Всё, не могу больше терпеть. Меня задолбали соратники по цеху — микробизнесмены и микробизнесвумены. «Душат наш мелкий бизнес, развиваться не дают, налогами завалили, торговля плохая, на покушать едва хватает — как жить дальше?» Согласна: душат, торговля плохая. Но…
Начинала я с «торгового центра» — тот же базар, только под крышей и с выходными. За год открыла два магазинчика, съехала с базара (совсем он себя изжил), предварительно выслушав от всех соседей что-то типа:
— Ты если найдёшь какое-то место, ты и нас с собой позови, а то плохо тут совсем, хочется открыть что-то своё, как-то дальше двигаться.
Ну да, самим-то поискать религия не позволяет. Ладно, нашла я себе третий магазинчик. Всё в нём хорошо: и цена, и место, и оборудование уже есть. Только площади больше, чем мне надо. Пошла я к бывшим соседям, как и обещала. Обошла человек пятьдесят. Половина отсеялась сразу с претензией:
— А чего так далеко? (Пять остановок маршрутки.) Это ж ездить туда придётся! Нет чтоб рядом что-нибудь найти — я сюда пешком могу ходить!
Остальная половина разделилась на следующие категории:
— Да, класс, хочу. Что? Сразу аренду за месяц вперёд платить? А как это я заплачу, не поторговав? Вдруг не пойдёт?
— Не-е, мне половину не надо, я целый хочу.
Хоть бы спросил, какая площадь. Ты тут меньше занимаешь, чем у меня есть.
— Мне четыре метра не надо! Можно я один возьму?
Ты тут за один платишь две тыщи, а я тебе четыре за одну предлагаю.
— Да, хочу! Иду! Бегу! Только у меня денег нет на аренду и на товар. Ты мне не одолжишь?
— Ой, это ж надо всё складывать, переезжать, а за один раз в машину всё не влезет… А потом раскладывать… А вдруг не пойдёт?
— Не фасад? Не лучший ряд на рынке? А что там делать? Там же людей мало!
Не вопрос: есть и по фасаду места, только в три раза дороже. Что? Сильно дорого? Как хочешь.
— Где? На рынке? Не, я не буду на рынке стоять — я тебе что, торговка базарная? Я в торговый центр хочу.
Пять человек всё-таки взяли мой телефон и собрались сегодня идти смотреть магазин. И тишина — никто не пришёл, никто не позвонил.
Жалуются на кризис. Душат их, как же. Самой таких горе-предпринимателей придушить хочется.
Зашла как-то раз в ГУМ и в небольшом магазинчике с невысокими ценовыми претензиями купила трикотажную кофту. Продавец была сама любезность.
Через несколько дней я решила опробовать кофту. Собралась в офис, естественно, срезала ценник. Уже на работе заметила, что сбоку, там, где в магазине прикрепляли магнит, расползается дыра. С трикотажной одеждой в наших магазинах такое случается нередко: продавцы либо рвут деликатное полотно при проколе перед выкладкой в зал, либо отрывают кусок с мясом, снимая магнит при продаже.
Делать нечего — понесла возвращать. На этот раз меня в магазине встретили, будто я пришла к ним побираться. Окатили презрением, продержали минут двадцать, заставив повторить мою незатейливую историю трём разным сотрудникам (спасибо, что не потребовали подключиться к полиграфу). Долго втирали, что не могут принять возврат с отрезанным ценником.
Что характерно, я заметила косые взгляды других покупательниц в магазине. Наверное, у нас так повелось: если что-то возвращаешь, ты либо лох, либо мошенник. Одна дама, постояв за мной в очереди, начала скандалить, что я всех задерживаю: в дискуссии сбежались поучаствовать все три продавца, и работа магазина встала. Конечно, меня раскусили: я сама прогрызла дыру в новой кофте и припёрлась чисто получить немного человеческого внимания.
В конце концов менеджер магазина заявила, что кассовый аппарат у них сейчас не считывает электронные карты, так что возврат она произвести не может, но согласна заменить мою дефектную кофту такой же новой. Подвох в том, что новой моего размера у них не было, и надо было ждать поступления пару дней. Не знаю почему — может, от усталости? — но я согласилась.
Новую кофту привезли без магнита. Помня, что предыдущая кофта была «колючей», перед ноской я решила положить новую в стирку. После первого же замачивания на ткани разошёлся десяток огромных дыр. На этот раз в магазин я уже не пошла — практически ничего не осталось для возврата. Да и за здоровье стало страшно: в следующий раз вместо химической кофты могут предложить стакан яду.
Закончился проездной на наземный транспорт. Подхожу к палатке, а там объявление: «Технический перерыв 15 минут». Чуть ниже приписано ручкой: «С 13:30 до 14:30». Уже неплохо. Смотрю на часы — 13:20.
Лоток с салатами и псевдовосточной кухней, от кимчхи до маринованного имбиря. Обнаруживаю мясо хе по 30 рублей за сто грамм. Поскольку тут я его раньше не покупал, решаю взять чуть-чуть на пробу.
— Будьте добры, сто грамм мяса хе. — Что? — Сто грамм мяса хе. — Кого? — Мяса хе. — Капусты? — Мяса хе, вот оно у вас тут. Сто грамм. — Вот этого? — Да.
Покупаю три веточки бамбука по пятнадцать рублей каждая. За прилавком снуёт туда-сюда милое голубоглазое создание, непрерывно щебеча и хлопая ресничками. Бамбук девушка упаковывает в целлофановый пакетик. Подаю пятьдесят рублей.
— Ещё пять рублей.
Ну, думаю, мне ведь не жалко, но неужели клочок целлофана размером с сигаретную пачку стоит десять рублей? Интересуюсь, чувствую себя при этом последней жадиной:
— Почему пятьдесят пять рублей? — Девушка! Вы что, считать не умеете? Пятнадцать на три — сколько будет?
Я, выпускница математического факультета, в тот момент крепко задумалась: а сколько же? Неуверенно, дрожащим голоском:
— Сорок пять…
Лязганье кассового аппарата, звон брошенного пятачка и недовольный тон:
— Забирайте свои пять рублей!
Прошёл уже год, а мне до сих пор обидно, будто я эти пять рублей украла.
Друг решил поменять магнитолу в своём Опеле на что-то более современное. Вытащили старую, стали новую вставлять — а разъёмы не подходят.
Пошли на авторынок. Время ближе к вечеру, работает только парочка «музыкальных» ларьков. В одном продавец (давно, кстати, торгует, и характер у него всегда был такой) просто убил:
— Переходники есть? — Вам какой?
Достаю обе магнитолы, тыкаю пальцем:
— Эта была, а вот эту надо поставить. — Ставьте, кто вам запрещает?
Магазин бытовой химии, квадратное помещение с небольшим эркером. Две девушки — кассир и продавец зала — увлечённо обсуждают, кто кого трахал и какие начальники сволочи, не обращая никакого внимания на единственного покупателя — женщину с ребёнком трёх лет, то есть меня. Я стою в эркере, выход из магазина в полутора метрах, за углом. Продавцу, стоящей рядом, видны и выход, и я, читающая надписи на упаковках в метре от неё, и ребёнок, самостоятельно покидающий магазин.
Дочитав упаковку, понимаю, что сына рядом нет. Совершенно спокойно (на выходе ажно два взрослых человека) зову: «Ваня!» Тишина. Более тревожно, но продолжая быть спокойной по вышеописанной причине: «Ваня! Ваня!» Тишина. Девушки уже ничего не обсуждают, с равнодушием смотрят на меня. Я обегаю магазин по кругу и понимаю, что ребёнка нет совсем. Уже близкая к истерике, вижу краем глаза мелькающий на улице воздушный шарик. Прямо с товаром в руках, в последнюю секунду опомнившись и кинув его на кассу, выбегаю на улицу — сын радостно гуляет в десяти метрах от проспекта с сумасшедшим движением. Возвращаюсь в магазин и в меру спокойно говорю девушкам:
— А вы, простите, не видели, что ребёнок выходит на улицу один? Вы не могли на секунду оторваться и сказать мне об этом? Когда я металась по магазину, тоже не могли сказать: «Он на улицу ушёл»?
— А почему это я должна? — отвечает продавец.
Просто потому, что ты взрослый человек. Просто потому, что ты человек. От тебя не потребовалось бы ни гражданского подвига, ни усилий. Тут писал человек об отсутствии мотивации — а это что? Тотальное равнодушие?
Девушка, вы никому ничего не должны. Только потом кто-то теряет близких и детей, потому что «прохожие видели, как мужчина в зелёной куртке насилует девочку, и по этой примете преступник был задержан». Вчитайтесь внимательней: видели. И?
Одни прохожие видят, как насилуют, другие — как забивают до смерти на остановке за шнурки не того цвета, третьим совершенно насрать, что маленький ребёнок явно уходит один, — они ему ещё и дверь тяжёлую подержат. В самом деле, подумаешь, ребёнок двух-трёх лет один выходит из магазина. Может, его за хлебом послали.
Это не задалбывает даже — это просто безмерно поражает. Если вас, девушка, вдруг будут бить или насиловать, я желаю вам, чтобы среди прохожих оказался хотя бы один человек, который должен.
