Пенсионеры

Меня задолбали адепты секты «передай привет». Большинство нормальных людей, кажется, этой ерундой не страдают. Есть другой тип — тоже адекватные товарищи, для которых «передавай привет N.» — это такая фигура речи. Но вы…

Чаще всего этим болеют люди, с которыми я вынуждена — не по своей воле, не по долгу службы или чего-то подобного, но вынуждена — сталкиваться: люди пожилого возраста. «Передавай привет N.» — невинная фраза, вот только на следующий день, встретив и N., и меня, нужно уточнить, передала ли я привет. Узнав, что не передала — да кому тепло или холодно от этого вашего привета? — нужно обязательно начать разливаться о невнимании и неуважении. И самой N., и едва ли не любому другому человеку просто плевать на этот привет, но, конечно, им всем нанесено тягчайшее оскорбление.

Затыкаю. Почти сразу. Но — задолбали.

Иногда мне кажется, что при выходе на пенсию некоторым избранным женщинам в обязательном порядке дают квест: накормить как можно больше бездомных кошек. Бездомных. Не обязательно рядом со своим домом. Квест даётся не менее чем на пять лет, но желательно до самой смерти; выполняется ежедневно и считается проваленным, если хоть одна зажравшаяся тварь отойдёт от миски голодной.

Утро. Идём гулять на пустырь за домом с собакой. Собака на поводке, идёт рядом. Прямо на тропинке за домом расположилось аж трое «квестовиков». Внушительная кастрюля с варевом, литровый черпак и десять мисок в ряд. Вокруг бегают и орут штук двадцать откормленных бездомных кошек. Одна, с двумя взрослыми котятами, вдруг решает, что моя собака, идущая в десяти метрах от неё, собирается сожрать её котят. Бросается на собаку с намереньем вцепится ей в морду. Получает хороший пинок, отлетает в сторону и атакует снова. Ещё один пинок. С шипением отползает.

Кто виноват, по мнению трёх милых женщин с черпаками? Я! «А нечего тут с собаками ходить, они везде гадят». На резонное возражение, что нечего кормить кошек посреди дороги, следует ответ: «А им так удобнее».

Через неделю похолодало, и кошки переместились поближе к подвалам. Их поклонницы и кормительницы расставляют миски прямо под окнами. Кормят их в районе шести утра и восьми вечера. Дикий ор, мяв, драки за самую вкусную тухлую рыбину. Доброе утро, жители первого этажа!

Кошки живут и размножаются под окнами. Круглогодично они орут и дерутся за территорию и самок. Когда их кто-то травит, по округу стоит вой. Бабки носятся с трупиками, причитая: у кого ж рука-то поднялась беззащитную животину потравить!

Обитанию кошкам под окнами придумываются самые невероятные оправдания:

— Они никому не мешают.

Все кошатницы живут на этажах выше третьего, им-то ни запахи, ни вопли точно не мешают.

— Они ловят крыс.

Лично видела здоровенного пасюка, дожирающего кашу из миски, оставленную «охотницам».

— Они имеют право на нормальную жизнь!

Я, живущая на первом этаже, видимо, такого права не имею.

— Все эти кошки кем-то выброшены, и мы должны помогать существам, пострадавшим от людей.

Бабки кормят этих тварей уже не первый год, и всех котят, трансформировавшихся во взрослых кошаков, знают лично.

Знаете, тётеньки, выполняющие квест, вы задолбали.

Как же меня задолбали пенсионеры, которые свято верят в то, что без них вся работа тут же загнётся, и поэтому они, так и быть, останутся тут работать и после!

«Тут» — это в бюджетной организации. Уже за три года до пенсии они начинают трястись: «Ой, мне доработать надо до пенсии!», но делать при этом уже ничего не хотят. Зачем напрягаться, пора расслабляться: пенсия близко! Как только наступает час «икс», в руках у них оказывается вожделенная приятная книжечка, дающая к тому же социальные льготы. Всё, можно тушить свет на пенсионерских рабочих местах и ставить оградки.

Места же, напомню, бюджетные. И вроде в организации штаты укомплектованы, и все рабочие места заняты, но вот толку от этих юных пенсионеров… Но при этом они ужасно дорожат своими рабочими местами, любят свою зарплату, которая так приятно оттеняет пенсию. Но вот учиться и повышать квалификацию — нет, не будут, а если вы будете давить, то мы уволимся (мы же свободные от необходимости работать пенсионерские кадры), и всё тут у вас рухнет (потому что никто-никто больше не знает, что надо делать).

Начальник (начальница), как правило, из того же стада юных и не очень пенсионеров, сразу начинает бояться: да, правда ведь всё рухнет, кто работать-то будет? Им и в голову не приходит, что работать будут молодые и энергичные люди не глупее их. Да что там знает молодёжь — они только в компе сидят! И делают работу качественно и быстро, успевают всё и идут вперёд, развиваются. Нет, нельзя, ведь пенсионерам надо поднимать внуков и помогать детям. Боже мой, так помогите детям, не обязательно своим, — освободите рабочие места. Пусть будет толк наконец от бюджетных рассадников! А то задолбали пить чай весь день да считать, сколько вам пенсии добавили.

На этом сайте тьма тьмущая историй про людей (пожилых, в основном), принимающих на веру любую фигню, сказанную серьёзным дядей в телевизоре. До недавнего времени я над этим лишь посмеивалась — мол, вот какие чудики на свете бывают! И вот сегодня, без всякого предупреждения, любимая бабушка всерьёз пошатнула мою святую веру в её адекватность.

Пьём чай с оладушками. В процессе выясняется, что в этот раз бабуля пекла их без дрожжей. Думаете, чтобы сэкономить время или денежки? Если бы… Оказывается, в какой-то околонаучной передаче сказали, что дрожжи зачем-то очень понадобились фашистам во времена Второй мировой, и стали они их выращивать не на чём-нибудь, а на костях убиенных пленников концлагерей. В результате грибок настолько привык к питанию костным веществом, что отучить его от этой «вредной привычки» учёные так и не смогли, и нынешние дрожжи использовать нельзя: попав в организм, они начинают потихоньку кушать наш скелет…

Мне даже смеяться было как-то неловко. Родной человек всё-таки, да и оладушки вкусные. Но как, как такое можно было воспринять всерьёз?

Нередко мне мешает жить моя привычка говорить правду, когда неписаные правила подразумевают вежливость. Если мне предлагают что-то, что меня не вдохновляет, я честно отвечаю: «Нет, спасибо». Сплошь и рядом собеседник принимает мой ответ за кокетство, за призыв меня поуговаривать, за попытку произвести впечатление и изобразить этакую очаровательную скромницу, которая хочет, но стесняется.

Где-то к третьему витку обе стороны начинает раздражать необходимость повторять свои слова по кругу. Меня злит назойливость, а противную сторону (как правило, малознакомую женщину в возрасте) — моё неожиданное упрямство. И псевдовежливость оборачивается своей противоположностью. Теперь уже я будто бы вынуждаю пожилого человека передо мной расстилаться, покамест я соизволю принять подношение. А я всего-то и хочу, чтобы мне наконец поверили на слово. Мне правда не нужен этот пирожок, творожок, кофточка, муфточка и те сандалики, из которых выросла внучка собеседницы.

Пока я стараюсь держаться так, как меня учили отвечать старшим, длится эта нелепая ситуация. В случае с едой иногда удаётся отовраться про аллергию. Чаще же я вынуждена грубить, чтобы выйти из цикла. Плохое решение, но хорошего у меня нет. Я не знаю, как обойтись минимальными потерями и не оказаться счастливой владелицей старушечьих сокровищ.

Близится 9 мая — праздник ветеранов. Сейчас тем, кому на войне было лет десять, уже восемьдесят. Это те, кто в войну действительно мог воевать, защищая Родину. Героев и ветеранов войны осталось немного. Проводят парады, вытаскивают школьников за уши дарить цветы и учиться уважать стариков.

А теперь опустим планку пониже. Это категория людей, которая меня неимоверно задолбала. Люди, которым во времена войны было от нуля до девяти лет, а сейчас — семьдесят с кепкой. Во-первых, они были детьми, такими же, как наши дети сейчас. Их в первую очередь и защищали их родители. Не Родину, не небо, не землю, а свои семьи и детей. А что сейчас творят эти дети?

Это они гордо кричат, что они ветераны, тебя защищали, а ты вырос каким-то быдлом. И ты, конечно, скажешь: «Я не просил вас меня защищать», на что они обидятся и польют тебя пятиэтажным.

Это они будут орать и желать вам пережить весь ад войны, потому что их сломала в детстве либо война, либо жестокие люди.

Это они будут гневно и завистливо смотреть на молодёжь, не пытаясь хотя бы под конец жизни построить себе маленький воображаемый рай.

Это они запинают вас в автобусе, потому что вы случайно в давке до них дотронулись.

Задолбали эти бывшие «дети войны», которые будто хотят вернуть её ради собственного комфорта.

Чем старше становлюсь, тем, как это ни странно, всё больше и больше перестаю уважать старшее поколение. Поводов для этого предостаточно — начать хотя бы с того, что я заведую аптекой и с обнаглевшими бабульками сталкиваюсь каждый день по 148 раз. Даже иногда думаю, что иммунитет у меня уже на них выработан. Хотя приключилась с нами недавно забавная история, которая до сих пор не отпускает.

Муж мой преподаёт в университете. Командировали его на научный совет в другой город, а я хвостиком поплелась за ним. Вместо гостиницы в целях экономии сняли квартиру посуточно. Поезд приехал рано утром, сразу же быстро побежали в институт, туда-сюда — короче, задолбались сильно, устали и пришли к дому, где договаривались посмотреть квартиру, на полтора часа раньше. Сели на лавочку возле подъезда. Пиво не пили, семечки не лузгали, не курили, не целовались, устали так, что даже не разговаривали, просто сидели. Через некоторое время из подъезда вышла бабушка и села на лавочку напротив нас. Ещё минут через двадцать из этого же подъезда выбежала другая бабулька и кинула в нашу сторону:

— Не, ну вы долго будете на нашей лавке сидеть?! Совсем уже охренели!

Поскольку наше поведение такой реакции не заслуживало, мы даже и не поняли, что эта горгулья обращается именно к нам. Она же продолжала:

— Ну посмотри, хамьё какое! Как будто я не им говорю!

— Вы хотите, чтоб мы пересели на другую лавочку? — спросил спокойно мой муж. Стоит заметить, что лавочки были аналогичные.

— Конечно!

— Могли бы в другой форме попросить об этом, — сказала я, забирая с лавочки сумку и пакет.

— Ишь ты, пигалица, не нравится ей! Я эту лавку не для тебя строила! Никифоровна! — крикнула горгулья той бабульке, которая сидела на лавочке напротив. — Иди сюда!

Никифоровна покорно повиновалась, хотя, судя по виду, старая лавка её куда больше устраивала, но, видать, боялась она сказать об этом своей подруге.

Сидим мы теперь напротив, наблюдаем за нашими «подружками». Горгулья отчитывает Никифоровну за то, что та не берет с собой на улицу никогда пакет, и передачи по телевизору не те смотрит, и мусор не так выносит, и что даже лавочку у нас не могла себе «отбить». Короче, всё не так. Невольно слушая их разговор, улыбаемся. Наконец приходит девушка из агентства, подходит к нам, мы встаём и идём за ней в подъезд.

— Устроили здесь притон! — кричит нам вслед наша бабуля. — Курва, приводит всех, кого не лень! Я в спецслужбы жаловаться на вас буду! Вам что, трахаться больше негде?

На удивление, голос подала Никифоровна, предположив, что, может, мы супруги и по делам каким-либо здесь. Но горгулья чётко стояла на своём. У меня ж на лбу написано, что я проститутка, а муж мой просто «девку снял». Короче, я не выдержала и спокойно объяснила престарелой особе, что в следующий раз, когда она с того света погулять придёт, пусть ознакомится с искусством общения, да и на досуге пусть лучше книжки добрые читает, а не за соседями следит. Бабка обиделась, хотя и не до конца поняла, что я ей сказала, и снова пригрозила нам спецслужбами.

Мы зашли в квартиру. Пока девушка нам рассказывала, что к чему, в дверь позвонили. Подруга Никифоровны вызвала милицию. Мол, так-то и так-то, гражданка N из квартиры M утверждает, что в подъезд проникли неизвестные личности (наличие ключей неважно), нахамив при этом порядочным жителям многоэтажки.

Короче, показали мы документы, девушка — договор аренды, лицензию и ещё какие-то бумаги. Рассказали мы свою версию всего происходящего и спросили, чего именно хочет сейчас добиться гражданка N. Ребята в форме и сами понятия не имели, что надо бабке, но ответили нам, что не отреагировать на вызов они не могут. Предложили пройти вместе с ними к гражданке N и разобраться вместе.

Пошли к бабке. Оказалось, что из-за нас она переволновалась, и у неё поднялось давление (хотя кричала так, что на больную мало была похожа). На вопрос, что мы ей сделали, ответ был прост: посягали на её собственность (очевидно, на лавку возле подъезда).

После продолжительных дебатов (не буду их описывать) бабка задолбала не только нас, но и парней в форме. Короче, выписали ей штраф за ложный вызов, а нам посоветовали ещё и в суд иск на неё написать за оскорбления, тем более что свидетелей достаточно.

Задолбали всюду сующие свой нос старые маразматички!

Не так давно приобрёл себе яркую оранжевую куртку. Каюсь: когда покупал, совершенно не думал о том, что куртка сильно напоминает спецовку.

Место действия — автобус. Я спокойно сижу. Заходит бабуля и становится напротив меня. Причём бабуля такая, что сразу видно: за плечами 80 лет коммунизма, все великие стройки и день рожденья товарища Сталина. Встаю, чтобы уступить место.

— Бабушка, садитесь!

Ответ бросил в дикий ступор меня и в неудержимый ржач весь автобус:

— Пошёл ты на @#$, я ненавижу дворников!

Бабушка с гордым видом вышла из маршрутки, оставив за собой лёгкий запах нафталина и офигевших пассажиров.

Меня, как и многих на этом сайте, задолбало наглое старичьё. Как бы ни хотелось избежать точек соприкосновения с этими пенсами, всё равно время от времени приходится пересекаться. Есть злачные места, где они не просто присутствуют и отравляют жизнь — практически царят. Одно из них — поликлиника.

Понадобилась мне справка от районного терапевта. Дотошная дама прогнала меня по всем анализам и напоследок решила выслушать лёгкие да померить давление. Стою я перед ней, что называется, топлес, а она водит фонендоскопом по моей спине. Тут в кабинет без стука и «извините» врывается пенсионер номер раз с коронным: «Мне рецепт выписать». На дружный вопль врача и медсестры о том, что проходит приём, и в кабинете не совсем одетая молодая женщина, он лишь пренебрежительно отмахивается: «Я художник, мне натурщицы позировали». Разумеется, он не ушёл, пока не получил вожделенный рецептик, а я только растерянно подбирала челюсть с пола.

Та же поликлиника, но уже совсем другой специалист, у которого мне тоже надо было получить справку. Пришла с талончиком к назначенному времени, жду. Передо мною — девушка. Рядом присаживается очередной пенс, нимало не интересуясь фактом наличия очереди, как будто нас тут нет. Предыдущий пациент выходит — и вдруг этот старикан срывается с низкого старта и прежде, чем мы успеваем хоть как-то отреагировать, просачивается в ещё не успевшую закрыться дверь с фразой в не терпящем возражений тоне: «Я войду». Девушка, чья очередь, только растерянно хлопнула глазками. Я вхожу за ним и спрашиваю: какого, собственно, он пошёл без очереди? «Я инвалид первой группы! Мне положено без очереди! Меня на машине привезли!» Пытаюсь препираться, но по морде вижу: этот своего места не покинет. А врач вместо того, чтобы поинтересоваться наличием талончика, только глазами побитой собаки смотрит на меня: мол, я вам сочувствую, но ничего поделать не могу! Можете — если принимать начнёте по талонам, по списку, как некоторые другие врачи, а не «по наглости».

Вышла. Зашла с опозданием на час. Увидела на столе карту этого «инвалида первой группы». «Труженик тыла». Крыса тыловая. Приспособленец. Справку мне выдали ровно за минуту.

«Старших надо уважать»? Безусловно. Но старшие должны вести себя достойно уважения. Правда, они об этом как-то не вспоминают.

Каждое утро я захожу в метро и выхожу из него в одно и то же время. Каждое утро я вижу сердобольных бабулек, высыпающих хлеб целыми батонами на землю прямо около выхода. И вот очередная толпа из пришедшего поезда поднимается наверх, выходит и попадает под атаку гигантской стаи голубей. Птицы срут на головы, залетают в глаза, разбрасывают куски этого хлеба. Толпе людей приходится закрывать головы руками и уворачиваться, кто как может.

Сердобольные бабульки, жалеющие голодных птичек, почему вы не кормите их около своих подъездов, если вы такие сердобольные? Почему надо подвергать толпы занятых и спешащих людей ежеутренним атакам?