Образование

Ещё лет десять-пятнадцать назад — блаженное время! — музыкальные школы назывались просто и по-человечески: «Школа искусств № 10» или, к примеру, «ДМШ имени Свиридова». Потом к этим простым названиям прилепилось почти тургеневское «МУ» (муниципальное учреждение).

Шло время, менялась страна, всё в ней менялось — и постепенно в нашей речи стали привычными ЗАО, ООО и прочие ПБОЮЛы. Увы — и нас это тоже коснулось. Из МУ музыкальные школы обратились в МОУДОДы (муниципальные образовательные учреждения дополнительного образования детей), а теперь — кто как: МБОУДОДы, МКОУДОДы, а общеобразовательным школам ещё больше повезло — МОАУСОШи, да ещё и с УИОП (углублённым изучением отдельных предметов). Над этим всем можно было бы посмеяться, да и только, если бы эти МУДОДы не нависли над нашими головами, над нашими бедными мозгами и, что самое неприятное, над психикой наших с вами детей.

Вчера я принесла домой программку школьного фестиваля, проходившего у нас в городе. В фестивале (а следовательно, и в буклете) — больше ста участников из разных школ города и области. Я хотела сначала просто бегло просмотреть всю брошюрку, чтобы найти на её страничках нужного мне участника. Мне чуть плохо не стало! Каждый из ста с лишним участников обозначен не просто «Иван Петров, ДМШ № 5» — нет! «Иван Петров, учащийся МБОУ ДОД „ДМШ № 5“». Итого сто с лишним раз рядом с именами детей упорно появляются «МОАУ ДОД ДЮЦ», «МОАУ СОШ с УИОП», «МБОУДОД», «МКОУДОД», просто какие-то МБОУ, КОГОБУ ДОД, МОАУ ДОД ЦДЮТ, КОГБУК…

Это изнасилование прекраснейшего, нежнейшего, богатейшего русского языка. Это грубое надругательство над ним.

Я не понимаю — что это? Почему? Для кого это? Почему даже на сувенирном значке, который вручался на память детям, тоже написано «МБОУДОД»? Какую смысловую нагрузку несёт для ребёнка эта аббревиатура? Ну хорошо, для ребёнка — а для взрослого? Взрослому зачем это сто раз читать?

Друзья, это рабство? Кто нас заставляет это писать? Кто? Ведь люди, ответственные за изготовление буклетика, не под дулом пистолета раз за разом — сто раз! — вписывали туда эти чудовищные буквенные нагромождения!

Или это просто лингвистическая глухота? Ну есть же люди, которые не вздрагивают, читая, например, «руковичка» или «мне нравиться синий цвет». Им ничего, нормально, зубы не болят. И МБОУДОДы эти их не раздражают. А меня, ёлки-палки, страшно раздражают! И как может не раздражать аббревиатура, существенная часть которой расшифровывается как «образовательное учреждение образования»? Это кто сочинил? И главное, зачем?

Моя мама, не музыкант, с которой мы обсудили эту тему, высказала свою точку зрения: «Когда мы с тобой недавно ходили на органный концерт, моя душа как будто взлетела вверх. А когда я сейчас полистала эту брошюрку, мои мозги словно бы скукожились». И на самом деле, мне уже кажется, что эти странные буквы способны оказывать зомбирующее воздействие. Бывает, заглянешь в «контакте» на страничку коллеги-педагога ДМШ, а у него в статусе написано: «Преподаю в МБОУДОД такой-то». В «контакте»! Там-то оно кому надо?

Когда мы приходим в кино, фильм начинается с заставки — «Компания „Уорнер Бразерс“ представляет» или «Киностудия „Мосфильм“». Нас ведь не пичкают никакими ФГУПами! Или булку покупаем в магазине — «Хлебозавод № 5». Не ФЫВА ОЛДЖ ГОЭЛРО, а просто «хлебозавод». Но мы-то не булки печём — мы детей воспитываем! Музыкантов!

Я не претендую на Нобелевскую премию, я даже не определю свой уровень интеллекта как «выше среднего». Однако, оказывается, и этого достаточно, чтобы показаться заумной для ряда людей. Что особенно трагично, достаточно большого ряда людей.

Ты упоминаешь Платона в дискуссии? На костёр, на костёр! Платона проходят для того, чтобы ответить на вопрос экзамена и забыть к чертям.

Не дай бог, потревожена память Шекспира? Куда, куда классиков?! Мы же тут «просто болтаем».

Простое рассуждение о книгах — это, оказывается, мы в универе проходили, и теперь я хвалюсь. Какие, однако, новости.

Замечания о сортах чая — «как умно тыкать носом в Википедию». То, что я специально слазила в Википедию и на этот раз действительно ткнула собеседницу носом в то, что этого там нет, остаётся безответным, как подростковая влюблённость.

Господа и дамы, охотно верю, что вы умеете говорить ни о чём. Я тоже умею. И тогда мы с друзьями генерируем весёлый бред, над которым сами же и смеёмся. Но когда речь идёт о темах чуть сложнее младшей школы города Мухосранска, почему использование собственных знаний остается уделом «умничающих»? Почему бы просто не поверить, что это всего лишь ход мыслей?

Иду спокойненько домой и замечаю, что на летней веранде близлижащей кафешки, на сетке, заменяющей стены, написано: «Кухня пропитанная солнцем». Казалось бы, простейшее правило… Решаюсь выяснить, кто ж за таким безобразием стоит. Тут же появляется сидящая неподалёку администратор.

— Вот тут запятая должна быть, — тыкаю я пальцем.
— Знаю. И ещё тут дефис, — показывает девушка на название кафешки чуть повыше надписи.
— И кто ж всё это придумывает?
— Управляющая…
— Такая управляющая? — произношу с уже явным сочувствием.
— Да, — грустно кивает девушка.

В общем, желаю я этой «управляющей» сначала русский язык выучить, а уже потом за управление браться, перед людьми не позориться. А девушке-администратору искренне желаю всего самого наилучшего.

В своё время я умудрился получить водительские права, несмотря на редкостную общую параноидальность и лень. В процессе обучения случилось мне осадить одного всезнайку, который оные курсы вёл.

Этот мужичок с характерным белорусским прищуром вдохновенно вещал нам о карбюраторах и ПДД под аккомпанемент скрипа мозгов аудитории, и все-то у него были балбесы и лопухи, пока в потоке слов не мелькнуло: «А унутре у него кислота натрий о аш».

Я среагировал, как сисадмин на писк UPS, дёрнул лапой и справедливо заметил, что «натрий о аш» таки никак не может быть кислотой, ибо это щёлочь. Лектор снисходительно цыкнул зубом и ответствовал, что он довольно много лет за рулём, несколько поболее меня, и абсолютно уверен в своей информации насчёт аккумуляторов и их содержимого. Я упорствовал и взывал к школьному курсу химии. Мужик продолжал цыкать и ехидствовать.

Наконец встал ещё один товарищ, пожилой и благообразный, и вставил свои пять копеек, что он тоже не первый день на родео, но как раз в области химии. Мол, он закончил Политех (тут я оживился), факультет металлургии (я понял, что это свой), и перепутать щёлочь с кислотой ему не даст ни честь, ни совесть, ни докторская степень.

Лектор взвился. Он отрезал, что университетов не кончал, и не надо ему тут тыкать дипломами и степенями в нос, зато у него огромный практический опыт, и он способен залить, зарядить и смонтировать аккумулятор с закрытыми глазами, чего мы, салаги и ботаники, не сможем никогда. Зал млел.

На следующий день мы с коллегой подарили нашему преподавателю учебник по химии для восьмого класса с закладочкой на нужной главе и жирным выделением разноцветными маркерами отдельных пассажей. Мужичок обиделся до конца курса. На занятиях смотрел поверх голов, лопухов и балбесов не поминал. Нам пеняли, что на лекциях стало скучно.

У нас в школе была пятидневка, занятия начинались в девять утра, в день было по семь уроков. На одной из перемен нас кормили завтраком, после занятий — обедом. В школьной библиотеке выдавали учебники. На первом этаже дежурила пожилая женщина, регулярно выгоняющая из школы посторонних мальчишек, а сменка хранилась в шкафу в рекреации рядом с дверью нашего класса. У учеников была возможность прямо в школе вылечить зубы — хорошо оборудованный зубной кабинет и врач-стоматолог были к их услугам.

Сейчас в той школе шестидневка, зато у учеников по пять-шесть уроков. Сорок минут в день не делают погоды, зато лишний день в неделю ученикам приходится вставать в шесть-семь утра, чтобы прийти на занятия. Да, уроки теперь начинаются в восемь.

Столовая, как оказалось, не соответствует новейшим санитарным нормам, и теперь в ней, наскоро переоборудованной в буфет, продаются чёрствые булочки из неизвестной пекарни и сок в тетрапаках. Школьники буфет прозвали «гастритом». И цена у булочки с пакетиком сока такая же, какая была бы у хорошего горячего завтрака.

Обедом в буфете уже не кормят. Увы, далеко не все дети могут пообедать дома: некоторые живут в часе пути от школы, а вдобавок посещают спортсекции или кружки в той же школе, которые с четырёх-пяти часов. Альтернатива обеду — пицца из киоска за углом или баночка с домашней стряпнёй, томящаяся в тёплой сумке с раннего утра. Привет, кишечные расстройства!

Учебники теперь надо покупать самим. Программа по местному языку не меняется уже лет -дцать, местная типография каждый год печатает одни и те же учебники с одних и тех же матриц. Но чёрт дёрнет родителей купить учебник у ученика старшего класса! Там же не тот год издания — нельзя-нельзя-нельзя!

Шкафы для сменки канули в прошлое, вместе с ними разделили раздевалку на три части — для 1–4, 5–9 и 10–11 классов. В разных помещениях. Естественно, тётя-вахтер не в состоянии обслужить одновременно три раздевалки, поэтому туда определяют учеников соответствующих классов. Две раздевалки ещё работают, ибо в одной из них суетится тётя, а во второй — 16–18-летние девушки и парни. Но в третьей… Семи- и девятилетки раздают и принимают вещи без контроля взрослых. У ребят детство ещё играет. Не понимают они, что перевешивать на чужие крючки пальто и куртки нельзя. Прошарить карманы — детская шалость. Прыгать и висеть на вешалках — весело и приятно. «Ой, а что это шуба оборвалась?» Да, забыла сказать — они ничего не могут сделать здоровым лбам из седьмых классов, которые, тоже не выйдя из детства, решили поиграть чужими шапками в волейбол.

Да, ещё кадр из жизни: охранник. Дяденька в камуфляже не в состоянии запомнить 850 учащихся в лицо. Легко пропускает посторонних подростков, но уже второй месяц подряд впускает меня, молоденькую хрупкую учительницу, только после того, как за меня поручатся двое-трое других коллег. Основную часть времени дяденька пялится в монитор, который показывает два входа в школу. Стоит ли говорить, что в школе есть третий, служебный выход, через который дети бегают регулярно туда и обратно?

Кабинет стоматологии переоборудовали в лингвистический класс (уже третьего или четвёртого иностранного языка), фельдшер стала приходить раз в месяц на медосмотр. Стоит ли говорить о том, что боли в животе, порезанные пальцы или ушибленные лбы теперь требуют вызова родителей, «скорой» и шумных проводов пострадавшего прочь из стен заведения?

Так и хочется всех этих «реформаторов» отправить снова на десять (ой, уже на одиннадцать) лет в школу снова! По полным, ими же утверждённым нормам «образования».

Я филолог и про книги могу говорить долго — это одна из составляющих моей профессии. Меня не бесит, когда вы не читаете — меня бесит, когда вы этим гордитесь. Но в последнее время я открыла для себя ещё одну категорию людей, на мой взгляд, ещё хуже, чем не-читатели. Это те, кто читает «для галочки».

У тебя дома шикарная библиотека, которую простой смертный осилит лет за десять. Ты всю её перечитал и рассказывал мне с воодушевлением про роль Пушкина в развитии русской литературы. Извини, но как можно после этого читать и, самое главное, наслаждаться тонким петросяновским юмором мадам, штампующей по две-три книжки в год?

Ценители Диккенса и Викторианской эпохи, великие моралисты, какого чёрта у вас на полке стоит десяток книг с дядьками из спецназа на обложке?

Тётенька, вот у вас в шкафу весь Шекспир, вами читанный, но вы держите в руках роман из серии «Последняя любовь моей болонки» и вздыхаете, что сейчас книг не пишут. А вы не пробовали пройти в книжном магазине дальше полки с болонками, спецназовцами и даже мимо стенда с так называемыми бестселлерами? Называют их так, кстати, в основном издатели.

Вы так кичитесь своей якобы образованностью, но затруднитесь назвать больше двух достойных книг, изданных за последние десять-двадцать лет. Неужели вы правда думаете, что их нет? Если вы перечитали всю классику только потому, что «так положено», не научившись при этом отличать книгу от каки, — грош цена вашей начитанности.

Деканат моего факультета. На двери объявление: «Обед с 13:00 до 14:00».

Ниже другая строка: «Приём студентов по всем вопросам с 14:00 до 17:00».

Ещё ниже: «Приём деканом по личным вопросам с 13:00 до 14:00».

Уже четыре дня пытаюсь получить ведомость на зачёт и поставить подпись декана.

Когда мне было девять лет, первого апреля в наш класс пожаловали аниматоры — лиса Алиса и кот Базилио. Они заставили всех вытряхнуть содержимое портфелей на стол, разглядывали, вслух обсуждали, что у кого в сумках. Было очень стыдно: у кого-то была с собой туалетная бумага, у кого-то запачканный носовой платок, а у одной девочки гигиеническая прокладка — она очень рано созрела. Эти две женщины громко хихикали и показывали классу «находки». Когда они ушли, дети плакали, учительница краснела.

Преподаватель русского языка не выговаривала шесть букв, имела неприятный визжащий голосок и всё время неверно ставила ударения в словах. Мне, выросшей в семье филолога и переводчика, это было дико. Я по детской наивности её пару раз поправила. Надо ли говорить, что золотую медаль мне не дали из-за тройки по русскому?

Избиение детей указками и линейками — это не миф, это в нашей псевдоэлитной школе было. Били по рукам, по плечу, просто по столу хлопали до звона в ушах.

Когда мне исполнилось тринадцать, мои родители уже были в возрасте. Папа был на пенсии по инвалидности. Долбаная Елена Ивановна, зачем сообщать на весь класс, что я из малоимущей семьи и, наверное, у моей семьи нет денег на покупку мне новых лыж и коньков? Зачем сообщать моим одноклассникам, что зарплата моей мамы — минимальная? Меня до окончания школы дразнили нищебродкой, мелочь подкидывали в сумку.

Наконец, фельдшер из медпункта. Ты ж с детьми работаешь, сволочь! Общий медосмотр — кто его придумал? Всех загоняли в класс, по одному раздевали, ковырялись в попе, трогали грудь, живот и комментировали процесс. У меня одной не было груди в 12 лет. Знала бы ты, что мне пришлось пережить после этого публичного обнажения, тварь! Зачем было как бы невзначай сообщать девочкам на медосмотре, что у меня одной из класса всё ещё нет месячных? Чтоб они у тебя до смерти шли ежедневно!

Если кто-то при мне споёт песенку «Школа, школа, я скучаю», я дам ему по зубам.

Со мной в группе учится 22-летняя Вика. Как Викуся додумалась поступить в группу технарей-компьютерщиков — для меня загадка. Но это не главное. Главное в том, что Вика знает три способа получения оценки: обхитрить преподавателя, выпросить и пореветь.

Попался нашей группе на учебном пути стойкий преподаватель, с которым не проходят два первых способа. Когда бедная Вика устала ходить сдавать (и ничего, что все другие ходят), она решила надавить на жалость и заревела. Громко плача, она сетовала на тяжелую жизнь, на то, что преподаватель слишком много требует по «ненужному» предмету, и вообще мог бы давно смилостивиться и поставить ей оценку просто так, как другие преподаватели.

Слёзы Вики дали совершенно другой эффект. Всегда спокойный преподаватель разозлился и показал ей на пальцах, сколько всего он нам прощает, после чего обозлился на нашу группу и стал требовать всё то, что до этого он нам прощал.

Так вот, сейчас глубокая ночь. Я переделываю уже пятый раз контрольную работу, осталось переделать ещё три лабораторных. Спасибо тебе, Викуся! Надеюсь, что сдавать ты этот предмет будешь ещё весь следующий семестр, а может, даже и больше.

В нашем институте был преподаватель — старенький дед лет 85. Преподаваемый материал знал идеально, лекции читал без бумажки. Так и говорил: почему, мол, студенты должны знать без подсказок то, чего я сам не знаю? Драл три шкуры, требовал абсолютного знания сдаваемого материала: по окончании семестра проверял наличие абсолютно всех домашних работ, гонял по всем темам часами, ворчал на малейшие неточности в задачках… Оценивал, правда, тоже не всегда объективно: были у него любимчики, которых тоже гонял, но поменьше, и нелюбимые студенты, которые ходили к нему ещё полгода в попытке пересдать.

У нас дедулю не любили. «Старый маразматик, — плевались в курилке однокурсники, — бесит, сил нет! Чтоб он уже сдох, гнида!» И так каждый раз после каждого занятия. А уж после несданного экзамена уши вяли от мата в его сторону.

Но вот преподаватель скончался. И что же? Мои чудные однокурснички, так долго ждавшие, чтобы «сдох поскорее старый маразматик», так сильно ненавидящие «гниду разваливающуюся», тут же чуть ли не в слёзы-сопли: мол, чудесный преподаватель, умница такой, хоть и строгий иногда, да это же только хорошо, студенты у него прилежненькие, как же он нас оставил, да как мы без него, хнык-хнык, всё ужасно…

Я знаю, что о покойных либо ничего, либо хорошо. Но, знаете ли, всему есть предел. Бесит.