Медицина

Я ненавижу вкус и запах мяты — настолько он надоел, что из нейтрального стал задолбавшим. Идёшь по, казалось бы, нескончаемым рядам с ассортиментом зубных паст. Мятная, ментоловая, мятная, мятная... О — эвкалиптовая! Ну на фиг, из той же «охлаждающей» оперы. Мятная, мятная, ментоловая, мятная... Где, я вас спрашиваю, пасты со вкусом шоколада, ванили, «бубльгума», клубники? Вишнёвая была бы страсть как хороша.

«Покупайте детскую», — скажете вы. Так покупала; была одна прелестная, Колгейт со вкусом тутти-фрутти, кажется, с Банни на синем фоне. Так без объявления войны спустя какое-то время вкус изменился с фруктового на тот же мятный, причём тюбик не отличить никак, и звёздочек каких-то в пасту напихали. Кому жаловаться — непонятно.

Я — фельдшер медпункта, работаю на заводах. Искренне задолбали рабочие из Таджикистана. Нет, они хорошо работают (по признаниям их начальников, зачастую лучше русских: реже пьют и дебоширят), но, блин, если приезжаешь работать в чужую страну, потрудись хоть немного выучить язык!

У подобных товарищей есть три способа хождения в медпункт.

«Два слова». Рабочего учат, что сказать человеку в белом халате, например: «Живот. Больно». Задаю вопросы: «Когда началось? Что ел? Не тошнит?» Парень широко дебильно улыбается и кивает. Впрочем, за первый год работы с такими личностями я научилась объяснять всё это жестами.

«Больной + переводчик». Замечательный вариант, если они приходят вместе. Но чаще бывает так: приходит человек, долго на ломаном русском объясняет симптомы, а когда я собираюсь его осмотреть и полечить, говорит: «Да это не у меня, это у такого-то, мне его позвать?» Нет, блин, я же могу на расстоянии давление измерить!

«Группа поддержки». Стучат. Открываю. Стоит толпа. Больной, переводчик (иногда два — разный набор слов знают) и от двух до пяти сопровождающих для моральной поддержки. Они очень любят нависать над делающим что-то фельдшером, переговариваться по-своему и непонимающе улыбаться на просьбы выйти.

Работаю медсестрой в больнице в хирургическом отделении. Ни для кого не секрет, что большинство пациентов, заботясь о наиболее успешном исходе проводимых оперативных вмешательств, несут хирургам и заведующему отделением кругленькие суммы в конвертах. И боже нас упаси их за это осуждать, даже если они по своей наивности считают, что если хирург принял вознаграждение в конверте, то их теперь должен облизывать весь персонал вплоть до последней санитарки. Мы добросовестно относимся к своим обязанностям и выхаживаем послеоперационных пациентов, не разделяя их на «платных» и «бесплатных», тем более что деньгами у наших врачей-хирургов ни с кем делиться не принято. Ну да и бог с ними: мы по этому поводу нисколько не переживаем. Как говорится, кто на что учился.

В три часа ночи меня вызывает в палату пациентка.

— Что вас беспокоит? Пригласить врача?
— Вы знаете, у меня ужасно чешутся пятки. Почешите их!

Требование прозвучало в приказном тоне, без элементарного «пожалуйста». У меня немая реакция, я смотрю на пациентку и пытаюсь понять, не ослышалась ли я. Видимо, раздражённая моим тормозным видом девушка возмущённо восклицает:

— Что вы так смотрите? Я же за всё заплатила!

Простите меня, уважаемые пациенты, но лично мне вы ничего не платите, а в перечень медицинских услуг, оказываемых нашим учреждением, чесание пяток не входит.

Жил-был в славной Российской Федерации человек. Была у него работа приличная, жёнушка молодая, красивая, — было в его жизни счастье. Однажды приболел у жены живот под вечер. Мучалась она, мучалась, и решил человек вызвать карету скорой помощи. Но долго ехала та помощь, а через час, когда машина таки подъехала к дому человека, вывалились из неё два существа, дышащих пьяным угаром налево и направо. Естественно, существа были загнаны обратно в катафалк и отправлены восвояси отсыпаться. Следующая карета скорой помощи приехала быстрее, да и существа в ней были адекватнее. Потрогали они живот любимой жены, послушали чего-то да и забрали жену в больницу на изучение. Но недолго длилось то изучение: боль прошла, анализы сделаны не были, и в пять часов утра жена стояла на пороге больницы и вызывала себе такси, дабы вернуться домой к любящему мужу.

И вот тут-то можно подумать, что конец у этой истории наступил. Да ведь это только начало...

Вновь и вновь приходили боли к жене хорошего человека. И возил её муж в стольный град, и показывал самым лучшим специалистам, доцентам и профессорам. И делали ей многочисленные анализы, и ставили разные диагнозы, а боли не проходили. Почти полгода ездил человек со своей женой по городам и весям, клиникам и медицинским центрам, но ни один дипломированный специалист так и не смог поставить правильный диагноз.

В один пасмурный день привёз человек свою любимую жену в славный город Подольск и показал её терапевту в местном военном госпитале. Добрый доктор-терапевт отправил девушку прямиком на приём к онкологу. Долго осматривал онколог жену хорошего человека, брал анализы, думал. И поставил он диагноз, и был тот диагноз верен. «Слишком долго вы ездили по городам и весям, слишком затянулась ваша болезнь, — сказал доктор. — Уже ничего поделать нельзя. Если сейчас прооперируем, то ещё половину года проживёт жена ваша любимая».

Прожила жена любящего человека почти шесть месяцев — не соврал доктор. Долго горевал хороший человек.

Засим закончу я свою былину. А лекарям отечественным даже «задолбали» сказать не получается. Лучше промолчу просто. Не ругаюсь я матом — принципиальный.

Я врач-педиатр. Работаю в одном из многочисленных санаториев Анапы. Больше всего удивила дама весом в два центнера, приехавшая по путёвке на десятидневный отдых. С пеной у рта она доказывала мне, что её должны излечить от ожирения, согласно информации на сайте санатория. Ага, за этот срок. По непонятным причинам — именно я. Извините, но в отсасывательщицы жира я не записывалась!

Когда я впервые пришла на работу в ветклинику, меня поставили медсестрой в стационар. Врач Оксана сказала:

— Лика, спустись в приёмное отделение с Машей, приедет женщина с собачкой, примите её.

Идём к регистратуре, ждём. Дверь открывается, заходит женщина лет пятидесяти в длинном красивом пальто, в туфлях на высоченной шпильке, с золотыми кольцами на пальцах и с чихуахуа на руках. Чинно войдя в приёмное, проигнорировав объявление «Уважаемые клиенты, просьба одевать бахилы. Спасибо», она прошла к регистратуре, глянула на нас и вопросила:

— Вы от Оксаночки?

Мы синхронно кивнули. Дверь открылась ещё раз. Появился «браток», словно из анекдотов: высокий широкоплечий мужчина лет двадцати пяти с брюшком, в кожаной чёрной куртке (несмотря на жару на улице), с золотой цепью на шее, трёхдневной небритостью на лице и сияющим черепом. «Браток» подошёл к нам, встал позади женщины и с интересом начал ковырять пальцем кулер. Дама же начала вещать:

— Вот моя Пусечка! Нужно подрезать коготки, сделать полное обследование, прививки…

Маша, осматривая Пусечку:

— Ей бы ещё зубки почистить…

Зубов и видно не было за камнем коричневого цвета. Дамочка же начала орать, что если счистить зубной камень, то выпадут все зубки. В ответ на наше удивление она стала доказывать, что зубы и держатся только на камне. На объяснение, что собачка не может полноценно кушать, женщина топала ногами и кричала, что лучше знает Пусечку. Наконец рот открыл «браток»:

— Короче, девочки, плачу за всё я — делайте, что надо. А ты не кричи, мам!

Тётка заткнулась, злобно посмотрела на нас и со словами «Завтра заберу!» вылетела из кабинета. Мужик вышел вслед.

Работаю врачом в столице заграничного государства в обыкновенной городской больнице. Часто дежурю по 24–28 часов, бегаю в реанимацию, пункт первой помощи, по палатам и, конечно, в операционную — дел хватает. Радуюсь, если успеваю воды из под крана попить и в туалет сходить — о еде и думать лучше не надо.

Болит поясница уже пару лет? Выдалась свободная минутка в девять вечера или на выходных? Надо обязательно зайти в травмпункт и выяснить, почему это при тяжёлой работе спина ноет. Ещё лучше прийти и потребовать самые дорогие обследования, так как самодиагноз уже есть, а вы лучше всех врачей знаете, что нам с вами делать. В поликлинику? В поликлинике долго ждать надо...

Это травмпункт, а не бесплатная консультация. Врач назначает обследования и лечение, а не вы сами. Хотите себе операцию, про которую прочли в интернете, и думаете, что после неё будете себя чувствовать, как в 17 лет? Пожалуйста, хоть сами, но не у нас.

Поймите, что открытый перелом, кровоточащая рана, оторванный палец или паралич куда важнее, чем «чемодан тащил, а сейчас спину ломит». Мы пока не научились клонировать врачей — один человек не может одновременно резать, слушать жалобы, ставить капельницы и проводить реанимацию при остановке сердца.

Ехал на мотоцикле, встретился в лоб с ментом, который пилил по встречной вдрызг пьяным. Пятьдесят метров бреющего полета, полгода пластом — чуть ноги не отрезали.

Спустя год я пытаюсь получить отсрочку от призыва в военкомате. Медленно ковыляю с тростью в сторону хирурга, подаю ему документы. Там написано, что у меня нет куска бедра, надколенника, трёх из четырёх связок колена, а позвоночник раздолбан в трёх местах. Демонстрирую кучу направлений на всевозможные анализы и операции. Он внимательно читает бумаги, потом откладывает их:

— На что жалуетесь?
— Да ни на что, бл@#ь, не жалуюсь! Голова побаливает!

Ходил в районную поликлинику выписываться после болезни, но главврача нужно было ждать часа три. За это время я умудрился сгонять на рынок, купить деду для дачи раскладной стульчик и вернуться обратно. Оставался час. Я разложил стульчик рядом с больничной банкеткой и стал спокойно читать книжку.

На этаж влетела бешеная бабка и, распихав плотную массу народа в коридоре, подбежала ко мне с воплем:

— Уступи место, молокосос ё$@#ый!

Я медленно и степенно закрыл книжку, встал, сложил стульчик, ушёл к противоположной стене, разложил его там и продолжил читать. Народ аплодировал.

За весь свой трудовой стаж я никогда не был на больничном. Больницы лет десять не посещал, разве что военкоматовские и водительские комиссии, но там всё иначе.

Работаю я с девяти, больница с восьми. Ну, думаю, успеваю. Прикинул, что к восьми наберётся очередь по старой советской традиции, а чуть попозже уже никого не будет. Так и есть — в 8:15 посетители рассосались. Как хорошо всё начинается! Улыбаюсь, подхожу к окошку:

— Здравствуйте, мне нужно пройти флюорографию.
— Давайте паспорт и полис.
— Вот.

Тут начался квест.

— У вас полис не прикреплён.
— Что это значит?
— Ну, не прикреплён.
— И что, это уже не полис?
— Он должен быть прикреплён.
— Зачем?
— Должен, и всё.
— Что нужно сделать, чтобы его прикрепить?
— Адрес такой-то, там спросите.

Прикреплять следовало в другой больнице. Прикидываю расстояние — успею на машине. Приезжаю, в первом же окне спрашиваю, где прикрепить. Встаю в очередь, подхожу, отдаю полис и паспорт:

— Доброе утро, мне нужно прикрепить полис.
— Где ваша карта?
— Не знаю.
— Нужна карта. Спросите в окне выдачи карт.

Времени остаётся мало — спрашивать, за каким хреном нужна карта, чтобы поставить штамп в полис, не стал. Иду в окно выдачи карт, отстаиваю очередь:

— Здравствуйте, мне нужна карта.
— Какой участок?
— Не знаю, адрес такой-то.
— А карта у нас хранится?
— Да я-то откуда знаю? Посмотрите!

Нашла. Подхожу в окно проставления печатей (примерно такая вывеска над ним и висит). Очереди нет. Отдаю карту и полис. Думаете, конец? Наша больница была бы не наша.

Одна «вахтёрша» (иначе её не назовешь), уходящая в отпуск, учила другую «вахтёршу», как делать работу. Как назло, им, видимо, недавно поставили компьютеры. Тётка взяла у меня документы, положила перед собой и залипла в экране. Подошла вторая и начала щёлкать мышкой на одном месте со скоростью пять раз в секунду. В это время за моей спиной образовалась бабка, со словами «можно мне спросить», не дожидаясь ответа, отпихнула меня в сторону и залезла в окно:

— А для ****** рецепт не оставляли?

Обе «вахтёрши» бросили компьютер и начали рыться на столе. Нашли. Отдали. Бабка ушла. Тётки снова залипли в компьютере. Одна из них случайно посмотрела на мои документы, сказала «ой» и наконец-то взяла их в руки.

— Где работаете?
— В полисе написано.
— А кем? (Вот вам не пофиг?)
— Тем-то.

В этот момент сзади возникает очередная бабка «мне-только-печать-поставить». К атаке я был уже готов: не давая себя оттеснить, широкой спиной закрыл всё окно. Бабка пытается подпрыгнуть, обойти сбоку, снизу, засунуть морду в окно. Я не даю.

— Молодой человек, мне только печать!
— Женщина! Вы не поверите, но я тут тоже за печатью вот уже десять минут стою.
— Но я на работу опаздываю!
— А я, блин, из казино вышел на часик и не тороплюсь! Ждите очереди.

Всё! Поставили. Надо сдавать обратно карту в первое окно. Там очередь из трёх бабок, одна из которых, стоя последней, с интервалом в три секунды выкрикивает: «Девочки! Мне надо срочно карту. Дайте мне карту. Карту мне срочно. Срочно карту». Стоять в этой очереди я уже не стал — забрал карту с собой. Стало понятно, почему они спрашивали, где она у меня, — видимо, мало кто оставляет.

Вернувшись к самой первой тётке-флюорографичке, я отчитался, что выполнил все квесты, и она наконец дала мне талончик, который я отдал другой тётке в кабинете с аппаратом, а та выдала мне ещё какой-то, с которым в понедельник нужно прийти за результатом.

Не болейте! Ну его нафиг!