Иностранцы

Работаю менеджером в компьютерном магазине. Несколько раз к нам заходили люди, с виду ничем не отличающиеся от остальных. Когда же они обращались ко мне, я замечал их странный акцент, напоминавший немецкий. Покупатели требовали диски «Вербайтен» (Verbatim) и память «ГДР-2» и «ГДР-3» (DDR2, DDR3). Наверняка потомки осевших немецких солдат чинят компы и пишут агитацию на диски.

Работаю администратором в гостинице. Перед гостиницей находится парковка, расчерченная белыми линиями, как во всём мире. Регистрирую гостя из Бразилии. Через пять минут он возвращается и спрашивает:

— Девушка, я у вас на улице видел беленькие полосочки. Мне машину надо припарковать — можно я её на полосочки поставлю?

Страшно стало при мысли о том, как они там в Бразилии права получают.

Живу в Казахстане. Захожу вечером после работы в магазин прикупить что-нибудь из еды. Смотрю — лежит на прилавке шаурма. Девушка-продавец была, видимо, из дальнего аула — плохо говорила и понимала русский язык.

— У вас шаурма свежая или вчерашняя?

Девушка сначала долго думала, но потом уверенно ответила:

— Завтрашняя!

Работаю менеджером по продажам в издательстве, клиенты — братья-белорусы. Вот скажите, зачем присылать мне весь прайс нашего издательства (экселевский файл с 65 тысячами строк), если графа «Ваш заказ» заполнена только в трёх строках?

Это ладно. Я каждый раз вздрагиваю, когда открываю заказ одного клиента: таблица полностью залита красным цветом. Видимо, нервишки у них пошаливают.

Пару лет назад по ночам подрабатывал, охраняя круглосуточный киоск. Естественно, находилось время поспать: с двух ночи до пяти утра не было ни одного покупателя, кроме уродов, которые стучались в окошечко, чтобы спросить время.

Особенно удивил пьяный нерусский работяга с ближайшей строки, пытавшийся купить сигареты:

— Мне Витон! Витон!

Попытки с десятой удалось понять, что это «Винстон».

Шесть утра, еду на работу, передо мной касса метро. В очереди стоит женщина кавказской национальности, с трудом наскребает 26 рублей и передаёт в окошко. Через десять секунд кассир возвращает ей рубль двумя монетами по 50 копеек.

— У меня нет другой мелочи, я буду жаловаться — вы обязаны взять эти деньги! — кричит женщина.

Подходит милиционер, женщина продолжает скандалить, не унимаясь. Лишь через минуту кассиру удалось вставить слово:

— Женщина, этот рубль лишний!

Работаю в сотовой компании. Вчера абонент написал заявление на имя генерального директора с просьбой о возврате денежных средств за коммуникатор. Цитирую (дословно, со всей орфографией):

Прошу принять опорат AnyDATA ASP-505a приабритоннова 22.01.10 так это щижола работь для меня не удобен. Прошу денги выдапь наличними.

После слова «опорат» мне потребовались чудовищные усилия для сохранения серьёзного вида.

Пришлось мне в столице нашей Родины поработать «уникальным» сотрудником. Вся уникальность, по мнению директора, заключалась в том, что я должен уметь делать всё — на случай различных авралов. Ладно, деньги платили довольно неплохие, да и схватываю я обычно все на лету. Работа оказалось непыльной, справлялся я всегда быстро и качественно, даже в кризис при огромном наплыве клиентов.

Фирма занималась в основном медицинскими осмотрами мигрантов для дальнейшего получения ими разрешения на работу. Историй грустных и смешных было каждый день в избытке.

Заходят два киргиза. Я работаю на выдаче справок. На часах семь вечера, работаем до пяти. Указано это при входе в центр, по пути к окошку выдачи и на самом окошке огромным шрифтом на формате А3. Но ведь если мы здесь, значит, обязаны выдать справку каждому жаждущему — у нас же не может и в теории быть другой работы! Один из посетителей протягивает паспорт:

— Это паспёрт.
— Мы работаем до пяти часов вечера, приходите завтра.
— Паспёрт на!

Уже имея опыт работы с подобными клиентами, понимаю, что быстрее будет отпустить их, нежели твердить им то, что они все равно не поймут — в итоге потеряю больше времени.

— Хорошо, давайте корешок от карточки.
— Паспёрт только.

Объясняю в очередной раз, что каждому при осмотре выдаётся корешок от карточки с печатью «Оплачено» и номером карточки. В день по 500–600 человек проходит, если каждый раз буду все карточки просматривать, то и суток не хватит.

— Паспёрт. Бумажку дай, — твердит мой новый друг, а второй стоит молча.

Ладно, не в первый раз. Начинаю по спискам проверять фамилию. Не нахожу. Хм... Начинаю по карточкам вручную проверять. Потерял уже пятнадцать минут. Нет такой фамилии. Уже имея небольшой опыт работы с мигрантами, спрашиваю:

— За себя получаете?
— Вот паспёрт. Бумажку надо.

Смотрю на друга его. «Вы тоже получать? Вы вместе проходили?» Думаю, если проходили вместе, то номера должны быть рядом. Опять отвечает первый за своего друга:

— Дя. Ему дай бумажку. Он не обсчитается по-руска. Я перезосчик его.

Эх... Требую его паспорт, в паспорте нахожу корешок, быстро достаю нужную справку, заставляю расписаться владельца, а не его рвущегося к ручке и ведомости друга. Отдаю справку и смотрю с какой-то грустью на «перезосчика» и его клиента, уходящих вдаль в сторону выхода.

Работаю провизором в аптеке. Выпала мне как-то ночная смена — после десяти вечера мы народ в аптеку не пускаем, а торгуем через окошечко в двери. Сначала пришла женщина:

— Здравствуйте.
— Добрый вечер.
— Мне нужно одно лекарство...
— Какое именно?
— Ну такое красное, я им ещё ребёнку горло брызгаю.
— Ммм... А название не помните? Хотя бы примерно.
— Нет, не помню, но вы же провизор и должны знать.

Хоть я и провизор, но как-то цвета упаковки не запоминаю, тем более, что разные производители одного и того же препарата делают различное оформление.

— А! Там ещё баллончик железный!

Ладно, уже легче, с лекарственной формой определились: скорее всего, это аэрозоль. Несу единственный препарат, который более или менее красного цвета. Женщина говорит, что это не то, что ей нужно. Тут она через окошечко заглядывает в торговый зал, смотрит на витрину и тыкает пальцем: «Вот оно!» Я принёс препарат и спросил, действительно ли этот? Она утвердительно кивнула головой. Всё бы ничего, но упаковка была зелёного цвета с белыми полосками. Где тут красное, я спрашивать не решился.

В эту же ночь зашёл мужчина кавказской наружности, с трудом говорящий по-русски. Диалог был такой:

— Зидрастуйти!
— Добрый вечер.
— Каща. Дэти. Кущить. Чэтыри мэсиц.
— Какая именно вам нужна? Их несколько видов.

По лицу человека пробегает глубокая задумчивость, видны активные мыслительные процессы. Пару минут он соображает, потом улыбается, хлопает себя по лбу и изрекает:

— Малощный!
— Они практически все молочные.

Улыбка пропадает. Со словами «Пилять!» он начинает думать дальше.

— Он называется, как щикаладка! Каробка розовий!
— Nestle, что ли?

Приношу розовую коробку с кашей Nestle. Спрашиваю, эта ли ему нужна, он радостно говорит «Этот!», расплачивается и уходит. Я тоже ухожу — не домой к «дэти», а отпаиваться кофе.

Наверняка многие из вас наталкивались на магазины с заманчивыми названиями вроде «Московская ярмарка». А знакомились ли вы с их владельцами? Меня угораздило наткнуться на этот цирк. Продавцы и начальство этого магазина живёт по очень интересным и непонятным нам правилам.

На днях сделала глупость и купила в этом магазине кофточку. После стирки с кофточки осыпался весь рисунок — остались лишь клеевые пятна в красивой золотой каёмке. Собрав хренову тучу этих бусинок, я пошла в магазин, горя желанием заставить продавцов приклеивать красоту обратно. Каково же было моё удивление, когда, осмотрев свой товар, хозяин этого заведения посмотрел на меня огромными глазами и спросил:

— Вы её что, стирали?!

Поинтересовалась, стирают ли они свои вещи. Ответ был поразителен не только для меня, но и для всех в магазине: «Это стирать совсем нельзя!» Делаем выводы:

Чтобы одежда сохранилась дольше — нельзя её стирать;
Чтобы экономить на косметике — ни в коем случае не умываться;
Чтобы сохранился загар, как у хозяев этого магазина — никакого душа!