Знаете, что такое приём Кристеллера? Я знаю очень хорошо, последствия каждый день вижу в зеркале. Поврежденный позвоночник, оформившийся в горб, последствия многолетнего гемипареза, благодаря которым я имею весьма своеобразную пластику и несимметричность лица. Ваши проблемы, связанные с секущимися кончиками волос, килограммом лишнего веса и внезапно появившимся прыщом, разумеется, кажутся мне надуманными. Вы и так красивы.

Лето, солнце. Сколько девушек различной степени стройности на улице! Для меня они все красивы и все — не более чем пейзаж. Элемент декора летнего города. Я отдаю себе отчёт в том, что я — урод. Разумеется, в глубине души я бы хотел, чтобы у меня была красивая девушка, но мы живём в реальном мире. В 16 лет я передавал однокласснице учебник. До сих пор помню, как она опускала глаза и как её передёрнуло, когда, не глядя, она коснулась моей руки.

Я женат 14 лет. Найдётся немало людей, которых это удивляет. Большинство из них, увидев мою жену, с разной степенью отвращения говорят: «Ну, разумеется». Да, у моей жены тоже «нестандартная» внешность, приобретённая в подростковом возрасте. Мы не врём друг другу по поводу красоты, вообще избегая темы внешности. Моя жена — прекрасный товарищ, отличная хозяйка и мать двух очаровательных девочек. Да, у нас ещё и дети есть. Старшая вошла уже в тот возрастной период, в котором начала стесняться своих «страшных» родителей.

Рождение старшей — это вообще показатель отношения к людям, не вписывающимся в понятие «нормальные». Одни разговоры в консультации («Она ещё и беременна!») чего стоят. Девочка родилась с показателем 9–10 по шкале Апгар, и тут же начались разговоры о передаче на удочерение: «Сколько нормальных родителей могли бы иметь счастье воспитывать такую здоровую девочку!» Нам в счастье отказывали. «Всё равно у вас её отберут! — сказала завотделением при выписке. — Только тогда вы за неё ничего не получите!»

Отличное отношение, спасибо. Вторую девочку жена уехала рожать в США. Да, к неудовольствию «нормальных», мы можем себе кое-что позволить.

«Заплати за бизнес-класс и лети с этими уродами!» — это возмущение мужчины средних лет, которое он высказал стюардессе рейса из Роттердама где-то месяц назад. Во время полёта он возмущённо рассказывал своей спутнице, что такое издевательство может быть только в российской авиакомпании. Согласен: в июне прошлого года в Майями одного нашего соотечественника вышвырнули из отеля только за то, что он назвал меня горбатым.

Найти нормальную работу после окончания института мне так и не удалось. Работа в МУПе за минимальную оплату — по мнению многих, это было бы справедливо, но вы не поверите — жить тоже хочется. И мир посмотреть, и в океане искупаться, и иметь просторное и комфортное жильё. В некотором роде я был вынужден искать возможности и нишу для своего бизнеса. Получилось. Пять лет назад я его, правда, продал, организовав чуть менее доходное, но и менее хлопотное дело. Кормим себя и моего двоюродного брата, который взял на себя труд личных встреч с клиентами. Толерантность в нашей стране? Не в этой жизни.

Я не призываю любить меня, я не нуждаюсь в вашей поддержке. У меня отлаженная жизнь, которая ваши права никак не ущемляет. Я бы лишь просил чуть поменьше отвращения в ваших взглядах.

Я — инвалид с рождения. Такими, как я, вы уже не будете — и дай вам бог, чтобы при рождении детей вам не встретился подвыпивший акушер, торопящийся продолжить банкет. Но вот такими, как моя супруга… Это несложно: рейсовый автобус и потерявший управление «КамАЗ». И всё. Вся ваша идеальная фигура, ровная гладкая кожа без шрамов и спортивный образ жизни летят в тартарары. А на смену приходит эндопротез коленного сустава, результат работы пластических хирургов, попытавшихся компенсировать многочисленные повреждения мышц и нервных окончаний лица, и одно «эльфийское» ухо, которое вы теперь обречены прятать под причёской. Я не призываю несчастья на вашу голову, а просто прошу задуматься над этим. Каково вам потом будет, когда вы испытаете то отношение, которым вас наградит общество?

Нравится тебе твой новый айфон? Или что ты там себе купил? Пользуйся, не бойся, хотя и опасайся, что его постигнет судьба предшественника.

Раскаиваюсь ли я? Нет, я всё правильно сделал. 80 тысяч для меня — не копейки, но и не состояние. Я всё признал, осознал, но раскаяния нет и не будет. Как мне живётся с судимостью? Нормально живётся, а почему должно быть иначе? Я не на госслужбе, начальник меня знает давно, решение суда я ему показал — и знаешь что? Он меня поддерживает. Даже оказал материальную помощь.

Да, я расфигачил твой айфон. Подошёл, вырвал и расфигачил. И до кучи выбросил остатки в пруд. Я не жалею, что ты не стал героем Ютуба. Я тебе испортил классный ролик и считаю, что прав. Айфон? Ты деньги получил, покупай новый, а ролика тебе не будет.

— Быстро, быстро, сейчас будет шоу!

На свой счёт эту фразу от молодёжной компании я не принял. Я гулял по лужайке парка вместе с женой и полуторагодовалым сыном. Ребёнок мирно пинал мяч маме. В чём тут шоу?

А дальше налетела дворняга, свалив ребёнка и пытаясь ухватить зубами мячик. Собачка хотела поиграть. Ребёнок только этого не понял и заорал, а собака, бросив мячик, начала прыгать и лаять. В этот момент я её и вытянул палкой по передним лапам, пока жена уносила плачущего ребёнка. Собака после второго удара ретировалась, и тут со скамейки послышалось:

— А за что вы животное ударили?

Юное мелированное создание с пирсингом на губе было полно возмущения. Вступать с ним в беседу в мои планы не входило, я собирался догонять свою семью, но фраза одного из парней из этой компании заставила меня подкорректировать своё поведение.

— Снял? Дай заценить! Ха-ха-ха… Прямо раком! Нет, это публиковать надо, в хитах стопудово будет!

После этого я подошёл, выхватил из рук сотовый (четвёртый айфон, как потом оказалось) и, невзирая на протесты и возмущения, расфигачил его при помощи каблука и асфальтовой дорожки. Самое крупное из того, что осталось, я сбросил в пруд.

Задержали меня на выходе из парка. Компашка ограничилась угрозами различных кар, невзирая на трёх парней в своём составе и прямое указание одной из девиц:

— Слава, вас же трое, вы что, позволите ему просто так уйти?

Уйти мне позволили. Остановили меня, только заручившись поддержкой двух полицейских.

Ты не только можешь снимать блокбастеры, тебе ещё можно бестселлеры писать! Тебя и оскорбили, и избили, и угрожали, и ограбили! Только что не изнасиловали. Тебе не поверил никто, невзирая на заученные показания твоих «друзей». Я ответил за то, что сделал: умышленно уничтожил твоё имущество, нанеся тебе значительный ущерб. 20 тысяч штрафа, 45 тысяч тебе и 18 тысяч на своего адвоката — это мои потери. Моральное удовлетворение от твоего унижения — бесценно. Всё правильно сделал. Нет, кто-нибудь похитрее сфоткал бы тебя, дождался бы твоего ролика в Ютубе и засудил бы тебя. Звучит утопично, не правда ли? Вот и я так думаю. Страх и растерянность на твоём лице, ваше бормотание в ответ на возмущение ваших подруг — думаю, ты это запомнишь. Новый айфон? Наслаждайся, мне не жалко. У тебя в жизни никаких ценностей, кроме материальных.

Я сплю спокойно. Я знаю, что над моим ребёнком не будут ржать такие, как ты, а ведь вас всё же много. Вся твоя компашка пришла свидетельствовать за тебя, заучив написанную кем-то речь.

Да, вы герои нашего времени. Герои, которым проще предупредить о необходимости начала съёмки, чем о приближении собаки. Герои, которым проще ржать над моментом, чем прийти на помощь. Герои, которым жальче бродячую собаку, чем испуганного ребёнка. Герои, которые не понимают моральных норм, отстаивая свои материальные права.

Таких, как ты, пока не так много, чтобы была вообще труба. Дежурный в отделе и дознаватель были на моей стороне. Суд, как ты, наверное, понял — тоже. Я получил минимум из возможного, а твой гражданский иск был удовлетворён частично. Про работодателя я уже говорил. Судимость, которой ты мне так тыкал? Ну и что, что судимость? Военную пенсию мне из-за неё не отменят, государственную карьеру я делать не собирался, а частникам важнее твои навыки, чем бумажка. На моём сыне судимость тоже не отразится: для госслужбы это не шлагбаум.

Только, сдаётся мне, ни черта ты не понял, оплакивая погибший айфон. Что ж, живи, герой!

Май 2013 года. Ночной перекрёсток. «Жигули» не доехали буквально метров пять — со второстепенной дороги в бок врубился мотоцикл.

Возможно, моё отношение предвзято: в «жигулях» ехала моя тётка. Тем не менее, я выскажусь.

Да, 17-летний паренёк многим покажется более достойной для сочувствия фигурой. Сбор средств на эндопротезирование, просьба сдать кровь на переливание. И везде:

— Он ещё так молод!

— У него вся жизнь впереди!

— Не дайте уйти талантливому парню!

— Он один у родителей!

Моей тётке 45. Она инженер в электросетях, у неё двое детей плюс мать — лежачий инвалид первой группы. Её не жалко. Сотрясение мозга не в счёт, открытый перелом сам заживёт. Можно ещё повозмущаться, что она специально не выходит с больничного, чтобы «талант» под уголовку подвести.

Ещё можно пареньку посочувствовать, что разбил дорогой мотоцикл.

— На такой байк надо штук шесть «жигулей»!

— Если колхозник свою хату продаст, то, может, и рассчитается!

То, что небогатая семья лишилась своего единственного средства передвижения, никого не волнует. Не волнует настолько, что даже забывают, кто виновник аварии.

А виновник — мотоциклист. На площади установлена камера наблюдения, и тут двух мнений быть не может: всё снято, копии предоставлены заинтересованным сторонам.

— Менты молодого хотят закрыть.

— Байкеров они давно от зависти вне закона поставили.

— Запись монтирована, очевидно. Надо найти свидетелей.

Они нашлись и пришли — человек пятнадцать. И хором стали убеждать, что белое — это чёрное, а чёрное — это белое. Официально, правда, показания давать отказались.

Никто парня не закрыл. Его даже от административной ответственности отмазали. Суд постановил передать его комиссии по делам несовершеннолетних, которая… обязала пройти его курс обучения езде на мотоцикле и сдать на водительское удостоверение категории «А». Да, он ехал на незарегистрированном мотоцикле, не имея прав на его вождение. Гражданский иск моей тётки был удовлетворён в размере 210 тысяч рублей. Из них родители парня заплатили 40 тысяч. Этой суммы хватило, чтобы рассчитаться с адвокатами. А дальше родители платить отказались, мотивируя это тем, что сынульке исполнилось 18 лет.

Тут подключился я, через связи заставив шевелиться ФССП и заполучив ещё 90 тысяч. Сколько соболезнований пострадавшему от беспредела! У мальчика отобрали велик! Вообще, много чего отобрали. Велик он просто не стал выкупать. Ещё, кстати, ему запрещён выезд за пределы РФ, но в действенность этой меры я не верю: уже куча советчиков по тому, как это обойти. Действенные советы, кстати. Так что остальные деньги, скорее всего, плакали. Тётка на них и не рассчитывает: 90 тысяч хватило на подержанный «жигуль», а большего ей не надо.

Я понимаю, что тот паренёк — ваш друг, родственник и знакомый, однако же, как вы достали своими призывами! Парень нарушил закон несколько раз — перестаньте искать ему оправдание. Хотя… Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Вы, видимо, считаете нормой вождение без прав, гонки по ночному городу и уход от ответственности.

Мне 19 лет, и я ничто. Ничего из себя не представляю, ничего не хочу. Ничто не может меня заинтересовать. Сама виновата, конечно, но отдельное мерси родителям.

2¹⁄₂ года. Сказала маме «нет» — отлупили мокрым полотенцем так, что я забыла это слово надолго.

— С тех пор она больше не пререкалась со мной! — родители до сих пор очень горды, что тогда выбили из меня всю дурь.

3 года. Поход по магазинам.

— Доченька, на что смотришь?

Показываю пальчиком на платье.

— Платье это — фуфло. Будьте добры вон те брючки!

5 лет. Запись в школу.

— Конечно, гимназический класс, она же умная. И читать уже умеет. Что значит не хочешь? Ты же умная!

6 лет. Учителя обязали родителей записать детей в какую-нибудь секцию — не зря же они денег на секции выбили.

— Что ты хочешь? Танцы? Да ты не умеешь! Запишите нас на карате.

7 лет. Рисовала акварелью, имела неосторожность оставить ещё мокрый рисунок на столе.

— Валюш, это ты нарисовала? — спросила мама спокойным голосом.

— Да, мамуль!

Рисунок молча размазывается мне по лицу. До сих пор не понимаю, за что, но желания рисовать как-то поубавилось.

10 лет.

— Пап! А я контрольную по математике лучше всех написала! На четвёрку, правда, но лучше всех в классе!

— А на пятёрку не могла, что ли? И не стыдно тебе? Ты чья вообще дочь?

С тех пор я забила на учёбу. За хорошие оценки не хвалят — мотивации ноль.

12 лет. Одноклассники меня не особо жаловали.

— Мама, я не хочу больше ходить в эту школу, можно мне в другую перевестись?

— Ишь чё удумала! Рыдай сколько влезет, ни о каком переводе речи быть не может! Думаешь, в жизни вот так всё будет? Начальник тебя обидит, а ты раз — и на другую работу? А что люди потом думать будут?

Привет, «совок», давно не виделись.

13 лет.

— Мам, я хочу в музыкальную школу.

— Ты не сможешь, и вообще, у тебя слуха нет.

14 лет. Июнь.

— Мам, я хочу гитару, слуха особо и не надо, чтобы хоть чуть-чуть играть.

— Ты охренела?! Я тебе денег не дам!

— Мне не нужны деньги, я скопила со дня рождения, я просто хочу купить гитару и научиться играть.

— Никаких громких звуков в моем доме! Увижу гитару — выкину в окно.

Испугалась, потому что она действительно выкидывала в окно то, что ей не нравилось. Обогреватель тогда сильно погнулся.

14 лет. Девятый класс, октябрь.

— Ты уже выбрала колледж?

— Я хочу в школе остаться.

— Ты не сдашь ЕГЭ! А если и сдашь, то никуда не поступишь! Вот, я оплатила курсы, мне посоветовали этот колледж, будешь архитектором, это престижно!

15 лет. Июнь, неожиданно для себя сдала ГИА на отлично. Думаю, вот теперь мама поверит, что я смогу сдать ЕГЭ! Набралась смелости сказать, что в этот колледж я не пойду.

— Что значит не пойдёшь?! Не хочешь? Да я столько денег за курсы заплатила! Ладно. Ладно, езжай на дачу, отдохни, может, надумаешь чего.

15 лет. Конец августа. Приехала с дачи и обнаружила, что «поступила в отличный колледж», и через три дня мне ехать вот по этому адресу на первое сентября.

17 лет. Июль. Кончилась практика, всё было сдано. Решилась сказать, что выбранная профессия мне не нравится просто категорично, тем более что нам сразу сказали, что денег этим не заработаешь, а работа тяжёлая.

— То есть как хочешь в другой колледж?! Тебе два года всего осталось, а там иди куда хочешь! Ты год потеряешь!

— Нам не разрешат сдать ЕГЭ, чтобы мы не уходили в другие профессии, потому что мы бюджетники, я уже узнавала.

— Хватит врать! Тебе лишь бы всё мне наперекор делать! Документы ты сама забрать не можешь, так что сиди и терпи!

17 лет. Ноябрь. Желания ходить в колледж нет, так что часто пропускаю.

— Твой куратор звонил! Тебя сегодня не было в колледже!

— Ну да, я не хочу там учиться, и ты меня не заставишь.

— Валечка, ну теперь уже поздно куда-то переводиться, ты уже никому не нужна. Иди доучись, ну хоть на четвёрочки!

Не пошла принципиально.

18 лет. Февраль. Наконец-то! Я совершеннолетняя! Гордо пришла в колледж и сама забрала документы. Почувствовала себя намного лучше.

18 лет. Декабрь. В сентябре пошла в вечернюю школу, чтобы закончить 11-й класс. Решался вопрос, куда поступать и какой ЕГЭ мне писать.

— Мам, мы тут с Мишкой подумали — может, мне к ним поступать? Миша не против. Его родители тоже. Да и ЕГЭ там не нужно.

— А ты хочешь этого? Если хочешь, езжай. Всё равно же по-своему сделаешь.

— Да, мама, хочу. Ладно, сдаю русский-математику, получаю аттестат и уезжаю.

— Ну, когда не поступишь, можешь вернуться домой.

19 лет. Начало мая.

— Ты поступаешь дома, в Москве! Это не обсуждается! Иначе я тебе денег на билеты к твоему Мише не дам!

— Ну и не надо. Пойду работать — заработаю денег и уеду отсюда.

— Да кому ты нужна?! Образования нет, опыта работы нет! Кто тебя возьмёт?

— Да хоть в фастфуд на кассе стоять.

— Ты не сможешь, это тяжёлая работа!

Я бы не написала всё это, если бы утром мама презрительно не фыркнула своё «Да ты не сможешь!» на мои слова о том, что хочу стать врачом.

У меня есть лучший друг, его зовут Кирилл. Ему чуть меньше сорока, и ещё пару лет назад он был успешным активным мужиком, с радостью тянущим на своих широких плечах сидящую в декрете жену. Потом был первенец — долгожданный румяный карапуз, безумно похожий на отца.

Кирюха носил жену и сына на руках, выполнял все капризы. Хочешь новый айфон? Пожалуйста. Хочешь шубку — носи, дорогая. «Дорогая» временами слегка борзела со своими запросами и прихотями, но Кирюху это устраивало. Он по натуре опекун, ему надо о ком-то заботиться.

А потом случилась беда. Кирюха заболел. За всё время, что он лежал в больнице, жена не приехала ни разу. Она была занята, за ребёнком присматривала. Не с кем было оставить. Это при том, что Кирюхина тёща сидит целыми днями дома, не работая.

Теперь ему требуется пересадка жизненно важного органа. Он получил инвалидность, 12 тысяч пенсии и потерял работу. Очередь на пересадку — около двух лет.

И «дорогая» выставила его за дверь. Зачем ты нужен, если ты инвалид и не зарабатываешь деньги? Кир съехал в старую двушку на окраину Москвы к пожилой матери. Ему не разрешают видеть сына. Тесть в последнюю встречу потряс массивным кулаком перед носом и попросил больше тут не появляться. Ты, мол, дочери моей всю жизнь испортил. Заболел — не мужик.

Но самое страшное — один из разговоров Кирюхи с «женой» и её рассуждения о том, что она умеет трезво оценивать риски, поэтому считает, что шансов на возвращение к нормальной жизни у него нет. Отбракованный человеческий материал.

Я мирный человек, несмотря на свою шкафообразную комплекцию и свирепую небритую рожу. Я не дрался со школы. Но сейчас, издалека видя блондинистую голову Кирюхиной всё ещё жены, я перехожу на другую сторону улицы. Боюсь, что не сдержусь и придушу это недоразуменьице.

Я — социальный работник. Преимущественно я занимаюсь малообеспеченными семьями: оформляю им компенсации, выдаю направления на получение продуктов от государства и оформляю различного рода доплаты до прожиточного минимума.

Я каждый день работаю с нищими, я вижу представителей одного из самых бедных классов, и такая ситуация полностью разрушила тот стереотип, что лицо это несчастно и требует того сочувствия, с которым я шёл устраиваться на эту работу. На общий суд выносятся уникальные истории о тех малообеспеченных, которые попали в ужасную ситуацию ввиду непредвиденных и роковых обстоятельств (даже на этом сайте таких людей много). Но мало кто знает, насколько малый процент из всех нуждающихся составляют действительно несчастные люди, которым вырыли яму из неприятностей. Девять из десяти моих клиентов просят у меня материальной помощи в связи с собственными абсурдными действиями. И даже не то чтобы они один раз ошиблись — эти люди долго, упорно сами копали себе могилу тысячей нелепых решений в день.

Одна из моих клиентов — одинокая мать троих детей, у каждого из которых своё уникальное отчество и свой отец, уклоняющийся от алиментов. Дважды причиной расторжения брака у этой женщины служило появление другого ребёнка от другого мужчины. За третьим она вообще не была замужем. Теперь она одна, с тройней, просит продуктов.

Другая клиентка забеременела в отпуске и родила мальчика. Такое бывает, для таких людей предназначена доплата до прожиточного минимума в первые три года жизни ребёнка, но дело в том, что эта мамаша не может получить эту помощь: палку в колёса вставляет субсидия, выплата которой невозможна из-за долга за квартплату в 28 тысяч рублей. Слетать в отпуск в Турцию, забеременеть от незнакомца и рассчитывать потом на помощь государства, задолжав ему 28 тысяч, — не самый разумный ход.

Ко мне ходит замужняя пара, в которой муж — глухой, а жена — немая. У них двое детей. Один мальчик родился глухим, а после него — девочка с эпилепсией и проблемами речи. У обоих инвалидность. Желание завести семью крайне понятно, но что за безответственность по отношению к собственным детям, которые будут страдать и о которых ты не в силах позаботиться? И ладно если бы ребёнок был один, но их уже двое, и немая женщина снова беременна. Очередным инвалидом, за которого она будет просить материальную помощь или кормить его на пособие в 1000 рублей в месяц.

Я был дома у семьи служителя церкви — у него пятеро детей и, опять же, беременная жена. Живут они в одной комнате в коммуналке, обеденного стола нет — дети едят картошку из огромного корыта в перерывах между играми. Муж не работает, так как всё время занят в церкви. Дохода у семьи вообще никакого, им приносят еду добрые соседи или прихожане.

Я знаю многодетную одинокую маму, которая не способна приготовить детям еды. С ней нужно ходить в магазин, чтобы она (взрослая женщина 40 лет) покупала какие-то продукты, кроме печенья и мармеладок.

Все эти люди точно уверены, что жизнь их чем-то обделила и несправедлива по отношению к ним. Но если ты не готов нести ответственность ни за себя, ни за детей — зачем спать с кем попало, а потом рожать?

Я пришёл на эту работу, чтобы помогать людям, но эти люди меня задолбали. Не способные прокормить одного ребёнка, они рожают ещё троих и потом срываются на мне за то, что они такие бедные и государство им не помогает.

Прочитал историю про мужика, парнишку и утопленный айфон и вспомнил случай двух-трёхмесячной давности.

Еду в метро, уже глубокий вечер, вагон полупустой. На очередной станции заходят парень и девушка. Типичные хипстеры: анорексичные тела, разноцветные кеды, рваные чёлки, клетчатые рубашки. По разговору вроде одногруппники из института. Перемыв косточки преподавателям и обсудив грядущие планы на вечер, парнишка начинает делиться с приятельницей событиями прошлого дня. Если коротко — одна весьма объёмная тётенька с ярко выраженными нарушениями координации движений пыталась подняться на крылечко продуктового магазина. Крылечко высокое. Тётенька неповоротливая и грузная. Наш «герой», разумеется, не остался безучастным — тут же вытащил планшет, дабы запечатлеть для потомков эпическое восхождение. Снимал долго, качественно и с разных ракурсов. А дальше подошёл какой-то паренёк, помог тётеньке подняться, отобрал у недооператора девайс и удалил видео.

— А потом отказывался планшетник возвращать, пока я перед этой коровой не извинюсь! — оскорблённой невинности в голосе хватило бы на постройку женского монастыря.

Я ожидал любой реакции девушки, какую только мог сгенерировать мой забитый стереотипами мозг. Но девчушка лишь пренебрежительно поинтересовалась:

— Ну как? Извинился?

— Вот только не надо мне доказывать, что этот у***к поступил правильно!

На пафосно-возмущённую тираду девушка презрительно скривила губки.

— Нет. Неправильно. Надо было этот планшет тебе в жопу засунуть, а он всего лишь отобрал.

Девочка, ты выскочила в открывшиеся двери и не слышала, как тебе аплодировали два уставших мужика на соседнем кресле. Может, это была твоя станция; может, тебе стало противно находится с этим «героем» в одном вагоне. Я не знаю. В тебе было полтора метра роста и максимум 40 килограммов веса. Но именно благодаря тебе я верю, что наша молодёжь ещё не потеряна и что для многих понятие «совесть» ещё что-то значит.

Меня задолбали православные. Нереально. Я испытываю к вам ненависть. Ко всем. К тем, кто ходит в церкви и не ходит. К тем, кто искренне считает, что несёт свет истинной веры, и к тем, кто просто соблюдает обрядность, потому что так принято. Знаете почему? Потому что вы лезете в чужую жизнь и уверены, что имеете на это право.

Буквально месяц назад я в вашу сторону дышал ровно. Но сегодня вы и вам сочувствующие срывают запланированный концерт группы, которую я слушаю с 1998 года, о котором я даже мечтать не смел.

Пожалуйста, сидите дома, калечьте своих детей и близких своей религией, но не смейте лезть в чужую жизнь. Представьте, кроме ваших вкусов существуют другие.

Вы всё время строите из себя пострадавших, для защиты ваших чувств приняли закон. А я не религиозный человек. Почему никто не защищает мои чувства? Меня оскорбляет крестный ход по телику вместо репортажа из планетария. Меня оскорбляют золотые крестики на ваших шеях, которые вы выставляете напоказ и даже не думаете, что это не украшение. Меня оскорбляет, что вы не знаете собственной религии, которой так кичитесь.

Меня задолбало, что теперь это православие пихают везде — в школы, институты, больницы. Это модно-стильно-молодёжно. Меня задолбало, что вы повсюду втискиваетесь, а потом вопите: «Ах, меня оскорбили-обидели! Ах, срочно все в церковь!»

Я обычный человек. Я не ем младенцев на завтрак, не развращаю школьниц на обед и не занимаюсь свальным грехом вместо ужина. Я просто слушаю музыку. Разную. Она мне нравится. А вы — нет.

Я не буду писать о тех приятных людях, которые способны дать маленькой болонке такого пинка по голове, что вылетит собакин глаз, а затем, оценив количество крови, выбросить болонкино тело в сугроб: явно сдохла. Я этих людей (на их счастье) не нашла. Как и мой папа, кому принадлежит та самая болонка, в неудачный мартовский вечер нашедшая пути выхода за забор. Всё произошедшее папа восстанавливал в прямом смысле по кровавым следам. Киоск, сугроб, калитка. Пёс приполз домой через три дня — от него несло гноем и прочими прелестями страшной открытой раны. Мы везли папу и его собаку к ветеринару. Долго потом в ушах стоял тихий папин голос:

— Потерпи, мальчик, мой. Потерпи! Сейчас доктор тебя вылечит, и мы поедем домой. Будем играть, пойдёшь отдыхать в своё кресло. Только потерпи. Я верю, что больно…

Я не знаю, кого он уговаривал — себя или собаку. Мой папа — инвалид. Врачебная ошибка, которая вылилась в одну фразу: «Готовьтесь, девушка, мы его не спасём». Но он выбрался к великому удивлению врачей. Сам. И теперь уговаривал свою собаку повторить этот подвиг.

Мы приехали. Выяснилось, что глаз придётся удалить, гной добрался до мозга, второй глаз тоже придётся оперировать. Врач заверил, что собака потеряет зрение. После такого заражения вообще редко выживают. Час операции, ожидание, нервы.

Я вышла к папе, к груди прижимая Кешку в простынке. Он крепко спал наркотическим сном. Вся очередь с интересом наблюдала за нами — заплаканная девушка, окровавленная простынка, мохнатый пёс без движения в ней и очень худой мужчина с грустными глазами.

— Папа, он выживет. Должен выжить. Но он будет слепым. Второй глаз не спасли, оперировали. Выписали капли, но зрение они не вернут. Гной.

Я ожидала всего. Я думала только о папе и его собаке. Я не готова была отбиваться.

— И зачем такая собака? — брезгливо поморщилась тётя с пуделем.

— Издеваются над животным… — проворчал кто-то из угла.

— Усыпить его надо! Что собаке слепой делать?! И взять новую! — наставлял дед брюзгливым тоном.

Мы поскорее уехали домой. Потом я неоднократно слышала в ответ на эту историю фразы «усыпить», «папе и так трудно, ещё и слепого на шею», «зачем собаку страдать оставили?». Собака страдала: быстро освоилась в доме, терпела все промывания, продолжала дружить с котом, играть с мячиком, грызть любимые кости. А сегодня Кеша увидел меня уже с дороги и поприветствовал радостным лаем. Веселый, с чёлкой на один глаз (которого нет), со сверкающим вторым глазом, зрение на котором восстановилось. Очаровательный белый медвежонок, который проживёт ещё лет пятнадцать. И я счастлива за него и за папу!

Разнообразные высказыватели своего авторитетного мнения, с лёгкой руки решающие, кому жить, а кому умирать, — вы не задолбали. Вы просто жалкие. Вы любите, пока вам удобно и просто любить. Вы уверены, что являетесь знатоками жизни (собака не впадает в депрессию из-за того, что больше не увидит радуги, представьте). Вы легко бьёте в спину скорбящего лишь по той причине, что у вас есть язык и вы оказались рядом. Не удивляйтесь, когда близкие от вас отвернутся по причине вашей болезни, несостоятельности, нищеты… Вы, конечно, не собаки. Но многие собаки более любимы в этой жизни, чем вы.

Здравствуйте, мои дорогие. Сегодня у нас будет вечер знакомств.

Это Павел. Он хотел открыть свой маленький бизнес. Но, изучив НК РФ, он выяснил, что даже сделав в помещении фирмы ремонт на её собственные деньги, он должен заплатить налог, ибо по закону этот ремонт считается доходом (ст. 146, п. 1). Что все остатки «материально-производственных запасов», не истраченные на конец месяца, вычитаются из суммы расходов и, значит, формально увеличивают сумму прибыли (ст. 253, п. 5) — и извольте заплатить с них 18% НДС и 20% налога на прибыль. Что в сумме ПФР, соцстрах, медицинское страхование и подоходный налог отнимают у него 40 копеек на каждый выплаченный сотруднику рубль… В общем, Павел решил не открывать бизнес. Кто-то откроет, а Павел — нет. Может быть, поэтому в ВВП США доля малого и среднего бизнеса составляет пятьдесят процентов, а в России — двадцать.

Это Сергей Аркадьевич. У него бизнес уже есть, он хотел выиграть тендер на строительство Нужного Объекта в N-ской области. Построил бы хорошо. Увы, оказалось, что по условиям тендера требуется некая разрешительная бумажка, которая с точки зрения здравого смысла на фиг не нужна, но получать которую — добрые полгода. Тендер выиграла единственная фирма, у которой эта бумажка была. И с чего, интересно, они такие предусмотрительные?

Это Николай Александрович. Он тоже хотел выиграть тендер, уже другой. Но тендер выиграла фирма, запросившая цену явно ниже себестоимости работ. Нет, они не идиоты и не благотворители. Они чьи-то хорошие друзья. Сюрприз-сюрприз: в каждом договоре есть пункт «все изменения в настоящем договоре действительны, если изложены в письменном виде и подписаны обеими сторонами». Очень разумный, как будто, пункт. Рассказать, во сколько раз взлетела цена в дополнительном соглашении к договору уже после того, как тот был заключён?

Это Саша, она доктор. По нормативу ей отводится на одного пациента то ли десять, то ли пятнадцать минут. А ещё она вынуждена подрабатывать в частном медицинском центре, чтобы зарплаты хватало на нормальную жизнь. Да, иногда она, наверное, ошибается в диагнозе. Потому что не машина, а человек. Нет, больше времени на пациента не отведут: на новых врачей нет средств, на повышение зарплаты тоже. Потому что Павел не открыл бизнес и не заплатил с него налоги в бюджет.

Это Юра, мы с ним вместе учились в школе. Я пошёл в институт, а он — в школу милиции. В старших классах он любил рассуждать, какая мы великая страна и что критики на нас клевещут. Теперь уже не любит. Зато рассказывал, как по звонку человека с большими погонами выпускал из камеры чьих-то сынков, смявших на своём внедорожнике старенькую «девятку» и отправивших к праотцам трёх человек. И выпустил, потому что не хотел лишиться работы.

Это Катя, она биолог. И контрабандист. Ей нужно работать с иностранными коллегами, но из России запрещён вывоз любых биоматериалов. Вообще любых. Нормотворцы не стали разбираться, где донорские органы, а где материал для научного эксперимента — они запретили всё. Катя прячет крохотные контейнеры с материалами на себе и молится, чтобы её не пригласили в комнату личного досмотра.

А это я. Я не биолог, я физик. Младший научный сотрудник, девять лет физико-математического образования (институт и аспирантура), печатные работы. Работаю на полную ставку в одном из подмосковных НИИ. Моя зарплата — тринадцать тысяч рублей. Да, вы не ослышались. Мне нужно подрабатывать на стороне, чтобы сводить концы с концами, но долго так продолжаться не может, так что — до защиты диссертации. Потом придётся выбирать: оставить либо любимую науку, либо любимую страну. Я знаю, что выберу.

А это Дарья Петровна, учительница обществознания. Она вчера рассказала моему двоюродному братишке, что если каждый неравнодушный к России человек будет просто хорошо делать своё дело, у нас непременно всё наладится.