко все эти люди стали журналистами.

Задолбало и это, и другое: люди перестали понимать, что журналистика требует знаний и умений, как и любая другая профессия. Хирурга в операционную без образования не пустят, а вот писать статьи и делать новости теперь может каждый дворник. Вот и получаем корову через «а» и жуткие словесные обороты. Прям операция на мозге без анестезии. Операторы, кстати, туда же. Ни один пришедший на ТВ до этого даже камеру в руках не держал. Какие уж тут шедевры…

Пост молодого человека пришёлся ещё и кстати. Месяц назад я написала заявление и ушла в свободное плавание. Работать в коллективе дилетантов нервов не хватило. Самые сложные проекты кидают на профи, а вот платить за это не хотят.

Сейчас смотрю новости — качество упало. И я понимаю, что девчонки просто не справляются. Не умеют и не знают, как надо. Так что, когда вас в следующий раз неприятно удивит «журналист», спросите, где он получил своё профильное образование. Что-то мне подсказывает, что никакой он не журналист. А те, кто реально посвятил свою жизнь этой профессии и работает хорошо — вам, ребят, отдельное огромное спасибо. Ваши сюжеты смотрю с удовольствием. И с благодарностью учусь на материалах мэтров — вам низкий поклон. Спасибо.

Здравствуй, задолбанный преподаватель! Я бессовестный студент, и мне стыдно. Правда-правда. Но у меня есть свои причины поступать так, а не иначе.

Мне двадцать один год, и я сижу на шее у родителей. Вообще-то они неплохо зарабатывают, но сейчас в нашей семье довольно непростое время. А мне нужны новые зимние ботинки и куртка, нужно хоть раз в месяц видеться с друзьями, раз в пять недель в нашем большом семействе у кого-нибудь стабильно день рождения или иной праздник (с ужасом жду Нового года), да и летом хочется отдохнуть. Я не могу просить эти деньги у родных: язык не поворачивается. Я хочу работать, благо и возраст позволяет. Но чу! Что это? Это моё расписание! Я учусь на пятом курсе, и мне ясно и понятно, что для диплома и выбранного мной направления важны три из шестнадцати пар в неделю. Три из шестнадцати! А ноги у меня, простите, мёрзнут в осенних ботинках, а в зимних, простите, дыра. Вы можете читать сколь угодно интересно — я прогуляю вашу пару в пользу работы.

Имея два полностью свободных дня в неделю, я должна оба проводить в лаборатории, работая над дипломом. И этого мало. Да, если так случилось, что ваша пара — единственная на сегодня и читается посреди дня, я не приеду. Я отправлюсь в лабораторию и буду вкалывать там.

Я могу заснуть на паре. Не потому, что я невоспитанное хамло, а потому, что уже две недели сплю урывками. Если глаза слипаются по-настоящему, то человек даже не замечает, как засыпает.

Я могу не выполнить домашнее задание. Когда я приползаю домой глубоким вечером с работы, из лаборатории, из университета, последнее, о чём я думаю — это задание, каким бы увлекательным и творческим оно ни было. Я подготовлюсь к контрольной, повторю материал перед коллоквиумом, займусь статьями для научной работы, но задание непрофильного предмета имеет нижайший для меня приоритет.

Случается и так, что мне совершенно не интересен ваш предмет. Вот ни на копейку. Я буду сидеть в углу и заниматься своими делами или, опять же, не озабочусь посещаемостью. Не из личного неуважения к вам — просто потому, что я считаю себя вправе распоряжаться своим временем.

Я не одета в тряпьё, не выгляжу как зомби. Я среднестатическое лицо, и мне трудно дать оправдательную характеристику на основе внешнего вида. Вы совершенно справедливо задалбываетесь моим поведением. А я, в свою очередь, совершенно справедливо задалбываюсь, когда вы начинаете зверствовать и требовать посещаемости.

Дорогой преподаватель! Вам хочется заинтересовать своим предметом всех, зажечь в нас интерес, добиться того, чтобы мы заворожённо вам внимали. Но мы все — совершенно разные взрослые люди. Кто-то может, кто-то нет, кому-то интересно, кому-то не очень. Положа руку на сердце, признайте: на самом деле вам не нужны эти полгруппы, которые всё равно не будут слушать, зато будут шептаться, смотреть на часы, хихикать, спать и заниматься ерундой. Вам нужно, чтобы все, как один, были заняты предметом, но это мечты. Не гонитесь за количеством и читайте тем, кто тащится через весь город ради вашей пары, кто слушает вас, затаив дыхание, и тратит иногда целый бесценный вечер на подготовку задания. Поощрите их «автоматами» или плюшками к зачёту, а остальные пусть выплывают, как могут.

В конце концов, это нужно нам, а не вам. И иногда мы выбираем не вас.

У автора недавней истории его друзья делятся на «православных» и «неверующих». О том, что в категорию «верующих» входят не только православные, но и католики, протестанты, буддисты, мусульмане, да хоть язычники, он, видимо, не догадывается. Ну да ладно — может, у того человека среди друзей есть только православные и атеисты, почём мне знать… Но товарищи с подобной позицией меня люто задолбали.

Пункт первый: «Все, кто не православные — неверующие». О трёх мировых религиях, а также о фиговой куче разных локальных религий мы ничего не слышали, не читали, не знаем. Клиническая стадия — когда для таких людей существуют только православные и сатанисты (к последним приравниваются абсолютно все атеисты, агностики и представители других конфессий).

Пункт второй: «Верующие — хорошие, воспитанные и высокодуховные, а неверующие — циничные аморальные обезьяны». Причём к «верующим» относят также всех тех, кого покрестили в детстве, «потому что так принято». О том, что фанатики различных религий причиняют обществу гораздо больше вреда, чем атеисты, и о том, что крестик на шее вовсе не является показателем высоких моральных качеств, мы тоже ничего не слышали, ага.

Пункт третий, итоговый: «Православные круче всех». Самые умные, честные, справедливые. Они — «нормальные люди», и только они должны иметь все права человека, а нехристи-извращенцы и так перебьются. В их устах слова «он православный!» звучит примерно так же, как «он спас половину населения страны и котёнка». Если ты скажешь им о том, что ты не веришь в их Господа — всё, ты не человек, с тобой нельзя нормально общаться.

С последним пунктом я немного перегнул палку, описав самую крайнюю стадию маразма. Но в общем и целом суть понятна. Когда три пункта собираются воедино, получается форменное ПГМ, и, по-моему, этих людей надо направлять к психотерапевту.

А больше всего во всём этом жаль нормальных христиан, которые просто верят в своего Бога, соблюдают для себя все необходимые ритуалы и стыдятся неадекватных представителей своей религии.

Такие дела.

Я работаю инспектором досмотра в Национальном аэропорту «Минск». Досматриваю вещи пассажиров, проносимые в салон. Как правило, пассажиры всех рейсов от Астаны до Парижа — люди адекватные, часто сами предлагают вынуть ноутбук, разуваются, уточняют, что разрешено, что нет. Но когда дело доходит до рейса «Минск — Москва», всё меняется кардинально. В любое время суток часть пассажиров идёт навеселе; бывают и дрова, снимаемые с полёта. В каждом втором предмете личной клади — вещи, запрещённые к полёту (несмотря на постоянные радиообъявления и экспозицию запрещённых предметов перед пунктом досмотра).

В сумке тесак. Почему не в багаже? «Боюсь, грузчики повредят при погрузке!»

В пакете бутылка водки (любой жидкости разрешено не более 100 мл в ёмкости). «Я всегда везде летаю, все правила знаю, можно два литра с собой!»

Ножницы. «Давайте с вами договариваться!» Ага, как Якубович: сто рублей — и не открываем.

Бита! «Что за бардак! Ни в какой багаж сдавать не буду! Зовите начальника!»

«Меня не досматривайте! Я сам во Внукове таможенником работаю!»

Неодимовый магнит. «Я его в подарок везу, значит, в ручной клади можно».

И так далее. Московским пассажирам за сорок минут полёта в салоне обязательно понадобится утюг, пена для бритья, нож-кредитка (привет Экслеру), фонарик, пейнтбольный автомат и другие нужные вещи.

Но вот мартышкин рейс заканчивается, и начинается обычная работа — Абу-Даби, Вена, Анталья…

Когда в следующий раз с московских каналов польётся дежурное: «Кругом враги!», советую призадуматься, почему так.

Офис у нас двухэтажный. Входная дверь на первом этаже, внутри лестница наверх — там я и сижу. По долгу службы приходится постоянно спускаться вниз, чтобы открыть дверь клиентам, благо они у нас бывают нечасто. Регулярно случаются ситуации простые и странные одновременно.

Звонок в дверь. Начинаю спускаться.

Снова звонок в дверь. Я уже на середине лестницы.

Снова звонок в дверь. Я уже иду по первому этажу. Про себя начинаю думать: уж не пожар ли там?

Снова звонок в дверь. Подхожу к двери, открываю:

— Здравствуйте!

— Ой, а я звоню-звоню, думала, никого нет!

Люди, что у вас вместо мозгов?

Меня задолбали общительные люди. Не позитивные улыбчивые товарищи, способные каким-нибудь добрым словом подбодрить с утра, а те, кто искренне полагает, что разговор с ними — высокая честь, радость и блаженство для любого из встречных-поперечных. Мне отчего-то ни разу в голову не приходило незнакомой тётеньке на улице поведать историю своей жизни, присев ей на уши на полчасика, скажем, в ожидании автобуса, или спросить у прохожего: «Вот вы идёте сейчас по улице N. А вы знаете, кто такой был N.? О, это был…» — и прицепиться хвостом к идущему по своим делам человеку. Или вот, например, завидев в автобусе лицо противоположного пола младше себя лет на сорок, подсесть к нему и, дыша в ухо, читать стихи поэтов Серебряного века на протяжении полуторачасовой дороги, невзирая на слабые попытки лица (едущего с работы, усталого и мучимого мигренью) отвязаться от вдохновенного чтеца.

Желающие говорить и говорить без умолку, откуда вы все берётесь-то? Даже в такие минуты, когда скользишь по дороге под ледяным дождём, ведя на поводке собаку по важнейшим собачьим делам, непременно находится некто со словами: «Ах, какая красивая у вас собака! Только зачем она на поводке? Надо водить без поводка! Ей же просто надо объяснить, что на дорогу нельзя — и всё. Вот у нас была собака — помесь овчарки с волком…»

Люди, иногда и правда лучше жевать, чем говорить.

— Вы не знаете, как пройти?..

С наибольшей вероятностью — не знаю. Либо потому, что это лишняя для меня информация, и я действительно не знаю, либо потому, что задолбали.

Я живу в Нерезиновой, и редко случается выйти на улицу и не нарваться на вопрошающего, отвлекающего от музыки, аудиокниги, своих мыслей… Да, я понимаю, не всегда можно сориентироваться в незнакомом месте, но учитесь заботиться о себе сами, люди! Мне в своё время приходилось достаточно часто оказываться в незнакомых местах, но не спрашивать, как пройти — я находила дорогу сама. Это несложно, для этого не нужен компас в голове.

Итак, начало. Что делает вчерашняя домашняя девочка, не выбиравшаяся в одиночестве дальше музыкальной школы, которая тоже недалеко, став студенткой и начав довольно много ездить? В палатке у метро покупает карманный атлас Москвы. Телефонов с навигацией и интернетом тогда ещё не было, да и мобильник был скорее роскошью. А вот карта, как и сейчас, стоила копейки. Да, и даже домашняя девочка знает, что не на уровне глаз, а несколько выше, на домах и заборах висят таблички с названиями улиц и номерами домов, на многих перекрёстках есть указатели для автомобилистов — и их можно читать! Профит: в 19 случаев из 20 я могу найти нужный адрес, сама и быстро.

Второй «секрет» — заранее звонить туда, куда собираешься. Не работает только с госучреждениями. Любой мелкий магазин, расположенный на седьмом этаже офисного центра, вход со двора через неприметную дверку сбоку от большой и заметной, выдаёт эту бесценную информацию по телефону. Иногда не сразу, но вопросы «как мне лучше выходить из метро?», «а в здание один вход?», «а на каком вы этаже?» и прочие довольно быстро дают понять ленивым и равнодушным, что сразу объяснить путь целиком быстрее и проще. Дебилы, не способные объяснить дорогу, встречаются редко. Делать при этом пометки на бумажке — полезно. Профит: даже если по карте ориентироваться сложно, я знаю, куда идти, куда свернуть и как попасть в нужное место в здании.

Удобно заранее посмотреть по карте, куда вам ехать, даже если она у вас с собой. Особенно если с собой у вас карманная карта, а дома лежит подробный атлас.

Третий «секрет»: технологии уже далеко шагнули вперёд, и если с вашего замечательного смартфона вы можете выходить в соцсети, то карту на нём открыть вы тоже можете. Внезапно, да? Даже если без включения геолокации (а её ведь тоже можно включить) телефон неправильно определяет ваше местоположение, он всё равно загружает нужный кусок карты, и вы можете сориентироваться по ней.

Четвёртый «секрет»: вы можете с мобильного позвонить тем, к кому идёте, и сказать: «Я вижу вокруг себя то-то, как мне попасть к вам?» Если вас не занесло совсем не в ту степь, они с большой вероятностью помогут попасть куда надо.

Да, есть люди, у которых проблемы со зрением, не корректирующиеся очками, им трудно сориентироваться, потому что они видят только пятна. Есть люди рассеянные, которым пропустить нужный поворот — как нечего делать. Есть места, где без очень хорошего навигатора не сориентируешься, и есть места, где карты врут. Это бывает. Но куда чаще бывает, что человек вместо того, чтобы заранее посмотреть, куда он едет, спросить заранее дорогу, если есть у кого, думает: «Приеду в те края, там люди подскажут», а потом бегает от человека к человеку. Кто-то сам приехал по делам и знает один конкретный адрес. Кто-то здесь работает, но знает, естественно, только небольшую часть района. Кто-то живёт здесь, но никогда не обращал внимание на номер дома, в котором продуктовый магазин, школа или поликлиника, и не представляет, какой номер дома у бывшего завода, где теперь офисы (а спрашивающий не знает, что по нужному ему адресу офисный центр), без понятия, где в 10-м доме 13-й корпус, потому что корпусов этих — как грязи, а у него там никаких дел не было. В офисном комплексе сотрудникам обычно не интересно, кто сидит в дальнем углу их же этажа, если на этаже несколько десятков офисов. Им невдомёк, кто такой Иван Иванович и где он сидит, на каком этаже «ИнтерВнешФигняТорг»… Вот и бегают от человека к человеку, от двери к двери.

Задолбали, реально задолбали. Не понимаете, что пара простых действий сэкономят вам время, нервы и усилия.

Ваши проблемы. Не мои. Мои проблемы — это то, что вы отвлекаете меня из-за собственной неспособности ориентироваться в городе. Возможно, я намекну вам на то, что можно пользоваться картой, смотреть по сторонам, звонить по телефону… Впрочем, я не особо надеюсь, что, потеряв чёрт знает сколько времени, бегая от человека к человеку на каком-то очередном холодном и сыром осеннем перекрёстке, вы задумаетесь, всё ли вы правильно делаете. Но вдруг?

А я, извините, не знаю, как пройти.

Меня задолбала дурацкая привычка моих домочадцев объяснять всё жестами. Замечу сразу: в доме глухонемых нет, все свободно говорят на русском, но только дело доходит до просьбы…

Собираемся с сестрой на каток, одеваемся в коридоре. Сестра уже одета в куртку, увлечённо копается в карманах. Потом пихает меня в бок локтем, указывает на шкаф пальцем и протягивает руку.

— Свет, что нужно?

— Дай мне!

— Что дать? Шапку? Перчатки? Шарф?

Света презрительно фыркает, чешет в обход меня прямо в уличной обуви и извлекает из кармана своего пальто, висящего в шкафу, проездной.

— Чё, неясно было, что проездной?

Света, тебе шестнадцать. Ты что, слово «проездной» не сразу вспомнила?

С родителями та же фигня. Сидим за столом. Мама протягивает над столом руку и молчит.

— Мам, тебе что-то нужно?

Мама молчит и выразительно смотрит.

— Чё, руки отсохнут матери хлеба передать? — ворчит отец.

Пап, ну я рада, что у вас за двадцать лет семейной жизни с мамой такое взаимопонимание образовалось, что ты по её взгляду понимаешь, что ей надо передать именно хлеб, а не соль, не сахар, не соус. Но я это, убей бог лаптем, не вижу по её глазам. Мне бы словами.

Из той же оперы: «Книжку принеси» — и неопределённый взмах рукой на стеллаж до потолка.

Во время готовки: «Достань, ну, это… Ну, ты поняла, короче, ну, квадратное такое». А потом выясняется, что имелась в виду шестигранная баночка мёда.

Во время уборки: «А где это?» — и руками пульверизатор показывают. Блин, уточните, что надо, а то у нас в виде аэрозольки и средство для стёкол, и политура, и опрыскиватель для цветов похожей конструкции.

Родственники, я вам на Новый год по словарю подарю. Задолбали!

Работаю в офисе. Очень напрягает меня местный ритуал под названием «День рождения сотрудника».

За пару дней до события по внутренней почте приходит извещение от секретаря, что у сотрудника N. сегодня день рождения. Все отрываются от мониторов и идут на рецепцию, чтобы сдать строго оговорённую сумму. На столе у секретаря имеется список всех сотрудников. Сдавшие деньги вычёркиваются. Остальным неоднократно приходит напоминание, что они ещё не выполнили свой долг, и времени у них остаётся всё меньше (страшно подумать, что же случается с теми, кто всё-таки останется невычеркнутым).

Наконец наступает долгожданный день. Именинник организует стол с яствами и объявляет по внутренней почте о начале этапа поедания. Изо всех кабинетов потихоньку начинают подтягиваться его голодные коллеги, дабы ухватить себе кусочек пиццы или пирога. Некоторые особо смелые говорят поздравления и пожелания оставаться такой же красивой или таким же ответственным. Остальные просто произносят кодовые слова: «С днём рождения!», после чего им разрешается сложить на тарелку выбранные яства и ретироваться.

Этап «Официальное поздравление» у нас отложен на конец рабочего дня. Всех собирают в одном помещении, именинник посередине. Многие уже в куртках и мысленно пребывают на низком старте. Но натянутые улыбки на лицах говорят о том, что они всё-таки очень рады сегодняшнему празднику. Выходит руководитель и произносит красивую поздравительную речь о том, как фирме повезло с таким сотрудником, и передаёт имениннику конверт с собранной данью. Сотрудник в ответ благодарит всех и говорит, что он тоже рад работать в таком коллективе. Звучат аплодисменты, и все разбегаются по своим делам.

В офисе больше полусотни человек, и такой ритуал (один в один) проводится четыре-пять раз в месяц. Полученные деньги в конверте как раз уходят на то, чтобы в течение года раздать их обратно всем тем, кто их сдавал.

Неужели нельзя как-то менее запрограммированно проводить подобные дни? Хочется тебе поздравить человека в этот день — поздравь. Хочется подарить ему подарок, который остался бы у него на память — так сделай это. Зачем же превращать всё в какой-то маразматический языческий ритуал?

Практически любой знает, что в неполных семьях вырастают дети-наркоманы, которых в детстве непременно били, которые обязательно станут уголовниками-маньяками с кучей психологических проблем от мании величия до разнообразных комплексов, причём одновременно.

Учитель пишет про учеников? «Этот ребёнок из неполной семьи, именно поэтому он тупой дебил, склонный к агрессии».

Житель квартиры пишет про соседей? «У них неполная семья, поэтому ребёнка каждый день бьют сковородкой и привязывают к батарее».

Про психолухов, отнюдь не доморощенных, и говорить не стоит — те свято держатся вычитанных в книжках штампов.

Ну так вот, здравствуйте: я ребёнок из неполной семьи.

Когда-то давным-давно родители поссорились, развелись и разъехались по разным регионам нашей тогда ещё необъятной: он — по работе, она — к маме. Поругались они качественно: она не пускала его на порог, а он, в свою очередь, не особо и рвался. Во всяком случае, я его никогда не видел, только на фото в старых альбомах. А вот сам факт бережного хранения этих альбомов и то, что второй раз она так и не вышла замуж, как бы намекает… Ну да ладно, не в этом суть.

Итак, я рос в неполной семье, где не было отца. Были ли проблемы? Конечно, в основном финансовые: тянуть ребёнка женщине в одиночку сложно. Не всегда хватало на какую-то игрушку — но тем не менее какие-то деньги ухитрялись даже откладывать, и раз-два в год ездили в путешествия: в другие города по турпутёвкам или к дальним родственникам. Ходили там в музеи, посещали достопримечательности, смотрели, как живут люди.

У меня не было проблем с хобби: в тесной квартирке было выделено место, всегда заваленное то радиосхемами, то всякими деталями. Мог починить магнитофон или велосипед, сделать неплохо стреляющий лук со стрелами или выточить нож, отремонтировать текущие краны или соорудить из подручных средств полочку на стену, собрать модель парусника или сделать летающую ракету — в общем, всё то, чему, как пишут в книгах, «отец может научить сына», только самостоятельно, по книгам и путём экспериментов.

Книг прочёл много и разных — детских, взрослых, научных, фантастических, сказочных и прочих, — всё, что мог достать. Кто-то как-то считал, что «человек может прочесть за такое-то время столько-то книг» — это если читать со скоростью раненой улитки, а я научился читать очень быстро, потому что было много интересной информации.

Что ещё? Пить в подворотне не начал — зачем, если при наличии повода можно купить к столу бутылку приличного вина и спокойно отметить дома?

Курить тайком — зачем, если у меня было, скажем так, официальное разрешение курить дома на балконе? Интриги нет, а потребность не возникала.

Наркоманить? Некогда, у меня куча других, более интересных дел.

Секс? Когда знаешь, что, куда, как и для чего нужны презервативы — в чём проблема?

Плохие компании? Вы удивитесь, сколько всего можно прочитать о плохих компаниях, обмане, предательстве и подставах.

Сейчас у меня интересная и довольно доходная работа, семья, дом, машина. Что там ещё полагается для того, чтобы считаться успешным?

Отсутствие отцовского воспитания не сделало меня ни наркоманом, ни импотентом, ни геем, разве что гомофобом тоже не сделало: геи мне просто неинтересны.

Так про каких же тогда детей из неполных семей вы говорите? Может быть, про тех, которых рожают малолетние алкоголички? Или про нагулянных сексуально озабоченными дурами где-то на стороне, неизвестно от кого, по залёту? Ну тогда так и говорите — зачем же обобщать?