Я часто наблюдаю, как совсем безобидные детские увлечения натыкаются на непонятное противодействие со стороны родителей.

Родители моей подруги рвали и уничтожали её рисунки, в её отсутствие забрали и продали гитару: мол, дурью маешься вместо того, чтобы учиться.

У коллеги родители изымали всю литературу по программированию, уничтожали правдами и неправдами устанавливаемые на компьютер компиляторы и исходники программ. «Он же свихнётся!»

А я с младенчества увлекался электроникой. И если сначала всё было хорошо, то однажды я вернулся со школы и обнаружил, что куда-то пропало всё — детали, инструменты, паяльник, тестер и даже с таким трудом привезённый с другого конца страны осциллограф, который мне подарил родственник-радиолюбитель. Родители, как оказалось, очень боялись, что я спаяю что-нибудь не то, и их посадят.

И вот сейчас еду, а напротив меня две тётки. Одна жалуется другой на то, что сын слишком много читает; мало того, она нашла у него тетрадку, где он пишет фантастические рассказы про другие планеты. Надо, наверное, вести его к доктору…

А потом все жалуются: почему их выросших детей интересует только спиртное?

Когда тест на беременность показал две полоски, ты повёл себя вполне достойно: сумел справиться с выражением лица и вместо того, чтобы сбежать вприпрыжку, чего тебе очень хотелось, просто честно заявил, что тебе надо всё хорошо обдумать. Сейчас мне стыдно это вспоминать, но я сама поначалу не особо хотела ребёнка. И если бы не врачи, напугавшие возможностью бесплодия, наверное, сделала бы аборт.

Когда спустя дне недели «обдумываний», которые я провела в бегании по врачам и литье слёз по тебе, ты позвонил, я была на седьмом небе от счастья. Если ты помнишь, я очень тебя любила. Ты привёз меня для «серьёзного разговора» к себе домой, где уже ожидали твои родители, и объявил своё решение: мы сдадим анализ ДНК, и если он покажет, что ребёнок действительно твой, то будет свадьба. Именно в этот момент я поняла, что не хочу за тебя замуж ни за какие коврижки. Просто потому, что если бы ты любил меня хоть чуточку, то не заставлял бы краснеть перед твоими родителями и не на секунду не усомнился в моей верности. А жить, играя в одни ворота, я не хочу. Конечно, мой отказ от этой безумно унизительной процедуры ты и твои родственники восприняли как признание в измене. И тот факт, что я не какая-то там подцепленная в клубе на ночь девочка, а твоя девушка на протяжении уже почти трёх лет, ничего не значил. Впрочем, мне действительно было уже всё равно: я не собиралась подвергать опасности своего ещё не рождённого ребёнка (а анализ околоплодных вод всегда связан с риском) только для того, чтобы кому-то там что-то там доказать.

Я пообещала никогда тебя не беспокоить и очень попросила сделать то же самое тебя. Но моему сыну уже год, а ты и твои родственники никак не забудут к нам дорогу. Да, я поставила в свидетельстве о рождении прочерк в графе отцовства и не собираюсь это менять. Не хочу, чтобы ты потом мог как-то повлиять на нас с сыном, например, запретив ему выезжать за границу. Мне ничего от тебя не надо. И не надо пытаться купить встречи с сыном через обещание алиментов и наследства. Неужели ты правда считаешь, что если бы я хотела что-то от вас получить, то постеснялась бы обратиться в суд?

Да, я считаю, что лучше никакого отца, чем такой. Если ты тогда смог вытереть ноги об меня, не считаясь ни с моими чувствами, ни просто с общечеловеческой моралью, что помешает тебе проделать то же самое с ребёнком? А ведь ему пережить тот факт, что он вдруг стал не нужен, будет гораздо тяжелее, чем мне. И это не бабская месть, как ты говоришь, это банальный страх. Мой лимит веры в твои обещания закончился.

Пожалуйста, убери от меня свою мать. Когда она набрасывается во дворе с сюсюканьем на коляску, мне хочется ударить её чем-то тяжёлым, желательно насмерть. Если бы её действительно интересовал внук, она бы с самого начала им интересовалась. Когда я лежала почти всю беременность на сохранении. Когда я рожала 19 часов, когда лежала в послеродовой инфекционке с осложнениями, а малыш находился в другом отделении, и посмотреть через дверь на него ходила моя мама. Но нет, все тяжести твоя мать предпочла пропустить, её интересует только поагукать и покачать коляску с мирно спящем младенцем. А это я с огромным удовольствием делаю сама.

И не надо угрожать мне принудительным установлением отцовства через суд. Опять-таки, если бы ты действительно чего-то хотел, то это были бы действия, а не слова. А пока тебе просто обидно, что я не сломалась, не стала тащить такого завидного жениха в загс, подталкивая пузом и не донимаю тебя ночными рыданиями в трубку. И ты меня задолбал!

Работаю в детской онкогематологии. Мамы-вегетарианки, как же вы задолбали!

Приходит мама на приём. Ребёнку четыре года. Анемия. Жёсткая. Куча нарушений. Мамаша с глазами трясущейся овцы умоляет положить побыстрее, помочь: мол, ребёночек долгожданный, беременность наступила не сразу, ждали, надеялись…

Не буду уходить вглубь медицинской специфики. Короче, очаровательная девчушка — наш пациент. Опрос, анамнез, генетика… Вроде всё в порядке, мама-папа-бабки-дедки без нарушений по этой линии. И тут выясняю: мама — вегетарианка. Мнётся, жмётся, на вопрос, ела ли мясо во время беременности, отвечает:

— Да, иногда…

— «Иногда» — это как часто?

— Ну там… Рыбу и курицу раз в неделю точно.

Очень хочется спросить её в лоб: ты, рыба с холодной кровью, курица без мозгов, ты подписала приговор ребёнку, понимаешь ты это? Потому что только три из ста малышей уйдут с ремиссией и не придут к нам через пару лет повторно.

Тебе жалко телёночка — коровьего ребёночка? А своего ребёночка тебе не жаль? И я ведь даже муженьку твоему не смогу на приёме сказать, что его глупая жена тешила своё самомнение: ах, она хорошая, она цыплёнка жалеет, и потому его дочь больна, больна, понимаете? Тяжело и на всю свою жизнь. Ибо есть понятие медицинской тайны и этики. Потому что надо есть красное мясо, когда ты беременна, пусть тебя тошнит от него. Но ты носишь ребёнка, который не повинен в загибах твоей куриной извилинки, а мозгов у тебя нет, она одна. И ты одна останешься: надеюсь, мужик твой додумается, почему его дочурка — инвалид ещё с начала своей жизни.

Просто ненавижу таких мам.

Мы вместе с моих 18 лет. Большую часть этого срока я хотела за тебя замуж.

В 19 я хотела замуж, потому что меня прессинговала семья. Потому что «положено», потому что «пора», потому что неприлично девушке жить с мужчиной просто так.

В 20 я хотела замуж потому, что ты попал в реанимацию, и за неделю я просто извелась, выпрашивая у медсестёр за взятки хотя бы обрывки информации. Потому что я тебе никто — и вообще, иди, девочка, отсюда, здорового найдёшь.

В 21 я хотела замуж потому, что узнала о беременности перед началом пятого курса и столкнулась с категорическим неприятием со стороны ректора. Меня напрямую отказывались отпускать в академ, придирались к каждой букве в любой справке, назначали мифические «комиссии», которые вечно срывались — словом, выпили немало крови. потому что ректор была женщиной старой закалки и категорически презирала рожающих вне брака.

Меньше чем через год, но всё-таки уже в 22, я очень хотела замуж. Беременность шла сложно, в какой-то момент возникла угроза моему здоровью, и я хотела, чтобы если — не дай боже — что-то случится, ты мог сразу же забрать ребёнка, не оставлять его в роддоме, а потом — в доме малютки до судебного подтверждения твоего отцовства.

В 23 я была матерью нездорового годовалого сына, не имеющей законченного высшего, работы и гарантий. У меня была комната в квартире, где я не жила, но финансово я находилась на полном твоём иждивении. Я очень хотела быть замужем, чтобы даже в самые поганые минуты не бояться, что обнаружу себя без денег и в доме, откуда съехала пять лет назад. Я никогда не сомневалась в тебе, но… Помнишь тот год? Ты, уставший как чёрт, и я, дуреющая от недосыпа и нервотрёпки.

Потом я хотела замуж в 24 (подозрение на тяжёлую болезнь у меня; обошлось), в 25 (снова прессинг семьи плюс «понимающие» взгляды молодых мамочек в саду и поликлинике), в 26 (ах, как сияли невесты, получая на свадьбы подарки от коллег и дополнительный отпуск, как радовались за них все окружающие!), в 28 (те же «понимающие» взгляды от мамочек, но уже в школе)… Но знаешь, с каждым годом всё меньше и меньше.

Сейчас мне 30. Мой сын уже ходит в школу, все детские проблемы вроде бы уладились. Я зарабатываю достаточно, чтобы в случае форс-мажора обеспечить и его, и себя. В порядке выкупа моей доли в родительской квартире брат подарил мне однушку в строящемся доме, к осени она будет готова. Окраина, конечно, но приятный район и рядом метро. Появившееся свободное время, опыт и уверенность сделали меня весьма привлекательной. Я уже не сопля 18 лет, не умеющая краситься, одеваться и восторженно заглядывающая в рот своему мужчине.

И тут он приходит — и через 12 лет совместной жизни, через 12 лет «штамп в паспорте — это не главное», «я люблю тебя и так» и «ты что, во мне сомневаешься?» внезапно хочет на мне жениться, бегом, срочно. А мне уже как-то не надо. Не нужен мне штамп ради штампа, а практическое применение ему сейчас… Зачем? Я всё научилась делать и так.

А чё, милый, ты мне не доверяешь?

Я вот уже восемь месяцев в больнице. Детское травматологическо-ортопедическо-ожоговое отделение. В отделении пациенты меняются достаточно быстро, мой случай — редкость. Да не суть дело, просто насмотрелась я на поступающих детей. Каждый пятый-шестой случай так или иначе связан с алкоголем.

Ещё в сентябре. Авария. Водитель был пьян и вылетел на встречку. Восьмилетней девочке оторвало руку. И всё. Крики от фантомных болей, осознание ущербности, постоянный болевой шок от перевязок — страшно даже представить. А уж ощущать всё это…

Мальчик. Три месяца назад. Ожоги на половине тела, лицо безнадёжно изуродовано. Пьяные придурки решили, что запереть ребёнка в сарае и поджечь — замечательная идея.

В моей палате лежала детдомовская девчушка. Милая, спокойная, добрая. Воровка, да. Несчастная воровка. Называла меня, всего на три года старше её, мамой. Её биологические родители в пьяном угаре проиграли квартиру в покер и вместе с десятилетним напуганным ребёнком оказались на улице. Их лишили родительских прав, девочку — в детдом. Плевать, что она голодает, что её домогаются такие же пьянчуги-воспитатели, что она ворует, чтобы поесть нормально. Плевать, что она, когда уезжала, плакала и цеплялась за меня, вымаливая раз за разом обещание никогда не прикасаться к водке. Вам на это плевать, чокнутые алкоголики?

Месяц назад в соседнюю палату привезли девочку. Четыре года. С переломом позвоночника, сломанными ногами и сотрясением мозга. А вчера в случайном разговоре двух врачей я услышала, что она ходить уже не сможет. Никогда. Мне, пролежавшей всего две недели без движения, было безумно сложно. Всего две недели. А она будет существовать так всю оставшуюся жизнь. Знаете почему? Да потому что её родители, пьяные идиоты, «весело провели время», выбросив собственного ребёнка из окна третьего этажа.

Переломы, ожоги, травмы физические и психологические, катастрофы, крушения и убийства. Разрушенные семьи и брошенные дети. Я не хочу жить в пьяном мире.

Люди! Вы люди же? Так какого чёрта вы пьёте эту пакость? От проблем уйти? Расслабиться? Оттянуться по полной? А как насчёт убить человека? Изнасиловать? Навсегда разрушить свои и чужие жизни? Да идите вы к Мерлиновой бабушке! И чем скорее, тем лучше.

На результат полюбуйтесь и скажите: оно вам надо?

Хочу поблагодарить всех собравшихся вчера на автовокзале Ярославля в 23:00 за полное равнодушие.

Спасибо тебе, товарищ полиционер, за то, что старательно изучал ассортимент ларька, пока группа пьяных уродов откровенно приставала ко мне.

Спасибо вам, бугаи на скамеечке, что с интересом изучали потолок, когда отморозки пытались меня облапать.

Спасибо вам, кассирши, с интересом смотревшие на то, как у меня пытались отобрать сумку с вещами и документами.

Спасибо вам, таксисты, за сальные шуточки, когда я в слезах выскочила на дорогу, отчаянно ловя попутку.

Я не знаю, чем я спровоцировала тех уродов, для которых, видимо наглухо застёгнутый плащ, усталое лицо без косметики и растрёпанные волосы — это очень сексуально.

Я просто хочу пожелать вам ночного звонка от вашего близкого человека — мамы, сестры, жены или девушки, — которая, рыдая в трубку, будет рассказывать о том, как её чуть не ограбили и изнасиловали в переполненном вокзале на глазах у кучи людей.

Задолбали равнодушные, считающие, что их и близких такое не коснётся.

Мой муж заболел. Серьёзно и надолго. Не знаю, когда выпишут из стационара, а после ещё будет долгое восстановление дома. Но история будет не о проблемах родной медицины — тут как раз всё оказалось не так страшно, как я опасалась. Меня до глубины души поразило отношение друзей и родных.

Первой ко мне подошла мама и как-то неуверенно попросила не бросать мужа, потому что он у меня, вообще, хороший. Не его мама — моя! Подобрав челюсть с пола, я ответила, что и не собиралась.

Когда всё более-менее стабилизировалось и появилось время на общение с друзьями, подключились подруги. От ненавязчивых попыток познакомить меня с неженатыми (да и с женатыми тоже) мужчинами до прямых вопросов, когда я подам на развод. Сначала мягко, а потом и агрессивно я отвечала, что не собираюсь ни разводиться, ни искать «запасной аэродром». Получила нотации про «русских баб — страдалиц» и про то, что «хороню себя заживо». Ага, прямо вот в этой кафешке и закопаюсь.

На приглашения сходить куда-нибудь выпить от пары моих неженатых приятелей, с которыми когда-то не сложилось, я уже прямым текстом отвечала, что сходить-то мы можем, но без продолжения. Оба, кажется, всерьёз удивились, если не обиделись, когда я уехала с этих посиделок одна.

Но последней каплей стал разговор с самим мужем. После очередного разговора с подружками я пришла к нему в больницу и прямым текстом спросила: «Ты тоже ждёшь, когда я уйду?» Он ответил, что хотя и надеется, что я этого не сделаю, но в общем-то поймёт, что мне нужен нормальный, здоровый мужик, что я не обязана… Думала, что добью его своими руками!

Мы вместе восемь лет, детей только планировали — ну, значит, отложатся эти планы на когда-нибудь. Почему я должна внезапно бросить человека, который любил и поддерживал меня все эти годы? Почему подобное действие считается нормальным поведением, а не чем-то, что с натяжкой можно понять? Я, честно говоря, в шоке от всего этого. Хочется перестать с ними общаться, но тогда придётся стать отшельником и не общаться вообще ни с кем.

Здравствуйте, дорогие дамы! Я тот самый суровый мудак из недавней истории.

Я мудак. Потому что уважал свою девушку как личность. То есть считал, что у неё не только равные со мной права, но и обязанности. Оказывается, настоящий мужчина должен полностью содержать свою девушку, а вот девушка ничего ему не должна.

Я мудак. Потому что в обмен на оплаченную дневную учёбу, косметику, шмотки, безделушки и поездки после 12-часового рабочего дня хотел ужин и хотя бы иногда прибранную квартиру. Оказывается, что настоящий мужчина должен жить в сраче и питаться подгоревшей гадостью, потому что девушка каждый день вынуждена посещать аж четыре пары и жутко устала.

Я мудак. Потому что имел наглость интересоваться её друзьями, оставляющими крайне двусмысленные комментарии в «контактике», и иногда отпускать пошлые шутки со своими товарищами. Оказывается, что настоящий мужчина не должен ревновать свою девушку к «всего лишь друзьям», которые приглашают на вечеринку с алкоголем в сауну, а вот девушка имеет полное право устраивать допросы и истерики каждый раз, когда слышит женский голос в телефоне, совать нос во все переписки и шпионить.

Я мудак. Потому что обязан 24 часа в сутки проводить рядом с девушкой и отдавать весь заработок на её нужды. А вот девушка — свободный человек, независимая современная женщина, которая никому ничего не должна.

Я мудак. Потому что не купился на «дорогой, я беременна» и настоял на проведении генетической экспертизы.

Я мудак. Потому что не стал воспитывать чужого ребёнка.

Я мудак. И горжусь этим.

А меня задолбала так называемая культура изнасилования.

Есть такая штука — повторная виктимизация, она же обвинение жертвы. Проще говоря, это когда жертве того или иного вида насилия говорят: «Сам(а) виноват(а)».

Доколе, люди, доколе? Доколе вы будете считать, что жертва сексуального маньяка «провоцирует» своим поведением насильника?! На секунду только задумайтесь — и поймёте, что тех, кто провоцирует, не насилуют, а просто трахают.

Девушка, милая, знаете, в чём вы виноваты? Что вам вообще приходит в голову такая мысль: «Раз на меня напали, значит, я спровоцировала, только не знаю чем».

Вот на кой вы наравне с полицаем, кассирами, таксистами и прочей мразотой из вашей истории ещё и себя-то обвиняете?! Остановитесь. Понимаю, вам мама, учителя и прочие всю жизнь повторяли, что «с хорошим человеком никогда ничего не случится», «если тебя обижают — значит, ты сделала что-то не так». Вот только, увы, неправда это. Жизнь несправделива, и проблемы огребают именно «хорошие девочки», пока стервы и шлюхи получают чек.

Кстати, вы плачете? Бросьте. Ещё один признак самообвинения, нерешённого вопроса «кто виноват» в голове. Злитесь. Злитесь, негодуйте, называйте всех свидетелей такими же подонками (вспомните хоть Достоевского с его «молчаливым согласием», хоть уголовный кодекс с «соучастием») — и обзывайте, обзывайте каждого, кто вздумает вам сказать: «Сама виновата»! Виноваты подонки. Спровоцировало общество. А вы попали под замес. Так и запишите.

Кстати, мамы, вы задолбали особенно. Запомните раз и навсегда: обвиняя ребёнка в том, что его бьют, вы калечите ему психику не меньше, чем родители, которые всё всегда ребёнку разрешают. Обзывается, говоря «сам дурак»? А вы спросили, почему ваш ребёнок назвал оппонента дураком? Может, ваш ребёнок виноват не в том, что обзывается, а в том, что сразу не дал в глаз?

Умный родитель, у которого растут психически здоровые дети, на людях защищают своего ребёнка, наедине — воспитывают, и уж точно никогда не становятся, даже частично, на сторону насильника. Которых, кстати, воспитываете вы же. С тех же ранних школьных лет — вашими хорошими мальчиками и девочками, которые «никогда не дерутся», которым «ну и что, что задрали юбку (отобрали игрушку)», которых даже если в сопли изобьёшь, то окажется, что хоть отчасти, но и они, хорошие, тоже в этом виноваты. Перестаньте калечить детей, родители! Или покупайте презервативы.

Отдельное слово любителям баек про «сама виновата» и особенно — смачного «все женщины мечтают, чтобы их изнасиловали», которые уже задолбали до поросячьего визга. Ещё ни один такой не смог ответить на вопрос, откуда информация. А сдаётся мне, что из порнофильмов. Постановочных.

Женщина может (именно может, ибо не факт) мечтать о жёстком сексе по принуждению. Возможно, она даже втайне мечтает о групповом. Но, во-первых, изнасилование — это не просто секс. Это прежде всего травма — физическая и психическая, то есть побои и унижение, и в этом плане ничем изнасилование женщины от изнасилования мужчины не отличается. Разве что вероятностью. Мечтать о таком могут только мазохисты. Или, может, вы по себе судите?

Насилуют откровенно одетых? Ха! Первое и главное, что нужно подонку — это воображение, и уже потом — жертва. Чаще всего насилуют именно тех, кто выглядел прилично, орал, сопротивлялся и вообще производил впечатление хорошей моэ-девочки. Реже — тех, кто «показал горло»: выпил, устал, а может, и просто пожаловался, что личная жизнь не удалась. Особи с особо бурной фантазией, кстати, могут и старушку, и мальчонку прихватить, даже не являясь геронтофилами-педофилами-гомосексуалистами: просто совсем приспичило, а «мальчик, девочка — какая в попу разница». Что, не слышали? Ну так, повторюсь, не порно надо было смотреть.

Ещё вы думаете, что бьют только тех, кто сопротивляется. Особо умные (причём, как правило, женщины!) советуют носить жертве «расслабиться и получать удовольствие», предложить насильнику презерватив, изобразить томный взгляд… Трижды ха-ха! Половина фантазии насильника — это именно применение силы. А результаты — синяки, ушибы, гематомы, трещины и переломы костей, выбитые зубы, вырванные волосы, разрывы половых органов, вероятная травма мозга от кислородного голодания (если жертву душили) обеспечат жертве ещё и уродство на долгие месяцы; возможно, и на всю жизнь. Что для женщины — уже само по себе травма, ведь женщину латентные «культуристы-насильники» воспринимают исключительно как товар — со всеми вытекающими.

Хотя самый фееричный, но по-прежнему популярный совет — предложить насильнику сделать минет и отделаться малой кровью. Наверное, соседям в этот момент стоит выйти и свечку подержать. А потом и самим жопу подставить.

А высокий риск подхватить ВИЧ? А нежелательная беременность? Не говоря уже про краденые и безвозвратно испорченные вещи, порванную одежду и отобранный смартфон, которые подонки часто прихватывают как приятный бонус (или, наоборот, изнасилование было приятным бонусом?), а также часто неоплачиваемый больничный, деньги за удаление шрамов и зубные протезы, которые, кстати, намного более хрупкие, чем натуральные зубы, и носиться с ними потом всю жизнь как с писаной торбой. Вы правда думаете, что все женщины об этом мечтают? Нет, правда?

В чём там ещё обвиняют девушек? Что они физически слабее мужчин или не ходили на курсы самообороны? Так не каждый парень даже после качалки сможет отбиться от толпы или даже пары гопников с ножами-бабочками или арматурой.

Что она не убежала? А если у неё с сердцем плохо, или она научный работник, золотая медалистка, или просто увлекается не спортом, а плетением фенечек?

Что она не смотрела по сторонам, шугаясь каждой тени? А вы, господа, когда идёте с работы усталые, тоже мучительно думаете, по какой дороге ходить летом, а по какой — зимой, когда темнеет рано?

Люди, вы задолбали. Я не обеляю женщин. Да, бывают дамы вульгарные, доступные, недальновидные, дуры, даже редкие дуры. Да, бывают и такие, которых «вчера там изнасиловали, сегодня там изнасиловали, завтра тоже туда пойду». И да, во времена, когда полиция — это бандиты в форме, дуры часто становятся жертвами. Но не будьте баранами. Не будьте агитаторами-подельниками. Не путайте тёплое с мягким. Жертва и дура — не синонимы.

Я ушёл на пенсию из-за женского топика. Оранжевый такой топик, 46-го размера, 65% полиэстер, 32% вискоза, 3% эластан, турецкого пошива. Не ахти какой топик, качество вискозного волокна сильно ниже среднего. К этому топику прилагались ещё белые хлопчатобумажные шорты и х/б трусики. Одежда жертвы изнасилования.

Конечно, мне никто об этом не говорил, но догадаться по поставленным вопросам — элементарно. Есть список вопросов — я даю список ответов. А вот дальше началось…

Мои ответы по поводу топика не устроили следователя и адвоката потерпевшей.

— Ты понимаешь, есть заключение судмедэксперта, она была изнасилована, а ты только усложняешь дело. Давай ты напишешь, что установить невозможно!

Это выдержка из беседы со следователем.

— Ваша мужская солидарность здесь неуместна и преступнику не поможет. Ваши компетентность и беспристрастность будут поставлены под вопрос.

Это адвокат потерпевшей.

— Это он? Мужчина, стойте, я вам говорю! Вы понимаете, что творите? Если вашу дочь изнасилуют, а потом такой, как вы, будет отмазывать преступника? Вы — человек в погонах, вы должны не защищать, а разоблачать!

Это мать потерпевшей.

С показаниями потерпевшей я не знаком, поэтому мог только догадываться, чем не понравился мой вывод о том, что топик не имеет существенных повреждений волокон и не мог быть снят физической силой. Его либо не снимали, либо снимали достаточно аккуратно. Дрянь вискоза, поползла бы однозначно.

— То есть он её не насиловал? — адвокат обвиняемого смотрит на меня поверх очков. Эйнштейновские усы расползаются над улыбкой.

— Нет, если вы говорите А, то должны сказать и Б! — адвокат уцепился за меня, как будто мои показания смогут перевесить заключение судмедэксперта.

— А зачем вы тогда вообще делали экспертизу?! — теряет терпение и уходит.

Вам интересно, как всё было на самом деле? Или просто давайте сразу закроем парня на N лет. Топик он не срывал однозначно, повреждения на трусиках — «неустановленного происхождения» (я бы сказал, что разорвали их не на теле, но не факт), а вот шорты — классическая картина. Есть ещё результаты судмедэкспертизы, так что в невиновность парня я не верю. Но девушка лжёт, и почему бы не заняться этим? Не всё чисто чёрное и белое, есть нюансы, которые могли бы на что-то повлиять.

Я поступил на службу в 1990 году, ещё в милицию другого государства. Мне, тогда зелёному лейтенанту, принесли нож и милицейскую форму, основательно пропитанную кровью.

— Проверь этот ножик и подпиши, — авторитетно сказал мне старший товарищ.

Я честно, с энтузиазмом новичка занимался этим ножом. Вроде подходит, а если надеть форму на манекен, то вроде и не очень.

— Слушай, что ты роешь где не надо? Вор-рецидивист сымитировал, что ему плохо, постовой наклонился, и тот его пырнул! Тебе рецидивиста жалко? Ты товарища своего пожалей! Ребят из розыска пожалей, которые этот нож нашли, Стёпу пожалей, который «пальчики» ухитрился с него снять! — начальник группы отчитал меня по полной.

Я подписал.

— Вот это ты молодец! Расстреляли его по 191 прим 2! — хлопнул меня старший по плечу через полгода. Мы оба знали, о чем идёт речь.

Вора мне не жалко. Но всё же, если попробовать себя в детективном жанре, то есть вопросы. Почему вор со стажем не стёр отпечатки? Почему на ноже не осталось крови? Почему разрез на одежде был заметно больше ожидаемого? Где, наконец, пистолет постового? И почему криминалистическая, а не медицинская экспертиза?

На меня банально надавили авторитетом. Теперь я сам на кого хочешь надавлю. Хотя бы и на эту девушку-следователя. Да, она мне «тыкает», но между нами пропасть в три звания и 22 года службы, так что…

Парню дали три года. Выбросили часть показаний девушки, какого-то свидетеля. Что, как, почему — никто не разбирался, никому не интересно. «Палка» розыску, «палка» мне, «палка» следователю, «палка» судье, посаженный насильник.

— У меня тридцать дел в разработке! Не буду я возиться с каждым! — истерит следователь в ответ на моё замечание.

— Ладно, вот выяснили бы мы, что они там уединились, целовались, она позволила начать себя раздевать, а потом дала задний ход. Что бы поменялось? Даже в этом случае это изнасилование! — проводит со мной воспитательную беседу замначальника ЭКЦ по жалобе из отдела. — А если бы суд разрешил пересмотреть выводы медэксперта? На сколько бы всё затянулось?

Замначальника — 30 лет. Молодой, спортивный, пробивной. «Порешать вопросы» — это к нему. Гордится, что под его руководством резко выросли показатели. Он умный, быстро соображает, эрудирован. Я ему не нужен — старый тормоз.

И вот тут я подумал. А зачем, правда, всё это? Зачем мне все приборы, реактивы, справочники? Мне всего-то нужен письменный стол, чтобы подписать всё и «толкушку» долбануть. Для этого сгодится любой, поэтому — пенсия!

Отношение к экспертизе сейчас процессуально-потребительское. Должна быть бумажка — выдайте мне её. Результат и работа никого не интересуют. И уж никто не хочет сопоставлять результат с другими доказательствами. Раньше это были единичные случаи, сейчас — почти всегда.

— Если запахнет жареным, просто «не узнаю» свою подпись! — «учит» меня более молодой коллега, «проводящий экспертизы» за пять-семь минут.

---

У меня есть министерская благодарность. «За катышки от олимпийки», как я ее называю. Четыре найденных катышка, пять часов возни — и опер радостно трясёт мне руку. После этих катышков подозреваемый признался, что был знаком с хозяином дома, и потянулась ниточка ко всем членам шайки грабителей. А можно было просто написать: «Следов и волокон не обнаружено».