Дети

Здравствуйте. Я недавно закончил один из никому не известных московских государственных вузов по специальности «психолог-педагог». Во время учёбы зачётка видела и добрые, и не очень времена, но я учился, старался и в итоге обрёл «корочку» и знания.

Меня всегда интересовали дети и подростки, и после выпуска я хотел устроиться куда-нибудь к детям. Поначалу было сложно, так как вполне матёрые и практикующие спецы из МГУ, МГПУ и первого меда учили, как объяснить человеку его же проблемы, только научным, пафосным бредом припадочного. Но открытая позиция, вменяемость и невозмутимость, которые я в себе воспитывал несколько лет, взяли своё, и опыт потёк бурным потоком.

Я несколько месяцев работаю психологом-педагогом в молодёжном центре у себя в городе. Веду там несколько разнонаправленных групп. Есть музыкально-ориентированные команды, которые пытаются придумать, сыграть, высказаться. Есть туристы, художники, спортсмены, велоскейт. Также я веду группы арт-терапии и йоги. С каждым у меня складывается свой подход, своя манера. Да, на детей сейчас очень модно жаловаться: тупые, злобные, жадные, грубые. Но хотелось бы верить, что подобным мнением обладают люди, максимально удалённые от детей и подростков. Дети бывают разные. Но поистине злых, жадных и тупых я не видел. Весь этот «пафос» взрослости, чёрствости снимается простыми вопросами, искренней беседой, совместной деятельностью. Они так защищаются. От чего?

Наконец, к теме. Родители, как же вы задолбали!

У нас в стране есть закон, которые запрещает проводить психодиагностику без письменного разрешения родителей. Через сына прошу передать просьбу о встрече — тишина, а дело стоит. В итоге прихожу сам домой, объясняю, что за методики буду применять, зачем, как, какие опасности, как нужно себя вести, чтобы помочь ребёнку адаптироваться, быть услышанным. Даю бесплатную консультацию по возрастной психологии, психофизиологии, психогигиене. Большинство с неохотой, но всё же соглашаются. Но отдельные кадры просто жгут напалмом.

— А ты кто такой ваще и с чего ты решил, что моему сыну ваще помощь нужна? Чё он, больной, что ли? Ты мне лучше скажи: он курит? А то я тут нашёл у него спички.

Мы с вами не водку пить сели, поэтому давайте не будем переходить на «ты». Никого из детей не сдавал и не сдам, этим и заслужил доверие. Люди, а дети особенно, нуждаются не в лечении, а в помощи, в ответах на вопросы. И я как раз работаю для того, чтобы он у вас в 16 лет не дебютировал с шизофренией или не выпорхнул с балкона.

— Мдааа… Тебе бы, такому молодому, тёлочек по дворам щупать, а ты вон, учить вздумал? Или ты такой правильный?

Меня по роду деятельности интересуют и ваши психологические данные, но не нужно так ко мне проникаться, что выкладывать историю ваших побед и поражений, проецировать на меня свои упущенные годы и стереотипы. Я, пусть и молодой, но учитель, и как-нибудь сам выберу чем заниматься. Нет, я не Христос. Я такой же человек, как и вы, с присущими человеку силами и пороками. Не сужу.

— А я вот в газете (по радио, по телевизору, в интернете) читала (слышала), что всё это от сатаны (ненаучно, обман, грешно, стыдно). А вы разве не знали это?

Меня не интересует философия предмета психологии, её обоснованность и научность. Я применяю её на практике: то, что работает и помогает — оставляю, пафосный наукообразный щебет выкидываю. Мы с вами хотим, чтобы ваш ребёнок был счастлив и смог реализовать все свои способности в полной мере, поэтому давайте будем действовать по одну сторону баррикад.

---

А теперь — как проявляют себя родители, когда с красными глазами прибегают ко мне в центр или разъярённо звонят мне в любое время суток с требованием объяснить, «чё я с ним сделал, б$@#ь!».

— Он теперь стал какой-то молчаливый, спокойный. Раньше бегал, прыгал, визжал, а теперь как будто оглушённый. Вы его гипнотизируете?

Нет, не имею на это морального права, во-первых, и никакого профессионального или законного — во-вторых. Я не обладаю техникой гипноза, так как для этого нужно долго учиться. Ребёнок стал таким спокойным, потому что снял множество внутренних проблем и конфликтов. Если вы не заметили, то он стал лучше учиться, занялся фотографией и нашёл себе подружку (мальчику 16 лет). Спросите его самого, как он себя чувствует, уделите ему внимание и не паникуйте. Он выздоравливает — помогите ему.

— Это чему ты их учишь, йоге-шмёге, какие-то притчи странные рассказываешь, медитации, упражнения… Чё ты о себе возомнил? В секту его зазываешь?

Дорогие родители, я веду группы йоги и медитации для того, чтобы дать вашим чадам инструменты для управления собственным поведением. Я показываю им самые простые упражнения, которые полезны для здоровья, для внутреннего благоденствия. Я не гружу никого теорией или особенной литературой, но если меня спрашивают — я отвечаю. Меня самого интересует примитивный буддизм и ведическая культура, но сам я не адепт никакой секты или религии. Я понимаю ваше беспокойство, но могу заверить: я делаю всё только для их блага. Не волнуйтесь. Если хотите, я и вам расскажу об этом обо всем.

Кстати, этот папаша после нашей беседы встречался со мной ещё несколько раз, я ему дал книги — он самостоятельно занимается. Сейчас планирует организовать занятия йогой для взрослых.

---

И, наконец, полная безграмотность некоторых родителей, когда они только приходят ко мне и рассказывают о своих проблемах с детьми.

— Вот он не слушается, что делать?

— Возраст?

— 14…

— Вы себя помните в этом возрасте? Вы сильно слушались родителей?

— Ну…

— Не беспокойтесь, это нормально для его возраста. Не смягчайте углы, дайте своему ребёнку пространство, чтобы он в борьбе с вами смог найти свою индивидуальность. Не относитесь к этому всерьёз. Он будет делать всё наоборот, перечить, скандалить, ставить ультиматумы. Вступайте в борьбу, но давайте ему такие стандарты и задания, чтобы он смог справиться и сильно не ушибиться. Реагируйте, будьте внимательны и — ещё раз — не думайте, что это серьёзно и навсегда. Это игра — так дайте ему сыграть. Возможно, у него другие сложности — давайте устроим встречу, потом я скажу вам подробнее.

---

Долго и непонятно описывает проблему, уходя то в свои воспоминания, то в личные проблемы. В итоге:

— Что делать?

— Когда вы болеете, вы сестру отправляете с вашей фотографией к доктору или сами идёте? Я не шаман и не предсказатель.

— А что, разве вас не учат там экстрасенсорным способностям?

После я обычно настаиваю на личной встрече с ребёнком и даю обратную связь родителям.

---

— Он ругается матом! Что делать?

— Вы дома ругаетесь матом?

— Да.

— И после этого ждёте, чтобы он не ругался?

---

— Он стал курить.

— Сами курите?

— Да…

— Дома?

— Да.

— Пример для подражания не очень, согласитесь?

---

— Грубит, ругается. Называет мать старой, отца алкашом.

— Вы когда-нибудь позволяете себе выражаться так при ней?

— Ну, мы обыкновенная семья, иногда и ругаемся.

— Конкретно этими словами вы с женой друг друга называли?

— Я не помню, может, и называли.

— От осины не родятся апельсины.

---

Дорогие родители! Среди нас, психологов и педагогов, есть головотяпы, неучи и самодуры, но есть и профессиональные, адекватные люди, которые несколько лет учились для того, чтобы помогать вам и вашим детям. Я прекрасно понимаю, что «битвами экстрасенсов» и «невероятно, но факт» вас закормили и приучили верить во всё, что говорит «ящик». Пожалуйста, если вы хотите, чтобы ваши дети были сильными и мудрыми — дайте им хороший пример. Нет более эффективного педагогического приёма — только личность может воспитать личность, только характер закалить характер. А если чего-то не знаете и не понимаете — просто спросите. Вы и не должны знать всё обо всем. Просто спросите. И если в ответ услышите о себе неприятное, но по делу — делайте выводы, а не обижайтесь. Как дети, ей-богу!

Я — мама с коляской, и меня люто задолбали лестницы и пандусы, вернее, то, что у нас принято называть пандусами — съезды из металлических профилей.

Я живу за городом, примерно в 70 км от Петербурга, а прописана в пригороде, до которого мне ехать около 45 минут на электричке. Посёлок у нас большой, растянулся на пять железнодорожных станций. Мы живём на конечной, до центра со всей инфраструктурой добираться три остановки той же электричкой. И куда бы мы с ребёнком ни направились, везде они — лестницы и съезды.

Начнём с нашей платформы. На ней съезда нет вообще. Вверх забираться терпимо, вниз — сложнее, так как приходится идти спиной вперёд, но тоже нормально.

На центральной станции посёлка съезды с платформ есть, но их ширина не совпадает с шириной колёс моей коляски. С платформы я спускаюсь методом, отработанным на домашней станции, а для того, чтобы попасть домой, надо перейти пути. Перехода нет, зато есть виадук. Без съезда, с узкими раскрошенными ступеньками. Подняться кое-как можно, спуститься — нет. Основной контингент — бабушки с сумками-тележками, так что помогать особо некому.

Вот дворцовый пригород, где я прописана и куда езжу по всяким делам, связанным с документами. Когда-то там был отвратительный сырой туннель с длинными и крутыми лестницами и съездами, ширина которых снова не совпадала с шириной колеи коляски. Сейчас одну платформу закрыли на ремонт и построили новую, деревянную, с чудесным пандусом — настоящим, длинным, сплошным, пологим. Ездить сюда — одно удовольствие, и я с унынием жду дня, когда ремонт будет окончен, а чудо-платформа — разобрана на дрова.

Предположим, мне надо в город. Вот есть остановка на окраине рядом со станцией метро. Метро мне с коляской не светит, хотя если ехать без пересадки, то эта станция — одна из немногих, где я могу сесть без проблем: здесь нет эскалатора, станция находится на уровне земли. Зато на железнодорожной платформе ждут проблемы. Два туннеля, на каждом два выхода, на каждом два поста. Всего восемь лестниц, съезды на которых расположены в случайном порядке — здесь он есть, а там нет. На лестнице, по которой я обычно спускаюсь, ширина более-менее совпадает с шириной колёс, хотя приходится тянуть и толкать. А вверх не совпадает совсем. Подняться без съезда я не могу: ширина ступеней не позволяет. Приходится просить о помощи. Обычно помогают, если есть кому.

Есть ещё вокзал — для тех случаев, когда нужно ехать в центр. На лестнице вниз находится чудесный съезд, который идеально подходит моей коляске. А заезд наверх — по ширине подходит, хотя и хуже, но сделан из профилей какой-то невероятной высоты, которые застревают между колёсами коляски, и ни туда, ни сюда. Без помощи опять не обойтись. Один раз я по неопытности постаралась вытолкнуть коляску сама и застряла намертво. Спасибо, нашлись двое здоровых мужиков, которые с кряканьем выдрали колёса из железной пасти и подняли на платформу, а то бы я, наверное, так там и осталась.

Каждую поездку в город я заранее планирую, изучая не только маршруты транспорта, но и виды ТС, которые на этих маршрутах ходят. Маршрутки-«газели» мне не подходят: во-первых, невелико удовольствие одной рукой складывать коляску, другой придерживая ребёнка, во-вторых, в сколь-нибудь набитую маршрутку мне просто не поместиться. Микроавтобусы тоже: места там побольше, но коляску все равно приходится складывать, чтобы войти. Впрочем, автобусы с низким входом тоже преподносят сюрпризы: водители нередко останавливают их с таким зазором между полом и поребриком, что не получается въехать ни с тротуара, ни с проезжей части.

Я промолчу о магазинах и кафе, куда не попасть из-за крутых лестниц — об этом здесь уже писали. Я лучше скажу о банке, обслуживающем детские карты, об МФЦ, где эти карты выдают, и о ближайшем к нам магазине детских товаров, где этими картами можно расплатиться. Во всех трёх случаях обслуживают мам на втором-третьем этаже. Пандусов, съездов и лифтов, понятно, нет. Что мешало разместить отделы на первом этаже?

Первые полгода я носила ребёнка в слинге, и для меня не существовало препятствий. Когда вес ребёнка перевалил за 10 кило, а мои затраты на ремонт спины превысили 10 тысяч рублей, стало понятно, что без коляски не обойтись. Теперь я тщательно продумываю каждую поездку. Помогать мне некому: муж работает, мама живёт для себя, бабушка с дедушкой уже не в силах мотаться со мной по городу и таскать коляски, друзья-подруги сами с детьми, причём с двумя-тремя. Езжу я, как приличная мама, не в часы пик, и порой найти на платформе сильного половозрелого мужчину бывает непросто. Больная спина и третий месяц новой беременности не позволяют мне штурмовать лестницы с коляской наперевес. Чтобы идти пешком, ребёнок ещё не дорос. Как-то всё идёт к тому, что я должна сесть дома и вариться в послеродовой хандре, совершая променады по единственной ровной дороге до помойки и обратно. Трёхчасовая поездка в город выматывает меня не хуже пятикилометрового кросса.

И ладно бы единственная претензия к металлическим съездам заключалась в том, что они не совпадают по ширине с коляской. Может, это у меня коляска неправильная, сделанная по какому-то евростандарту. Но съезды реально все разные! Одни совпадают идеально, вторые — не совсем, но проехать можно, третьи не совпадают никак. Как-то мне помогала поднимать коляску на платформу женщина, которая рассказала, что сменила пять разных колясок, но найти модель с нужной шириной колеи так и не смогла.

Бесспорно, я «самадуравиновата», «нарожала» и «наплодила нищету», родив ребёнка раньше, чем купила квартиру в городе и машину. Вот такие мы с мужем недальновидные: не захотели ни брать кредиты, ни откладывать рождение детей до 40 лет. Как-нибудь выкрутимся. Меня одно интересует: как передвигаются по городу люди в инвалидных колясках? Вернее, не так: как они должны передвигаться по мнению тех, кто устанавливает эти прелестные съезды?

Подрабатываю таксистом. Садятся ко мне женщина лет тридцати пяти на вид с дочкой лет пяти. У женщины в руках огромный букет роз, белые с красным пополам, штук пятнадцать. Ну, едем, значит. Дочка спрашивает:

— Откуда цветы?

— Олег подарил.

— Твой Олег?

— Почему мой? Наш…

Дочка всю дорогу болтала с мамой, я удивлялся настолько связной и рассудительной речи. Уже на подъезде вдруг выдала:

— А я знаю, зачем тебе Олег цветы подарил. Это значит, что он больше не придёт.

Мама, судя по голосу, пришла в замешательство. Я, ясное дело, морду чайником, сделал вид, что крайне интересуюсь ямами на дороге и аккуратностью руления. Мама спросила:

— Почему?

— Они ведь всегда так делают, — сказала дочка и вздохнула.

Привёз я их на самую окраину промзоны, где асфальт переходит в подобие лесной просеки, к двухэтажному полубараку. Хоть не деревянному, и на том спасибо. И как-то грустно стало. Хрен его знает отчего. Наверное, от всего сразу. И от того, что сильный пол подчас ведёт себя как последнее ссыкло, сбегая от серьёзных разговоров и ответственности. И от того, что полу слабому приходится терпеть такие выходки и считать у себя рубцы на сердце. И от того, что вот такие мудрые не по годам девочки появляются.

Скажите, что это за мода пошла при повсеместном распространении сотовых телефонов? Теперь почему-то при любой шалости детей — звонки от негодующих преподавателей родителям. При любом чихе — звонки из детского сада.

В моё время родителей вызывали в школу за какой-то чудовищный проступок, причём, скорее всего, уже за рецидив. Учителя как-то умудрялись с нами справляться, вмешивая родителей, если уже совсем всё плохо. За отсутствие сменной обуви, за излишне яркий макияж, за опоздание на урок и за драку с одноклассником всегда влетало нам. Не помню, чтобы кому-то учителя звонили домой (мобильников тогда не было). И родители учителям звонили в самом крайнем случае — ну, или с Новым годом поздравить. Были, конечно, родительские собрания, но и на них «головомоек» никто не устраивал. Родители, дети и учителя старались решить возникающие проблемы совместно, а не соревновались, кто кого сильнее, извините, обматерит. И мы как-то довольно рано привыкли отвечать за свои слова и поступки самостоятельно.

Сейчас же такое впечатление, что даже десятиклассникам по три-пять лет и что за них полностью отвечают родители. А потом в вузах удивляются, почему абитуриенты «мамой вперёд».

На днях к нам в Карелию прибыл небезызвестный омбудсмен всея Руси с целью посещения учебных и лечебных учреждений для детей-инвалидов. Не буду говорить, что по всем школам, и в нашей в том числе, за неделю уже учителям хвосты накручивали, заставляя приводить в порядок то, что не ремонтировалось годами. Мы что, должны были за пару учебных дней полы перекрасить и унитазы поменять?

Но поведение самого правозащитника просто привело в ступор. За один день он посетил три учреждения буквально бегом, успевая по ходу пугать директоров и сотрудников до дрожи в коленках. По ходу же он фотографировал и выкладывал в твиттер вопиющие случаи нарушения прав детей, например, треснувшие унитазы или кровати, собранные из подручных материалов. Он также с большим удовольствием фотографировал детей, обнимал их на камеру. Это, вообще, незаконно — фотографировать несовершеннолетних без согласия родителей и тем более выкладывать в сеть. Но у нас же не принято возражать Великим и Ужасным представителям власти.

По мнению Великого и Ужасного, все проблемы бюджетных учреждений решаются очень легко. Вот, в Иванове, в Кемерове, в Башкирии общественники такие молодцы — объявляют всеобщий сбор, всем миром помогают. Даже бабушки по 10 тысяч вносят (это средняя месячная пенсия у нас). А мы, такие-сякие, всё на государство надеемся, что оно обеспечит бюджетные учреждения, позаботиться о детях-сиротах, даст работу инвалидам. Нельзя же всё на государство валить — оно у нас занято Олимпиадой, международной сварой в Крыму, выдумыванием новых законов («Яндекс-браузер» надо запретить). Всё для нас! А мы не можем скинуться на жильё детям-сиротам, и на собачий приют, и на помощь больным, и на еду бездомным… Ну, по чуть-чуть же.

Я скидываюсь! Каждый месяц не менее трёх тысяч (извините, что не больше: зарплата маленькая). Это называется «налоги». Обязательные платежи в пользу государства, которое собирает из них бюджет и распределяет каждому по потребностям. Видимо, дети-сироты и инвалиды стоят в самом хвосте очереди нуждающихся, раз на них каждый раз не хватает. Это у нас уже злости не хватает. На пенсии чиновникам денег дай, на Олимпиаду денег дай, на выборы денег дай, а на свою пенсию копи сам, на квартиру копи сам, на дороги скидывайся дополнительно, и хорошо бы ещё помочь нуждающимся.

Задалбываться от действий государства — дело неблагодарное, но так ведь и надорваться можно — одному двух генералов кормить.

Сижу и думаю: как получилось, что в нашем обществе ребёнок стал отсрочкой, отмазкой и поводом для всего на свете?

На работе. Пока директора нет, возникает шальная мысль прокатиться на машине мужа одной из коллег до оптового игрушечного магазина. С энтузиазмом, достойным лучшего применения, идею поддерживают все. Однако есть нюанс: машина мужа — не резиновая, это грузовой микроавтобус, в котором всего три места, одно из которых — водительское. Следовательно, едут только две молодые мамочки, а мне, бездетной, но любящей игрушки, особенно масштабные модели машин, которые мы с мужем собираем, остаётся только вздыхать и продолжать работу. Им же нужнее, они же деткам покупают. Детки, судя по разговорам, изрядно зажрались: интерес к новой игрушке проявляется лишь первые дни, потом начинаются истерики на тему: «Мама, ты мне ничего не покупаешь».

В транспорте. «Уступите мамочке место». Мамочка едет две остановки, нет смысла даже проходить вглубь автобуса. Ребёнок бодро и уверенно стоит на своих ножках и крепко держится за поручень. Личто я вопли «сочувствующих» игнорирую, мне ехать от конечной до конечной. Конечно же, осуждающие взгляды, и молодая девушка-студентка без ребёнка сгоняется с места.

Другой автобус. На остановке залетает молодой отец и, буквально приподняв отпрыска за шиворот, усаживает его на сиденье. Умиляюсь картинке. Подходит мама, пристраивает на свободный участок кресла дамскую сумочку. У меня пакет в шесть кило, но я присесть постеснялась. Старушка, зашедшая следом за ними, держится за поручень. Ребёнок елозит моськой по стеклу, через пару минут встаёт и начинает тереть по нему ладошкой. На кресло опускается мама. Лепота!..

Опять работа. «Хочу на пятницу отгул взять, чтобы свои дела поделать, туда-то съездить…» Ну, бери, что уж теперь. «Утром напишу директору SMS, что у меня ребёнок заболел». Раз, другой, третий… В понедельник: «Ах, у неё температура!» А ты что хотела? Злоупотребляла, накликала…

«Я ухожу с работы на час раньше, мне ребёнка из садика забирать». У меня такой отмазы нет, продолжаю работать. А потом: «Я свою зарплату целиком ещё ни разу не получила». А я получаю целиком, да ещё и за переработку. Оплата-то почасовая, а мне некуда уйти на час раньше.

Отпуск летом — семьям с детьми. Пройти без очереди — взрослым с детьми. Неохота что-то делать — ребёнок «заболел». Зато я купила симпатичную тарелку или новую модель для семейной коллекции — «Ну что вы как дети!»

Соседи. Полный возмущения или радости визг за стенкой я должна переносить со стойкостью и умилением, а мой телевизор после «Спокойной ночи, малыши» — высшее проявление ненависти к детям. Ребёнок долго спускается по лестнице с высокими ступеньками? Я подожду, он же маленький. Пропустить меня вперёд, потому что я опоздаю на работу? Ещё чего, смотри выше: ребёнок же маленький.

Курить в квартире — плохо, дети видят мать с сигаретой и дышат дымом. Надымить на лестничной клетке, которая не проветривается совсем, — нормально. То есть её дети этим дышать не могут, а я взрослая лошадь, мне нормально.

Боже мой, иногда хочется завести ребёнка только для того, чтобы трясти им перед окружающими и говорить: «У меня ребёнок, мне положено (можно, требуется, нельзя)!»

Магазин недалеко от дома. Знакомая продавщица тётя Наташа бегает у холодильников, расставляя какие-то коробки. Недалеко от прилавка стоят два мальчика лет 14−15, чего-то ждут. Я спокойно покупаю хлеб и подхожу к мультикассе, чтобы пополнить счёт. Тут эта самая тётя Наташа с суровым видом протягивает пацанам литровую бутылку разливного пива и строго их уверяет, что делает это в последний раз. Школьники быстро ретируются со счастливыми улыбками. А тёте Наташе пофиг, свои 50 рублей она заработала. И явно не в последний раз от этих мальчиков.

Дорогие продавцы небольших магазинов! Если вам плевать на чужих детей, вы подумайте о своих, которым тоже какая-нибудь «заботливая» тётя Зина продаёт пиво и «Ягуар». Вы либо не хотите, либо не можете подумать о том, что потом эта пьяная молодёжь разбивает головы себе и другим, давая всяким Малаховым новые темы для передач. В раннем алкоголизме своих детей вы обвиняете учителей, правительство, других детей. Кого угодно, но только не себя.

Здравствуй, дорогой поборник щедрости и доброты! Позволь поинтересоваться: есть ли у тебя свои дети? Почему-то мне кажется, что нет. Давай я расскажу тебе историю.

Я росла в 90-е годы младшим ребёнком в семье, родители работали учителями, то есть денег не было совсем. Всё, что у нас было, мы, как в песне, делили пополам-пополам-пополам-лам-лам. Щедрости и доброте нас особо и учить не надо было — сами впитали с младенчества. Только вот в первом классе одна моя подружка потребовала подарить ей мамино золотое обручальное кольцо, иначе она не будет со мной дружить. Я была доброй девочкой и очень удивилась, когда «злой» брат отобрал у нас это кольцо обратно. Классе в третьем я раздарила все свои игрушки, и тогда уже мама моталась по другим родителям, собирая их. В то же время сестра дала покататься другой девочке на своём велосипеде, девочка его разбила, и с тех пор у нас не стало велосипеда. Ни о какой компенсации, конечно, речь не шла, что вы: она же сама дала покататься. Но ладно мы, дети, а вот отец мой периодически давал в долг последние сбережения людям, которые заведомо не отдадут: ну как же, человек просит, отказаться неудобно.

Так вот, в детстве я научилась щедрости и доброте, но не научилась наглости и отстаиванию своих прав. Нынче я взрослая тётка, сама уже с ребёнком, передо мной в очереди до сих пор может влезть любой ушлый малый, мне неудобно послать на фиг сектантов, когда они стучатся в мою дверь, а уж каких сил мне стоило научиться самой ходить по инстанциям! Да вы посмотрите — у нас полстраны таких же. Мужья третируют слабохарактерных жён, а жены манипулируют слабохарактерными мужьями, и все вместе боятся власти. На человека, знающего свои права и умеющего их отстаивать, смотрят как на диковинку. А может, всё потому, что в детстве нас этому не научили? Сколько раз на детских площадках я слышала: «Ну что ты такой жадный, дай мальчику поиграть, надо быть добрым…» Да, добрым, конечно, надо быть. Но в первую очередь всё-таки стоит думать о себе и о своей семье, и уже потом — о другом мальчике. А вы, доброхоты, своих детей воспитывайте как угодно, а к чужим методам воспитания, пожалуйста, не придирайтесь. Задолбали.

Вчера стал свидетелем акта родительского воспитательного процесса. Мама отчитывала своего маленького сына за то, что он подарил свою игрушку другому мальчику в детском саду. Весь процесс сопровождался типичными фразами:

— Я не для того деньги зарабатывала и игрушки тебе покупала, чтобы ты ими разбрасывался!

И я даже могу попробовать понять обиду этой мамы, которая хочет всего самого лучшего для своего сына. Но неужели она не понимает, что её сын уже обладает самым лучшим: щедростью и добротой, а так называемое воспитание сделает из него жадного и мелочного человека? Печально всё это…

Меня задолбало мракобесие относительно пупков, живущее в головах у людей. На днях наткнулась на очередной пост с посылом: «У нового поколения не будет таких красивых пупков, как у нас, потому что нам в роддомах врачи их завязывали, а сейчас просто зажимают» с сотней дремучих комментариев и не вытерпела.

Поймите, пожалуйста, раз и навсегда: на форму пупка не влияет то, каким образом перевяжут или зажмут пуповину. На неё вообще никак невозможно повлиять. Подумайте сами: какая может быть связь между тем, каким образом зажата пуповина, если она не является частью тела младенца и отпадает с другого конца, после чего как раз остаётся рубец (пупок), заживающий естественным образом? Хоть завязывай, хоть зажимай — это действие направлено не на организм младенца, а на пуповину. Единственное, как можно повлиять — повредить место соединения пуповины и брюшной стенки, но это совсем другая песня.

Для тех, кто совсем в танке, объясню издалека: тесная связь между эмбрионом и материнским организмом осуществляется с помощью пуповины, которая соединяет малыша со специальным органом, прилегающим к стенке матки, — плацентой. Одним концом пуповина прикрепляется к брюшной стенке плода, а другим — к плаценте. Когда ребёнок рождается, следом за ним рождается и больше не нужная ему плацента. Через некоторое время после родов пуповину, в которой находятся две пупочные артерии и пупочная вена, пережимают в двух местах и между ними разрезают. Культя пуповины длиной несколько сантиметров, прилежащая к пупочному кольцу новорождённого, остаётся с ним, отсыхает в течение нескольких дней и отпадает, оставляя в месте прикрепления рубец — пупок. То, каким способом была пережата пуповина — завязана нитками, пережата клипсой и так далее, — ничего не меняет. Сам пупок только обрабатывают, чтобы ранка оставалась сухой, чистой и легко зажила.

Фух. Очень надеюсь, что смогла развеять эпический миф про «завязывание пупков» в умах хоть какого-то количества людей. Спасибо за внимание.