А меня задолбала… «администрация».

В магазин СРОЧНО требуется продавец. Администрация.

Курение запрещено. Администрация.

Фото- и видеосъёмка запрещена. Администрация.

Народу столько в городе нет, сколько везде администраций всяких!

Вчера какие-то сволочи написали на нашем огромном баннере: «Чурки — вон из России».

Обращаюсь к вам, криворукие недоразвитые имбецилы с маркерами: «чурки» (да простят меня граждане южных республик) не побегут в панике на поезд Москва — Ташкент от ваших грозных слов. А побегу я (в девять вечера, к слову):

— к хозяйственной службе, чтобы сначала попытались отмыть (ничего не берёт!), а потом сняли баннер;

— ругаться к охране, которая в очередной раз не уследила;

— к дизайнеру на поклон — срочно сверстать макет;

— в типографию, чтобы срочно напечатали новый баннер;

— в бухгалтерию, чтоб дали денег;

— к директору, чтобы согласовал выдачу денег и дал пинка за расход бюджета.

И всё это с нервотрёпкой, сдвигая все дела и напрягая людей.

Вот что. Купите себе кусок белого винила, повесьте на свой балкон и пишите на нем всё, что хотите. Можете ещё на задницу себе плакат повесить и ходить с ним по городу. Но, @#$, хватит писать свои тупорылые клички, слово из трёх букв и дебильные призывы на стенах и баннерах организаций! Мы за них деньги платим, тратим время и силы на их создание не для того, чтобы стайка идиотов самовыражалась. Увижу — вставлю этот маркер в то место, откуда у вас руки растут.

Мне 24 года. Я работаю в общепите и ощущаю себя так, как будто ещё в школе.

Дорогие коллеги, мы работаем с вами в одном заведении, на одной территории, на одинаковых условиях. Нас одинаково кормят, мы можем попросить поваров приготовить нам любое блюдо бесплатно или пробить заказ с 30% скидкой.

Так почему же в мою тарелку нужно обязательно закопаться чуть ли не по локоть, вынимая «вон ту помидорку»? Или поставить меня перед фактом, забравшись ко мне в блюдо по третью фалангу и не дожидаясь ответа на полувопрос-полуутверждение: «Я у тебя этот кусочек сыра оторву?»

Я не жадная, но ощущаю себя как в школе, когда ты стоял на перемене восемь минут из десяти в очереди за булочкой, а потом вернулся в класс и вынужденно «поделился» со всеми-всеми-всеми.

Почему мне никогда не придёт в голову устроить осаду в вашей миске? Почему я иду и прошу-покупаю аналогичный салат, если мне приспичило именно тот помидор или кусок сыра?

Ребят, не жалко… Просто задолбало.

Я нечасто хожу по ресторанам. Причина проста: мне это дорого. Ну да, я, наверное, нищеброд. Куда мне до вас, мои креативные ровесники с айфонами и в брендовых кедах! Вот мы решили встретиться, прогуляться — и в разгар интересного вечера раздаётся: «А пойдёмте в ***!» Судя по тому, с какой радостью соглашается компания, вам действительно нравится это место, вы там завсегдатаи — оно ведь такое же стильное, как и вы. Ладно, я рада буду вас поддержать.

Заходим. Вот тут начинается самое весёлое. Долго-долго листают меню. Некоторые личности, только что вещавшие о своём голоде, заказывают чай; ну, может, ещё полпорции суши. Отдельные барышни намекают парням взять им что-нибудь, хотя вроде не на свидание пришли, а просто на дружеские посиделки. Кто-то вообще не голоден, но потом будет хватать кусочки из тарелок и отпивать из стаканов парочки людей, которые без лишних разговоров просто заказали блюдо себе по душе.

Сидим. Час, второй… Чай из заварничка, разделённый на троих, давно выпит. Барышни думают, насколько будет удобно попросить добавить туда кипяточку. Так как народу теперь нечем занять руки, на столе скопилась коллекция оригами из салфеток и горка сломанных зубочисток. Только пара человек, перекусив, теперь спокойно допивает свой кофе. Казалось бы, пора идти. Но нет, мы же хотим посидеть ещё, ведь столько всего не обсудили, и вообще, тут бесплатный вайфай.

Наконец просим счёт. Парочка нормально отобедавших спокойненько кладёт в общую папочку свою долю или чуть больше. Остальные, чуть ли не вооружившись калькуляторами, будут считать, в какую сумму им обошлась половина порции чая. Когда положат деньги, обязательно вылезет недостача, и всё будет пересчитываться по новой. Почему не хватает денег, когда первые двое положили чуть больше, — вообще загадка.

Собрали максимально близкую сумму. Подождите-подождите, там ещё 20 рублей сдачи. Чаевые — о чём вы? Ну да, и плевать, что я положила в папочку сумму как раз процентов на 10–20 больше моей доли именно на чай, — вы дербаните сдачу без остатка. И если вам со сдачей не досталась пластинка жвачки, нужно очень огорчиться.

Ребят, а на фига было вообще идти в ресторан, а? Хотите, покажу кучу мест для посиделок, где не нужно ничего заказывать вообще?

Даже не задолбали. Просто, в отличие от меня, вы, завсегдатаи модных заведений, такие стильные и успешные, что аж смешно.

Здравствуйте! Меня подзадолбала контекстная реклама.

Проектировщик вентиляции выслал файл «зонтик с отсосом» (имеется в виду маленький вытяжной зонт и бортовой отсос — элементы вентиляционной системы). Теперь меня преследуют баннеры «Все проститутки Киева» (почему Киева, если я в России?) и предложения пойти на курсы минета.

Но это не самое страшное. Завтра я буду искать вибратор для создания псевдоожиженного слоя. Промышленные виброустановки не подходят, так как вибратор должен быть весом не более 3 кг, чтобы его могли легко носить с места на место. Что вводить в поиск — не знаю, но представляю, что он выдаст. И какая реклама ко мне посыплется, предчувствую…

Господи, хорошо, что я сижу спиной к стене, и мой монитор никто не видит!

Согласно правилам внутреннего распорядка, приказу такому-то, распоряжению такого-то, нормам делового общения… В общем, согласно чьим угодно желаниям, но только не своим собственным, я обязана соблюдать дресс-код.

Колготки строго телесного цвета, белые (почему именно белые?!) рубашки, брючные костюмы или платья с деловыми жакетами. Всё это — неброских, разумеется, цветов. Серый, чёрный, коричневый, тёмно-синий. Юбка не более чем на 7 см выше середины колена. Каблук не выше 5 см. И не ниже — можно забыть о балетках. Кого волнует, что я физически не могу ходить на каблуках весь рабочий день? Одежда и обувь должны быть «стильными», цветовые сочетания — «гармоничными», причёска и макияж — «опрятными». Нарушение дресс-кода — дисциплинарное взыскание, депремирование, в особо тяжёлых случаях — увольнение.

Есть рамки здравого смысла, уважения к окружающим, вкуса, в конце концов. Я никогда не надену на работу декольте до пупа, микро-юбку, не обсыплюсь стразами с головы до ног. Не напялю на себя чёрный балахон до пят, не приду на переговоры в вечернем платье или в кирзовых сапогах. Есть нормы поведения в обществе, никто не спорит. Но зачем, зачем доводить всё до абсурда? Я, блин, задолбалась выкраивать из своего скромного бюджета деньги на эти грёбаные рубашки «неброских цветов», носить «стильные офисные платья» и замерять каблуки у туфель. Ведь всё чуть ярче блекло-бежевого, чуть интереснее деловых юбок, чуть веселее белых рубашек — вызов корпоративным правилам.

Надеюсь, тот, кому первому пришло в голову ввести обязательный дресс-код для работников компаний, будет вечно жариться на огромном костре в белой рубашке и строгом костюме «неброской расцветки», чтобы не оскорблять своим видом корпоративных чувств чертей, которые будут подкидывать в костёр дровишки.

А меня задолбала эта унылая монохромная бесовщина, именуемая дресс-кодом и насаждаемая мне посторонними людьми за мои же деньги. Я так не играю. Поищу другую работу.

Я понимаю, что глубокое осмысление сути религий нынче не в моде, но…

Сижу в универе в читальном зале, готовлюсь к семинару. Параллельно там же проходит пара у другой группы. Я особо не вслушиваюсь, но вдруг краем уха цепляю вопрос преподавателя:

— Здесь же все знают, что такое Евангелие?.. Петров, расскажите мне кратко.

Группа сидит тихо. Названный Петров мнётся, молчит. В общем, из всей группы человек в пятнадцать-двадцать только одна девочка выдавила из себя что-то вроде:

— Ну, это такое писание…

Преподаватель начал объяснять. По ходу дела выяснилось, что студенты не понимают ещё очень многого. При этом как минимум у половины этой группы на шее висят крестики, а некоторые лично мне рассказывали, какие они все из себя православные христиане.

Люди, вы что себе думаете? Или у нас религия — это так, хрень какая-то для галочки? Я агностик — и то больше вас знаю о вашей вере, и мне за вас стыдно.

Чем мне нравятся все нетрадиционно религиозные, какими бы они ни были ударенными, — так это тем, что они к своей религии пришли сами, понимают её суть, верят во всё это искренне и могут многое о своей вере рассказать. А вот такие условные христиане, которых в детстве крестили, в церковь потаскали, но рассказать о религии забыли, — это печаль. Короче, граждане крещёные, вы или почитайте о своей религии хоть что-нибудь и убедитесь, что оно вам надо, или снимите крестик и не позорьтесь.

У нас принимают много законов против народа и за бабло. Так уж устроена политика в России.

Приняли «закон против интернета». Глупые людишки восстали против цензуры. Вежливо, законно: собрали 100 000 подписей под инициативой о пересмотре вредного закона. Между прочим, 80% для этого специально ходили в контору, чтобы зарегистрироваться, или получали код на почте. Нет, цензуру собираются ужесточать. Потому что бабло куда важнее, чем интересы населения.

В Китае было пять градаций мудрости правителей:

1. О существовании которых знают, и этого достаточно: все идёт как надо.
2. Которых любят.
3. Которых боятся.
4. Которых ненавидят.
5. Над которыми смеются.

Россия добавила в этот список шестой пункт, какой китайцы даже и выдумать не могли:

6. Которых презирают.

Как ни удивительно, это не предел. Оказывается, к правителям можно относиться с гадливостью и отвращением.

«Родила царица в ночь не то сына, не то дочь…» Именно эти строки из бессмертного Пушкина стали применимы к моему ребёнку после визита родственников.

Каждый из них считает своим долгом высказать мне, какие проблемы он увидел у моего ребёнка: не моргает при поднесении рук к глазам, не реагирует на разговор, не говорит, слабенький и вяленький какой-то (ну да, в неделю от роду все дети бегают и прыгают), спит много, спит мало, ест плохо, толстенький, худенький, ножки кривые, складочки не на месте, смотрит только в одну сторону, плачет постоянно (если бы меня регулярно будили и трогали холодными руками, я бы тоже плакала), мёрзнет (укрытый, в комнате, где вам самим-то жарко), руки не разгибает, не хочет лежать ровно, постоянно плачет, как-то тихо плачет, как-то громко плачет. Кроме того, меня обвиняли, что ребёнка я нагуляла на стороне, потому что у него глаза голубые, у меня карие, а у мужа — каре-зелёные. Последним ударом для меня стало заявление мамы, что ребёнок глазами косит. При разглядывании предмета на расстоянии пяти сантиметров от носа не только ребёнок, но и взрослый будет сводить глаза, чтобы сфокусироваться, ёлы-палы!

Короче говоря, родственники: вы все вырастили минимум по одному ребёнку, всё это должны были видеть и помнить. Вы учились в советской школе, где знаний давали больше и лучше (по вашим словам). Так какого же гхыра вы не знаете минимальных азов генетики («Как это у ребёнка I группа крови, у вас же с мужем III?») и развития человека в утробе и после рождения? И ладно бы мужики претензии такие выдвигали — они обычно беременностью, родами и воспитанием детей интересуются мало, — но в основном это исходит от женщин, минимум однажды мам. Учите и вспоминайте матчасть, а со своим «инвалидом» я сама разберусь.

«Мы покакали!» Ха! «Мы хотим к вам поступать!» Ха-ха-ха! Это, скажу я вам, ещё цветочки в сравнении с «Мы хотим у вас работать».

Я подбираю кадры в сеть кофеен в небольшом городе. Открыли новую точку — нужен бариста. Не проблема. Даём объявление о вакансии:

Требуется работник. Можно студент. Можно без опыта (обучение на месте). З/п столько-то, график такой-то, звонить/высылать резюме туда-то.

Казалось бы, в чём проблема? Студентов в городе полно, почти все хотят подзаработать и получить хотя бы финансовую независимость от родителей. Почти все, но не все.

Первый звонок раздался в 10:01 (мой рабочий день начинается минутой раньше). Тут же меня отчитали, как школьницу, за то, что в 9 утра никто не берёт трубку, а ведь «мы звоним, потому что хотим у вас работать!» Далее выяснилось, что «мы» — это дочка-студентка, а звонит её мама, чтобы устроить двадцатилетнее дитятко на работу. Мой вопрос, почему же дочка не звонит сама, мама проигнорировала и стала распинаться о тяжёлой судьбе своего ребёночка. Мои просьбы дать трубку «ребёночку» упорно пропускались мимо ушей. Через минуту я не выдержала и сказала, что если у её дочери социофобия, заикание, немота или ещё какие-то болезни, по причине которых она сама не может устроиться на работу, то я не стану даже назначать собеседование, потому что работа у нас с людьми, и там надо разговаривать. Дама сразу же перешла на матерный ультразвук, обещала по судам затаскать за оскорбления и всем знакомым рассказать, чтобы ни в коем случае сюда не звонили. Хорошо, до свидания, всего доброго. Вешаю трубку.

Второй звонок от мамаребёнка застал меня в середине рабочего дня.

— Здравствуйте, мы хотим у вас работать!

— Кто «мы»?

— Ну, моя дочка! Давайте, расскажите мне, что там за работа у вас.

— Думаю, лучше мне поговорить сразу с вашей дочкой, чем устраивать испорченный телефон.

— Ну уж нет! Вы ей тут наговорите, наобещаете золотые горы, а потом она будет вкалывать за копейки! Так что говорите всё мне, а я ей передам.

— А что, собственно, мешает мне вам наобещать золотые горы и прекрасные условия работы?

Секундное молчание. Короткие гудки. Спасибо за звонок.

Пока мы не нашли наконец-то работника, таких звонков было по 10–15 в день. Мамы пытались устроить своих совершеннолетних детей на работу, жаловались на нехватку денег, требовали увеличить зарплату и сократить рабочий день, просили подержать вакансию, пока дитятко не вернётся с каникул, требовали в случае взятия на работу отпускать домой по первому требованию, не нагружать работой, холить и лелеять их ребёночка, ведь он такой умница — устраивается на первую в жизни работу!

Надеюсь только на одно: детям за такое очень стыдно, и в дальнейшем они станут самостоятельнее. А вы, мамаши, не способные до сих пор перерезать пуповину, задолбали!