Люди всегда любили делить себя и других на разные категории: плохие и хорошие, благородные и плебеи, сильные и слабые, чёрные и белые. Я вот часто разделяю людей на тех, кто отвечает за свои поступки, и тех, кто винит во всём других (школу, правительство, страну, планету).

Вот и некто из душещипательной истории с претензией взывает к обществу — мол, его, исправившегося зэка, и его семью ни за что притесняют, и вообще мир несправедлив.

Причём он не просто жалуется на жизнь — он обличает! Он вскрывает наши пороки! Все попали под судящую длань — и продавец с бонусами, и страховщик, и работодатель, не желающий перевоспитывать уголовников, и многие другие.

Наверное, он жертва обстоятельств, ментовского беспредела? Не-ет. Он ведь всего-навсего в прошлом насильник, вор и бандит-рецидивист. А современное общество его не принимает, такого хорошего. И рейтинг вон какой высокий у поста — видать, немало таких и среди читателей.

А я скажу тебе, мразь, за что. Отвечу на твой вопрос.

Дело в том, что довелось мне, такой всей правильной честной отличнице, пережить однажды то, за что тебя и твою шайку посадили. И я хочу сказать несколько слов подобным тебе. То, что вы сделали с девушкой, не может быть оправдано никакими жизненными обстоятельствами — это злоба и вседозволенность в чистом виде. Помимо этого вы избивали, грабили и мучили людей. Это были, скорее всего, обычные работяги, которые гнули спины за «жалкие сто баксов в месяц».

В то время вы были на коне, вы запугивали «слабых», «лохов», «тёлок» — как вы там их называли? Мир был таким, конечно же, не вы такими. Просто вам стало всё позволено, а вы и воспользовались.

Но потом мир изменился, и теперь бывшие «лохи» и слабые «интеллигенты» оказались сильнее тебя. И правительство почему-то решило, что исправившийся насильник не может учить детей. И детишки твои вдруг стали не «блатными», а семейкой изгоев-уголовников.

И тут ты, конечно, возопил. Тебя притесняют хитрые продавцы и менеджеры! Преподы берут взятки! Какой кошмар! Да они просто монстры! Не беспокойся, и до них когда-нибудь доберутся.

Просто открою тебе один женский секрет: насилие полностью меняет твою жизнь. Я, например, не знаю никого, кто из-за потерянного кошелька, впаренной некачественной бытовой техники или завышенного страхового взноса пытался бы покончить с собой или страдал всю жизнь от психологических проблем.

Простить тебя?! Бог простит! Считай, что это твоя карма — тогда ты жил, как князь, а теперь притесняемые тобой берут своё. Но имей хотя бы благородство не визжать, как оскорблённая сучка, что ты жертва несправедливого общества.

Надеюсь, и на том свете для тебя и твоих дружков тоже припасена парочка сюрпризов.

Этот учебный год — последний. Я бы, пожалуй, ушёл, но есть нерешённые задачи. Классное руководство 9 «Б» — в первую очередь. Родители очень просили, обмануть их ожидания было бы непорядочно с моей стороны. В следующем году будет только один десятый класс, мы бы расстались в любом случае.

Мне 61 год. Да, умею пользоваться глобальной сетью, спасибо В. В. Путину за компьютеризацию школы в 2003 году и курсы для учителей. Нет, информатику я не преподаю, мои дисциплины стары как мир: математика и физика. Мой рассказ предназначен для тех, кто не понимает, почему тот или иной человек стал учителем средней школы. Домыслы на этот счёт я слышал и в свой адрес, в том числе и от учеников. Когда 10–12-летний ребёнок говорит, что ты учишь потому, что сам ничего не умеешь — это след «деятельности» взрослых. В таком возрасте среднестатистический ребёнок до такого не додумается, у него учитель — ещё авторитет. Старше — возможно.

Я не буду прикрываться регалиями и заслугами, просто послушайте из первых уст.

Моя мать — кассир банка, отец — водитель самосвала на угольном разрезе. Как я учился в школе? Посредственно. Двоек не было, особого желания учиться — тоже. Радостно шёл на три предмета: труд, физкультура и история. Кем хотел стать? В те годы, по моде в нашем городе — шахтёром, но родители настаивали на десятилетке. В старших классах я подтягивался 22 раза. Драться не умел, но ко мне не лезли. В 16 лет у меня стремительно упало зрение по невыясненным тогда причинам. Про шахту пришлось забыть. Мой друг, почти отличник, поехал в Москву поступать в Менделеевский. Поехал я с ним скорее для компании, нежели для поступления. Не поступил, конечно. Сидеть без дела тогда было как-то не принято, и я пошёл по заводам устраиваться на работу. Начал по алфавиту, на первом же заводе меня приняли. Авторемонтный.

Ничегошеньки я не умел. На первых порах доверяли мне только двигатель на блоках дёрнуть, потом втянулся. Изучал по ночам устройство двигателя по картинкам, днём пытался сопоставить это с грязной, запылённой и замасленной грудой запчастей. Напарнику я был абсолютно безразличен. «Смотри сам, там всё видно», — его любимая фраза. А вот бригадир… Тогда я впервые задумался о роли учителя. Через три месяца я сам перебрал двигатель. Я был счастлив и горд. Бригадир похвалил меня, а потом провёл жёсткую беседу насчёт качества и скорости работы, а также перспектив, с наглядной демонстрацией на примере старших товарищей. С тех пор я взял в привычку всегда учиться, а заодно не пить пиво и водку. К концу моего первого года работы я получал 250–270 рублей. Сказочные деньги для восемнадцатилетнего парня.

Армия прошла мимо. Клеймо «не годен». Я ревел в голос прямо в военкомате. Мою авантюру с закапыванием атропина в глаза разоблачили, я был наивен. Я умолял окулиста, но…

Я остался на заводе. На целых пять лет, как потом выяснилось. Зарабатывал уже около 300 рублей, тратить деньги мне было совершенно некуда, и я стал ездить по выходным на экскурсии в областной центр и в Москву. Музеи, театры — оказалось, что это бывает интересно. Из цеха меня перевели в опытно-исследовательскую бригаду. Уже не простой перебор двигателя, а попытка разобраться в причинах типовых неисправностей и выявление конструктивных недостатков. Поступил заочно в автодорожный институт. Нас таких было двенадцать человек на заводе. Одну сессию мы проводили в Москве, на вторую преподаватели приезжали к нам. «Мы рабочие люди, нам некогда». Так рассуждал наш старший, никто ему не перечил. На нашу местную сессию мы скидывались по четвертному. Кто-то из преподавателей был принципиален, кто-то ставил зачёты просто так, а кто-то и брал подношения. А однажды…

Ей было лет 30–35. Преподавала она то ли метрологию, то ли госстандарты. Старший подошёл ко мне и сказал, что нам всё поставят, только надо ей организовать «культурную программу». Дальше старший замялся и что-то мямлил про то, что они все семейные и только я холостой. Мне выделили сто рублей денег, ЗИС-110 с путевым листом на «обкатку», модный широкий галстук, пачку известных резиновых изделий. Товарищи подготовили баню и комнату на загородном полигоне. Я справился. На «отлично».

Психанул я через неделю. Бросил ненужный институт и решил, что смогу не допустить такого «образования», если лично пойду учить. Почему физмат? Потому что учителя математики больше других предметников работают с детьми. Год я готовился. Было очень тяжело, но мотивация творит чудеса. Это я запомнил. Нет, самостоятельно дойти до всего в алгебре — проблематично. Мне помогала соседка, инженер химкомбината. Я пробовал обратиться к своим школьным учителям, но в ответ было многозначительное «мы же тебе говорили». Это я тоже запомнил и никогда не злорадствую и не афиширую неудачи и прозрения своих учеников.

Я поступил. Учился хорошо, на последнем курсе отказался от аспирантуры — хотел учить, а не философствовать на эту тему. Мой родной город меня не дождался: за время учёбы я познакомился иногородней девушкой, женился. После выпуска уехал работать по месту жительства жены.

К тому времени она родила ребёнка. Моя первая зарплата — 114 рублей, сравните с моими доходами на заводе. Впрочем, лично для меня оказалось, что не в деньгах счастье. В чём? Уклонюсь от ответа на этот вопрос, это глубоко личное. Нет единого счастья, единой цели в жизни и единого мерила успеха. Люди разные, и это правильно. Главное — оставаться человеком. Не пошла алгебра — да бог с ней! Ты пытался, я видел, мы с тобой подобрали посильные тебе задачи, ты смог сделать какой-то минимум, который государство включило в стандарт. Молодец. В большинстве профессий алгебра не нужна, но ты был честным, ты боец, где-нибудь ты пробьёшься и станешь уважаемым человеком. Сколько их таких было только среди моих выпускников! Бизнесмены, чиновники, артисты и просто хорошие люди.

Но есть другие. Это они покупают «решебники», просят срочной помощи на контрольной через интернет. Это они прикрывают свою лень ненужностью предмета, они ставят учителю вопрос: «А ты сам кто такой?» У них нет проблем, им папа всё купит. Они готовы жаловаться, доставать справки, врать, скандалить и провоцировать. Неприятно это видеть у десятилетнего ребёнка. К сожалению, родителей в большинстве случаев всё устраивает. Без помощи родителей учитель почти бессилен. Вот и формируется мина замедленного действия. Эти дети тоже вырастают в бизнесменов, чиновников и т. д., но есть разница. Они с детства плевали на интересы государства, они с детства привыкли обожать только себя. Пусть живут, ничего с этим не сделаешь, однако противно.

Честность, исполнительность, трудолюбие — эти идеалы я старался привить на своих занятиях. Научить быть человеком. Предметы? Да, конечно, и предметы. Может быть, немного не с тем акцентом. Что такое геометрия? Это аксиоматический подход, развитие логики, умения строить доказательные выводы. Прямые, треугольники и прочие пирамиды — это шелуха. Что такое физика? Это развитие критического рационального мышления. Верить в науку, признавать свои заблуждения. Для общего развития иметь представление о природе, чтобы не вдаваться в дремучую мистику. Расчёт тангенциального ускорения — это на любителя или на будущего инженера. Что такое алгебра? Это развитие абстрактного мышления. Больше ничего, остальное — шелуха. Вот так как-то и получалось. Было здорово, но хватит. Устал, возраст, здоровье, моральная опустошённость.

Зря ли я прожил жизнь? Я считаю, не зря, но каждый из вас имеет право на свою точку зрения. Однако же распространять её как истину в первой инстанции… Не уверен.

Ну, спасибо тебе огромное, поборник прекрасного! Из-за таких ярых борцов, идущих по жизни с лозунгом: «Макияж всем и каждому, и пусть никто не уйдёт обиженным!», моя пятнадцатилетняя дочь, познающая все «прелести» полового созревания (расширенные поры, нос в чёрную крапинку, прыщики, вылезающие к месячным), вообще отказывается выходить из дома, не обмазавшись штукатуркой.

Мы обращались к дерматологам и косметологам, потихоньку восстанавливаем измученную кожу подростка, натерпевшуюся от тональных кремов, прыщики начинают проходить, уже остаются буквально один-два… А потом какой-нибудь такой вот борец (как ни странно, среди обоих полов вас достаточно) скривит недовольную физиономию или ещё и ляпнет что-нибудь вслух. Дальше слёзы, истерика — и снова куча косметики, наглухо забивающей поры, и процесс лечения можно начинать по новой.

Уже всеми возможными способами пытались объяснять дочке (и я, и муж, и врач-дерматолог), что надо перетерпеть и долечиться, но помогает — увы! — ровно до первого уже упомянутого мудака (да, за это слово мне сейчас совсем не стыдно). Как известно, подростки — самая непрошибаемая категория людей, переубеждать их очень сложно, и «своих» они слушают гораздо меньше, нежели людей посторонних.

Так что в следующий раз, когда увидите девушку, все лицо которой будет в шрамиках от подростковых прыщиков на лице, подумайте, не такой ли урод виноват.

С самого раннего осознанного детства я «заболел» авиацией. С годами моя страсть становилась сильнее, и в выборе профессии на всю жизнь сомнений не было никогда. Я твёрдо и осознанно решил: стану пилотом.

Последние классы я готовился к поступлению в наше Ульяновское училище, усиленно готовился к экзаменам, брал дополнительные уроки у репетитора — и не прошёл медкомиссию. Знаете, что самое смешное? Я пробега́л тогда километр за три с небольшим минуты, отжимался в минуту шестьдесят пять раз, спокойно двадцать раз подтягивался, зрение было — единица на один глаз и 0,9 на второй. Я увлекался скоростным катанием на велосипеде (тут у меня рекорд вообще приближался к двумстам километрам за день). Если честно, я было здоровее огромного числа ребят, которые проходили комиссию со мной, и уж тем более — пятидесятилетних пилотов с пивными животами, которые встретились в очереди к врачам. Меня завернул окулист, который требовал строго единицу на оба глаза, ни больше ни меньше. Я просто попал к ней под вечер. Может быть, ей не хотелось возиться, может быть, хотелось взятку — я не знаю, не могу сказать теперь.

Оставался шанс на центральную комиссию, я даже пропил курс «черники-форте», но чуть-чуть не успел. Меня забрали в армию, к которой я, естественно, оказался годен чуть более, чем полностью. На просьбу отправить поближе к авиации меня почему-то послали к психиатрам, которые задавали тупые вопросы: «Вы что, считаете себя космонавтом?» — а потом записали в танковые войска.

По возвращении я попробовал ещё раз, и меня ещё раз завернули уже на ЦВЛЭКе, после чего прямой путь в авиацию мне оказался закрыт. Оставался один путь: заработать два с половиной миллиона, уехать за рубеж, там отучиться, вернуться и пойти на комиссию не как абитуриент, а как действующий пилот — там требования помягче. А дальше — либо заработать ещё больше и летать в авиаклубе за деньги по выходным, либо пройти через весь ад бюрократии, сделать валидацию зарубежной лицензии, устроиться на заочку в Питер и попробовать всё же связать с гражданской авиацией свою жизнь.

Сейчас мне двадцать девять. Я работаю менеджером в крупной торговой компании, у нас сеть магазинов по всему городу. Я одинок. Я снимаю себе квартиру подешевле. Я ненавижу свою работу. Но больше всего меня задолбало отношение ко мне.

— Что ты всё со своими самолётиками? Вон Вася из твоего класса уже двойню в коляске выгуливает, а у тебя нет девушки. Почему бы тебе не поступить, как все нормальные люди? А ты всё витаешь в облаках своих…

А я ведь почти сломался, особенно с такой поддержкой. С извечными упрёками: «Остальные люди же как-то живут, не заморачиваясь на какие-то детские мечты…» Но всё ещё и не оставляю надежды бросить свою работу и подработку однажды, скопив те необходимые два с половиной миллиона. Я ведь потому и экономлю на всём: на вещах (ношу тряпки, пока совсем не развалятся), на развлечениях (никаких тусовок с друзьями, отпусков и прочего), на престиже (никаких безделушек, машин, айфонов, как у коллег).

Эта экономия стоила мне двух девушек. Какие отношения, если мужик ничего не приносит в дом, об ипотеке речи не идёт, об айфонах, ресторанах и шубах с брильянтами и подавно, а ещё он на год на учёбу свалить собирается?

Отдельно мне «доставляют» разговоры про эзотерику, которые практикуют девчата из моего отдела: «Нужно материализовать в подсознании свои желания», «Достаточно лишь захотеть и действовать, и всё сбудется». Я гоню от себя очевидное, но… боюсь, что не сбудется. Ибо за последние десять лет происходило разное — и острые разговоры с семьёй, и угрозы лишить меня наследства, если срочно не подарю всем внуков, и разрыв отношений с девушками, и осознание того, что с учётом съёмной квартиры и жратвы у меня получается копить по 5–7 тысяч в месяц. Такими темпами я скоплю необходимые миллионы через тридцать лет, в том возрасте, в котором капитаны уходят на пенсию. Что экономия на жратве даёт свои плоды в виде гастрита и лишнего веса, что подработка редактором и постоянное просиживание задницы перед монитором ухудшает моё зрение, что у меня сейчас чуть больше миллиона — это только половина необходимого, а если я ещё больше напрягусь и скоплю по-быстрому, то с полностью убитым здоровьем просто не пройду даже облегчённую версию комиссии.

И ещё достал пофигизм, который меня окружает, и государство, которое гордо именует себя современным, цивилизованным, но ломает судьбы таких, как я, мальчишек идиотскими и полностью устаревшими требованиями (не секрет, что зарубежный medical проходится за час, и в анус, и в глотку там никто не заглядывает, и в очках там летают, и в линзах, и высшее техническое образование не требуется). Никакие банки и друзья в долг дать не могут без гарантий своей выгоды. Никому вообще нет дела до какой-то детской мечты. Я даже понимания не нахожу, мне выплакаться некому, ибо все разговоры быстро заканчиваются банальным: «Да забей, засунь своё хобби себе поглубже и живи, как все!»

Живу. Проклиная свою работу и свою жизнь, проводя досуг за симулятором на компьютере. Отдельные индивиды ставят диагнозы: «Чувак, у тебя депрессия просто, вот, начни в свой тридцатник пить антидепресанты, и так и живи на них!»

Если честно, я скатился до государственной лотереи, в которую за два года скинул около тридцати тысяч рублей. У меня осталось два-три года, после которых будет откровенно поздно. А самое обидное, что и мечта, в общем-то, благородная: заниматься общественно полезным делом. Не разжиться какой-нибудь бесполезной в своей дороговизне штучкой-дрючкой. Но оказывается, что мы живём в таком мире, в котором иногда самые хорошие, добрые, благородные и достижимые мечты не сбываются.

Иногда до ощущения задолбанности не хватает одной-единственной истории. Для меня «пинком» стала история о виктимности. Действительно, есть люди, позиционирующие себя жертвами. Им хочется причинять боль, и это где-то на уровне инстинктов. Но речь пойдёт не совсем о них.

Конец лета. Тихий вечер, около девяти. Пятница. Народ мирно отдыхает. В соседнем парке гуляют парочки, мамочки с колясками торопятся домой, дорога уже разгружена, автомобилей почти нет. Я гуляю с псом рядом с домом. Тихо, тепло. Благодать! Пёс залез в кусты. Не то нашёл что, не то нужду решил справить. Я стою на тротуаре. В одной руке поводок, другая в кармане — привычно сжимает перцовый баллончик. Оборачиваюсь — метрах в тридцати идёт человек. Ну, идёт и идёт себе, мне-то что. Я стою к нему полубоком. Поравнявшись со мной, человек внезапно хватает меня за зад. Потом делает пару шагов, оборачивается и ухмыляется мне. Мол, смотри, как я крут, детка! Я вытаскиваю из кармана руку с баллончиком и крою матом мудака, после чего последний, то ли ожидая другой реакции, то ли что, даёт деру. Баллончик я не использовала. Пёс вообще ничего не успел понять: все случилось за пару секунд. Я даже лица незнакомца не запомнила. Помню, что таджик, лицо вытянутое, на нём куртка на два размера больше, серая бейсболка. Сколько таких у нас в городе? Десятки.

Вернувшись домой, почувствовала, как отпустило, разревелась от омерзения и жалости к себе. На следующий день не хотела выходить из дома и ещё некоторое время чувствовала себя крайне паршиво.

Дорогой автор истории про виктимность, вот я уверенный в себе человек. Я ношу перцовый баллончик, да, потому как улицы полны бродячих собак и прочего ужаса. Я гуляю по ночам. Я никогда никого не боюсь и прошу меня не провожать, потому что «ну что со мной случится рядом с домом и кому я нужна?». Как, по-вашему, в момент инцидента я чувствовала себя жертвой? Или я вела себя как жертва? Ни то, ни другое. Так почему на меня в буквальном смысле напали?

Недавно на этом сайте я прочитала историю о том, как автор оправдывает общество, стремящееся защититься от любой угрозы путём объяснения самому себе причины возникновения той или иной ситуации. Так вот, по мне, он был абсолютно прав. Ибо для себя я подобное могу объяснить единственным способом.

Я не гуляла одна ночью на безлюдном пустыре.

Я не выглядела как проститутка, на мне были те самые пресловутые джинсы и чёрная толстовка типа «Смоленский трикотаж».

Я не вела себя вызывающе.

Я не ржала, как лошадь.

Не разговаривала по телефону.

Не продавалась на улице.

Мы с тем товарищем не знакомы, и ни один мой знакомый не позволит себе такого.

Я просто гуляла с собакой. Я тихо стояла на тротуаре и никого не трогала.

Мудак так сделал, потому что мог. Вечер, одинокая девушка с собакой. Почему бы и нет? Могу же? Значит, сделаю!

Таких историй я знаю массу.

Подругу зажал в угол маньяк. Чёрт знает, что хотел. Просто держал где-то в подворотне несколько часов. Держал по древнейшему праву силы. Потому что мог. К счастью, всё закончилось хорошо, она убежала. Он ей вдогонку ещё орал, что она дура.

Другую подругу облапали на улице. Подруга отвесила товарищу пощёчин и мата. Тот тоже, убегая, орал, что она дура и сумасшедшая.

Ещё одной знакомой повезло меньше. Её пустил по кругу собственный брат. Но там совсем жуткая история, которая имеет отношении скорее к теме домашнего насилия. Но тот тоже мог, поэтому девушка, а теперь и молодая женщина, вынуждена раз в несколько месяцев посещать психолога.

Девочек оскорбляют на улицах. Хватают за руки, за ноги или одежду (в лучшем случае), дёргают за волосы и всячески вторгаются в личное пространство. Молодых людей провоцируют на драку, даже если они просто идут по проспекту со своими девушками с романтического ужина. Нападают, бьют, унижают, насилуют, увечат.

Я не знаю, что в головах у таких людей, и не хочу знать, потому как там, видимо, психиатру работы непочатый край. Я не хочу думать, сколько девочек и мальчиков вот так получили психологическую травму на день, неделю или на всю жизнь. Сколько их, не расстающихся с баллончиками и электрошокерами, боящихся собственной тени, оборачивающихся на каждый шорох, не имеющих возможности вести полноценную личную жизнь. Пострадавших не оттого, что они не так оделись, не так себя вели, не так стояли, не так смотрели, имели не ту энергетику, а просто потому что им встретился такой же «щипач», насильник или грабитель.

Дело не в том, какую одежду ты надел или какого цвета у тебя волосы. Не потому, что ты тряпка, ощущающая себя жертвой. А потому, что всегда были есть и будут люди, которые делают пакости, потому что могут, из-за которых потом появляются те самые жертвы из недавней истории. Точно так же, как всегда будут насилие, коррупция, жестокость и прочие прелести жизни. Просто стоит иметь в виду, что никто ни от чего не застрахован.

Собственно, это и задолбало.

Есть такое выражение: «Не стыдно не знать, стыдно не пытаться узнать». В моей семье его очень любят повторять. А меня оно задолбало. Чем это? А своей показушностью и неискренностью.

— Бабушка, научи меня жарить картошку.

— Зачем тебе, Светочка? Ты ещё маленькая, тебе ещё рано готовить, обожжёшься, порежешься. Вот будет тебе шесть лет — научу, всему научу.

Мне шесть лет.

— Бабушка, научи меня жарить картошку.

— Светочка, что ж тебе не терпится, а? Вырастешь — наготовишься. А пока радуйся, что тебя делать ничего не заставляют, да спасибо говори: меня вот с семи лет на колхозные работы гоняли…

Мне семь лет.

— Бабушка, научи меня жарить картошку.

— А чего, и научу. Чё там учить. Бери да жарь!

— Э-э… А как?

— Ну и как тебя учить, такую кулёму непонятливую?

Мне восемь лет.

— Света, скоро мама с папой домой придут. Я в поликлинику, а ты пока поджарь им картошки.

— Я не умею, бабушка.

— Ну ты даёшь! Такая здоровая, а простых вещей по кухне сделать не можешь. Кто ж тебя замуж возьмёт такую? Ни на что толку нет! Молодёжь… (Бабушка, ворча, скрывается в дверях.)

---

Первые дни в новой школе. Я учусь в пятом классе.

— Дети, у кого-нибудь есть вопросы по теме урока? — вопрошает учительница.

Я поднимаю руку. Мои первые четыре класса прошли в сельской школе, в классе где было 20 человек. Школа — дом родной, учительница — милейшая женщина.

— Света, ты не поняла? — поднимает брови домиком Марьванна, моя новая классная. — Что же тебе не ясно?

— Мне не ясно, — бодро отвечаю я, — как вот из этого получается вот это.

— Света, но я же всё подробно объясняла. Ты не поняла, а просто не услышала. Так и скажи, что прохлопала ушами половину урока.

Класс радостно смеётся над выражением «прохлопать ушами». Учительница, распаляясь всё больше, читает вдохновенную лекцию на тему «как важно быть внимательным на уроках». Непонятный мне момент объяснить даже не пытается. Я сажусь на место. Красная как рак, осмеянная учителем и одноклассниками, так и не понявшая урока. А родители потом удивлялись: что это в новой школе доченька скатилась с пятёрок-четвёрок на тройки-двойки?

Я научилась не задавать вопросов. Лучше я промолчу, а потом тихонько погуглю, кто написал это произведение, чему равно лье, где ставится ударение в сложном слове, чем получу от отца презрительное:

— Бестолочь! В твоём возрасте не знать таких вещей! Вот я в твои годы…

И так всегда, и так во всём. «Стыдно такое не знать!», «Объяснять не буду, это и так понятно!», «Это все знают!», «Ты что, из леса?» Да, мать вашу, из леса я, из леса!

---

Я выросла. В старших классах сама наверстала любимый предмет по учебникам, не задавая учителю лишних вопросов. Я самостоятельно выучилась шить и готовить с помощью книг и интернета. Я сама научилась краситься и следить за волосами, кожей и фигурой. Да, при живых маме и бабушке я училась этому сама. Потому что сначала было «тебе рано», потом «мне некогда», потом «уже поздно»…

Это не отшибло у меня любовь к учёбе и тягу к знаниям. Я окончила универ, учусь в аспирантуре, играю в интеллектуальные игры. Вот только каждый раз, когда мне надо у кого-то что-то спросить (даже дорогу у прохожего), я совершаю маленький подвиг. Для меня это сложно. Правда.

Так что, ребята, которые продавцы-консультанты, которые репетиторы по редким языкам, которые фитнес-тренеры, кондукторы, врачи, косметологи, преподаватели и прочие! Прежде чем презрительно фыркнуть: «Как можно такое не знать!» — присмотритесь. Может, это я перед вами стою?

Я молодая женщина. У меня семья. Дитя двух лет, супруг моложе меня на три года, хорош собой и все дела. Я работаю. Плодотворно и успешно. Но работа моя связана с большим стрессом. Помимо неё я за последние полтора года решила проблему с жильём, помогаю родителям, слежу за ребёнком, домом и прочим. У меня прекрасный муж, но инициативный камрад в семье — я. Я рулю отпусками, машиной, садиком, квартирой и прочим.

Я беру на себя ответственность. И раз в полгода говорю о том, что еду в отпуск.

Я еду в отпуск — не трахаться с турками, арабами и прочими представителями мужского пола. Не флиртовать направо и налево, не нажираться в салат (я умею пить алкоголь и держать себя в руках). Не кидаться ночью голой в море, не водить в нумера мужиков, не бросаться трусами в окно, не кидаться на людей.

Я еду отдыхать. Молчать. Спать. Читать. Читать, @#$, книги. Я пашу по 12–14 часов, я успеваю всё и везде — но я не успеваю читать, и для этого мне и нужен отпуск.

Я еду просто лежать и жрать приготовленную для меня пищу. Я еду отдыхать и не думать о том, что поест ребёнок, а как бы он не упал, а как бы не утоп. Раз в полгода мой муж даёт мне возможность этого не делать. Я это заработала. У меня нет выходных, нет праздников. Раз в полгода, а то и раз в год у меня бывает отпуск.

Я хочу лежать тихо, как дрова. Возможно, иногда плакать или смеяться, прослушивая свой плейлист или читая эсемески из дома.

И если хоть какая-нибудь морда ещё хоть раз скажет, что я езжу туда за чем-то другим, или предположит, что мой добрый муж остаётся с ребёнком в то время, как я чпокаюсь на курортах направо и налево — я этого человека придушу своими же крепкими маленькими ручками.

Потому что задолбали вы своими стереотипами, идиотские вы создания без мозгов.

Доброго всем. Я мама четырёхлетнего пацана, и меня люто задолбал социализм детских площадок.

Кто мне объяснит, почему мой ребёнок или чей-то ещё обязан делиться своими игрушками с другими детьми? Что за дебилизм? Кому обязан? Вам, мамашка истеричного создания, которое и в пять лет не понимает разницу между своим и чужим? Хорошо, он даст вашему сыну свою игрушку, а вы вот давайте мне свою сумку — я там посмотрю, чем вы со мной поделиться можете. Что, не нравится? Не понимаете, с какой такой стати вы должны мне давать свою сумку? Она ваша? Ну и что! А как же «делиться надо»? Раз надо, делитесь!

Заметьте: мой ребёнок никогда без спросу не возьмёт чужую вещь, всегда спокойно примет отказ. Он понимает, что это не его и решать не ему. Да, он не каждую игрушку и не каждому даст. Он не терпит, когда его вещи берут без спроса, и он даст за это вашему ребёнку в бубен. И да, отныне я не буду его за это ругать. Интересно, если я сейчас сяду за руль вашей машины и поеду в далёкую даль, что будете делать вы? Ах, то машина, а это электромобиль? Для ребёнка ценность одинакова, да и электромобиль — недешёвая вещь. Вы же не можете себе позволить купить его своему сыну? Я задолбалась просить вас не сажать ребёнка на наш электромобиль. Ах, ему хочется? Ну, купите и катайтесь до посинения. Это же не машина.

Не надо говорить и объяснять моему ребёнку, что вы когда-то давали ему поиграть что-то там. Во-первых, он этого уже не помнит, во-вторых, вы делали это добровольно и не в обмен. Он не способен ещё этого ни понять, ни вспомнить. И да, вот прямо сейчас, пока вы тут ему что-то объясняете, он даст вашему отпрыску в бубен, и я не позволю вам за это на него орать. Это его вещь.

Девочка шести лет, тебе захотелось внезапно поиграть в песок, а лопатки и ведра нет? И тут ты, видимо, решила, что отобрать у трёхлетки проще, чем сходить домой. Ты же больше и сильнее. А вот ни фига — и ты уже бежишь в слезах к папе, забыв о том, с чего всё началось. Благо папа адекват и всё видел.

Ах, мамочка полуторалетки, вам так понравилась наша машинка? Вы маленькие и у вас истерика? И поэтому мой сын должен дать машинку вашему сыну поиграть? Ни фига. Не должен. Захочет — даст, и никак иначе. Не даст — ваши проблемы. Он в полтора года чужое не просил и не брал без спросу. Как так? А очень просто: ему это спокойно и методично объясняли. Терпели его истерики, пока он не понял, а не искали способ избежать истерик за счёт других.

Подобные истории происходят каждую прогулку — и не по разу. Уважаемые родители, учите детей уважать чужую собственность с младых ногтей! Задумайтесь о том, что во взрослой жизни никто не будет обязан делиться с ними. Дети — те же маленькие люди, у них есть любимые вещи, есть друзья и есть характер. Я уж молчу, как от ваших детей воют врачи. Их совсем не радует, когда ваш ребёнок начинает хватать с их стола всё, до чего дотянется. И много кому ещё это не нравится. Вы же не отдадите свой кошелёк первому встречному просто так? Или свою машину? Квартиру?

А пока я задолбалась. С уважением, мама драчуна.

Недавно по заголовкам новостных сайтов пронеслась новость о смерти молодой девушки. Очень многие узнали в ней свою подругу или знакомую, и, поскольку девушка была человеком очень светлым и искренним, каждый посочувствовал горю родителей, потерявших ребёнка, и горю друг друга.

То, что девушка была, что называется, ЛГБТ, мгновенно осветила одна весьма популярная газета. Особой информации к ужасной новости это не прибавило, но перчику — да.

И тут вылезли они — ваши, господа, дети. Да-да, ваши, которым вы «не хотите объяснять, почему две девушки на улице целуются». Ваши, которые «не должны считать, что это нормально». Ваши абсолютно нормальные, хорошие, человечные, воспитанные в правильных православных семьях дети, традиционные до не могу, патриоты, надежда страны, которую вы ненавидите, не смотрящие порно и уважающие старших, свободу слова и личность.

Знаете, что они сказали? Они потратили силы и время своей драгоценной жизни, чтобы зайти на страницу мёртвой сверстницы и написать там: «Сдохла, сучка». Они пришли потоптаться по трупу живого для всех друзей и родных человека словами, оскорбительными даже в мыслях. Они заставили рыдать снова и снова за последние несколько дней её родственников и людей, которые помнят тепло её рук, свет глаз и позитив, который она несла в этот мир. Они сказали, что «таких» прирезать легко, «как собаку».

Знаете что, уважаемые, вашу мать, родители? Растите своих ублюдков, растите так, как считаете нужным. Пусть они глумятся над трупами, пусть режут собак в подворотнях и пусть блюют на страницах мёртвых людей той грязью, которая кишит у них внутри.

Единственное, чего я пожелаю вам — видеть и слышать всё, о чём они говорят, и не сметь отводить глаза. Потому что это ваши творения.

Задолбали мамаши, воспитывающие из своих отпрысков болезненных инфантилов. Точнее, не так: пусть бы воспитывали, как хотят, если бы не лезли ко мне.

Началось всё во время беременности.

— Ты зачем с пузом гуляешь?

— Весна, погода отличная — почему нет? Воздухом дышу, на цветочки смотрю.

— Лежать надо! Ребёнку опасны физические нагрузки!

Видимо, с первого дня беременности мне надо было залечь на диван и выносить мозг мужу — вот это было бы правильно. И тоннами пить лекарства, чтобы у ребёнка не было кислородной недостаточности.

Июль. +30. Ребёнку два месяца. Гуляем в парке. На мне — невесомый сарафанчик, на нём — лёгкий бодик.

— Ой, а кто это у вас там?

Действительно, кто бы мог быть в коляске?

— Ребёнок.

— Ему же холодно! Он же без шапки!

Восьмой советчице не выдержала, ответила, что она вроде как тоже без шапки и шубы — и вроде ничего, не мёрзнет.

Три месяца, посещение районного педиатра: взвешивание, измерение.

— А в кого это он такой смугленький? Папа, наверное, совсем тёмный?

— Нет, папа — блондин. А он загорелый просто: вот смотрите, в складочках кожа белая-белая.

— Да ну, где он мог загореть в таком возрасте?

— Ну, мы гуляли много и на дачу ездили.

— Вы его что, голым держали?!

— В жару на даче? Да, вообще-то.

Смотрят как на врага народа, пожалевшего денег ребёнку на одежду. Только что в ювеналку сразу жалобу катать не побежали.

Пошли на грудничковое плавание в бассейн. Ребёнок счастлив. Рассказываю, что у нас в городе такое есть, приятельнице, у которой дочь старше на пару месяцев.

— Да ты что?! Он же там простудиться может!

— Там вода 34–35 градусов.

— А на улицу потом с мокрым ребёнком?!

— Вытерла хорошо, посидела там полчасика — у них очень уютная комната с игрушками специально для этого. Зимой подольше можно посидеть, чтобы точно не распаренного вести.

— Нет, у меня брат в 15 лет занимался в бассейне — в итоге заболел гайморитом. Я над своим ребёнком так издеваться не буду! А ты сумасшедшая!

С ужасом жду комментариев от дам, чинно высаживающих на скамейки своих трёх-четырёхлеток (по весу уже приближающихся к моим 50 кг), когда мой ребёнок начнёт бегать, кататься на роликах и заниматься прочими опасными в плане разбивания коленок вещами.