Строительство

По поводу дверей в метрополитене и не только: сначала нужно разобраться в предмете, а только потом качать права и разносить всё в пух и прах. Если останется, что разносить. Метростроевцы-любители и такие же любители-регулировщики задолбали до кошмара. Всем креативщикам, рвущимся регулировать двери и пассажиропоток в метрополитене, объясняю по пунктам.

Поставить автоматические современные двери быстро невозможно, а на некоторых станциях невозможно в принципе. Это вам не магазин и не офис. Куда дверям раздвигаться, по-вашему? В метрополитене даже стены делаются особым образом: чтобы ничего не обвалилось, чтобы можно было встроить рабочие системы вентиляции и обогрева, ведь без них вам душно и то жарко, то холодно.

Придётся закрывать порой единственный выход со станции. За рабочую ночь двери не заменить, а одну из нескольких заменить на раздвижную… Не смешите.

Рабочая ночь в метрополитене — это не «тёмное время суток», не период с 18:00 до 9:00 (время отдыха офисных перекладывателей бумажек), а небольшой промежуток времени с 1:00 до 5:00, максимум — с 23:00 до 6:00, пока нет пассажиров. Значит, надо закрывать станцию на несколько дней.

Снова уточню: это если конструкции позволят. Чаще всего не позволят. Метрополитен — не рай, а земное (а чаще подземное, со своими правилами и степенью прочности) средство передвижения, зависящее от законов обычной, неволшебной физики.

Почему нельзя снять двери совсем?

Две линии дверей и тамбур с воздуховодами между ними способствуют поддержанию нормальной температуры на станции (да, даже на платформе — это то место, где вы ждёте поезда). Если снимать двери, придётся отключить тепловую завесу, как делают только на летний период (и только в одной части станции), а заодно и приточно-вытяжную вентиляцию (как делают только на время проверки и ремонта). В таком случае тёплый и свежий воздух минует двери станции, а небольшая его часть, всё-таки попавшая внутрь, снова и очень быстро выйдет наружу, выталкиваемая тёплыми воздушными потоками, которые создают поезда по принципу поршня. Короче говоря, можно сделать вам холодно и душно. Кто будет виноват? Уж точно не вы, «инженеры»-жалобщики.

Ещё одна причина, по которой нельзя снять или зафиксировать в открытом положении все двери на станции одновременно — это снова из-за любителей ломануться. Одна-две специально закрытые входные двери ограничивают количество пассажиров внизу, у той самой опасной черты на платформе. Если все двери открыть, на станцию одновременно будет спускаться намного больше людей, чем может вывезти состав. Иначе говоря, на платформе скопится слишком много народу, и поезда, идущие в час пик с интервалом всего-то в минуту (а то и меньше), не будут успевать вывозить это самое количество пассажиров. «Дальние» будут напирать на «передних», и люди начнут падать на путь. А сами ждать вы не умеете. Работникам метрополитена, чтобы избежать кровавых жертв, приходится ограничивать пассажиропоток физическими методами.

Допустим, произошло чудо, физику отменили, и на всех станциях метрополитена стало возможным врезать современные раздвижные двери с датчиками движения. Представители «самой читающей нации» чаще всего игнорируют любые бумажки: правила использования, предупреждения и так далее. Вы будете ломиться в закрытые двери, вы не будете дожидаться, пока сработают датчики (а на это нужно время). Поверьте, подождать, когда вы один в выходной ждёте открытия дверей в супермаркет, время «идёт быстро». А когда плотная стена народу ломится и ломится, и всем надо срочно… Вы же сломаете датчики заодно с дверями, не дожидаясь, пока они сработают. Пассажиропоток в метрополитене в час пик и поток покупателей в супермаркете несравнимы в принципе! Что произойдет дальше — смотри предыдущий пункт.

Да, метрополитеновцы просят двери придерживать. Не ради себя, а ради вас, между прочим. Если вы не придержите дверь, вы сделаете хуже не конструктору дверей, не «сооруженцу», не начальнику метрополитена и не мэру, а ни в чём не повинному идущему сзади пассажиру. Такому же пассажиру, как и вы сами. Потом не обижайтесь, что вам никто ничего не придерживает, не уступает место, толкает и ходит по ногам. О вас никто не будет думать, потому что вы не думаете о других.

И вообще, придержать любую дверь для того, кто идёт позади вас — это проявление хотя бы формальной, «внешней» вежливости. В XXI веке, чёрт возьми, её отменили?

О да, двери! Расскажу, как уже успела соскучиться по баррикадам.

Представьте себе торговый центр, который стоит почти что в поле, да ещё и с дверями почти на все стороны света. Поясню: куда бы ни дул ветер, он будет создавать сквозняк. Пламенный привет проектировщикам за прямые продуваемые коридоры! Местное руководство боролось с этим по-советски: проход через «тамбур» только по-диагонали, суровые доводчики, закрытые шпингалеты и листики «Вход там →». Убого, но тепло.

А потом наступила эра цивилизованности, клиентоориентированности и вообще эстетики — из столицы пришло решение поменять двери на широкие и открытые для всех, с фотоэлементом. Да, пришло оно в солнечном сибирском октябре, но who, как говорится, cares? Местные умельцы из гораздо более жарких республик меняли и настраивали их три недели. На месте то одних, то других отсутствующих дверей была кокетливая шторка. Штрафы за несоблюдение дресс-кода, конечно, никто не отменял. Синие девочки в фирменных синих блузочках — это очень корпоративно!

Сейчас торговый центр представляет из себя Т-образный перекрёсток коридоров с тремя открытыми дверями на концах. Тяга такая, что никакая тепловая завеса (и дешёвая китайская — особенно) не спасает. В особо «погодные» дни с прилавка может сдуть деньги. Услужливый фотоэлемент распахивает створки перед покупателем заранее, держит их открытыми для болтающих в тамбуре кумушек и не спешит закрывать за спиной курильщика, остановившегося на крыльце для первой затяжки. Это тебе не суровая советская пружина на тяжелой двери, которой поди докажи, что тебе действительно нужно внутрь! Это продукт европейской мысли. Жаль только, европейского климата и здравого смысла к нам так и не завезли.

После одной велопробежки я начала обращать внимание на то, какие у нас в стране есть условия для инвалидов.

Пандусы. На эти махины здоровому-то подняться невозможно. Чтоб заехать на такой на инвалидной коляске, нужно быть трижды Шварценеггером, не иначе.

Автоподъёмники не работают. Завалены мусором.

Тротуары — слава богу, если ровные. По некоторым и пешком толком не пройдешь.

Бордюры. Перегородить тротуар, как говорит Малышева, это норма.

И вот едешь ты, такой здоровый мужик в расцвете сил, на велосипедике и думаешь: «Ну ладно я — спешусь да пешком пройду препятствия, а каково инвалидам?»

Как говорилось в том демотиваторе: «Теперь понятно, почему наши паралимпийцы всё золото взяли…»

Вероятно, мой предмет лютой ненависти кому-то покажется слишком странным, но всё же: меня задолбали… двери! Да-да, чёртовы двери, назначение и принципы использования огромного числа которых для меня остаются загадкой. Как водится, в хронологическом порядке.

Школа. Перемена, которая длиннее обычной на десять минут, потому что все дружно идут в столовую. Огромный табун голодных (и не очень) детей неостановимым потоком спускается вниз по лестнице. И вот она — дверь. Двустворчатая. Открытая, она не препятствует никак прохождению всего человеческого потока. Но как же, одна её створка по каким-то неизведанным причинам оказывается вечно и намертво закрытой на шпингалет. В результате образовавшего эффекта «узкого горлышка» детвора, естественно, толкается и едва не ступает друг другу по головам.

Колледж. Первые два курса всё было идеально: на первом этаже не было никаких дверей на проходах к лестницам и, что главное, в огромных проёмах, разделяющих корпуса. Но возможности передвигаться свободно вскоре пришёл конец. Появились они — слесари с новыми огромными дверями, оборудованными всеми атрибутами современного баррикадостроительства: огромным весом и доводчиками.

Магазины. Я могу здраво оценить пользу тамбура (или как правильно называется это небольшое помещение, которое предшествует дверям, ведущим непосредственно в магазин): он препятствует проникновению холодного воздуха зимой, в нём можно оставить коляску или домашнее животное. Но, чёрт возьми, какая такая религия, какие такие нездоровые правила циркуляции энергии ци по фэн-шую запрещают оставить открытыми две двери? И вообще, зачем их там две, если постоянно открыта только одна?

Метро. «Пожалуйста, придерживайте двери». Нет! Сами придерживайте! Неужели в XXI веке, чёрт возьми, ещё не нашлось достаточно хорошей технологии экономии человеческих нервов, времени и, в некоторых случаях, не поломанных кем-то не придержанными дверями носов? Нашлась! Ну так оборудуйте уже нормальными автоматическими дверями станции!

В своих попытках разгадать великую тайну дверей мне приходили в голову самые разнообразные догадки, но истинная причина баррикадирования всего и вся для меня остаётся невыясненной. Против сквозняка, скажете вы? Нет. Просто нет. Ну, не вызывает лишняя открытая створка сквозняк. Вообще. Никакой. Как не вызывают его и свободные от тяжеленных врат широкие проходы внутри помещения. Есть двери в сами помещения, в конце концов, они сами по себе отлично справляются с антисквозняковой функцией. Объяснение остаётся одно: пренебрегающие здравым смыслом фанаты дверей, свято верящие, что чем больше дверей, тем лучше, даже если бóльшая часть из них всегда закрыта. И вот они меня просто неимовернейше задолбали.

Нынче все ноют, что не осталось ничего долговечного, рассчитанного на века. Телефон на год-два, крупная бытовая техника на 5–7 лет, мебель и того меньше. Вот то ли дело раньше, когда холодильники по 25 лет работали и ничего им не делалось! И строили на века. «Сталинки» до сих пор считаются отличным жильём.

Мне досталась в наследство квартира в таком «доме на века», и жили там люди с такой же идеологией. Сейчас я пытаюсь доделать там ремонт и ненавижу эти решения «навсегда же делаем».

Во-первых, сам дом. Проводка люстр лежит под полом у соседей сверху. Заменить её просто нельзя, только обрезать и проложить новую. Хочешь скрытую? Придётся долбить и переделывать потолок. Остальная проводка где-то в стенах, угадай где, на планах нет. И, конечно, намертво вмурована в бетон. Какие кабель-каналы? Стояки от батарей в стенах. Замена батарей — редкой забавности задача.

Во-вторых, «старый ремонт». Ремонт ведь делают один раз и на всю жизнь. Причём не только свою, а ещё детей и внуков.

Тут у нас будет висеть ковёр. Мы вешаем его навсегда, поэтому возьмём деревянные дюбели с палец толщиной. Пусть они торчат из стены миллиметров на пять, за ковром не видно. Новыми обоями их не заклеишь, но обои мы же тоже менять не будем.

В коридорчике, ведущем мимо санузла на кухню, слишком много свободного места. Тут можно сделать кладовку, и ещё стеллажи, и антресоли повесить пониже: так больше влезет, а в семье все невысокие. Правда, теперь нельзя поменять мебель на кухне, не разобрав её по доскам, а плиту и ванну вообще нельзя, но кому это надо — менять хорошие вещи? Соберём мы всё это счастье на гвоздях, а не на саморезах, ведь никто никогда не захочет это разобрать. Получилось монументально, прочно, на века!

Я вывожу из квартиры тонны строительного мусора, который приходится ломать кувалдой и ломом, оно всё принципиально неразборное и незаменяемое. Единственное, в чём этот подход облегчил мне жизнь — за мебельной стенкой не оказалось обоев. Не видно же, а стенка тоже покупалась навсегда.

Обычно дрели-перфораторы соседей меня не раздражают — я всё же понимаю, что есть такое понятие, как необходимость. Конечно, ремонт в неурочное время вызывает дискомфорт, но с этим довольно легко справиться с помощью доброго слова или вызова участкового. Но за сегодня меня довели до состояния дикой злости.

Смотрю онлайн-лекции (скорее, слушаю), и тут — характерный звук перфоратора. Выключаю лекцию, слышу тихое «тюк-тюк» молоточком — после чего в течение пятнадцати минут тишина. Прихожу к мнению, что кто-то решил один гвоздик в стенку вбить, и больше шума не будет, включаю лекцию обратно.

Проходит семь-восемь минут — опять перфоратор! Увеличиваю громкость, понимаю, что для просмотра лекции всё-таки перфоратор слишком громкий, выключаю лекцию. Молоточек, тишина, включаю лекцию.

И так около двадцати итераций за несколько часов.

Судя по тому, что звук перфоратора довольно короткий, и каждый раз за ним следует молоточек, скорее всего, человек вбивает или вкручивает что-то в стену, потому что другие виды работ перфоратором обычно куда более длительные. Почему нельзя было заранее разметить все нужные точки, пройтись по ним перфоратором и только потом забивать дюбели в стенку? Предположим, что перфоратор не профессиональный и перегревается — но и тогда на пять-шесть дырок его должно хватать! Четыре-пять «приступов» шума, пусть и более длительных, куда лучше двадцати.

Пёс пытается спать, закрыв уши лапами, кошки превращаются в турборакеты, куски лекции смотрю по два раза (а то и по три, если с мысли капитально сбили)… Хуже мне было от перфоратора только однажды — когда я лежала в больнице на нейрохирургии, а прямо под нами шёл ремонт.

Хочешь сломать руки тем архитекторам и проектантам, которые в 12-этажной высотке не запланировали хотя бы одного грузового лифта? Интересно, что бы ты сказал, очутившись на моём месте?

Дом, в котором я живу с самого момента его заселения, сдали в 1978 году. Грузовых лифтов там нет и не предвидится; спасибо, что есть обычный. Вот только по какой-то странной и извращённой прихоти тех, кто проектировал эту серию домов, лифт не ходит на второй этаж. Более того, ни в одном из семи подъездов нашего многоквартирного дома на втором этаже нет даже проёма под лифтовые двери!

Не пересчитать тех раз, когда я, живущий на втором этаже все эти почти четыре десятилетия, проклинаю тех, кто так «здорово» придумал. Не знаю, чем руководствовались эти архитекторы на букву «М», когда проектировали дом, но я очень хотел бы узнать, кому я обязан этим чудесным и, вне всякого сомнения, экономичным решением Это ж какая экономия материалов на лифтовые двери получается в масштабах целой страны? Нобелевку нужно давать за такое!

Кому сказать спасибо за свою сорваную в 25 лет спину, когда мы с соседом с первого этажа вдвоём едва затащили на второй этаж тяжеленную стиральную машинку?

Кому сказать спасибо, когда затаскиваешь на второй этаж в несколько приёмов груду мебели, покупки из магазинов — да мало ли чего может понадобиться людям, живущим на втором этаже без лифта?

Кому сказать спасибо за то, что моя бабушка, дожившая до 99 лет, последние десять лет своей жизни не могла выйти из дома самостоятельно, потому что ходить по лестницам в одиночку она уже боялась: вдруг не окажется рядом никого, способного помочь подняться по лестнице?

Особо сильно хотелось поблагодарить этих негодяев-проектировщиков пару лет назад, когда управляющая компания вместе с особо активными соседями буквально вымогала у нашей семьи десять тысяч рублей «долевого сбора» (или как там ещё это называется?) на установку нового лифта. Лифта! Которым ни я, ни кто-либо из моей семьи пользоваться всё равно не будет.

Дорогие архитекторы и проектанты нашего дома! Если вы это вдруг читаете — в чём я глубоко сомневаюсь, поскольку искренне надеюсь, что вас уже нашли и удавили своими руками такие же несчастные, как я, — будьте прокляты! Чтоб вам самим (если вы ещё каким-то чудом живы) до последних дней своей жизни таскать всё в свой многоэтажный дом исключительно на собственном горбу!

Здравствуйте, товарищи задолбавшиеся! Прочитала тут историю мамы с коляской и поняла, что сама с тихим ужасом жду появления малыша — отчасти именно из-за этих рельсов. Всё дело в том, что я знаю подноготную, так как работаю архитектором. Позвольте рассказать вам, почему рельсы не совпадают, почему плитка зимой скользкая у входов в здания и почему входы в аптеки и в магазины по большей части не оборудованы вообще никакими подъёмными механизмами. Кстати, это касается и поликлиник, и больниц, где люди как раз нуждаются в этом больше всего.

Ребята, мы не виноваты, честно! Ну, по крайней мере, я могу сказать за свою контору. В каждом проекте, в каждом жилом доме, в каждой маленькой пристройке на пять человек от нас требуют пандусы — и СНиП, и проверяющий. И мы проектируем, разрабатываем пандус со специальным ограждением, находим для него место, даже когда от земли до пола первого этажа больше двух метров, и пандус получается с тремя-четырьмя разворотами. Так почему же их нет?

Первое: потому что строитель считает, что это закопанные в землю деньги, и просто игнорирует наши чертежи. Второе: большая часть лестниц уже существует, пристраивать пандусы места нет. Тогда строители бросают те самые пресловутые рельсы. Именно бросают, для галочки, и никто никогда не выверяет расстояние между ними. Типа, подумали об инвалидах. Теперь представьте себе марш в 11 ступеней (пусть даже с обычными размерами ступеней 15×30 см), две рельсы и ни единого поручня. Как туда заедет инвалид на коляске? Никак. Да и мама коляску вряд ли затолкает, если она не мастер спорта. А нормы позволяют проектировать ступени высотой до 20 см и шириной 22 см — представили уклон? И третье: как ни прискорбно, но инвалидов у нас как будто бы нет, так же, как и детей. Все просто игнорируют этот вопрос или откупаются.

То же самое происходит с плиткой на ступенях. Архитектор закладывает нескользящую, но она же в два раза дороже, поэтому мы поставим даже не экстерьерную, а обычную плитку для ванны, которая не только скользит, но ещё и разваливается на морозе. А чё, пускай походят по снегу вперемешку с кусками отломанной плитки!

Я никого не обвиняю; даже не знаю, кто виноват во всей это ситуации. Но прежде чем упрекать проектировщиков и архитекторов в неграмотности, задумайтесь, что после нас за проект берутся строители. Мы не кладём лично плитку, не ставим заборчики на месте тропинки и не прибиваем швеллеры к ступеням. После нас ещё куча людей что-то делает, прежде чем вы получаете то, что получаете. Не зря мы учимся семь лет; даже самому тупому студенту за это время что-то да вдолбят в голову. Мне больно от неграмотных специалистов, от безалаберных строителей, от подкупных чиновников, от заказчиков, трясущихся над каждой копейкой. Я лишь попыталась объяснить, почему так происходит. И то, что это происходит — задолбало.

Пандусы, говорите? Да, это проблема. В моём городе они тоже разные, неудобные и хорошо, если вообще есть. Но пандусы хотя бы в теории можно поставить там, где их нет, и поменять там, где есть. А я каждый день сталкиваюсь с тем, что уже не изменишь, и желаю вечно гореть в аду тому, кто придумал строить 12- и 14-этажные дома без грузовых лифтов. Да даже и девятиэтажки. В них вообще по нормам одни лифт, но можно же было сделать большой?

Я с трудом, но могу понять идею хрущёвских пятиэтажек вообще без лифтов. Эти дома строились, как бараки: как можно быстрее, как можно дешевле, когда-нибудь заменим. Но это!..

Однажды мне пришлось переезжать с седьмого этажа такого дома на двенадцатый похожего. Среди прочей собственности у нас было пианино. 400 никак не разбираемых килограммов, на которых сестре нужно было каждый день заниматься. Электронное тогда было чем-то из области фантастики. А ещё были диван и холодильник, которые тоже в лифт не влезли, шкафы, которые пришлось разобрать по доскам… Переезд был долгим и дорогим.

Сейчас я живу на этом самом двенадцатом этаже без грузового лифта. У меня есть велосипед, который влезает в лифт только стоймя и с матерком, и детская коляска, которая влезает, но мне уже приходится сильно выдохнуть, чтобы впихнуться вместе с ней. А как мы отдавали то пианино… Покупка любых крупных предметов в эту квартиру — переплата за доставку от 600 рублей до нескольких тысяч.

Иногда я мечтаю о машине времени, чтобы найти тех, кто создавал и утверждал эти проекты, и переломать им руки.

Я — мама с коляской, и меня люто задолбали лестницы и пандусы, вернее, то, что у нас принято называть пандусами — съезды из металлических профилей.

Я живу за городом, примерно в 70 км от Петербурга, а прописана в пригороде, до которого мне ехать около 45 минут на электричке. Посёлок у нас большой, растянулся на пять железнодорожных станций. Мы живём на конечной, до центра со всей инфраструктурой добираться три остановки той же электричкой. И куда бы мы с ребёнком ни направились, везде они — лестницы и съезды.

Начнём с нашей платформы. На ней съезда нет вообще. Вверх забираться терпимо, вниз — сложнее, так как приходится идти спиной вперёд, но тоже нормально.

На центральной станции посёлка съезды с платформ есть, но их ширина не совпадает с шириной колёс моей коляски. С платформы я спускаюсь методом, отработанным на домашней станции, а для того, чтобы попасть домой, надо перейти пути. Перехода нет, зато есть виадук. Без съезда, с узкими раскрошенными ступеньками. Подняться кое-как можно, спуститься — нет. Основной контингент — бабушки с сумками-тележками, так что помогать особо некому.

Вот дворцовый пригород, где я прописана и куда езжу по всяким делам, связанным с документами. Когда-то там был отвратительный сырой туннель с длинными и крутыми лестницами и съездами, ширина которых снова не совпадала с шириной колеи коляски. Сейчас одну платформу закрыли на ремонт и построили новую, деревянную, с чудесным пандусом — настоящим, длинным, сплошным, пологим. Ездить сюда — одно удовольствие, и я с унынием жду дня, когда ремонт будет окончен, а чудо-платформа — разобрана на дрова.

Предположим, мне надо в город. Вот есть остановка на окраине рядом со станцией метро. Метро мне с коляской не светит, хотя если ехать без пересадки, то эта станция — одна из немногих, где я могу сесть без проблем: здесь нет эскалатора, станция находится на уровне земли. Зато на железнодорожной платформе ждут проблемы. Два туннеля, на каждом два выхода, на каждом два поста. Всего восемь лестниц, съезды на которых расположены в случайном порядке — здесь он есть, а там нет. На лестнице, по которой я обычно спускаюсь, ширина более-менее совпадает с шириной колёс, хотя приходится тянуть и толкать. А вверх не совпадает совсем. Подняться без съезда я не могу: ширина ступеней не позволяет. Приходится просить о помощи. Обычно помогают, если есть кому.

Есть ещё вокзал — для тех случаев, когда нужно ехать в центр. На лестнице вниз находится чудесный съезд, который идеально подходит моей коляске. А заезд наверх — по ширине подходит, хотя и хуже, но сделан из профилей какой-то невероятной высоты, которые застревают между колёсами коляски, и ни туда, ни сюда. Без помощи опять не обойтись. Один раз я по неопытности постаралась вытолкнуть коляску сама и застряла намертво. Спасибо, нашлись двое здоровых мужиков, которые с кряканьем выдрали колёса из железной пасти и подняли на платформу, а то бы я, наверное, так там и осталась.

Каждую поездку в город я заранее планирую, изучая не только маршруты транспорта, но и виды ТС, которые на этих маршрутах ходят. Маршрутки-«газели» мне не подходят: во-первых, невелико удовольствие одной рукой складывать коляску, другой придерживая ребёнка, во-вторых, в сколь-нибудь набитую маршрутку мне просто не поместиться. Микроавтобусы тоже: места там побольше, но коляску все равно приходится складывать, чтобы войти. Впрочем, автобусы с низким входом тоже преподносят сюрпризы: водители нередко останавливают их с таким зазором между полом и поребриком, что не получается въехать ни с тротуара, ни с проезжей части.

Я промолчу о магазинах и кафе, куда не попасть из-за крутых лестниц — об этом здесь уже писали. Я лучше скажу о банке, обслуживающем детские карты, об МФЦ, где эти карты выдают, и о ближайшем к нам магазине детских товаров, где этими картами можно расплатиться. Во всех трёх случаях обслуживают мам на втором-третьем этаже. Пандусов, съездов и лифтов, понятно, нет. Что мешало разместить отделы на первом этаже?

Первые полгода я носила ребёнка в слинге, и для меня не существовало препятствий. Когда вес ребёнка перевалил за 10 кило, а мои затраты на ремонт спины превысили 10 тысяч рублей, стало понятно, что без коляски не обойтись. Теперь я тщательно продумываю каждую поездку. Помогать мне некому: муж работает, мама живёт для себя, бабушка с дедушкой уже не в силах мотаться со мной по городу и таскать коляски, друзья-подруги сами с детьми, причём с двумя-тремя. Езжу я, как приличная мама, не в часы пик, и порой найти на платформе сильного половозрелого мужчину бывает непросто. Больная спина и третий месяц новой беременности не позволяют мне штурмовать лестницы с коляской наперевес. Чтобы идти пешком, ребёнок ещё не дорос. Как-то всё идёт к тому, что я должна сесть дома и вариться в послеродовой хандре, совершая променады по единственной ровной дороге до помойки и обратно. Трёхчасовая поездка в город выматывает меня не хуже пятикилометрового кросса.

И ладно бы единственная претензия к металлическим съездам заключалась в том, что они не совпадают по ширине с коляской. Может, это у меня коляска неправильная, сделанная по какому-то евростандарту. Но съезды реально все разные! Одни совпадают идеально, вторые — не совсем, но проехать можно, третьи не совпадают никак. Как-то мне помогала поднимать коляску на платформу женщина, которая рассказала, что сменила пять разных колясок, но найти модель с нужной шириной колеи так и не смогла.

Бесспорно, я «самадуравиновата», «нарожала» и «наплодила нищету», родив ребёнка раньше, чем купила квартиру в городе и машину. Вот такие мы с мужем недальновидные: не захотели ни брать кредиты, ни откладывать рождение детей до 40 лет. Как-нибудь выкрутимся. Меня одно интересует: как передвигаются по городу люди в инвалидных колясках? Вернее, не так: как они должны передвигаться по мнению тех, кто устанавливает эти прелестные съезды?