Образование

Работаю летом в приёмной комиссии родного вуза. Ох, весёлое времечко! Прошли выпускные, вчерашняя школота получила свои аттестаты — и вот они идут. Теперь они не школьники, теперь они — абитуриенты.

Вообще, их много, конечно же. Первое высшее, второе высшее, очное отделение, заочное… Поговорим про очников, они самые интересные.

Мы их делим на четыре типа.

Первые — это абитуриенты, которые приходят сами. Редко среди них бывают ребята, которые знают, куда они поступают, зачем им это нужно и как это делается. Их мы очень любим. Но чаще всего это испуганные детки с огромными глазами, которые вообще-то не в курсе, зачем им это всё. Просто так надо — «вышка» же. Престижно. Всё такое.

Вторые — это абитуриенты, которые приходят с родителями. Иногда их сопровождает мама или папа, иногда оба. Изредка приходят и вовсе целым табором, с младшими братьями-сёстрами, племянниками, бабушками, тётками… Только медведей и не хватает! Вся эта группа поддержки занимает кучу пространства и шумит так, что и абитуриенту, и секретарю приходится разговаривать всё громче и громче. Ух, цыгане…

Третьи — это родители, которые приходят с абитуриентом. Конечно, чаще всего мама, хотя случаются и папы. Чем они отличаются от вторых? Тем, что поступает вовсе не ребёнок. Это мама поступает ребёнка. Она расскажет за него всё: куда он хочет, чего он хочет и как он хочет. Судя по лицу ребёнка, он на самом деле хочет просто домой. Честно сказать, жалкое зрелище.

Четвёртые — это родители, поступающие вместо абитуриента. Сам абитуриент где-то в другом месте: уехал подавать документы в другой город, на даче, болеет, проспал или — коронное — «Да чё ему мотаться? Без него всё сделаем!» В девяти из десяти случаев родня забывает принести что-то из документов, но уходить отказывается и долго выносит мозг: «Может, так возьмёте? А разве аттестат обязательно? А паспорт он с собой носит, а ксерокопии вообще нельзя делать, вы разве не знаете?» Ёшки-матрёшки, без документов не берём, извините.

Мой отец умер два месяца назад. «Простой» автослесарь из Липецкой области. Накануне майских праздников мать позвонила и сказала, что он умер. Остановилось сердце. Было ему чуть за 60.

Если бы в детстве меня спросили, кого я ненавижу больше всех, я бы сказал, что отца. Сейчас мне стыдно, хотя последние лет пятнадцать у нас были хорошие отношения. Он успел подержать на коленях обоих моих детей, приезжал ко мне на места службы, давал советы. Спасибо тебе, отец, и прости за то, что в детстве я не понимал твоей заботы. Это уже не исправить.

Да, мой отец был авторитарным и лучше знал, что вредно, а что полезно для ребёнка. Возможно, моя жизнь сложилась бы иначе, но жаловаться мне грех.

Пойти со старшими ребятами купаться на озеро? Категорический запрет. Олегу можно, Роме можно, а мне — нельзя. Им так же, как и мне, по 7 лет, но они, счастливые, уходят, а я, размазывая слёзы по лицу, забиваюсь в угол комнаты, чтобы не видеть чужого счастья. Через час приносят орущего Рому — перелом позвоночника. К 17 годам Рома научился ходить без палочки.

Получить в подарок гэдээровскую машинку на радиоуправлении? Это было бы круто, но отец заставил вернуть подарок. Кому? Рудику и Саше, классным парням, которым было совсем не жалко такой замечательной игрушки. Кроме того, на дружбу с этими ребятами был наложен запрет. Я сидел на табурете и, кипя от ненависти, слушал что-то про разницу между сыном слесаря и детьми партработников. «Когда вы подрастёте, ты будешь бегать у них на побегушках, купленный за красивую игрушку!» Позже Саша, Рудик и ещё двое из «простых» сделали с девочкой то, что я ещё до конца не понимал. В воспитательную колонию отправились… Ну, ясно кто.

Лето 1990 года (или 91-го, точно не помню). Я возвращаюсь со сборов. У меня две медали областных соревнований по гребле: «бронза» на 250 метров и «золото» на 500 метров в двойке. Это олимпийская дистанция, нам дадут второй взрослый разряд! Отец, вроде бы, был рад. Через два дня опять беседа на табурете. У отца какая-то газетка из московских. Со своим результатом я бы занял там предпоследнее, 12-е место. Отец мне рассказывает про престиж и перспективы этого вида спорта, про увеличившееся время на тренировки, начинавшую хромать успеваемость. Отца не переубедил даже тренер. «Дыхалку развил, будем развивать мышцы», — сказал отец и в 14 лет отвёл меня на бокс к своему знакомому.

Драться я не любил, бокс просто ненавидел. Сачковал на тренировках, искал способ не пойти на занятия. Потом… Низкий статус — лучший стимул прогресса. Будучи несколько раз жестоко бит на ринге, вникнув в тактику, я проникся. Мощная дыхалка, прокачанные ноги и дельты нашли применение и в боксе. Я не стал великим чемпионом, но в жизни бокс, действительно, полезнее, чем гребля на каноэ.

В 11 классе я снова оказался «на табурете». Речь про выбор профессии. Я хотел быть юристом — была в начале 90-х такая мода. «Сколько вас будет лет через пять? Где ты работу найдёшь?» — спросил меня отец. Я что-то говорил про призвание, про увлечение и прочее. Отец сказал, что подумает. А через неделю сказал, что юристом я стану, только если буду работать на государство. Был такой вуз: Рязанский институт права и экономики МВД России. Сейчас он по-другому называется, а тогда меня загнали в его казармы, нимало не смущаясь тому, что никак я не хотел охранять зэков. Учёба в ведомственном вузе — это учёба быть в системе. Я бы не сказал, что в годы своей юности я был «системным» парнем. Первый курс я промучился, а потом… Что ж, кто-то должен охранять зэков, я — не самый плохой человек, почему бы и не я? С третьего курса я учился только на отлично.

В Рязани красивые девушки. Красивее только в Перми, я так считаю. За пять лет учёбы я, как бы сейчас выразились, замутил с несколькими, а по поводу Нины имел самые серьёзные намерения. Эталонная красота. Отец — профессор местного литфака, мать — завотделением в больнице. Приличная семья, сама Нина училась на лингвиста-переводчика. Как мне казалось, она была не против моих решительных шагов в наших личных отношениях, но… Да, опять отец. Перед пятым курсом мне была представлена «достойная девушка». Дочь друга отца, отставного прапорщика. Грубые черты лица, склонность к полноте, неграмотная речь. На свидания выпихивали чуть ли не ежедневно (как потом выяснилось, её тоже). Знаете, зацепило. В зимние каникулы я уже бежал на свидания, а летом, перед отъездом к месту службы, мы поженились.

Сейчас я понимаю, что отец обеспечил мне кусок хлеба и крепкую семью. Дочь прапорщика и сын автослесаря — люди вполне одного круга, которые могут договориться. Любовь? Давайте так: достойного человека всегда можно полюбить, а брак — это в первую очередь союз двух разумных людей. Дочь прапорщика прекрасно знает, что такое мотаться по гарнизонам. Дочь прапорщика не шокирует затерянный в тайге посёлок (это сейчас там горнолыжный курорт, а в конце 90-х было дикое место). Поехала ли бы со мной Нина и как бы всё сложилось?

Больше отец не вмешивался, но, принимая каждый раз решение, я думал: а как бы он к этому отнёсся? Думаю, он бы меня одобрил почти всегда. Мне скоро 40 лет. У меня давно выслужена пенсия, за время службы в колониях я научился работать руками, изучил много аспектов правоприменения, недоступных «гражданским». У меня есть увлечения, на которых я отдыхаю. Есть все основания считать, что жизнь сложилась. За это во многом спасибо моему отцу. Скольким из моих «клиентов» просто не хватило в своё время крепкого отцовского пинка в нужном направлении! Особенно в той, самой первой моей колонии, где не было рецидивистов, а были только те, которые «не хотели», «так вышло» и «сорвался».

Инфантилизм. Да, те, кто ноет: «хочу стать экономистом», «хочу играть на скрипке», «хочу заниматься танцами», «хочу Машу и больше никого», они застряли в детстве. То хочу, а это не хочу. А есть такая категория, как надо. Да, надо. Надо идти на компромиссы, пристраивать себя в общество, а не общество в себя. Какой вы, к чёрту, профессионал, если не можете выполнить работу только потому, что «не лежит душа»? И то, что вы начинаете спиваться, мотивируя это «насилием со стороны родителей», это жалкое оправдание вашей незрелости и неумения решать задачи. Но это — ваши проблемы, а мне хочется ещё раз попросить прощения у своего отца.

Мне 19 лет, и я ничто. Ничего из себя не представляю, ничего не хочу. Ничто не может меня заинтересовать. Сама виновата, конечно, но отдельное мерси родителям.

2¹⁄₂ года. Сказала маме «нет» — отлупили мокрым полотенцем так, что я забыла это слово надолго.

— С тех пор она больше не пререкалась со мной! — родители до сих пор очень горды, что тогда выбили из меня всю дурь.

3 года. Поход по магазинам.

— Доченька, на что смотришь?

Показываю пальчиком на платье.

— Платье это — фуфло. Будьте добры вон те брючки!

5 лет. Запись в школу.

— Конечно, гимназический класс, она же умная. И читать уже умеет. Что значит не хочешь? Ты же умная!

6 лет. Учителя обязали родителей записать детей в какую-нибудь секцию — не зря же они денег на секции выбили.

— Что ты хочешь? Танцы? Да ты не умеешь! Запишите нас на карате.

7 лет. Рисовала акварелью, имела неосторожность оставить ещё мокрый рисунок на столе.

— Валюш, это ты нарисовала? — спросила мама спокойным голосом.

— Да, мамуль!

Рисунок молча размазывается мне по лицу. До сих пор не понимаю, за что, но желания рисовать как-то поубавилось.

10 лет.

— Пап! А я контрольную по математике лучше всех написала! На четвёрку, правда, но лучше всех в классе!

— А на пятёрку не могла, что ли? И не стыдно тебе? Ты чья вообще дочь?

С тех пор я забила на учёбу. За хорошие оценки не хвалят — мотивации ноль.

12 лет. Одноклассники меня не особо жаловали.

— Мама, я не хочу больше ходить в эту школу, можно мне в другую перевестись?

— Ишь чё удумала! Рыдай сколько влезет, ни о каком переводе речи быть не может! Думаешь, в жизни вот так всё будет? Начальник тебя обидит, а ты раз — и на другую работу? А что люди потом думать будут?

Привет, «совок», давно не виделись.

13 лет.

— Мам, я хочу в музыкальную школу.

— Ты не сможешь, и вообще, у тебя слуха нет.

14 лет. Июнь.

— Мам, я хочу гитару, слуха особо и не надо, чтобы хоть чуть-чуть играть.

— Ты охренела?! Я тебе денег не дам!

— Мне не нужны деньги, я скопила со дня рождения, я просто хочу купить гитару и научиться играть.

— Никаких громких звуков в моем доме! Увижу гитару — выкину в окно.

Испугалась, потому что она действительно выкидывала в окно то, что ей не нравилось. Обогреватель тогда сильно погнулся.

14 лет. Девятый класс, октябрь.

— Ты уже выбрала колледж?

— Я хочу в школе остаться.

— Ты не сдашь ЕГЭ! А если и сдашь, то никуда не поступишь! Вот, я оплатила курсы, мне посоветовали этот колледж, будешь архитектором, это престижно!

15 лет. Июнь, неожиданно для себя сдала ГИА на отлично. Думаю, вот теперь мама поверит, что я смогу сдать ЕГЭ! Набралась смелости сказать, что в этот колледж я не пойду.

— Что значит не пойдёшь?! Не хочешь? Да я столько денег за курсы заплатила! Ладно. Ладно, езжай на дачу, отдохни, может, надумаешь чего.

15 лет. Конец августа. Приехала с дачи и обнаружила, что «поступила в отличный колледж», и через три дня мне ехать вот по этому адресу на первое сентября.

17 лет. Июль. Кончилась практика, всё было сдано. Решилась сказать, что выбранная профессия мне не нравится просто категорично, тем более что нам сразу сказали, что денег этим не заработаешь, а работа тяжёлая.

— То есть как хочешь в другой колледж?! Тебе два года всего осталось, а там иди куда хочешь! Ты год потеряешь!

— Нам не разрешат сдать ЕГЭ, чтобы мы не уходили в другие профессии, потому что мы бюджетники, я уже узнавала.

— Хватит врать! Тебе лишь бы всё мне наперекор делать! Документы ты сама забрать не можешь, так что сиди и терпи!

17 лет. Ноябрь. Желания ходить в колледж нет, так что часто пропускаю.

— Твой куратор звонил! Тебя сегодня не было в колледже!

— Ну да, я не хочу там учиться, и ты меня не заставишь.

— Валечка, ну теперь уже поздно куда-то переводиться, ты уже никому не нужна. Иди доучись, ну хоть на четвёрочки!

Не пошла принципиально.

18 лет. Февраль. Наконец-то! Я совершеннолетняя! Гордо пришла в колледж и сама забрала документы. Почувствовала себя намного лучше.

18 лет. Декабрь. В сентябре пошла в вечернюю школу, чтобы закончить 11-й класс. Решался вопрос, куда поступать и какой ЕГЭ мне писать.

— Мам, мы тут с Мишкой подумали — может, мне к ним поступать? Миша не против. Его родители тоже. Да и ЕГЭ там не нужно.

— А ты хочешь этого? Если хочешь, езжай. Всё равно же по-своему сделаешь.

— Да, мама, хочу. Ладно, сдаю русский-математику, получаю аттестат и уезжаю.

— Ну, когда не поступишь, можешь вернуться домой.

19 лет. Начало мая.

— Ты поступаешь дома, в Москве! Это не обсуждается! Иначе я тебе денег на билеты к твоему Мише не дам!

— Ну и не надо. Пойду работать — заработаю денег и уеду отсюда.

— Да кому ты нужна?! Образования нет, опыта работы нет! Кто тебя возьмёт?

— Да хоть в фастфуд на кассе стоять.

— Ты не сможешь, это тяжёлая работа!

Я бы не написала всё это, если бы утром мама презрительно не фыркнула своё «Да ты не сможешь!» на мои слова о том, что хочу стать врачом.

Разрешите представиться: граммар-наци. Можете кинуть в меня тапком уже на этой фразе, но если можете этого не делать — прочитайте дальше.

Я не буду пафосно вещать о печально низком уровне знания родного языка у людей всех возрастов. Не буду и клеймить позором каждого, кто совершил ошибку. Я просто скажу несколько слов о том, что меня задолбало.

Люди! Ошибку в речи может совершить любой. Слова «жызнь», «незнаеш» и «пачему» не сделают вас умнее в глазах людей, но они и не делают вас глупыми. Глупые — это не те, кто чего-то не знает, а те, кто не хочет восполнять пробелы в своих знаниях. Так какого чёрта вы выливаете на меня ушат помоев, когда я указываю вам на ошибку? Максимально вежливо, тактично и тихо указываю, между прочим. Сегодня вы так написали в личном SMS-сообщении, а завтра совершите ту же ошибку в деловой переписке, в тексте курсовой работы, и потом вам, вероятно, будет стыдно, когда-то кто-нибудь вышестоящий ткнёт носом гораздо менее вежливо, чем я.

Если вы считаете, что правильный ответ на «Извини, но это слово правильно пишется вот так — …» — это «иди нах», у меня для вас плохие новости. Я это делаю не затем, чтобы за ваш счёт самоутвердиться. Сама не без греха. И безумно благодарна тем, кто указывает на мои ошибки.

Но, в общем, всё было бы не так плохо. Добил меня один случай. Пишет малознакомый человек с целью «поболтать». Пишет неграмотно до зубовного скрежета. Какое-то время терплю, но потом говорю: мол, ты знаешь, в соответствии с правилами русского языка частица «не» с глаголами пишется раздельно. И получаю полный праведного гнева ответ:

— Правила существуют чтобы их нарушать!!! я бунтарь понатуре!!!

Мораль такова: если вашу ошибку исправили — это не обязательно значит, что вас хотят унизить. Может, вам просто хотят помочь. Не надо никаких «спасибо» — лучшей благодарностью будет, если вы просто запомните, как писать правильно, и не совершите такую ошибку в дальнейшем.

Сколько тут было криков от учителей, что они не обязаны воспитывать детей, поскольку учителя, а не воспитатели! Сколько было ответных воплей от родителей: мол, вы за это деньги получаете (и неважно, сколько), так будьте добры! Мы-де ударно трудимся на своей ниве, зарабатываем деньги, чтобы обеспечить ребёнка материально, а вот педагогических институтов не кончали, так что воспитывать его не будем. Это дело профессионалов.

Но послушайте, почему вы, дорогие непрофессиональные родители, наезжаете на учителей? Они ведь действительно обязаны не воспитывать, а только учить. В основе — своему предмету, дополнительно — каким-нибудь правилам жизни, каким успеют в перерыве между уроками и на классном часе. Много ли можно успеть за это время? Особенно если учесть, что школа занимает только половину дня. Куда отправляется ребёнок после школы и чем занимается, пока вы зарабатываете ему на новый айфон, учитель проследить никак не может. Он и права-то на это не имеет (личное время! личное пространство!), что уж говорить о наличии желания и времени (на этом месте можете остановиться и вспомнить, что учителя частенько работают в две смены, а по вечерам и выходным ещё и тетради проверяют). Как это им уследить за двадцатью пятью оболтусами в послеурочное время, если уж вы, двое взрослых человек с восьмичасовым рабочим днём, за одним уследить не можете?

Так что не стоит катить бочку на школу, воспитание ваших детей — не её первостепенная задача. Это задача, в первую очередь, родителей.

«Но мне некогда! — скажете вы. — Я зарабатываю деньги на его содержание! Я плачу налоги! И я имею право требовать!»

За свои налоги вы имеете право требовать лишь бесплатного среднего образования для своего ребёнка. Вы (и ваш ребёнок) его получаете. Если хотите, чтобы ваше чадо кто-то профессионально воспитывал — обращайтесь к профессионалам.

К вашим услугам:

• Школы-пансионы. Ребёнок находится в стенах школы круглосуточно. На уроках его учат учителя. После уроков за ним присматривают и воспитывают его — кто бы вы думали? — воспитатели. Родители могут забрать ребёнка на выходные и каникулы. А могут и не забирать, если не считают себя способными воспитывать его самостоятельно даже в такой короткий промежуток времени.

• Гувернантки и гувернёры. Да-да, как в царское время. Сейчас во многих крупных городах есть целые школы, в которых учат на нянь и домашних воспитателей. Няни сидят с младенцами и занимаются карапузами лет этак до шести (до школы): кормят, гуляют, водят в кружки и секции, меняют им штанишки, купают на ночь. Со школьниками общаются уже домашние воспитатели. Следят за тем, чтобы ребёнок приходил из школы вовремя, переодевался, ел, делал уроки, не просиживал часами за компьютерными играми, гулял (и не курил/пил на прогулке), прибирался в своей комнате. Учат этикету, правилам дорожного движения, основам домоводства, иногда языкам. Помогают решать подростковые проблемы, предостерегают против опасных ситуаций, проводят половое воспитание, проводят беседы на тему наркомании, курения, раннего употребления спиртных напитков. В общем, делают всё то, что должны бы делать родители, но не делают, так как заняты на работе и считают это нормальным.

Так заплатите же деньги специально обученным людям и живите спокойно! А не спихивайте их работу на учителей, которые и так работают в школах либо на голом энтузиазме, либо из полнейшей никчёмности на другом поприще.

У меня дочь дошкольного возраста. Мне самому хорошо за тридцать. Я хочу вырастить дочь образованным человеком. И вот тут начинаются весьма странные сложности.

Например, нужно научить понимать даты, календарь, счисление дней, месяцев недель. У взрослых это само собой разумеется, но для детей это дичайшая абстракция. Да, у дочери есть айпад, на нём можно прочитать текущую дату, месяц, день недели, но это не оседает в мозгу. Как быть? Решили купить отрывной календарь, если кто-нибудь ещё помнит, что это такое. Обязанность каждый день с утра отрывать листок дисциплинирует помаленьку, растущий корешок оторванных страниц наглядно демонстрирует уходящее время (айпад этого не умеет), тончающий блок оставшихся листов ненавязчиво предлагает задуматься о вечном.

Время. Да, у неё есть айпад, а ещё свой ноутбук, ибо XXI век на дворе, а родители — айтишники, куда деваться. И все эти устройства показывают время. А ещё время показывают часы, встроенные в микроволновку, в холодильник, в стиральную машину, в каждый телефон, в каждый компьютер, в принтер, в пульт управления кондиционером. Но дочери мы купили наручные часы. Со стрелками, классические. Пусть учится по ним определять время.

А ещё решили, что пусть учится считать. Да, есть калькуляторы в айпаде, в ноутбуке. При должной сноровке в качестве калькулятора можно использовать даже пульт посудомоечной машины. Но пусть мозг тоже развивается, пусть учится считать и без электроники. Учим таблицу умножения. Ровесники, помните, у нас в школе были тетради, на обложке которых была таблица умножения? Так вот, сейчас такую тетрадь ещё поискать. С русалочками и тачками — без проблем. С таблицей умножения — продавцы удивляются такому странному пожеланию. Но даже наличие таблицы умножения на задней обложке не даёт гарантии. В половине случаев в этой таблице есть как минимум одна ошибка. Я объясняю дочери, что в этом есть задумка, что составители специально пытаются сбить с толку, а тебе нужно исправить их ошибки.

Но как объяснить отрывные календари, в которых в 2014 году написано: «В этот день 298 лет назад основан город Санкт-Петербург»? Как объяснить, что эти календари рассыпаются после пары недель отрывания листов? Как объяснить, что наручные часы через неделю требуют замены батарейки, а через месяц просто перестают работать?

Как объяснить, что на имеющихся в продаже наручных часах присутствуют несуществующие цифры, вроде VIIIIII вместо XI? Как объяснить, что мы уже полгода не можем купить политическую карту мира, потому что на имеющихся в продаже спокойно могут быть перепутаны флаги Сербии и Болгарии, могут рядом находиться государства Мьянма и Бирма, Гренландия вдруг оказывается территорией США, Канады или даже России, княжество Монако может быть названо Лихтенштейном, а Крым помечен как Турция?

Почему? И главное: почему после этого кто-то ещё позволяет себе жаловаться на необразованную молодёжь?

Бывают такие вещи, которые априори нравятся всем, как, например, мороженое; а если это кому-то не нравится, то обычно такого человека записывают в «чудеса природы» или придурков (в зависимости от тяжести преступления). Поэтому, когда я говорю, что не люблю, точнее, даже ненавижу свою специальность, на меня сразу смотрят как на нечто невообразимое. Все привыкли к юристам-неудавшимся-дизайнерам или к программистам-в-душе-актёрам. А я — художник, настоящий художник с красным дипломом училища, который почти закончил крупнейший художественный вуз нашей столицы, который ненавидит рисование и всё, что с этим связано.

Родители-художники очень хотели, чтобы я стал продолжателем семейного дела, поэтому с ранних лет меня везде таскали с собой на этюды и наброски. Я это не любил, но пара окриков со стороны отца делали своё дело. Благодаря этому я научился действительно хорошо рисовать, но любви к этому делу так и не появилось, о чём я часто говорил родителям, но чаще всего это либо оставалось без ответа, либо шла промывка мозгов на тему «что может быть лучше творчества и рисования».

Когда в девятом классе нужно стало выбирать профессию, меня всеми силами, правдами и неправдами «убеждали», что нужно идти именно в художественное училище, несмотря на победы в олимпиадах по математике, физике, иностранным языкам. Причём на все возражения были готовы очень странные ответы:

— Переводчик? Не, эт чё, за других говорить? А свои мысли как выражать будешь?

— Учитель математики? Не, учителя мало получают.

— Инженер? На завод пойдешь? Не, я тебя знаю, ты на работу каждый день по графику ходить не будешь.

— Юрист? Не, этой швали и так полно.

Но, не теряя надежду на то, что когда-то это мне понравится, да и получается, действительно, очень неплохо, я поступил в училище. За те пять лет, что я там провёл, я понял одно: это мне совсем не нравится. Но вот диплом защищён на отлично, и стоит вопрос: куда дальше? Так или иначе, этот вопрос нужно обсуждать с родителями, тем более что я материально от них завишу. «Мне уже не четырнадцать лет, — думал я, — теперь-то уж меня послушают, и мы все вместе решим, что и как надо делать». Опять крики, скандалы, ор, но теперь с оттенком: «Зачем ты тогда учился пять лет на художника, раз не хочешь этим заниматься?»

Плюнув на всё, я решил устроиться работать, но вот беда: кроме рисования и преподавания рисования, я ничего не умею. Поэтому с выбором работы напряг, да и не берут ни в школы, ни в детские сады после училища, всем нужно высшее образование. Пораздавав листовки у метро около месяца, я решил всё-таки пойти на поводу у родителей и поступить в художественный вуз, но уже с надеждой, что смогу из него куда-нибудь слинять.

Слинять не получилось. В группе со мной училось куча выпускников школы и только трое с художественным училищем за плечами. Мы втроём быстро стали лучшими студентами, и преподаватели никуда не хотели нас девать. Все мои попытки забрать документы пресекались кафедрой, а иногда и лично руководителем мастерской.

В следующем году я выпускаюсь, имея в руках ненавидимую профессию. Кто виноват в сложившейся ситуации? Скорее всего, виноват я, что не смог резко перечить родителям, но виноваты и они, что не имеют никаких представлений о других профессиях, помимо своей. Поэтому мораль здесь будет простой: родители, интересуйтесь многими вещами! Никто не просит становится специалистами по всему, но иметь представление обо всём вокруг надо. Дети! Перечьте родителям сильнее и жёстче, не будьте тюфяками, дабы не нажить себе же проблем.

И да, все, не удивляйтесь, что рисование кому-то может совсем не нравиться.

Всем хорошего настроения!

Я та самая наивная девочка, которая поступала не столько на факультет иностранных языков, сколько в вуз педагогической направленности. Которая, едва выйдя на практику, с жадностью бросилась писать планы уроков и внеурочных мероприятий для своего 8 «В» (и заодно для 8 «Б», классный руководитель которого с радостью разрешила мне оттачивать навыки и умения на своих детках). После практики меня попросили остаться в школе и внесли изменения в расписание — мне же надо было ещё полтора года учиться. Ещё одна практика на пятом курсе (и совмещение работы в двух школах) и заявление на увольнение на следующий день после получения диплома.

Я расписалась в собственном бессилии.

Потому как можно заинтересовать любого ученика настолько, что он начнёт заниматься английским (читай: заговорит).

Можно объяснить любую грамматическую тему так, что она станет любимой и понятной.

Можно подобрать в репертуаре местного театра такую пьесу, что впервые (!) попавшие в театр девятиклассники будут сидеть, затаив дыхание, а потом станут просить ещё и ходить в театр сами.

Можно убедить «мы-же-самый-плохой-класс-в-школе» в том, что они талантливые и классные, и они на самом деле начнут подтягивать дисциплину (а вместе с ней и оценки).

Нельзя только донести до родителей, что они (какими бы «никакими педагогами» ни были) несут ответственность за воспитание детей; что если дома они регулярно сообщают миру (и своему ребёнку в том числе), что учителя «идиоты», «дебилы» и прочее, прочее, прочее; если для них все рекомендации педагога — смех и повод поржать со своими…

Когда я приглашала вас (точно таких, какие тычут в нос учителю рыночными отношениями и оказанием услуг) и психолога, предлагая выработать общую стратегию поведения, вы орали на меня и на директора, что у вас лучший ребёнок и вы лучше меня знаете, как его воспитывать.

А потом из разговоров детей я узнавала, что учителя ничего не понимают в детях.

Я бессильна.

Я не так стара: мне 26. И я хотела стать учителем в том числе и потому, что это всегда был уважаемый человек. Если кто-то из учителей сообщал моим родителям, что мне стоило бы сделать то или это, почитать что-то дополнительное, написать какую-то работу, я это делала. Мои родители и родители моих одноклассников ходили на классные собрания и внимательно слушали, консультировались, спорили, но всегда уважали педагога.

Сейчас я работаю в языковом центре. И вот здесь совершенно точно родители платят за мои услуги и хотят видеть результат: у учеников готовы домашние задания, за любую попытку считать ворон на уроке ребёнок получит от мамы с папой нагоняй, со мной всегда вежливы и почтительны — сказка!

Я не могу объяснить такой перемены отношения к учителю.

Родители, с которыми я регулярно общаюсь, не могут понять моего недоумения. С их слов: «Это же ясно!»

Работаю в школе. Если кто не в курсе или забыл — напомню: у нас пять-семь лет назад очень активно снабжали школы компами. Школы отчитывались, сколько компов приходится на одного ученика. Обеспечили. Да так, что в некоторых деревенских школах учится десять детей, туалет типа «сортир» на улице, но зато компьютеров десятка два и интерактивные доски в каждом классе. Так почти везде.

Потом стали внедрять интернет. Сначала — чтоб просто был. Потом настойчиво стали внедрять интернет-технологии. Ну вот чтоб сидит дитё, понадобилась информация — нашёл в сети, и сразу вместе обсудили результат.

Потом начали контролировать, что дети в интернете делают. Потом стали серьёзнее контролировать. Контролирующим органом в данном случае выступает прокуратура. А прокуроры везде разные. И контролируют, соответственно, по-разному. Город один. В одном районе пятиклашки тайком от училки скачивают порнуху и потом смотрят, а в другом просто запрещено пользоваться интернетом. Какой путь надо преодолеть учителю, чтоб показать ролик про таблицу Менделеева — отдельная песня.

Апофеозом бреда можно считать обязательную связь сайта школы с сине-белой соцсетью — при том, что выходить в соцсети точно так же запрещено.

Здравствуйте, классная руководительница 9 «А»! Я — родитель трёхлетнего малыша. Мне 42 года, у меня высшее образование и работа, приносящая неплохие деньги, но при этом отнимающая много времени. Да, знаете, почему-то вот первое почти всегда сопряжено с другим — удивительно, не правда ли? И я, и жена очень любим нашего единственного ребёнка и стараемся его воспитывать, как можем. Увы, мы — не профессионалы в образовании, у нас нет к этому таланта, зато мы очень хорошо понимаем в своём деле. Да, мы прочитали много умных книжек по педагогике — но, скажите, вы правда думаете, что книжек достаточно? Попробуйте, прочитав книжку, построить самолёт или внедрить информационную систему — думаете, у вас получится? Да, мы родители, мы, а не кто-то другой, отвечаем за своего ребёнка. Но нам сказали, что мы живём в рыночной экономике, где люди покупают друг у друга товары и услуги. Мы продаём свой труд и на вырученные деньги хотим купить труд ваш, профессионала в сфере педагогики. Логично ведь, правда? Да, так получается, что ваш труд стоит дешевле нашего — но мы в этом не виноваты, правда? Есть профессии, которые ценятся гораздо больше, чем наша — и мы не жалуемся. В конце концов, не может быть, чтобы всякий труд стоил одинаково — тогда вся система сломается. Труд уборщицы не менее важен, чем труд финансиста, но уборщица не может получать за свою работу миллионы (вернее, может, но тогда финансист будет получать миллиарды). Вы, я надеюсь, добровольно выбрали профессию педагога — и, также надеюсь, были в курсе, что она не самая денежная. У вас были о ней романтические представления, понимаю, а жизнь оказалась проще и грубее. Но кто в этом виноват, кроме вас?

Поэтому, дорогая вы наша, пожалуйста, возьмите моего ребёнка и, применив все полученные вами знания — за мой, кстати, счёт, ибо высшее образование у нас финансируется из налогов, — научите его всему тому, чему вы должны научить и чему не можем научить мы, родители.

Если же для вас это непосильная ноша — давайте вы уже уйдёте из педагогики, заодно отказавшись от всех полагающихся вам по профессии преимуществ, — и не говорите, что их нет, они есть у всех, даже у уборщиц. И давайте мы получим возможность нанять вместо вас того, кто сможет выполнить ту работу, которую нам нужно. И нам плевать, если у этого человека будет другое гражданство — главное, чтобы он или она обладали необходимыми навыками.

А как вы будете себе зарабатывать на хлеб — нас, честно говоря, не волнует. До тех пор, пока вы не начнёте канючить, чтобы вас содержало государство. Вот тогда — я вам скажу, у вас два выбора: либо делать то, что от вас требуется, и иметь возможность не голодать, либо искать себе пропитание самостоятельно. Выбирайте.