Я инвалид второй группы. Меня не задолбали проблемы пандусов, льгот, пособий по инвалидности. Меня задолбали люди.

Дружить с инвалидом тяжело. Строить отношения — ещё тяжелее. Иногда, конечно, попадаются прекрасные люди, которые действительно не видят разницы между инвалидом и физически/психически полноценным человеком, но таких единицы. Большинство же сначала лицемерно говорит: «Для меня ты такой же, как все, я хочу быть твоим другом», а потом сливается, сообщив, что с такими, как я, слишком уж тяжело общаться.

Кому-то стыдно появляться с нами в людных местах. Кому-то наши проблемы кажутся надуманными. Кто-то не хочет понимать, что к нам обычные мерки не применимы. То, что для вас — рутина, для нас — подвиг. Иногда просто спуститься по лестнице — достижение. Многие из нас живут с родителями и будут жить так всю жизнь. Потому что квартира, машина, престижная работа — это очень хорошо, но недостижимо, когда ты даже из дома не можешь выйти.

Нам любят подсовывать биографию Ника Вуйчича и говорить, что раз он смог прославиться и разбогатеть, то и мы все сможем. Когда я в ответ открываю биографию Стива Джобса и предлагаю собеседнику повторить его путь, люди почему-то обижаются.

Господа, инвалидность, какой бы она ни была, не лечится ни уринотерапией, ни верой в себя, ни обливаниями на морозе. Да ничем она не лечится! Не надо подсовывать нам очередной стопроцентный способ зажить полной жизнью. Он не поможет. Те, кто не замкнулся в себе и не сделал из своей проблемы культ, и так получают от жизни всё, что способны получить.

Просто не надо думать, что осознавать свою инвалидность — значит ставить на себе крест. Это не так. Вы же признаёте, что не можете летать, и не сигаете с балконов? А я не могу выйти из дома без посторонней помощи. Это факт. И моя жизнь будет строиться вокруг этого. У меня не так много возможностей, и мне надо рассчитывать свои силы.

Отдельная просьба к тем, кто хочет почувствовать себя героем, вступая в отношения с инвалидом. Если вы это делаете только для того, чтобы покрасоваться перед друзьями и погордиться собой, не надо. Лучше пожертвуйте денег детскому дому. 99% наших партнёров сбегают от нас, потому что изнутри всё оказывается гораздо сложнее и тяжелее, чем казалось со стороны. С нами тяжело встречаться, трудно жить вместе и практически невозможно растить детей (если они вообще будут, ведь часть наших проблем вполне себе передаётся по наследству, а мало кто захочет своему ребёнку столь же тяжёлую судьбу). Вы тешите своё эго, связывая себя отношениями с инвалидом, а в итоге просто сбегаете, в очередной раз причинив нам боль. Не надо так.

Мы живём и стараемся получать удовольствие, быть полезными обществу в меру сил, заводить друзей, создавать семьи, добиваться чего-то. Но все это даётся нам куда тяжелее, чем вам. И к нам нельзя подходить с обычной меркой. Помните об этом, пожалуйста.

Однажды в нашем городе случилась трагедия: сбили мать с ребёнком. Ребёнок погиб, мать попала в больницу в тяжёлом состоянии. В случившемся было полно виноватых — и город, рабочие которого не обеспечили видимости знака, и девушка-водитель, не сообразившая притормозить, видя, что в соседней полосе транспорт остановился, и, честно говоря, сама мать с ребёнком, решившие перебежать дорогу по-быстрому. Тем не менее, народ решил, что нужен общественный резонанс, иначе виновница останется безнаказанной. Да-да, девушку, почти случайно сбившую ребёнка, перепугавшуюся, не пытавшуюся скрыться с места преступления (она помчалась помогать пострадавшим, и маленькая девочка умерла буквально у неё на руках), приравняли к хладнокровным убийцам. Ее мать была вынуждена просить защиты у полиции из-за боязни кровавой расправы. Сама девушка попыталась покончить жизнь самоубийством. В итоге ей дали четыре года колонии — беспрецедентно много для такого случая. Всё ради того, чтобы успокоить общественный резонанс, чтобы люди, вышедшие на мирные митинги, не вышли на что посерьёзнее.

Есть у нас и другая история — о том, как искали пропавшего ребёнка. Искали всем городом. Общественный резонанс возник, но вылился не в гнев, не в митинги с требованиями, а в масштабную поисковую операцию. История закончилась печально, но не об этом речь.

С определённой точки зрения, между двумя этими историями нет принципиальной разницы. История взволновала умы людей, и, решив не надеяться на действия властей, граждане ломанулись решать вопрос своими силами. Что ж, давайте усилим резонанс. Представьте толпу, идущую по улице, одержимую гневом и жаждой уничтожить неугодного человека. Как думаете, будут ли они при этом вести себя сдержанно? Внимательно следить за тем, чью машину они разбивают — преступника или его соседа? Что сделают с человеком, который попытается как-то им помешать или просто попадётся на пути? Будут ли они милостивы к родным своей жертвы? А представьте себе толпу, идущую в лес искать пропавшего ребёнка. Что, другая картинка представляется? Или, может, ваша фантазия достаточно извращённая, чтобы представить, как поисковый отряд переворачивает машины — а вдруг ребёнок под машиной прячется?

Да, общественный резонанс — это важно. Важно тогда, когда люди продуктивно сотрудничают с правоохранительными органами, с МЧС и другими организациями. Да, в их работе есть определённые недостатки, но есть немало способов помочь в сложных делах. И немало преступлений в итоге раскрывают. Вы о них не слышали? Да, потому что их раскрыли и без общественного резонанса. Что, сложно представить, что система работает? Что, по-вашему, она начнёт работать быстрее, если вместо одного убийства заставить её разгребать последствия «сходов» с перевёрнутыми машинами, разбитыми стёклами и чёрт пойми чем ещё? Это, знаете ли, тоже нарушения закона. Или что, самое страшное — убийство, а огромный материальный ущерб — «мальчики немного пошумели»? Или вам спокойнее будет отпустить детей одних, когда по улицам города ходит неуправляемая толпа, сокрушающая все на своём пути, потому что они, видите ли, в отчаяньи?

Но, как бы то ни было, посты о том, какое у нас плохое правительство, полиция, здравоохранение и так далее, набирают на сайте больше плюсов, чем о том, что на самом деле плохо. И это задолбало.

Хотелось бы обратиться к задолбавшемуся автору пропаганды альтернативной красоты и к 3308 сочувствующим. Не буду рассуждать о том, что понятие красоты субъективно, да и бытует-таки мнение, что она «в глазах смотрящего». Поговорим о пропаганде «правильной красоты».

Шестилетняя девочка пыталась «похудеть» с помощью кухонного ножа. Будучи полным ребёнком, она отличалась о тех, кого видит по телевизору, да и вдобавок «эстеты» или просто «добрые люди» запретили ей прыгать на батуте. Абсурд? Увы, реальность современной жизни. Также реальностью является дискриминация, физические нападения, отвратительные выкрики и то, что принято называть fat shaming, в отношении полных людей.

Только вчера я прочитала в популярном сообществе, что привилегия быть худым заключается в том, что когда ты сидишь в кафе, к тебе не подойдёт с выражением глубочайшего отвращения на лице незнакомая стройная девушка и со словами «да подавись же ты, жирная тварь!» не выплеснет содержание своего молочника тебе на голову. Таких историй там уйма, поверьте. Fat shaming и жирофобия являются реальными проблемами, пусть даже те, кого они не касаются, понятия не имеют, что есть люди, которым подбрасывают записки о том, что им, жирдяям таким, лучше сдохнуть, врачи на любые жалобы (и перелом ноги тоже) отвечают, что нужно похудеть, а подвыпившая компания парней запросто может бросить в их сторону пустой бутылкой.

Стереотипы о том, что жирные люди ленивы, нечистоплотны, нецелеустремлённы и просто зря расходуют кислород, стали нормой. Вы хотели бы, чтобы ваши дети (которые не факт, что будут стройными) росли и жили в таком мире? Мире, полном порицания, навешивания ярлыков, в крайних случаях — физического насилия, и всё только потому, что их вес и внешний вид может кого-то не устраивать?

То, что на конкурсе красоты (а не конкурсе веса, заметьте) победила девушка весом за 80 кг — нормально. Ненормально то, что это вас оскорбило. Почему она должна участвовать в конкурсе «альтернативной» красоты? Зачем подливать масла в огонь и отделять полных людей от остальных? Разве непонятно, что это провоцирует дискриминацию по внешнему виду и унижает людей? Чтобы доставить удовольствие ценителям стройности? Цитирую вас, автор: «Вот и вы не портите нормальные представления о красоте своим откровенным уродством». Поверьте, не толстушками были испорчены нормальные представления о красоте. Они стали жертвой многомиллиардной индустрии препаратов для похудения, косметики против целлюлита и аппаратов по массажу «проблемных зон». Ради увеличения продаж акулы бизнеса готовы внушать людям, что они отвратительны и некрасивы. «Уродам» с низкой самооценкой легче впарить товар за пару-тройку сотен долларов.

Я искренне надеюсь, что до той девушки не дошло ваше обидное мнение, и она по полной программе насладилось победой, потому что достойна этого. Достойна просто потому, что она — девушка: яркая или скромная, глупенькая или начитанная, оторва или зануда, высокая или невысокая, с веснушками или без, с мечтами о карьере или мыслями о детях. Ей тоже хочется носить юбки, красивую одежду, купальник на пляже, читать глянцевые журналы и участвовать в конкурсах красоты. Потому что она — такая же, как и её соседка по дому весом в 50 кг. Она живой человек. Её красота не определяется весом, и я очень надеюсь, что она знает об этом. А вас я просто не понимаю.

Задолбали меня экономисты от сохи. Почему-то они считают, что если инженер для создания одной единицы продукта работает за 100 рублей, а продукт продаётся за 1000, то остальные 900 взял себе продавец. Обычно такая логика характерна для людей, имеющих узкую техническую специальность, но никогда не выглядывавших за пределы своей области деятельности. Рассказываю специально для них.

Допустим, производите вы электрические чайники. Инженер на этом заводе в месяц зарабатывает столько, что если разделить на количество чайников, получим 50 рублей для ровного счёта. Продаётся чайник за 1000. Где же остальные деньги?!

Сколько-то положим на материалы: пластик, металлические детали, нагреватель, выключатель. Закупка оптом, поэтому выходит дёшево. Сколько-то — расходы на работу оборудования, электроэнергию, амортизацию станков и инструментов, то есть стоимость их ремонта и последующей замены. Сколько-то на зарплату рабочим, которые собирают чайники. Это понятные всем расходы. Ещё есть и другие: там работает служба охраны, чтобы не воровали, бухгалтерия, чтобы готовить отчётность для государства, снабженцы, чтобы закупать материалы и расходники, водители, чтобы возить всё это туда-сюда, кладовщики, которые занимаются хранением, грузчики, которые разгружают и загружают товары. Все эти люди сидят в каких-то помещениях — значит, добавим расходы на содержание помещений, на отопление, освещение, ремонт и уборку. Почти все пользуются оргтехникой — добавляем оргтехнику и айтишников с ней.

Кроме зарплаты сотрудникам на руки, с каждого работника надо заплатить подоходный, социальный, медицинский и прочие налоги. Примерно выходит, что за каждый рубль на руки надо заплатить ещё рубль государству — и это только зарплата. Ещё надо заплатить налоги на прибыль, на транспорт, на недвижимость, на экологию и так далее.

Чтобы всё это платить, надо, чтобы товар покупали, и покупали достаточно дорого. Как продать дорого электрочайник, когда китайцы могут предложить то же самое, но дешевле (меньше зарплата, налоги, бюрократия, дешевле отопление и капитальные строения)? Нам потребуется отдел впаривания: маркетологи для изучения предпочтений потребителей, дизайнеры для создания внешнего вида, рекламщики, те самые менеджеры по продажам, которые убедят магазин закупить именно наши чайники, а не китайские. Расходы вырастут ещё раз, но и продажи повысятся.

Потом ещё транспортные компании и магазины накрутят свою цену, потому что им всем точно так же надо оплатить расходы, зарплаты, налоги, убедить покупателей принести деньги именно в их магазин. Одни только налоги съедают большую часть прибыли, а значит, надо повышать цену на прилавке.

А инженер как получал свои 50 рублей за чайник, так и получает. Вот только он должен думать не о том, сколько менеджеры заработали денег, а о том, чтобы эти самые менеджеры, мерчендайзеры, маркетологи и прочие «никому не нужные люди» обеспечили продажу именно его чайников. Потому что если они обеспечивать не будут, то ему придётся выставлять свою продукцию на обочине федеральных трасс в надежде, что проезжающие мимо туристы захотят внезапно купить чайник посреди дороги, как в 90-х годах было.

Если уж так хочется понять, куда же уходит столько денег, советую внимательно присмотреться к очередному меганацпроекту или хотя бы к служебным автомобилям местной администрации. Все эти «лексусы» с «гелендвагенами», кортежи, хрустальные дворцы Пенсионного фонда — это те самые деньги, которые вынули из вашего кармана на «общее благо». Вот оно, благо — пользуйтесь!

Было три дня до нашей свадьбы в Греции и один день до вылета. Было 14 гостей на чемоданах и столько же задействованного персонала. Позади было полгода нервов, поисков, трудов, идей и авралов, страшно сказать, сколько денег… Заграничный паспорт жениха всё ещё не был найден почтой EMS.

Это было пятое отправление этой службой и первое, которое потерялось. Это было последним, что надо было успеть перед свадьбой. Неделя до свадьбы, шесть дней, пять, четыре, три, два — и вот оставался один, а мы всё ещё не знали, состоится ли то, к чему мы так долго шли и готовились.

Мы были в пункте выдачи EMS. К нам вышла директор и дала свой личный телефон, чтобы мы всегда были в курсе событий. Мы были на таможне в Пулкове, где вахтёрша пропустила нас без пропуска через турникет, где личной карточкой нам открыли коридор с кабинетами начальства, где первая же (естественно, не имеющая ни малейшего отношения к нашему вопросу) заместитель начальника дала координаты шефа, который мог бы помочь. Мы были у этого начальника, который тоже ничего не мог, потому что их грузы и ответственность — совсем не почтовые отправления, но искал нам в интернете адрес почтамта и догонял нас в коридоре, чтобы его сказать.

Мы были на почтамте, где старенький охранник в фуражке бегал с нами по залу в поисках нужного окна. Где не менее старенькая уборщица гладила меня по руке, утешая мои горькие слёзы, льющиеся без остановки в 17:45 перед закрытым окном, работающим до 17:30. Где незнакомый молодой человек подошёл и спросил, что случилось, а потом взял телефон и позвонил в Пулково, прямо на склад почтовых отправлений, не прошедших таможню. Где он говорил с людьми, которые могли бы найти наше отправление, и обещал, что за ним не заржавеет, если те помогут совершенно посторонним нам. Где почтовые таможенники на пулковском поле были готовы руками искать наше отправление в горе других, мимо любых формальностей и очередей передавать в руки водителю, чтобы он в три часа ночи вёз его на пункт выдачи, где мы будем ночевать, если надо. Если отправление прилетело в Петербург. Если оно прилетело.

Мы ночью звонили на тот же склад, и начальник смены кричал своим ребятам, чтобы сбегали и посмотрели на складе, большая ли очередь из мешков с депешами. Девочка-диспетчер лично бегала на тот склад проверять новый груз только что с самолёта. Очереди не было. И нашего груза не было. Была последняя ночь перед вылетом.

А утром отслеживание посылок показало, что ночью друзья нашего покровителя с почтамта ничего не нашли. Отправления нет. В городе-отправителе раздавались звонки из Киева, Питера, Москвы и Афин. Все на пулковской таможне узнавали нас по голосу и наизусть знали номер нашего отправления. Девочка, которая в Киеве формировала пакет из пяти отправлений, среди которых было и наше, составляла его подробнейшее словесное описание, чтобы его могли узнать и найти среди других.

* * *

За семь часов до нашего вылета отправление нашлось. Село в аэропорту, из-под самолёта было растаможено и на поле вручено курьеру, который сел в машину и в обход формальностей помчался на пункт выдачи, где уже ждали мы. Это чувство, что теперь нам можно пожениться, не передать.

Кто меня задолбал? Наверное, никто. Даже EMS я не виню в случившемся: сами хороши, надо было подстраховаться, отправить на визу паспорт раньше, раньше его получить и переправить в Питер. Я просто благодарна этим людям. Всем до единого, из которых каждый мог сделать вид, что ему всё равно и его не касается, ведь это так и было. Где каждый мог отвернуться и сказать: «Вопрос не ко мне». Где каждый мог нахамить и пройти мимо. И где никто этого не сделал.

Мы боялись начальников, КПП и пропускных систем. Мы стеснялись просить и названивать. Но у нас не было выхода. Мы были вынуждены просить о помощи посторонних людей, и никто нам не отказал. Мы просили и получили помощь и поддержку.

Люди ещё могут удивлять, друзья, и какое же счастье, что они умеют круто обманывать худшие наши ожидания! Спасибо им всем. Благодаря им мы уже месяц как муж и жена.