У нас в школе была пятидневка, занятия начинались в девять утра, в день было по семь уроков. На одной из перемен нас кормили завтраком, после занятий — обедом. В школьной библиотеке выдавали учебники. На первом этаже дежурила пожилая женщина, регулярно выгоняющая из школы посторонних мальчишек, а сменка хранилась в шкафу в рекреации рядом с дверью нашего класса. У учеников была возможность прямо в школе вылечить зубы — хорошо оборудованный зубной кабинет и врач-стоматолог были к их услугам.
Сейчас в той школе шестидневка, зато у учеников по пять-шесть уроков. Сорок минут в день не делают погоды, зато лишний день в неделю ученикам приходится вставать в шесть-семь утра, чтобы прийти на занятия. Да, уроки теперь начинаются в восемь.
Столовая, как оказалось, не соответствует новейшим санитарным нормам, и теперь в ней, наскоро переоборудованной в буфет, продаются чёрствые булочки из неизвестной пекарни и сок в тетрапаках. Школьники буфет прозвали «гастритом». И цена у булочки с пакетиком сока такая же, какая была бы у хорошего горячего завтрака.
Обедом в буфете уже не кормят. Увы, далеко не все дети могут пообедать дома: некоторые живут в часе пути от школы, а вдобавок посещают спортсекции или кружки в той же школе, которые с четырёх-пяти часов. Альтернатива обеду — пицца из киоска за углом или баночка с домашней стряпнёй, томящаяся в тёплой сумке с раннего утра. Привет, кишечные расстройства!
Учебники теперь надо покупать самим. Программа по местному языку не меняется уже лет -дцать, местная типография каждый год печатает одни и те же учебники с одних и тех же матриц. Но чёрт дёрнет родителей купить учебник у ученика старшего класса! Там же не тот год издания — нельзя-нельзя-нельзя!
Шкафы для сменки канули в прошлое, вместе с ними разделили раздевалку на три части — для 1–4, 5–9 и 10–11 классов. В разных помещениях. Естественно, тётя-вахтер не в состоянии обслужить одновременно три раздевалки, поэтому туда определяют учеников соответствующих классов. Две раздевалки ещё работают, ибо в одной из них суетится тётя, а во второй — 16–18-летние девушки и парни. Но в третьей… Семи- и девятилетки раздают и принимают вещи без контроля взрослых. У ребят детство ещё играет. Не понимают они, что перевешивать на чужие крючки пальто и куртки нельзя. Прошарить карманы — детская шалость. Прыгать и висеть на вешалках — весело и приятно. «Ой, а что это шуба оборвалась?» Да, забыла сказать — они ничего не могут сделать здоровым лбам из седьмых классов, которые, тоже не выйдя из детства, решили поиграть чужими шапками в волейбол.
Да, ещё кадр из жизни: охранник. Дяденька в камуфляже не в состоянии запомнить 850 учащихся в лицо. Легко пропускает посторонних подростков, но уже второй месяц подряд впускает меня, молоденькую хрупкую учительницу, только после того, как за меня поручатся двое-трое других коллег. Основную часть времени дяденька пялится в монитор, который показывает два входа в школу. Стоит ли говорить, что в школе есть третий, служебный выход, через который дети бегают регулярно туда и обратно?
Кабинет стоматологии переоборудовали в лингвистический класс (уже третьего или четвёртого иностранного языка), фельдшер стала приходить раз в месяц на медосмотр. Стоит ли говорить о том, что боли в животе, порезанные пальцы или ушибленные лбы теперь требуют вызова родителей, «скорой» и шумных проводов пострадавшего прочь из стен заведения?
Так и хочется всех этих «реформаторов» отправить снова на десять (ой, уже на одиннадцать) лет в школу снова! По полным, ими же утверждённым нормам «образования».
Я филолог и про книги могу говорить долго — это одна из составляющих моей профессии. Меня не бесит, когда вы не читаете — меня бесит, когда вы этим гордитесь. Но в последнее время я открыла для себя ещё одну категорию людей, на мой взгляд, ещё хуже, чем не-читатели. Это те, кто читает «для галочки».
У тебя дома шикарная библиотека, которую простой смертный осилит лет за десять. Ты всю её перечитал и рассказывал мне с воодушевлением про роль Пушкина в развитии русской литературы. Извини, но как можно после этого читать и, самое главное, наслаждаться тонким петросяновским юмором мадам, штампующей по две-три книжки в год?
Ценители Диккенса и Викторианской эпохи, великие моралисты, какого чёрта у вас на полке стоит десяток книг с дядьками из спецназа на обложке?
Тётенька, вот у вас в шкафу весь Шекспир, вами читанный, но вы держите в руках роман из серии «Последняя любовь моей болонки» и вздыхаете, что сейчас книг не пишут. А вы не пробовали пройти в книжном магазине дальше полки с болонками, спецназовцами и даже мимо стенда с так называемыми бестселлерами? Называют их так, кстати, в основном издатели.
Вы так кичитесь своей якобы образованностью, но затруднитесь назвать больше двух достойных книг, изданных за последние десять-двадцать лет. Неужели вы правда думаете, что их нет? Если вы перечитали всю классику только потому, что «так положено», не научившись при этом отличать книгу от каки, — грош цена вашей начитанности.
Когда мне было девять лет, первого апреля в наш класс пожаловали аниматоры — лиса Алиса и кот Базилио. Они заставили всех вытряхнуть содержимое портфелей на стол, разглядывали, вслух обсуждали, что у кого в сумках. Было очень стыдно: у кого-то была с собой туалетная бумага, у кого-то запачканный носовой платок, а у одной девочки гигиеническая прокладка — она очень рано созрела. Эти две женщины громко хихикали и показывали классу «находки». Когда они ушли, дети плакали, учительница краснела.
Преподаватель русского языка не выговаривала шесть букв, имела неприятный визжащий голосок и всё время неверно ставила ударения в словах. Мне, выросшей в семье филолога и переводчика, это было дико. Я по детской наивности её пару раз поправила. Надо ли говорить, что золотую медаль мне не дали из-за тройки по русскому?
Избиение детей указками и линейками — это не миф, это в нашей псевдоэлитной школе было. Били по рукам, по плечу, просто по столу хлопали до звона в ушах.
Когда мне исполнилось тринадцать, мои родители уже были в возрасте. Папа был на пенсии по инвалидности. Долбаная Елена Ивановна, зачем сообщать на весь класс, что я из малоимущей семьи и, наверное, у моей семьи нет денег на покупку мне новых лыж и коньков? Зачем сообщать моим одноклассникам, что зарплата моей мамы — минимальная? Меня до окончания школы дразнили нищебродкой, мелочь подкидывали в сумку.
Наконец, фельдшер из медпункта. Ты ж с детьми работаешь, сволочь! Общий медосмотр — кто его придумал? Всех загоняли в класс, по одному раздевали, ковырялись в попе, трогали грудь, живот и комментировали процесс. У меня одной не было груди в 12 лет. Знала бы ты, что мне пришлось пережить после этого публичного обнажения, тварь! Зачем было как бы невзначай сообщать девочкам на медосмотре, что у меня одной из класса всё ещё нет месячных? Чтоб они у тебя до смерти шли ежедневно!
Если кто-то при мне споёт песенку «Школа, школа, я скучаю», я дам ему по зубам.
Со мной в группе учится 22-летняя Вика. Как Викуся додумалась поступить в группу технарей-компьютерщиков — для меня загадка. Но это не главное. Главное в том, что Вика знает три способа получения оценки: обхитрить преподавателя, выпросить и пореветь.
Попался нашей группе на учебном пути стойкий преподаватель, с которым не проходят два первых способа. Когда бедная Вика устала ходить сдавать (и ничего, что все другие ходят), она решила надавить на жалость и заревела. Громко плача, она сетовала на тяжелую жизнь, на то, что преподаватель слишком много требует по «ненужному» предмету, и вообще мог бы давно смилостивиться и поставить ей оценку просто так, как другие преподаватели.
Слёзы Вики дали совершенно другой эффект. Всегда спокойный преподаватель разозлился и показал ей на пальцах, сколько всего он нам прощает, после чего обозлился на нашу группу и стал требовать всё то, что до этого он нам прощал.
Так вот, сейчас глубокая ночь. Я переделываю уже пятый раз контрольную работу, осталось переделать ещё три лабораторных. Спасибо тебе, Викуся! Надеюсь, что сдавать ты этот предмет будешь ещё весь следующий семестр, а может, даже и больше.
В нашем институте был преподаватель — старенький дед лет 85. Преподаваемый материал знал идеально, лекции читал без бумажки. Так и говорил: почему, мол, студенты должны знать без подсказок то, чего я сам не знаю? Драл три шкуры, требовал абсолютного знания сдаваемого материала: по окончании семестра проверял наличие абсолютно всех домашних работ, гонял по всем темам часами, ворчал на малейшие неточности в задачках… Оценивал, правда, тоже не всегда объективно: были у него любимчики, которых тоже гонял, но поменьше, и нелюбимые студенты, которые ходили к нему ещё полгода в попытке пересдать.
У нас дедулю не любили. «Старый маразматик, — плевались в курилке однокурсники, — бесит, сил нет! Чтоб он уже сдох, гнида!» И так каждый раз после каждого занятия. А уж после несданного экзамена уши вяли от мата в его сторону.
Но вот преподаватель скончался. И что же? Мои чудные однокурснички, так долго ждавшие, чтобы «сдох поскорее старый маразматик», так сильно ненавидящие «гниду разваливающуюся», тут же чуть ли не в слёзы-сопли: мол, чудесный преподаватель, умница такой, хоть и строгий иногда, да это же только хорошо, студенты у него прилежненькие, как же он нас оставил, да как мы без него, хнык-хнык, всё ужасно…
Я знаю, что о покойных либо ничего, либо хорошо. Но, знаете ли, всему есть предел. Бесит.
Несколько дней назад, не поддавшись натиску своего студента, так и не поставил ему экзамен. Но сегодня обнаружил, что этот экзамен парню поставил другой преподаватель нашей кафедры. Вот тот ничего не боится.
Я не желаю ему ничего плохого. Мне просто хочется увидеть его лицо, когда, лёжа на операционном столе и готовясь принять наркоз, в вошедшем хирурге он вдруг узнает того студента. А сказать или сделать уже ничего нельзя: наркоз начинает действовать.
Ты гордишься тем, что тебе удалось списать на ЕГЭ, мой дорогой недруг? Молодец. Потом ты, раздуваясь от счастья, пойдёшь в институт, куда тебя берут только потому, что там есть «свои». В институте будут ещё экзамены, сессия, зачёты, за которые ты будешь по возможности платить, иногда сдавать своми силами, но чаще списывать.
Ты получишь диплом. Пойдёшь работать. Ты, ничего толком не зная по своей специальности, будешь сидеть в шарашкиной конторе и думать, что чего-то достиг в жизни. Что всё прекрасно. Что ты замечательный специалист. Браво!
Ты позволяешь себе быть профессионалом своего дела только на бумаге. По сути же ты ноль. Ты не задумываешься о том, что таким же нулём может быть врач, прописывающий тебе лекарства, от которых ты останешься инвалидом. Архитектор, который проектировал твой дом со стенами, завалившимися полгода спустя после постройки. Водитель, отправивший тебя вместе с остальным автобусом в реку.
Не удивляйся, если с тобой случится что-то вышеперечисленное. Ты украл свою специальность, не умея ей пользоваться, — ожидай такого же от других. Всё взаимосвязано, недруг.
Попался нам очередной лектор с весьма необычной манерой преподавания: молча время от времени переключать слайды презентации, которую студенты должны кропотливо переписать и разобраться сами. Нет, преподаватель не глухой и не немой — «здрасте» и «до свидания» иногда слышали. Отдельное спасибо за мигрень после лекций: галёрка, которая приходила из-за «н» в журнале (да-да, он единственный, кто ещё отмечает), ходила на головах и даже бухала иногда.
Причину столь оригинального поведения мы узнали в этом полугодии, когда этот же кадр попал к нам вести практику: вся соль была в том, что он вообще не в курсе, о чём его предмет! Собственно, по этой же причине вся сдача лабораторных превращалась в расстановку знаков препинания в нужных местах.
Так прошёл семестр. Подошла сдача курсовых. Я написал неплохую программу, поддерживающую все современные принципы разработки, пройдя через кучу проблем. Скажу по секрету: меня за этот код взяли в довольно хорошую фирму программистом. Но каково же было моё удивление, когда после сдачи курсового я обнаружила в зачётке девятку! Те же оценки препод раздавал и за стандартный курсовой, который пишется за полчаса даже без запуска редактора кода. На вопрос, в чём причина столь низкой оценки, препод промычал что-то невнятное.
Зачем тогда вообще необходимо высшее образование в университете, когда мы туда приходим по большей части посидеть из-за таких вот преподавателей? Обычное самообразование даёт намного большие перспективы, а такое «обучение» лишь убивает желание учиться ещё на подходе. А ведь некоторые ещё и бешеные деньги за такое платят.
Хочу пожелать преподавателям, несмотря на всю сложность профессии и низкую зарплату, оставаться преподавателями, а студентам — пройти через все эти невзгоды, сберечь нервы и стать специалистами, несмотря ни на что.
А насчёт оценки мне потом подсказали: его в своё время отклонили на собеседовании в ту фирму, где работаю я. Может, это всё же зависть?
bash.im
ithappens.ru
zadolba.li